Глава 36

Андрей Павлович Кнутов, отец Лизы, был авантюристом и большим любителем женского пола. Мать Елизаветы умерла, когда дочери исполнилось десять. Папа решил не нанимать ни няню, ни домработницу, он сказал малышке:

– Веди домашнее хозяйство, нечего после уроков по улицам шляться.

И Лизочка стала ходить за продуктами, готовить обед, стирать-гладить-пылесосить. Андрей Павлович обращался с малышкой, как со взрослой, он часто звонил вечером домой и сообщал:

– Ночевать не приду.

Лиза запирала дверь и ложилась спать, она совершенно не боялась оставаться одна. Утром девочка вставала по звонку будильника и шла в школу. Папа мог отсутствовать несколько дней, дочка не нервничала, она знала, что он непременно вернется и принесет ей подарок. Удивительное дело, но фактически беспризорный ребенок учился на одни пятерки, рос очень ответственным. Лиза стала прекрасной хозяйкой, научилась принимать гостей, поддерживать беседу в присутствии взрослых, и никогда никому не рассказывала, о чем говорят мужчины, которые порой заглядывают к отцу. У Елизаветы ушки всегда были на макушке, а рот на замке.

В начале перестройки Андрей Павлович вместе с Геннадием Волковым стал перегонять из Европы в Россию подержанные иномарки. Бизнес оказался удачным, деньги к партнерам текли рекой. Кнутов построил дом, но старую дачку-развалюху, где Лиза в детстве проводила лето, не продал, оставил, так сказать, на память. Андрей Павлович жил на широкую ногу, деньги швырял направо-налево, ездил на роскошных машинах, менял часы стоимостью в десятки тысяч долларов, не ограничивал в расходах Лизу.

Геннадий Волков женился на Евгении Хрусталевой, у той был младший брат Виталий. У Лизы и Виталия вспыхнул роман. Ни Геннадий, ни Андрей не возражали против их отношений, но потом все рухнуло. Волков уличил Кнутова в краже средств фирмы, сумма была очень большой, тридцать миллионов долларов. Естественно, в полицию Геннадий обращаться не стал, ночью в дом Андрея нагрянули люди в масках, перевернули все вверх дном, вскрыли полы, разломали мебель… Хорошо, что Лиза, увидев, как в дом врываются бандиты, сообразила выпрыгнуть в окно первого этажа и убежать. Когда девушка днем вернулась в особняк, там уже распоряжалась милиция. Опера принялись задавать Елизавете вопросы, а она, прекрасно понимая, что откровенничать с представителями закона нельзя, включила дурочку и залепетала:

– Папочка собирал картины, предметы искусства, держал в сейфе деньги. Я увидела, что грабители ворвались в дом, и сбежала.

– Правильно поступила, – похвалил ее оперативник. – Отец твой погиб, избили его сильно, перед смертью пытали, небось шифр от несгораемого сейфа узнать хотели, он сейчас открыт и пуст. Останься ты дома, мы бы два трупа нашли. Бандиты, узнав код доступа, сразу твоего отца пристрелили.

Лиза поняла, что произошло. Отец сообщил людям Геннадия, как открыть сейф, но промолчал о тайнике с миллионами долларов. Наверное, он хотел выиграть время, надеялся убежать, пока уголовники роются в домашнем «банке», но те услышали шифр и убили хозяина до того, как вскрыли бронированный шкаф, а когда обнаружили, что в нем денег Волкова нет, было поздно, от мертвеца правды не узнаешь.

Лиза похоронила Андрея Павловича и вышла замуж за Виталия. Узнав, что младший брат жены не намерен разрывать отношения с любимой, Геннадий взбесился и выгнал его из дома. Елизавета же поняла: Виталий ее никогда не предаст, он мог откреститься от нее, и тогда бы Геннадий продолжал содержать его. Однако Виталий наплевал на деньги и остался с нищей Лизой.

