2
Утром я встала довольно легко. И тут же поставила на зарядку мобильник, обругав себя за разгильдяйство. Следовало сделать это с вечера. За те несколько часов, что удалось поспать, драматизм вчерашней ночной поездки несколько поблек, поскольку в подметки не годился тем кошмарам, которые одолевали во время сна. Именно этим и объясняется та легкость, с которой меня сорвало с койки на полчаса раньше установленного будильником срока. Закрывать глаза и вновь вживаться в сновидения не было никакого желания.
Димка прямо с порога налетел, как шквальный ветер. Порывисто обхватил меня, приветствуя, чмокнул в район уха и отставил в сторону, чтобы не мешала дальнейшему пролету. Уже из спальни, где он торопливо собирал на работу все необходимое, на меня посыпался град вопросов: «Как дела? Кто звонил? Будет ли завтрак? Где дети? Какого черта его ежедневник валяется не на своем месте? Почему у меня был отключен мобильник и зачем на его подушке валяется белый медицинский халат?»
Надо же быть таким любознательным! Я решила ответить только на один, главный, вопрос — объявлением: «Завтрак на столе!» И перешла на встречные:
— Димулечка, как там бабулечка?
Он так разговорился! В том плане, что обремененная большой семьей подруга матери, кажется, впала в маразм, ибо уже считает нашу дачу своим постоянным местом обитания. Во всяком случае, в ее лексиконе частенько проскакивают слова «у меня здесь…». С чем-то подобным постоянно сталкивается одна из героинь Дарьи Донцовой. Только у нас все более запущено — активно и без спроса поедаются наши соленья, варенья. А «бабулечка» только виновато улыбается, ссылаясь на то, что пока зятю Лесеньки не удалось подыскать приемлемый по цене домик в деревне. А зачем ему его искать? Между прочим, к ним еще друзья с двумя маленькими детьми приехали. И теперь наш общий милый домик превратился в ужасный содомик! Лично Дмитрию Николаевичу пришлось ночевать в бане. Дошло до того, что соседи по даче решили: Ефимовы продали дачу семье Олеси Викторовны, а она из милости разрешила пожить на ней до конца дачного сезона нашей Марии Ивановне с кошками.
— Димуля, нам надо помочь беженцам! — я обрадовалась тому, что разговор ушел в противоположное от его вопросов направление.
— Под «беженцами» ты, конечно, уже имеешь в виду нас? Плесни мне еще чайку, только немного. Полчашечки хватит.
Я осторожно налила чай, погладила мужа по макушке и вздохнула:
— Придется подключиться к поискам подходящего варианта. Сегодня же позвоню в риэлтерскую фирму. Пожалуй, стоит потратиться на оплату их услуг, зато снова обретем свою дачу.
— Это я лопухнулся, — покаялся Димка. — Не надо было идти на поводу у матери. Не думал, что две недели растянутся отсюда до завтра.
— Перестань себя казнить. Только представь себе, что бы получилось, разреши мы им временное проживание в нашей квартире. Сразу полегчает. Ну, я готова!
— Я тоже! Довезите до метро. Опаздываю. Всю ночь не спала, кошмары снились. Всем доброе утро! Под него, кстати, я и уснула, — бодро отрапортовала от двери Наташка, отцепляя от ручки двери зацепившуюся сумку. — Ефимов, не захлебнись! Мне только до ближайшей станции метрополитена. — Подруга притихла, открыла дверь в коридор, прислушалась и «взорвалась» с новой силой: — Ой, у меня дома телефон марширует! Забыла на зарядке.
И, звеня ключами, скрылась, бросив свою сумку на полку под вешалкой с наказом прихватить ее с собой и обещанием долго не задерживаться, она только на минутку.
Димка тут же заторопился, громко уверяя меня, что свободного времени у него нет, и, если Наталья в ближайшую минуту не спустится, единственное, в чем он может ей помочь, это довезти до ближайшей станции метро ее сумку. Сев за руль, муж демонстративно отследил время и пропел: «Ты меня не понял, я же пошутила, я не на минутку уходила!»
