Глава 16

Не успела я выйти из-за занавески, как ко мне подбежала Оля и протянула красиво завернутую коробку со словами:

– Пых-пых на здоровье. Дракон подарок. Оля сама сделала. Новый год всегда дракон.

Я посмотрела на красивую фигуру-оригами и пришла в восторг.

– У тебя талант! Очень красиво. Дракон супер.

Девочка зарделась.

– Умею складывать. Животные. Люди. Дома. Интересно. Приходи. Покупка со скидкой. На фирма пакет. Бесплатно.

Я поблагодарила милую девочку, покинула магазин и вернулась к бойкому парикмахеру.

– Стричься надумала? – обрадовался тот. – Каре?

– Нет, но у тебя есть возможность немного заработать, – вкрадчиво сказала я.

– Что от меня требуется? – деловито осведомился Саша.

– Всего-то ответить на пару вопросов, – улыбнулась я.

– Спрашивай, – велел он.

Я приступила к допросу.

– Ты когда-нибудь бывал в «Науке и технике»?

– Конечно, сто раз, – удивился цирюльник. – И Ли Вань у меня стрижется.

Я решила не ходить вокруг да около.

– Что находится в комнате, расположенной за занавеской?

Саша молчал.

– Подпольное казино? – предположила я. – Опиумная курильная? Публичный дом?

Парикмахер наконец очнулся и предложил:

– Давай зайдем в салон, чего-то сыро на улице.

Я не стала возражать. Но очутившись в небольшой комнате, где стояло одно кресло для клиента, спросила:

– Ли Вань пожилой человек?

– Сколько ему лет, не знаю, но много, – на сей раз охотно ответил Саша. – Бизнес у него семейный, в бутике работают одни родственники, с улицы никого не берет.

– Ли Вань сам сидит у входа в таинственное помещение, – отметила я, – значит, там нечто важное для него, приносящее солидный доход.

Саша взял со столика фен.

– Не хочешь стричься, давай хоть укладку сделаю, а то ходишь с вороньим гнездом на башке.

Я поняла, что надо действовать иначе, и жалобно поинтересовалась:

– У тебя мать есть?

– Конечно, – удивился парикмахер. – Она конфетами торгует. Нужно сладкое на Новый год? Иди в девяностый ряд, место десять. Там моя родительница и стоит. У нее товар всегда свежий, она его не у перекупщиков, а прямо с фабрики берет.

– Вероятно, мать о тебе заботится и очень огорчится, если ты что-то нехорошее задумаешь, – продолжала я.

Саша засмеялся.

– Все матери одинаковые. Мою вот на шапке переклинило. Только на улицу соберусь, кричит: «Голову прикрой, а то простудишь, менингит получишь». И зимой, и летом одно твердит. Я уж с ней сто раз ругался, потом перестал. И еще она постоянно дудит: «Сначала на ноги встань, потом детей заводи. Не женись раньше тридцати». Сама-то меня родила, когда ей шестнадцать стукнуло. Во как!

Я набрала полную грудь воздуха и начала фантазировать:

– У меня тоже есть сын. Ванечка хороший мальчик, но в последнее время он какой-то странный, по вечерам куда-то уходит, возвращается вроде расстроенный или усталый. На мои вопросы отвечает: «Все о’кей». Я забеспокоилась, решила узнать, где он все время пропадает, пару раз пыталась за сыном проследить, но теряла его в толпе на рынке. А сегодня увидела, как Ванечка входит в магазин «Наука и техника» да прямиком за цветастую занавеску ныряет. Я подождала, пока он уйдет, мальчик не долго внутри задержался, и попыталась выяснить у старого китайца, который бдительно стерег вход в комнату, что там находится. Старик соврал про ателье, но взять у меня блузку на переделку отказался. Очень тебя прошу, если можешь, хоть намекни, чем люди в лавке Ли Ваня тайком занимаются. Представь, как бы твоя мама испугалась, поняв, что ты попал в дурную историю.

Лицо Саши разгладилось.

– Успокойся, ничего страшного. Ли владелец банка.

В первую секунду я не поняла, о чем речь:

– Китаец торгует консервами? Какими-то редкими продуктами? Мясо животных, занесенных в Красную книгу? Галлюциногенные грибы?

Саша захихикал.