Кнутова поменяла фамилию, стала Хрусталевой, продала разгромленный бандитами Волкова особняк, купила скромную квартирку на задворках Москвы, и они с Виталием начали тихо жить. Денег не хватало, дом пришлось продать за бесценок, никто не хотел селиться там, где убили человека.

Виталий никак не мог найти работу, Лиза получала копейки, им было трудно. Через год после свадьбы она тяжело заболела, наверное, сказался полученный стресс. Врачи предупредили мужа, что без операции Лиза не выживет, но и после нее шансы на выздоровление ничтожно малы. Лиза имела медицинское образование, поэтому понимала тяжесть ситуации. Ночью накануне операции она открыла Виталию тайну. Ее отец на самом деле украл у Волкова тридцать миллионов. Доллары спрятаны в укромном месте в районе старой дачи, где Лизочка провела детство.

– Тратить их сейчас ни в коем случае нельзя, – шептала она, – я уверена, что Геннадий следит за нами. Он думает, что мне известно, куда папа заныкал валюту. Если завтра я умру, ни в коем случае не трогай запас. Воспользоваться им можно лишь лет через десять, да и то осторожно, либо в случае кончины Волкова. Вот когда муж твоей сестры сыграет в ящик, тогда у нас руки будут развязаны.

– Тридцать миллионов американских рублей! Ошизеть! А мы живем в нищете! – выдохнул Виталий.

Лиза попыталась сесть.

– Деньги есть, но их вроде и нет. Я не рассказывала тебе о капитале, не хотела искушать. Но видишь, как получилось, я могу завтра очутиться в морге. Не хочу, чтобы ты бедствовал, если умру, забери все себе. Сейчас объясню, где деньги хранятся, как открыть подземное убежище. Но дай честное слово, что засунешь руку в него лет через десять или в случае смерти Геннадия.

И Виталий поклялся сделать так, как велела супруга.

Вопреки прогнозам докторов Лиза Хрусталева выжила и выздоровела. Семья по-прежнему вела скромный образ жизни. Виталий работал нелегальным таксистом, Елизавета сидела дома, после тяжелой болезни требовался длительный восстановительный период. Пару раз муж намекал ей, что неплохо бы взять немного из заначки, совсем чуть-чуть, приобрести, например, хороший телевизор, но Лиза пугалась и отвечала:

– Нет! Я уверена, что Волков только и ждет, когда мы деньги тратить начнем, тогда он своих головорезов с цепи спустит, миллионы отнимет, а нас убьет. Знаешь, почему он меня до сих пор не тронул? Надеется, что я потеряю бдительность и приведу его к копилке.

– Нет, Геннадий считает тебя дурочкой, – успокаивал ее Виталий, – он о тебе давно забыл.

– Деньги трогать нельзя! – отрезала Лиза. – Не спорь. Знаю, на что способны бандиты.

Хрусталев давал задний ход, но настал день, когда Виталий ослушался супругу. Старенькие «Жигули», с помощью которых он добывал средства на жизнь, развалились, починить их не представлялось возможным. Хрусталев отправился в Подмосковье, достал из тайника энную сумму и купил новую иномарку. Представляете, как отреагировала Лиза, увидев ее у подъезда?

Через неделю Хрусталевой показалось, что за ней кто-то следит. Спустя десять дней соседка по лестничной клетке рассказала, что к ней заглянул приятный хорошо одетый мужчина и начал расспрашивать о соседях.

– Наболтал, что вы двушку на продажу выставляете, – молола языком тетка, – вот он и приехал на подъезд посмотреть. Лизочка, если и впрямь переезжать хотите, нам фатерку оставьте, дочь беременная, расширяться хотим, сразу деньги отдадим.

У Хрусталевой земля ушла из-под ног, но она, пробормотав:

– Конечно, только вам свое жилье предложим, – вернулась к себе.

Когда Виталий вечером заявился домой, она воскликнула:

– А покатай-ка меня на красивой тачке!

Весьма удивленный Хрусталев сел за руль.

– Слушай внимательно, – зашептала Лиза, когда иномарка влилась в поток машин, – в нашей квартире установили «жучок»…

Виталий услышал историю про мужика, желавшего купить квартиру, и попытался вразумить жену:

– Вероятно, парень просто адрес перепутал.

