3. ЛИССА
У Лиссы Мередит были прекрасные рыжие волосы и улыбка, которая несколько сот лет назад заставила бы маршировать армии и сотрясаться империи. Нельзя сказать, что она была такая уж красавица, но в ней горел огонь жизни и это проявлялось в цвете ее волос, в сверкающих медово-карих глазах и неуловимых, как ртуть, движениях. Она носила зелено-серый полотняный костюм с темно-зеленой окантовкой, белую блузку с галстуком-бабочкой того же цвета.
— Привет, Тони, — сказала она и улыбнулась Роджеру.
Тот напомнил себе, что был похищен ребенок и дело требовало принять все во внимание. Он не должен отвлекаться.
— Привет, Лисса, это старший инспектор Роджер Вест из Скотленд-Ярда. Он поедет с тобой к Шоунам. Ты должна ждать его у ворот Гайд-парка на Бейзуотер. Ты знаешь где?
— Кто этого не знает? — сказала она. — Как скоро?
— Как только ты туда доберешься.
— Нет, не так скоро, — сказал Роджер. — Мне хотелось бы узнать побольше об этом деле, прежде чем мы отправимся. Адрес дома, что там вы обнаружили, и все, что не значится под грифом «секретно».
— Я могла бы рассказать вам об этом по дороге.
— По дороге вы будете уточнять детали.
Лисса посмотрела на Марино, ожидая его согласия. Он показал ей рукой на кресло. Она не стала садиться и оперлась на стол, скрестив свои стройные ножки в нейлоновых чулках.
— Мне хотелось бы найти Рики как можно скорее, — произнесла она. — Я хочу найти его прежде, чем ввяжется Белле, потому что любая опасность для Рики лишит ее разума. Она сумасшедшая, когда речь идет о мальчике. Так же и Дэвид, но Дэвид жестче. Белле, отчаявшись, может сломить Дэвида, а мы не можем так рисковать. Вы просто обязаны найти ребенка, инспектор.
Она говорила с горячей убежденностью. Роджер не особенно разбирался в американском произношении, но ему показалось, что ее речь была слегка похожа на речь южанки.
— Дом находится на Вейвертри-роуд, Илинг, номер тридцать один — один из тех тысяч домов, которые выглядят одинаково. Я ушла оттуда вчера вечером, в пять двадцать. И все было в порядке. Рики дошел со мной до конца улицы. Сегодня я приехала туда в десять минут девятого и первое, что бросилось мне в глаза, — тишина. Белле часто просыпается поздно, но Дэвид встает рано, так же, как и Рики. Я поднялась наверх и нашла Белле и Дэвида в глубоком сне, так что не смогла их разбудить.
Роджер спросил:
— Они спали?
— Они дышали, — поправила она. — Это были наркотики, можете быть в этом уверены. Я не смогла достаточно быстро добраться до комнаты Рики. Он обычно спал на кровати, но теперь она была пуста. Одежда исчезла, так же, как и его чемодан, тот самый, который я разбирала, когда он приехал три недели назад. Белле просто не может жить без Рики.
Роджер почувствовал какой-то элемент осуждения Белле Шоун, неодобрения или же просто нетерпимости.
— Зубная щетка и другие вещи тоже исчезли? — спросил он.
— Да, — Лисса выпрямилась. — Хоть какое-то облегчение. Они не взяли бы зубную щетку, если бы не намеревались присматривать за ребенком.
Возможно, она имела в виду: «Если бы они намеревались убить его».
— Полагаю, что это ни о чем не говорит, — сказал Роджер.
— Вы что, не согласны? — спросила она резко.
— Полагаю, не следует все принимать так, как кажется на первый взгляд. Они могли взять его зубную щетку, если хотели заставить вас думать, что будут внимательно заботиться о нем. Ведь может быть и так?
Она уставилась на него, и сейчас ее медово-карие глаза не улыбались, они таили какую-то угрозу:
— Если вы скажете это Белле или Дэвиду, то я вам этого не прощу.
Для Роджера это прозвучало в чем-то по-новому. Работа с ней могла быть столь же взбадривающей, как и прогулка при ураганном ветре.
— Вы осмотрели остальную часть дома?