– Ну ты точно как моя мама Ритуля. Та тоже все вверх ногами любит переворачивать. Ли держит обычный банк, с деньгами. На рынке торгует много приезжих – вьетнамцев, китайцев, таджиков. Все они заработанное бабло семьям отправляют, но идти в официальные конторы не хотят, дорого очень, процент большой за услуги берут. Но, главное, там паспорт надо показать и регистрацию, а в Ковалеве полно нелегалов. Вот и бежит человек к Ли. У старика все схвачено. Знаешь, как система работает?

Я отрицательно покачала головой.

– Сейчас объясню! – воодушевился Саша. – Допустим, тебе надо передать сто долларов бабке в Китай. Приходишь к Ли, называешь фамилию, имя и адрес родственницы, а он тебе отвечает: «Хорошо, завтра сделаю». На следующий день Ли берет твои денежки и предлагает: «Звони бабушке». Набираешь старухин номер, а та кричит: «Спасибо, внучек, какой ты заботливый!» А все очень просто: Ли велел своему человеку в Китае принести твоей бабке стольник, а потом забрал твой плюс маленькую наценку за услугу. Старик не жадный, цену не задирает, к нему весь рынок ходит, и местные жители пользуются. У китайца повсюду свои люди есть, даже в Америке. Одна тетка хотела своей дочке в Нью-Йорк деньги отправить. Ли совсем не удивился и вмиг грины через океан перебросил. А еще у него можно ячейку арендовать.

– Ячейку? – переспросила я. – То есть маленький сейф?

– Ага, – подтвердил Саша. – Абонируешь у Ли железный шкафчик, платишь рубли, и пользуйся. В той комнате, перед которой Ли за столом сидит, хранилище. Но есть проблема: свободными отсеки редко бывают. На рынке воруют часто, и где заработанное держать? Народ ломится в банк к китаезе. У Ли надежнее, чем в Швейцарии. Ты с сыном в большой квартире живешь?

– В однушке, – на всякий случай соврала я. – Ваня на кухне на диванчике спит.

– Так я и думал, – обрадовался Саша. – Успокойся, ничем плохим твой пацан не занимается. Небось он тебе на подарок деньжата копит, на рынке калымит и у Ли кэш прячет. Дома-то ему заначку не заховать, ты ее стопудово найдешь и весь сюрпрайз парню поломаешь. Я сам так поступал, когда маленький был. В восьмом классе прибежал на базар, договорился с теткой, которая собачьим кормом торгует, и ворочал у нее мешки да банки. С работниками хозяева каждый день расплачиваются, вот я и летел к Ли, прятал рублики. У нас с матерью тоже однушка, мама моя Ритулька женщина аккуратная, раз в неделю фатерку убирает, ну точно бы на мою кассу наткнулась. Ну, че, успокоилась?

– Спасибо! – с чувством сказала я. – А то ведь в голову сразу мысли про наркотики лезут.

– Нет, – покачал головой Саша, – у Ли чутье собачье, он торчка за километр вычисляет и ему от ворот поворот дает. Китаец терпеть не может наркош, а те его стороной обходят. На базаре есть люди, которые на дури наживаются, девками торгуют и всякие игры на деньги устраивают. Но Ли к ним отношения не имеет. У него честный бизнес, китайца уважают. И хитрый он, с любым подружится.

Я покинула салон и пошла по центральной аллее, отыскивая продовольственный магазин и размышляя на ходу. Значит, Офелия пользуется ячейкой в подпольном банке? Хм, странно.

Понятно, почему в хранилище ходят работники рынка. Люди живут не в самых лучших условиях, могут в любую минуту стать объектом внимания воров и уличных грабителей. Нелегалы не имеют возможности обратиться в законный банк, там потребуют паспорт, регистрацию и приличную сумму за услуги. Кроме того, простые люди не доверяют банкирам, считают их обманщиками. И куда пойти, если, например, денежный перевод пропадет? Придется общаться с менеджером в костюме с галстуком, видеть в глазах клерка скрытое за официальной улыбкой презрение к бедному человеку, копеечному вкладчику. Вот Ли совсем другое дело, он свой, сумеет защитить, с ним легко и просто иметь дело.