– Нет, – не согласилась Елизавета, – в доме во время нашего отсутствия кто-то побывал, чашки в шкафу не в том порядке стоят, вещи в шкафу переложены. Все аккуратно, но не так, как у меня было. Что ты наделал, нас убьют! Припаркуйся вон у того магазина.

– Зачем нам туда? – не понял Хрусталев.

– Делай, что говорю, – каменным тоном приказала жена.

Лиза завела Виталия в торговый центр, покружили по бутикам, потом они вышли на другую улицу, не туда, где оставили машину, спустились в метро…

Часа через полтора супруги оказались на детской площадке, вдалеке виднелись несколько блочных пятиэтажек.

– Зачем мы сюда приперлись? – спросил Виталий.

Елизавета посмотрела на часы.

– Скоро придут Майя Федина и ее муж Андрей. Ты их знаешь.

Виталий решил, что у супруги от страха поехала крыша.

– Майка училась вместе с тобой, она твоя подруга, вы до сих пор общаетесь по телефону. Но в гости друг к другу не ездите. Я ее и Андрея всего раз видел, когда они у нас свидетелями в загсе были.

– Фединой сейчас не до посиделок с друзьями, – мрачно объяснила Лиза. – У них дочь больна, вылечить ее могут только в Америке, нужно семьсот тысяч долларов. Ради спасения ребенка отец с матерью на все пойдут. Я договорилась с ними обменяться судьбами.

– Что? – обомлел Виталий. – Это как?

– Нас убьют, – деловито продолжала Лиза. – Сначала пытать будут, заставят адрес, где баксы лежат, сказать, потом пристрелят, надо исчезнуть. Все очень просто. Я стану Майей Фединой, ты Андреем Яковлевым, а они превратятся в нас. Мы убежим, спрячемся, нас не найдут.

– Идиотская затея, – обомлел Хрусталев, – и глупая. Во-первых, у них есть дочь, а у нас нет. Как мы объясним, куда девочка делась, если люди интересоваться начнут?

– Она скоро умрет, – отмахнулась Елизавета, – ее ничто не спасет, а мы будем говорить, что лишились ребенка, но никто нас об этом спрашивать не станет.

– Ты сумасшедшая, – возмутился Виталий, – придумала бред полный.

Жена схватила его за плечо.

– Хочешь стать покойником? Вон они, идут. Решай, мы прячемся, или нас убивают.

Майя замолчала.

– Вы обменялись с настоящей Фединой биографией? – уточнил Костин.

– Да, – прошептала хозяйка клиники и закашлялась.

Володя налил ей воды.

– Меня всегда удивляет, когда в телесериалах герои берут чужой паспорт и спокойно по нему живут. Да, фотографии в документах на редкость неудачны, но, например, Евлампия и вы совершенно не похожи. Ладно, простому обывателю еще можно наврать про то, что потолстела-похудела, сменила прическу. Но сотрудники полиции, ГАИ, банковские служащие, кассиры – масса людей вокруг могут понять, что им показали чужую ксиву.

Федина сжала ладонями виски.

– Яковлев тогда работал в ОВИРе, у него был телефон парня, который мог сделать любой документ. Нам выправили паспорта, самые что ни на есть подлинные, в них вписали данные Фединой и ее мужа, но вклеили наши фото. А им состряпали документы с нашими именами-фамилиями.

– Лиза Кнутова стала Майей Григорьевной Фединой, а Виталий Павлович Хрусталев превратился в Андрея Яковлева? – повторила я.

– Да, – подтвердила собеседница, – и никакая проверка не могла ничего обнаружить. Обычно те, кто мастерят фальшивки, идут двумя путями. Выписывают паспорт на никогда не существовавшего гражданина, но это до первой серьезной проверки. Начнут копать, и мигом откроется: такого человека на свете не было, в школе он не учился и т. д. Или выдают заказчику паспорт на имя того, кто умер. И с первым, и со вторым вариантом фальшивок можно спокойно жить, но на хорошую работу не устроиться, за границу не поехать… А в нашем случае никаких проблем. У нас с Лизой одинаковое образование, обе получили дипломы врачей, я не самозванка, честно отучилась. Документы оплатила я, отдала за них большую сумму, но они того стоили.

