Глава 19

Прохоров повернулся и хотел выбежать в коридор, но путь ему преградил Вахрушев.

– Юра, сядь. Я не верю в твою виновность, ты не убийца.

– Конечно, нет! – заорал Прохоров.

– Тогда побеседуй с Евлампией, – посоветовал хозяин офиса.

– Будьте добры, напишите, пожалуйста, пару слов, – попросила я Юрия. – Валентин Павлович, дайте гостю бумагу и ручку. Итак, небольшой диктант: «пожалуйста», «щетка», «рычаг». Думаю, хватит.

– Абсурд, тупость, бред, – возмущался Прохоров, выводя слова, – глупость!

– Спасибо, – поблагодарила я и положила клочок бумаги около красной папки. – Обратите внимание на интересный факт. Юрий… э… э…

– Сергеевич, – подсказал хозяин офиса.

– Юрий Сергеевич, – продолжала я, – вы человек с высшим образованием, пишете грамотно, и претензий к орфографии у меня нет. «Пожалуйста», «щетка», «рычаг» выведены без ошибок. А теперь заглянем в бумаги Обжорина, там тоже нормальный текст, но вот тут на одной из последних страниц карандашом написано: «Никита, дальше я еще не поправила. Не переписывай» и оставшаяся пара листов пестрит грубейшими орфографическими ошибками. «Пожалуста», «СЧетка», «рычаК», – там так написано. Вы понятия не имели, что Обжорин патологически безграмотен, материалы для конкурса мужу правила Лаура. Так было и в тот раз, только…

Я на секунду замолчала. В голове неожиданно возникли один новый и один старый, уже задаваемый вопрос. А кто помогал Никите раньше, когда он еще не женился на Кривоносовой? И почему Кит решил так спешно свести счеты с жизнью? Отчего он не дождался своего триумфа на конкурсе? До него оставалось совсем чуть-чуть. Медаль от общества много значила для Никиты Владимировича, он старательно готовился к конкурсу и решил уйти на тот свет, не насладившись триумфом? Что-то тут не так.

– Только что? – спросил Вахрушев.

Я продолжила:

– Лаура, как всегда, отредактировала доклад, но она не успела прочесть последние несколько страниц, о чем и предупредила мужа. А Прохоров, украв папку, поленился просмотреть весь доклад, ему хватило первой части, в которой изложено, как Никита нашел сведения об уникальном автомобиле, то, как он технически делал модель. Юрия не заинтересовали марка клея и сведения, где, что и за сколько куплено для работы.

– Это правда, – неожиданно произнес Валентин Павлович, – я никому раньше не рассказывал, но сейчас сообщу: когда Никита вступил в общество и первый раз принес свою писанину, он попросил: «Прочитайте, пожалуйста, не умею складно текст составлять и грамотность хромает, в школе я плохо учился, все силы на спорт бросил». Я был восхищен представленной им моделью, поэтому решил помочь с докладом, прочел текст. Катастрофа! С того дня у нас с Никитой повелось так: за неделю до подачи заявки на конкурс он приносил сюда текст, я его правил, а он набирал на компьютере. Когда Обжорин женился, роль редактора взяла на себя его жена.

– Думаю, в ноутбуке покойного сохранилось оригинальное сочинение Никиты, – подхватила я. – Елена Яшина рассказала мне, что, когда Обжорин завершал творение, он его распечатывал и отдавал Лауре, та правила текст по старинке ручкой, она была не в ладах с техникой, и у нее от компьютера начинала болеть голова. Супруга вручала Никите работу над ошибками, и он все аккуратнейшим образом исправлял и снова распечатывал уже для подачи на конкурс. Вот беда для Прохорова! В докладе, который перед нами лежит, последние странички Лаура не тронула, Никита же положил туда чистовик, присоединив к нему пару черновиков с пометкой супруги.

– Подлец! – вскипел Вахрушев. – Обокрал покойного.

– Он еще унес ключ от ячейки, – добавила я, – а чтобы снять его с шеи Лауры, отравил вдову.

– Нет-нет-нет, – затряс головой Юрий, – все не так! Вернее так, но не так! Да, я был в квартире Обжорина. Признаюсь. Но никого и пальцем не тронул! Честное слово! Ей-богу. Сейчас все расскажу!

– Начинайте, – приказала я, – садитесь и излагайте все в подробностях.

Но Прохоров не устроился в кресле, он начал ходить по комнате от окна к двери и, запинаясь, говорить, как обстояло дело.

Когда рано утром Прохоров прочитал в газете «Желтуха», что Обжорин задавил человека, а потом покончил с собой, первой его мыслью было: я победитель конкурса. Юрий знал, что единственные, кто, кроме него, делают замечательные модели, это Обжорин и Валентин Павлович, но последний давно не выставляется. Всем вокруг Вахрушев говорит: «Я столько медалей получил, что все стены ими завесил. Пора и молодым дорогу дать, пусть новые на мое место приходят».