Но Офелии-то зачем обращаться к старику? У нее документы в полном порядке, и она не живет в одной комнате с двадцатью таджиками. Есть лишь один ответ на этот вопрос: у милейшей Офи имеется нечто, о чем она не собирается никому рассказывать, и дама боится, как бы это не попалось на глаза членам ее семьи. Банк Ли ей очень подходит. А теперь вопрос дня: что прячет директриса гимназии?

Войдя в квартиру Григория, я первым делом споткнулась о сандалии, лежащие у порога.

– Сто раз человеку говорила, что летнюю обувь в конце осени необходимо помыть-почистить, уложить в мешок и отправить на антресоли! – возмутилась Тонечка, забирая у меня пакет с продуктами.

– Экие вы бабы зануды! – закричал из комнаты Пономарев, услышав ее слова. – Я сандалетами пользуюсь!

– Зимой? – хихикнула я, снимая пуховик.

– А что такого? – ответил полицейский. – Когда мусор выбросить надо, впихну живенько ноги в сандалеты, и вперед.

– Вот здорово! – рассердилась Антонина. – Наверное, удобно в декабре по грязи к бачку в открытой обуви топать. Тепло, уютно, сухо. Гриша, ты идиот!

– Лучше воспользоваться ботинками на толстой подошве, – посоветовала я, – сандалии оставь на жаркую погоду.

– Не, штиблеты завязывать надо, а шлепки легко надеть, наклоняться не требуется, – объяснил Пономарев.

– Шикарный аргумент! – воскликнула Тоня. – Теперь понятно, почему ты кружку никогда не моешь. Чего стараться, если в нее опять чай наливать?

– А ты на ночь раздеваешься? – добавила я, как-то незаметно перейдя со следователем на «ты». – Или укладываешься под одеяло в брюках и сапогах? Все равно ведь утром одеваться надо.

– Да отстаньте вы от меня, – заныл Пономарев. – Идите на кухню, вода уже кипит, сейчас налью вам…

– Ну уж нет, – перебила его Тоня, – сначала мы с Вилкой сами себе посуду помоем. С содой!

Во время чаепития я рассказала Антонине и Пономареву все, что узнала от Розы Михайловны, и описала свою встречу с Офелией на рынке.

– Про то, чем занимается китаец, я знаю, – кивнул Григорий, – но делаю вид, что про его бизнес не слышал. Ли Вань хороший человек, и если я его задержу, то на защиту банкира не только китайская, но и другие диаспоры встанут. И никто, ни один человек, против старика показаний не даст, все скажут: «Ничего не видел, не слышал, свои деньги под матрасом держу. Какие переводы? Какие ячейки? А что это вообще такое?»

– А насчет Агаты… – сменила тему Антонина. – Хашимова Агата Ильдаровна никогда не жила в Казахстане. Вернее, она там родилась и умерла спустя месяц. Родители ее были вовсе не педагогами, отец работал на местного бая, мать возилась с детьми, их в семье на момент трагедии было семеро.

– Кто-то поджег селение, – перебил ее Пономарев. – Похоже, один бай с другим чего-то не поделил. Дело темное, произошло не вчера, кто прав, кто виноват, не разбирались. Несчастный случай. Вспыхнуло ночью, было много жертв, Хашимовы погибли в полном составе, включая крохотную Агату.

– Странное имя для девочки из казахской глубинки, – только и сумела пробормотать я.

– Верно, – согласилась Тоня. – Ее родители были большими оригиналами, всех детей назвали необычно – Ричард, Леопольд, Карл, Мэрион, Люси, Беатриса и Агата.

– А спустя год после пожара в Россию въехала Агата Ильдаровна Хашимова, – продолжал Григорий. – Девушка имела паспорт гражданки Казахстана, не скрывалась, никаких претензий к ней со стороны правоохранительных органов не было. Затем Агата вышла замуж за Всеволода, получила российское гражданство, зарегистрировала бизнес, является индивидуальным частным предпринимателем с идеальной налоговой и кредитной историей.

– Секонд-хенд Хашимова открыла еще до заключения брака, – уточнила я.

– Охотно верю, – ухмыльнулся Пономарев. – Но по документам торговля лохмотьями ранее принадлежала некоей Зинаиде Филимоновой, восьмидесяти двух лет, Агата служила у нее простым продавцом. Хашимова получила от старушки бизнес в подарок, уже став россиянкой. Все чин чинарем оформлено, бумаги в полном порядке. Агата о бабке заботилась, сделала в ее избе ремонт, продукты ей притаскивала, лекарства. Филимонова год назад мирно скончалась от старости.

