Книга: Черная дыра (книга 2)
Назад: ЧАСТЬ 2. НЕИСПОВЕДИМЫЕ ПУТИ
Дальше: ГЛАВА 2. СТАРТ

ГЛАВА 1. ОПЕРАЦИЯ

Когда за последним вергийцем закрылась дверь, Веланда подбежал к Геле и опустился на пол с ней рядом.
– Очень больно? – тихо спросил он.
– Терпимо, – Гела попыталась улыбнуться.
– Надо скорей остановить кровотечение. Я принесу бинт.
Гела кивнула.
Веланда поднялся, сходил за аптечкой и подал ее Геле. Девушка перебинтовала ногу.
– Ну вот, – вздохнул ученый. – И будем надеяться, что Хадкор все же пришлет врача… А теперь тебе нужен покой.
Он подхватил ее на руки. Никогда раньше он не смел прикасаться к ней; в сердце метнулся сумбурный, отрывистый переполох от ощущения близости, однако усилием воли, ставшим уже привычным, он подавил эмоции, отнес девушку в ее каюту и осторожно уложил на кровать.
– Примешь обезболивающее?
– Пожалуй, да. И еще, наверное, антибиотик, чтобы исключить инфекцию.
Поискав в аптечке, Гела достала нужные таблетки; Веланда наполнил стакан водой и протянул ей.
– Спасибо, – она благодарно улыбнулась.
– Не за что, – покачал головой он, усаживаясь в кресло, стоявшее рядом.
– Как ты думаешь, вергийцам действительно удастся захватить Декстру?
– Не знаю, надеюсь, Амёнда предпримет что-нибудь, чтобы их остановить.
– А ведь на первом этапе они уже остановлены, благодаря тебе… Если бы не ты, мы бы сейчас полным ходом летели к Декстре… Как ты догадался?
– Это было несложно, – он смутился. – Когда вергийцы начали захватывать корабль, первое, что пришло мне в голову – они хотят Декстру. И поскольку пока еще не знают ее координат, надо сделать так, чтобы и не узнали…
– Гений, – вздохнула Гела. – А у меня вот были совсем другие мысли… Я помчалась искать Эниту, решила, что, возможно, удастся спрятать ее от этих… Не удалось.
– Это нормальные мысли любящей старшей сестры, – улыбнулся Веланда. – А потом ты закрыла ее от пистолета.
– Как-то автоматически, – пожала плечами девушка. – Не задумываясь… Я и сейчас тревожусь за нее. Кто знает, что там на уме у этого… Хадкора.
– Не беспокойся, он не сделает ей ничего плохого. В его интересах беречь ее. Вергийцы и так уже до предела осложнили отношения с атонцами, а заодно и с эйринцами. Ах да, еще с номийцами.
Оба немного помолчали.
– Надеюсь, – задумчиво произнесла Гела, – дело не дойдет до войны. Рилонда всегда говорит, что больше всего на свете ненавидит войны и сделает все, чтобы, по крайней мере, при его правлении атонцы жили в мире.
– Рилонда блестящий дипломат и действительно сделает все, – ответил ученый. – А тебе сейчас нужно переживать не об этом. Ты заметила, что «Ураган» до сих пор не двигается, продолжает дрейфовать? Это очень хорошо. Это может означать, что Хадкор все-таки ждет врача с Атона.
– Ну что ж, подождем и мы, – грустно усмехнулась Гела.
Они говорили еще долго, на нейтральные темы; день тянулся медленно. Он приносил ей ужин, маньяри и один раз даже осмелился поправить покрывало. Наступила ночь.
– Пора спать, – Гела потерла глаза. – Иди к себе.
– Может, я останусь здесь? – предложил он. – Вдруг тебе что-нибудь понадобится?
Она внимательно посмотрела на него.
– Я хорошо себя чувствую. Ничего не понадобится. Иди к себе, тебе тоже нужен нормальный сон.
Он беспрекословно поднялся и ушел в свою каюту. Лег в кровать на спину и, закинув руки за голову, посмотрел в потолок.
«Нормальный сон»… Легко сказать! А если от мысли, что они одни на этом пустом звездолете, перехватывает дыхание? Если размышление о том, что в двух шагах, буквально в соседней каюте, находится она – такая красивая, такая нежная – будоражит и без того разгоряченную кровь?