Подруга уложилась в пять минут и села в машину с печатью глубокой обиды на лице. Все Димкины усилия вызвать ее на утреннюю разминку — маленькую перепалку, чтобы не так скучно было, потерпели крах. Наташка упорно отмалчивалась. Даже тогда, когда он намеренно проехал ближайшую станцию метро.
Подруга не сразу поняла всю широту Димкиной души, хотя он максимально сократил ей дорогу на работу.
— Ну и куда тебя занесло? Куда, спрашиваю, ты меня завез? И так опаздываю! — сурово залепила она, осознав, что остановка машины сделана лично для нее, пора вытряхиваться. Димка даже крякнул с досады и почему-то заявил, что «сколько волка не корми, он все в лес смотрит!».
— «Работа не волк, в лес не убежит!» — не к месту, но созвучно парировала Наташка, вылезая из машины и оценивая окружающую обстановку. — Димочка, вот не ожидала! Почти к кабинету доставил! Ты самый лучший из чужих мужей! Я всегда говорила это твоей жене. Ир, скажи? Ладно, потом скажешь, созвонимся, я тебе напомню. — Наташка выскочила из машины и, послав нам воздушный поцелуй, понеслась вниз по ступенькам подземного перехода.
— Вот чумовая особа! — с чувством заявил довольный Димка и покосился на меня. — Ничего, если я тебя чуть раньше высажу? Пару остановок на трамвае доедешь. Хотел еще за масляным фильтром заскочить.
— Да скачи себе на здоровье.
Свою опрометчивость я поняла только тогда, когда трамвай, на который мне даже повезло сесть, вместо положенных остановок прокатил пассажиров от силы метров десять, после чего встал. Десять минут протянулись в тоскливом ожидании переломного момента. Уж очень не хотелось верить в неудачу. Так редко удается занять свободное место! Хотя проблем с ними уже не было. Вагон пустел на глазах. Пришлось вылезать следом за всеми.
Потоптавшись в числе других пассажиров рядом с открытыми дверями трамвая в надежде, что неисправность все-таки вот-вот будет устранена, послушалась голоса разума, не своего. Мой был в растерянности. Просто какой-то молодой человек предложил другу двигаться вперед по заданному маршруту короткими перебежками от одной остановки до другой. Все равно иного попутного транспорта нет. Пока они приходили к консенсусу, я воплотила предложенную идею в жизнь и рысью понеслась к следующей остановке. К своей, пятой по счету, уже не рысила, а еле плелась, проклиная все масляные фильтры на свете.
Еще в приемной услышала назойливые звонки телефонов, надрывавшихся в моем кабинете. Да секретарша добавила «масла в огонь» сообщением, что шеф меня обыскался и лучше в ближайшие пять минут на глаза ему не попадаться, ибо я в данный момент нахожусь «где-то на территории».
Прошмыгнув в кабинет, успела схватить трубку самого настырного телефона и на другом конце провода услышала знакомый Наташкин голос:
— Ну где тебя носит?! Почему мобильник отключен? Я уже все ваше руководство достала! Жди, сейчас тебя шеф придет доставать. Мне пришлось отпроситься с работы, утром звонил…
Связь оборвалась. Я осторожно вернула трубку на место, надеясь, что подруга немедленно перезвонит. Но перезвонил внутренний аппарат. Мне невольно пришлось отстранить трубку от уха — так орал Макс!
— Ефимова, где тебя носит? Почему мобильный отключен? Твоя приятельница меня уже достала! Я искренне благодарен ей за помощь в усмирении тещи, но весь лечебный эффект от временного отсутствия источника повышенной опасности в моей семье быстро сойдет на «нет», если твоя Наталья будет доставать меня подобными звонками.
— Макс, отдохни! Она что-нибудь просила мне передать?
— Да! Что придушит тебя собственными руками. Заметь, я даже не стал спрашивать, за что. Так хотелось побыстрее прервать ее ангельское сопрано. Как у взбесившегося павлина. Постарайся, пожалуйста, до этого момента уточнить сальдо и решить вопрос с неотложными платежами. Все, как сговорились, звонят и денег просят.
— Ты давно менял масляный фильтр?
— Давно, а что?
— Оно и понятно, — вздохнула я, отсоединилась и вытащила из сумки мобильник. Ну так и есть! Зарядить зарядила, а включить не удосужилась!