– Как вы решили проблему с родственниками и друзьями? – заинтересовался Роман.

Хозяйка клиники повернулась к нему.

– А у нас никого не было. С Виталей сестра все связи оборвала, родители мужа давно умерли. Мои мать и отец тоже на том свете, я один ребенок в семье.

– Есть еще знакомые, коллеги по работе, бывшие однокурсники, соседи в конце концов, – перечислил Роман.

Федина сменила позу.

– Мы с Виталей ни с кем не общались, из живущих рядом людей только с соседкой по лестничной клетке здоровались. Ну и повезло, конечно, ни разу с кем-то из прошлой жизни не столкнулись. Я изменила прическу, поправилась. У наших друзей по обмену родных тоже не было.

– Погодите-ка, – остановила я говорившую, – у настоящей Майи есть отец, Григорий Петрович, тоже врач, слегка безумный, но очень милый старик, он сейчас работает у вас. В «Юности» говорят, что вы хорошо относится к нему, держите его на службе, где он никакой пользы не приносит.

Лиза-Майя поджала губы.

– Да уж. Возникла проблема. Разрешите о ней чуть позднее скажу? Хочу последовательно излагать события.

– Конечно, – согласилась я.

Собеседница достала из коробки подушечку жвачки и засунула ее в рот.

– Я очень нервничаю. Простите, но буду жевать «Треш». Я отдала подруге семьсот тысяч долларов, вытащила их из загашника. Историю о том, как я заметала следы, направляясь к тайнику, рассказывать не стану, долго и не нужно, важен итог: меня не выследили. Потом мы решили проблему с квартирами, мы с мужем еще до обмена документами быстро продали свою соседке, взяли деньги и уже по новым паспортам приобрели скромное жилье в большом густонаселенном доме в противоположном конце Москвы. А Лизе с Андреем не пришлось избавляться от жилья, они свою «трешку» выставили на торги, когда у них дочь заболела, им деньги на лечение понадобились, они жили в съемной халупе и просто съехали оттуда.

Лиза-Майя начала накручивать прядь волос на палец.

– Дальше пошла новая жизнь. Я очень надеялась, что, став другой личностью, теперь, когда Геннадию уже до меня не добраться, я буду счастлива.

– Какая наивность! – фыркнул Роман. – Бандиты Волкова, если они действительно следили за вами, вмиг бы поняли, что Кнутова смылась, пробили бы по базе данные, вышли на семью, с которой вы обменялись биографией, пригрозили им и выяснили бы правду. Более глупой истории ни разу не слышал! Зачем с кем-то обмениваться документами? Да еще со знакомыми? Надо было раздобыть новые паспорта на любую фамилию и смыться. Вот уж начудили!

– Мне показалось, что так будет лучше, – всхлипнула Лиза-Майя. – Я могла работать врачом…

– Странно, что Виталий согласился на это идиотство, – не успокаивался Бунин. – Предложи мне жена подобное, уж я бы ей…

– Он не хотел, – шмыгнула носом Федина, – говорил те же слова, что и вы, но я ему пообещала: «Если согласишься, я возьму из загашника деньги, и ты откроешь бизнес». И он сразу воскликнул: «Хорошо, поступим по-твоему».

– Поступили вы не сказать, что умно, – не утихал Бунин.

Лиза-Майя вытащила из сумочки носовой платок.

– Да. Я поняла это. Действовала второпях, ничего не обдумала, страх ум затмил. А Виталий очень хотел начать тратить деньги, поэтому подписался под моим планом. Наши друзья по обмену ради спасения ребенка были готовы на все. Я дурацкую кашу заварила, мне ее и кушать. Ведь я надеялась на счастье, но стало только хуже. Сейчас объясню…