Никогда он не задумывался, но вдруг захотел вспомнить – с чего начинается любовь? С эмоционального потрясения? С восхищения… Когда она вдруг говорит то, чего ты совсем не ожидал услышать, и приходит осознание, внезапное – это совершенно незаурядная девушка, не просто не такая, как все – единственная… И тут же словно прозреваешь – тонкие черты, изящные манеры, глаза – невероятного, нереального серо-зеленого цвета… Где ты видел такой цвет? Это цвет какого-то из драгоценных камней, а может быть, моря, только что успокоившегося, утихшего после шторма? И вот уже замечаешь только ее, – всегда, в независимости от того, сколько людей находится рядом, вот уже смотреть на нее становится столь же необходимым, как дышать, вот уже внутри бархатным оранжевым цветком расцветает счастье, когда она улыбается тебе…
А потом ты понимаешь, что она далека, далека, словно мерцающая в глубинах космоса туманность, и никогда, никогда не коснешься ты этой прозрачной кожи, этих шелковистых волос, и никогда не почувствует она к тебе того, что чувствуешь ты… И это больно, больно, больно… И ты проклинаешь себя за эту совсем не нужную ей страсть, за эту бессмысленную, несуразную бурю, рвущую твое сердце, но эта страсть, этот жар сильнее тебя, и постепенно превращает твою жизнь в постоянную, незатухающую боль…
Не ты первый, не ты последний, насмешливо говорит собственный разум, армия несчастных безнадежно влюбленных множится на всех планетах, где есть люди, ежедневно, и все как-то переживают это. Но почему-то не становится легче… А станет ли, если хотя бы сказать ей?…
Ну конечно же, нет, презрительно усмехается все тот же разум, более того, ты не имеешь никакого права перекладывать на нее свои проблемы. Она любит другого и живет безмятежно и счастливо. Сейчас плохо только тебе, а если признаешься, она, как человек добрый и благородный, начнет жалеть тебя, волноваться за тебя, возможно, мучиться оттого, что не может ответить тебе взаимностью… Ты не отважишься настолько усложнить ей жизнь…
Все это верно, возразить нечего, и ты соглашаешься, и существуешь со своей болью, и, хотя совсем не актер, проявляешь чудеса актерского мастерства, чтобы она ни о чем не догадалась. Но вот однажды странно и неожиданно складываются обстоятельства, вы оказываетесь одни на пустом корабле, и голос разума вдруг начинает пропадать, тонуть в наступающей откуда-то из сокровенных сердечных недр терпкой, дурманящей горячке, и постепенно перестает контролировать эту лихорадку…
Веланда встал, несколько минут ходил взад-вперед по каюте, затем подошел к двери, взялся за ручку и медленно нажал на нее.
«Не сходи с ума! – из последних сил завопил разум. – В конце концов, сейчас ночь, она спит, ты напугаешь ее!»
Он отдернул руку, развернулся, и, с трудом сделав несколько шагов, упал в кресло, стоявшее возле иллюминатора. Долго-долго, целую вечность смотрел, как вдали распухает, усиливая блеск, желтый переменный сверхгигант, как носящиеся наперегонки метеороиды, натолкнувшись на защитное поле корабля, вспыхивают и отскакивают, словно ошпаренные, обратно в черную бесконечность.
Я так больше не могу, подумал он наконец. Мне действительно нужно поспать, а утром будет видно. Душ, стакан маньяри – и постараться заснуть…
Теплый душ и маньяри немного расслабили, но еще пару часов глядел он в потолок, прежде чем забыться тяжелым сном…
Утром, зайдя к Геле, натолкнулся на ее взгляд: беспомощный и какой-то виноватый.
– Что случилось? – встревожился он.
– Видимо, все-таки инфекция. Рана распухла и покраснела… И температура.
– Ты приняла жаропонижающее?
– Нет, не могу встать… Больно… И голова кружится.
Он подал ей лекарства и воду; она выпила и улыбнулась смущенно и снова – виновато.
– Спасибо. Прости, что доставляю тебе столько хлопот…
– О чем ты? – воскликнул он. – Какие хлопоты? Немедленно прекрати такое говорить… Главное, чтобы с тобой все было в порядке!..
– Спасибо, – еще раз прошептала она и обессилено опустилась на подушку.
– Тебе нужно поесть, хотя бы немного, для поддержания сил.
– Ну, если только чуть-чуть, – не стала спорить она.
Веланда отправился на кухню за завтраком, на ходу размышляя: «Да, дело принимает скверный оборот. Если к вечеру не появится врач, надо будет попробовать попасть на «Ураган», побеседовать с Хадкором. Ну и, разумеется, – усмехнулся он сам себе, – при таких обстоятельствах о моих чувствах не может быть и речи… По крайней мере, до выздоровления. Придется продолжать «держать себя в руках». Как я ненавижу это выражение! Его придумал человек, который никогда никого не любил…»
Тягучий, вязкий день казался каким-то безмерным: время будто растворилось в космосе, не оставив следов на многострадальном экспедиционном корабле. После приема жаропонижающих Геле на время становилось лучше, но через час-два она опять начинала впадать в полузабытье – жар никак не шел на убыль…
Веланда никогда раньше не испытывал ничего подобного: тревога, напряжение и страх за жизнь Гелы тяжело толкались в груди, мешая дышать. И поздним вечером, когда, несмотря на все принятые лекарства, она закрыла глаза и начала что-то бессознательно бормотать, он помчался в шлюзовой отсек, намереваясь стучать в дверь, пока кто-нибудь из вергийских солдат не услышит и не отворит ее; а уж там он решительно потребует аудиенции у Хадкора, чтобы поставить его в известность о состоянии принцессы…
Однако, спустившись к шлюзу, он не успел постучать: дверь отворилась сама, и ученый лицом к лицу столкнулся с девушкой с черными глазами и короткой стрижкой. Ее сопровождала пара вооруженных вергийцев.