Набрав Наташкин номер, убедилась, что он заблокирован. Связаться с ней по городскому тоже не удалось. Суматошная Полинка долго возмущалась тем, что у нее самой полно неотложных дел, на которые не хватило субботы и воскресенья, тем не менее она не отпрашивается с работы по понедельникам, успев только переступить порог рабочего кабинета.
— У нее что-то случилось? — попыталась я хоть как-то установить истину.
— Не знаю, насколько это касается ее лично. Какой-то чужой дядя какой-то вообще незнакомой тети якобы позвонил ей и сказал, что умер в неизвестном направлении. Как мне показалось, утонул.
— ???
— Ира, ты меня слушаешь?
— Да.
— В общем, даже заведующая ничего не поняла, сказала: «Идите, Наталья Николаевна, с миром. С ним и назад приходите». Кстати, Наталья тебе тоже звонила.
— Я в курсе. Обещала придушить. Спасибо, Полиночка. Если объявится…
— Передам, что у нее руки коротки! Ну пока!
Перед глазами встало бледное лицо бородача, спокойное и равнодушное к суете этого мира. Душу резанули невыносимая жалость и огромное чувство вины в его преждевременной смерти. Как легко уверовали, что он «здоров как бык». Мысленно я прикрыла лицо Арсения белой простыней, стало немного легче. Всего на пару секунд, ибо я подумала о маленьком Стасике.
— Ирина Александровна, вам плохо?
— Очень, — прошептала я, открывая крепко зажмуренные глаза. — Последние минуты…
Договорить то, что они у меня выдались очень жуткие, я не успела. Бухгалтер Вероника Васильевна сердобольно прижала руки с кипой документов к полной груди и тихо села на пол. Донельзя напуганная столь сильным проявлением сочувствия, я кое-как выбралась из кресла и на непослушных ногах деревянной походкой направилась к ней с мыслью о том, что становлюсь просто опасной для окружающих.
Стоя перед Вероникой Васильевной на коленях, я умоляла ее очнуться и пыталась угостить водой из графина, напрочь забыв про существование более удобной стеклянной тары — стакана. К счастью, она довольно быстро пришла в себя. Подозреваю, что именно графин привел ее в чувство. Тихо и отчетливо женщина посоветовала мне никогда не пользоваться водой из него. Уборщица не меняет ее месяцами.
Максим Максимович лишь на секунду застрял в дверях. Наверное, обдумывал ответ на вопрос, почему я решаю производственные вопросы на ковровом покрытии.
— Сногсшибательные новости или воистину ПОВАЛЬНАЯ мобилизация финансовых усилий кредиторов?
— Не угадали! — огрызнулась я и попыталась натянуть юбку на колени, пониже. Бестолку! По выражению лица шефа поняла, что он принял бесповоротное решение немедленно присесть на корточки рядом с нами, и мигом вскочила, довольно ловко подставив Веронике Васильевне стул. На нем, по крайней мере, нет такой узкой юбки, как на мне. Его удобнее использовать в качестве опоры.
— Ирина Александровна, это, случайно, не из-за вас сегодня все трамваи на нашей улице стояли? А теперь вы ценных работников с ног валите.
Вероника Васильевна, осознав свою ценность, с трудом, но, мужественно улыбаясь, поднялась с пола. С помощью стула, собственных локтей и Максима Максимовича, так и не выпустив из рук ни одного платежного документа.
— Как освободитесь, зайдите ко мне, — сухо сказал мне шеф, взглянул на оставшийся на полу в одиночестве графин, отметил этот факт как «бардак!» и вышел.
— Это я виновата, Ирина Александровна, извините, — всхлипнула Вероника Васильевна.
— Все в порядке! — поспешила я ее утешить. — Это Максим Максимович виноват. Давайте-ка ближе к делу. Вы пока садитесь, а я еще разок позвоню кое-кому.
На сей раз Наташка отозвалась сразу:
— Что трубку швыряешь? Где тебя носило?!
— Короче!!! — включила я командный голос. — Неужели других вопросов нет?