Но Юра заметил, что у Валентина иногда начинают мелко-мелко дрожать пальцы, основатель общества постарел, ему теперь трудно сделать копию экстра-класса, а скатываться в конец турнирной таблицы председатель правления не желает, он предпочел уйти чемпионом. Преградой на пути к золотой медали для Юры оставался Никита, и вот его нет. В первые минуты Прохоров просто ликовал, но затем его стало мучить любопытство. О каком уникуме вел речь Никита Владимирович на последнем совещании? Наверное, он откопал нечто невероятное, если рискнул похвастаться в присутствии членов правления, которые были его соперниками. Любопытство жгло Прохорова, и он решил поехать домой к покойному. Найти адрес не составило труда, у Юрия есть база с адресами москвичей, он вбил фамилию «Обжорин» и, не успев моргнуть, получил название улицы, номер дома и квартиры. Прохоров знал, что главный соперник женат, поэтому купил по дороге розы и решил, что скажет вдове:

«Уважаемая госпожа Обжорина, правление общества «ОЛСАМ» выражает вам соболезнование. Разрешите сфотографировать последнюю модель Никиты Владимировича? Мы поместим снимок в журнале «Модель», будем благодарны, если вы передадите нам для публикации материалы, рассказывающие о машине».

Неужели вдова откажет?

Страшно довольный собой, Юрий поднялся на нужный этаж, позвонил в дверь, но никто не спешил ему открывать. Прохоров расстроился, зачем-то подергал ручку, и створка открылась. Юра втиснулся в крохотную прихожую, прикрыл дверь и крикнул:

– Здравствуйте, не пугайтесь, я член правления общества любителей автомоделей. У вас замок не заперт.

В ответ не раздалось ни звука, в квартире стояла полнейшая тишина. Юра заглянул на кухню. Никого. Затем он вошел в комнату и на диване увидел женщину.

– Добрый день, – громко произнес Прохоров, но хозяйка даже не вздрогнула, она лежала лицом к стене и не шевелилась.

На секунду Юрий растерялся, но потом сообразил: наверное, вдова не спала всю ночь, под утро приняла снотворное, и сейчас ее выстрелом из пушки не разбудишь. Прохоров решил воспользоваться создавшимся положением. Он сразу, едва переступив порог, увидел доску, прикрепленную к подоконнику, а на ней модель машины. Прохоров двинулся вперед и натолкнулся на тумбочку, стоявшую впритык к софе, послышался тихий звон. Юрий испугался, он решил, что хозяйка сейчас проснется, повернется, откроет глаза, закричит, увидев незнакомца, поэтому он выставил вперед букет из трех жалких розочек и приготовился произнести заготовленный текст. Но тетка, закрытая до подбородка шерстяным одеялом, даже не пошевелилась. Юрий выдохнул, заметил на тумбочке пустой стакан, из которого торчала металлическая чайная ложка, понял, что это она звенела, перевел дух, приблизился к импровизированному столу. У него затряслись руки, когда он разглядел то, что создал Никита, модель была настолько прекрасной, что Прохоров замер, не решаясь взять ее. И тут из прихожей раздался голос:

– Ау? Есть кто дома? Хозяюшка, дверь запереть забыли. Шел мимо, вижу, приоткрыта. Эгей!

Юра вмиг покрылся потом. Похоже, в квартиру Обжорина заглянул кто-то из соседей, и что он предпримет, обнаружив возле спящей хозяйки незнакомого мужика? Прохоров затрясся, схватил модель, папку и влез в большой шифоньер. Двери гардероба закрылись неплотно, в узкую щель между ними через мгновение преподаватель увидел фигуру в черном. Незнакомец стоял спиной к Прохорову, сначала он молчал, потом произнес красивым басом:

– Эй, Лаура!

Вдова не откликнулась, мужик наклонился и присвистнул:

– Опа!

Затем гость стал открывать ящики тумбочки, двигать модели, выставленные на полке над изголовьем кровати, снял сидевшую там же плюшевую белку, помял ее в руках, вернул на место и стал оглядываться. Только тогда Юра увидел лицо незнакомца, сообразил, что тот непременно засунет нос в шкаф, и перепугался так, что весь взмок. Но мужик снова повернулся к дивану и наклонился над теткой. Что он делал, Прохоров не видел, перед его глазами маячила лишь спина человека в черной одежде. В гардеробе было душно, преподавателя стало тошнить, перед глазами запрыгали черные мухи. Чтобы не упасть в обморок, он принялся щипать себя за запястье. Юрию казалось, что время застыло, мужик в черном стоит в одной позе уже два часа! Ну сколько можно находиться в согнутом положении? В тот момент, когда сидевшему в шкафу вору вконец стало дурно, незнакомец выпрямился, пропел что-то вроде «Тра-ля-ля-ля!» и быстро ушел. Юра распахнул дверцы и выскользнул из укрытия.

Прячась в шифоньер, Прохоров не посмотрел на диван, все его внимание было сосредоточено на мини-машинке и докладе, но сейчас, прижимая к себе вожделенную добычу, Юра оказался лицом к софе и увидел, что хозяйка повернулась на спину и лежит с открытыми глазами. Вора вновь обдало жаром.

– Добрый день, – залепетал он, – я пришел от общества любителей… хочу… написать…

Дальнейшие слова застряли в горле, у Юрия подогнулись колени, он понял, что женщина не моргает, не шевелится, не испугалась при виде незваного гостя. Господи, да она умерла!!! Как он очутился на улице, Прохоров не помнил, просто вдруг непонятным образом оказался в метро, к груди он прижимал модель, под мышкой держал папку.