– Похоже, вдова Севы неплохой человек, – пробормотала я. – Розу Михайловну, свою бывшую квартирную хозяйку, она тоже без внимания не оставляет.

– Мне Агата нравилась, – призналась Тоня. – Но теперь появилось сомнение: мы понятия не имеем, откуда она взялась, какое ее настоящее имя и почему ей пришлось жить по поддельным документам.

Я пришла в изумление.

– Правда выползла на свет только сейчас? Неужели, когда Хашимова получала российское гражданство, ее документы не проверили тщательнейшим образом?

Пономарев крякнул.

– Не хочу никого обвинять, но порой чиновники, которые обязаны проявить бдительность, делаются временно слепоглухонемыми. А потом у них появляется новенький автомобиль. Хотя, полагаю, Агате сильно тратиться на взятку не пришлось. Она официально вышла замуж за человека из уважаемой семьи, за сына режиссера, имела полное право стать россиянкой. В ее случае, чтобы ускорить процесс, хватило бы умеренной суммы.

– А как вы докопались до истины? – не успокаивалась я.

Антонина опустила в кипяток новый пакетик с чаем.

– Подключила к работе Гену, гениального компьютерщика из бригады Куприна. Ты его прекрасно знаешь. Генаша и раскопал секрет.

– Он выяснил все детали, – забубнил Пономарев. – Селение, где жили настоящие Хашимовы, находится почти на границе с Китаем. Основной бизнес тамошнего бая состоял в нелегальном переводе людей в Поднебесную и наоборот.

– Еще незаконный ввоз товаров, наркотики, малолетние проститутки, – перечислила Тоня. – Одним словом, полный набор криминальных услуг. А переходили границу люди, которым по разным причинам приходилось покинуть Китай. Например, супружеские пары, ожидающие второго ребенка, преступники, прячущиеся от власти, как диссиденты, так и уголовники.

– Хочешь сказать, Агата одна из них? – усомнилась я. – У Хашимовой другое строение лица и фигуры, она не похожа на китаянку.

– На таджичку тоже, – возразила Тоня. – Но в ней точно течет восточная кровь.

Григорий открыл ноутбук.

– В Китае живут не только китайцы, там много разных национальностей. Это государство граничит с Кореей, Монголией, Россией, Казахстаном, Киргизстаном, Таджикистаном, Афганистаном, Пакистаном, Непалом, Бирмой, Бутаном, Индией, имеет морские границы с Японией, Филиппинами, Малайзией, Брунеем и Индонезией. Представляете, какое количество разных индивидуумов может тайно очутиться в Поднебесной, а потом перебраться в Россию?

Мы с Тоней переглянулись. Я подняла руку.

– Новый вопрос. Как Генка узнал о смерти малышки Агаты Хашимовой? Сомневаюсь, что в местном морге, куда свезли останки, найденные после пожара, был компьютер, где регистрировали погибших.

– Ну, тут нам в некотором роде повезло, – буркнул Гриша. – В день, когда случилась трагедия, в городке неподалеку от деревеньки находилась съемочная группа CNN, которая снимала сюжет о жизни людей в Казахстане. Узнав о пожаре, журналисты ринулись на место происшествия и сняли репортаж. В частности, в нем говорилось, что выжившим не оказывают ни достойную медицинскую, ни моральную помощь. Поднялся большой шум. Из Астаны моментально прислали санавиацию и увезли тех, чье состояние оказалось самым тяжелым. Среди них были старшая Хашимова с Агатой. Женщина и девочка скончались спустя неделю в ожоговом центре, а вот там есть компьютеры, налажен учет пациентов. Гена по нашей просьбе порылся в местных базах и получил информацию из той столичной клиники. Но Вилка права, имя, данное родителями несчастному младенцу, как и другим детишкам, совершенно не характерно ни для казахов, ни для таджиков. Другой Агаты, по сведениям, полученным из загсов, в этой стране нет. Агата Хашимова была одна-единственная, и она давно покойница, умерла, не успев пожить. Сама знаешь, что те, кто изготавливает фальшивые документы, любят выписывать паспорта на имена реально существовавших, но скончавшихся людей. Тогда при поверхностной проверке личности никаких вопросов не возникает.