— Далеко же тебя занесло, подруга! Если коротко, через сорок минут буду у тебя с машиной, будь готова на выезд, и мне глубоко по барабану, если тебя уволят за прогул!
Коротко и ясно. Мое отсутствие на рабочем месте планируется более чем на четыре часа, за которыми появятся основания для увольнения.
Лихорадочно вникая в принесенные Вероникой Васильевной документы, я пыталась одновременно придумать причину, по которой мне удалось бы безнаказанно облагодетельствовать шефа своим бегством с рабочего места. Ничего, кроме законного обеденного перерыва, на ум не приходило.
— Это вы уже подписали, Ирина Александровна, — бухгалтерша осторожно пыталась выудить из моих рук свое заявление на краткосрочный отпуск сроком на три дня без сохранения заработной платы. — Спасибо вам большое.
Я с недоумением смотрела на свою визу: «Бух. К оплате». Просто невозможно, чтобы этот листок получил путевку в стан официальных документов. Пришлось осторожненько потянуть его к себе.
— Вероника Васильевна, давайте договоримся так: я вас неофициально отпускаю на эти три дня. А заявление… — я разорвала листок на четыре части, — всегда найдутся недовольные, готовые позавидовать. С главбухом я сама переговорю. Кстати, по какой причине вам нужны эти три дня?
Бухгалтерша зарделась:
— Дочь у меня замуж выходит.
— Ну и замечательно! — воскликнула я, а про себя подумала: «Мне этот вариант никак не подходит. Недавно использовала с Наташкиным сыном».
Как назло, начались бесконечные звонки и визиты коллег по рабочим вопросам. Прервались они принудительно.
— Ефимова! Я же просил тебя зайти! — голос шефа по телефону был суров и резок.
Ответила так же:
— Не могу выйти из себя и раздвоиться! — И тут же подумала, что не следовало хамить начальству перед обращением с нижайшей просьбой отпустить на пару часиков.
— Тогда мы идет к вам!
Надоевшая фраза из рекламного ролика прозвучала громко и с угрозой. Я с тревогой подумала о Наташке, находящейся на полпути до скандальной разборки. Но хуже всего было заплаканное личико Стасика, обреченно сидевшего на крыльце в упорном и бессмысленном ожидании дедушки Арсения, — результат осложненного чувством вины живого воображения.
С появлением в кабинете Максима Максимовича и после коротко брошенной им фразы «Со всеми рабочими вопросами прошу ко мне» толпа коллег моментально рассеялась. Да голову даю на отсечение, никто и не подумает заглянуть к шефу. Умница и прекрасный аналитик Максим Максимович умело пользуется одними и теми же фразами: «Вас приняли на работу, надеясь, что будете использовать свою голову по назначению, вот и думайте ей. Этот процесс оплачивается. С готовым решением придете к Ефимовой. У вас все?».
— Ирина, быстро на выезд! К одиннадцати на совещание, я тебе тут все написал. Водитель знает. Там, по сути, надо только отметиться и можешь спокойно дремать. А хочешь, дам с собой журнал почитать?
— «Плейбой»?
— Ефимова! Последнее время ты все время гуляешь и гуляешь. Я тебя хоть словом попрекнул?
Тут следовало промолчать, и я промолчала.
— Можно сказать, в однодневный санаторий-профилакторий посылаю. Мне к двенадцати надо отъехать. На часок. Потом буду. Так что если процесс затянется, можешь сюда не возвращаться.
Я машинально поднесла к уху трубку запевшего мобильного.
— Карета подана! — раздался все еще сердитый голос Наташки.
В голове тут же возникла умная идея, и, коротко отрапортовав: «Иду!», я отключилась, с укоризной взглянув на шефа:
— Давай свою записку, отсижу как надо и вернусь. Завтра-то уж точно. И машина мне не нужна. Есть попутный транспорт.
Умница Макс сразу насторожился:
— Чей? Ефимова, уж не надумала ли ты пойти по моим стопам? Не советую. Что позволено Юпитеру, не позволено… женскому сословию.
— Быкам женского рода?
— У тебя прекрасный муж.
— Вот как раз он ко мне и приехал. Утром забыл деньги на масляный фильтр. В порядке благодарности за денежную подачку и подкинет.