– Вы кто? – машинально воскликнул он.
– Я врач, хирург, – улыбнулась девушка. – Айзук, – представилась она.
– Слава звездам! – с облегчением выдохнул он. – Пойдемте скорее, Геле плохо, и я не знаю, что делать!
– Конечно. Ведите меня.
– Строгое предупреждение, – металлическим голосом провозгласил один из охранников. – Вы имеете право разговаривать только о здоровье принцессы. Общение на любые другие темы, особенно об Атоне и общих знакомых, категорически запрещено.
Айзук презрительно хмыкнула, но ничего не ответила. Все четверо поднялись в каюту.
Осматривая Гелу, Айзук хмурилась и качала головой.
– Состояние довольно тяжелое, – наконец резюмировала она. – Инфекция, есть угроза сепсиса.
– Но ведь Гела принимала антибиотики, – упавшим голосом произнес он.
– Какие? – Айзук взяла упаковку. – Эти? Эти слишком слабые для огнестрельного ранения. Операцию откладывать нельзя. Будем делать ее завтра в восемь утра. Вы ассистируете.
– Я? – изумился Веланда.
– Но больше некому. Надеюсь, Вы не боитесь крови?
– Крови я не боюсь, – растерянно пожал плечами он. – Но я астрофизик и очень далек от медицины.
– Но зажим-то подать мне Вы сможете, – безапелляционно заключила Айзук. – Тем более, что выбора все равно нет… А сейчас я поставлю нужные уколы, но хочу предостеречь: лучше Геле станет не сразу. Ночь предстоит сложная… Пожалуйста, не отходите от нее. Я бы осталась с ней сама, но Хадкор запретил.
– Конечно, я не оставлю ее, – кивнул он.
– Ну что ж… жаропонижающее продолжайте каждые три часа. И держитесь…
Тут оба одновременно ощутили плавный толчок: «Ураган» тронулся в путь, увлекая за собой атонский корабль.
– Вот мы и полетели, – Айзук улыбнулась, и в ее улыбке ему почудилась странная лукавая искорка. – А мне пора, до завтра.
Ночь действительно выдалась, пожалуй, самой изматывающей и нервной в его жизни: он дремал в кресле рядом с ее кроватью, но то и дело просыпался то от горячечного стона, то от тихой просьбы «пить», то от необходимости подать таблетки. Он терпеливо вставал и делал все, что нужно, думая об одном: «Только бы ей стало лучше… Только бы она продержалась до операции…»
Айзук появилась полвосьмого, со своими неизменными сопровождающими.
– Доброе утро, – поздоровалась она и сразу приступила к делу: – Есть более-менее подходящее помещение для операции?
– Лабораторный отсек, – предложил он. – Там есть удобный стол.
– Хорошо, идемте туда.
Веланда отнес Гелу в лабораторию и уложил на стол. Айзук расположила свой чемоданчик на соседнем. Вергийцы уселись у двери, держа оружие наготове, продолжая бдительно следить за содержанием разговоров.
– Мда-а, под дулом пистолетов я еще ни разу не оперировала, – усмехнулась Айзук. – Будет о чем в старости рассказать внукам… Да, ребятки? – обратилась она к солдатам.
– Если доживете, – криво ухмыльнулся один из них.
– Вас переживем, – с достоинством отпарировала девушка. – Господин Веланда, подойдите, пожалуйста, сюда, я проинструктирую Вас по инструментам.
Операция длилась около часа. Веланда смотрел, как тонкие девичьи пальцы уверенно и ловко режут живую ткань, и размышлял о хрупкости человеческой жизни, о ее пугающей зависимости от причуд и капризов власть предержащих. Что чувствуют люди, чьи дорогие и любимые близкие погибают по таким глупым, нелепым причинам? Нет, этого он никогда не хотел бы узнать…
Закончив, Айзук распорядилась:
– Принцессу можно унести обратно в каюту. Операция прошла удачно. Но высокая температура, скорее всего, продержится еще двое-трое суток, не меньше. Я буду заходить три раза в день, ставить уколы, сегодня тоже зайду.
– Спасибо, – поблагодарил Веланда.
– Это Вам спасибо, Вы были отличным ассистентом. И вообще, Вы замечательно справляетесь… Осталось продержаться не так уж много. Ну, – обернулась она к своему конвою, – чего сидим? Нам пора на «Ураган», провожайте меня, а то без свиты я уже чувствую себя какой-то незначительной, ха-ха-ха!
Когда они ушли, Веланда вернул Гелу в каюту, а сам уже привычно уселся в кресло. За окном проплывали один за другим различные космические объекты. Вергийский звездолет устремлялся в вечно загадочные глубины Вселенной.
Назад: ЧАСТЬ 2. НЕИСПОВЕДИМЫЕ ПУТИ
Дальше: ГЛАВА 2. СТАРТ