— Конечно. Задняя дверь была открыта.
Она отличалась дотошностью, замечала все детали и сохраняла трезвую голову. В довершение ко всему в ней было еще одно важное обстоятельство, которое могло служить истинной характеристикой ее натуры: она оставалась спокойной в чрезвычайных ситуациях.
Марино облокотился на стол и произнес с оттенком нетерпения:
— Лисса знает Шоунов лучше, чем кто-либо в Англии. Она может рассказать вам об этом по дороге.
— Ну хорошо. Я уже почти готов тронуться в путь, — сказал Роджер. — А вы пошлите за доктором и побыстрее. Он может им потребоваться. Может быть, я сделаю это через свое отделение?
— Я устрою с доктором, — сказал Марино.
— А мне нужно снова связаться со Скотленд-Ярдом.
Марино дал указание Хербу, и все следили за Роджером, когда он взял трубку, и внимательно, не пропустив ни одного слова, слушали.
Он говорил с Биллом Слоаном, который уже что-то знал.
— Билл, свяжись с отделением в Илинге, — сказал он, — и выясни, кто патрулировал Вейвертри-роуд прошлой ночью, а также — кто был на дежурстве в отделении. Мне нужно видеть обоих. Я подъеду к ним в отделение в… — он взглянул на маленькие часы на столе — было начало одиннадцатого, — ровно в полдень.
— Я это сделаю, — пообещал Слоан.
— Спасибо. — Роджер положил трубку и поднялся. — Идите вперед, миссис Мередит, к такси. Я подберу вас у ворот две или три минуты спустя. Устраивает?
— Конечно.
В ее глазах промелькнуло одобрение, прежде чем она повернулась и помахала рукой уже от двери. Роджер решил, что он привыкнет к ней, если не будет слишком строг. Иначе он может вступить с ней в конфликт из-за озадачивающей живости ее натуры.
Марино улыбался, будто у него возникли свои мысли в отношении этой женщины; по крайней мере, она сама занимала его столько же, сколько и все это дело.
— Еще одно, мистер Вест. Прежде чем вы доложите своему начальству о ваших расследованиях, вы должны повидать меня; хорошо?
— Да, обещаю.
— Благодарю вас.
Марино опять не встал из-за стола, а просто протянул руку.
Направляясь к лифту в сопровождении Херба, Роджер осознал, как мало Марино говорил и как часто делал замечания. Он решил для себя, что ему не следует беспокоиться о причинах такой секретности. Проблема одна — обнаружить похищенного ребенка, но эмоциональный фактор также нельзя сбрасывать. Если мальчика не найдут к тому времени, когда его мать очнется, то возникнет, вероятно, масса осложнений.
Лисса Мередит стояла около ворот, сияя красотой на фоне густой листвы деревьев и травы, все еще ярко-зеленой от прошедшего летнего дождя. Она оказалась у машины прежде, чем он вышел из нее, и проскользнула на сиденье рядом с ним, прикрыв дверцу:
— Вы прибыли вовремя. Чтобы вы хотели узнать?
— Все, что вы видели. Все детали, которые вы можете вспомнить, и все, что, по вашему мнению, мне следует знать о семействе Шоунов, — ответил Роджер и предложил ей сигарету. — Ну, а тетерь обратимся к самым мелким деталям.
— Таким, как зубная щетка, — ответила она. — Я лучше буду курить свои сигареты.
Она вынула из сумочки красную пачку «Пэл Мэл» и щелкнула зажигалкой, в то время как Роджер втиснул машину в уличный поток.
— Они отправились спать в большой спешке, это совершенно ясно. Ее одежда была сброшена прямо на пол. Кое-что из одежды Дэвида валялось сбоку от кровати. Я не считаю, что это имеет отношение к тому, о чем вы, вероятно, подумали. Белле опрятное существо, если говорить о ее привычках. Привередливая.
Опять элемент осуждения — «слишком привередливая».
— Они ничего не убрали со стола после ужина, что необычно. Белле получает удовольствие, играя роль хозяйки дома. Иногда она может положить грязную посуду в моечную машину, но она не оставит неприбранной столовую. Они чувствовали, вероятно, дикую усталость. Вы хотите, чтобы я высказала свое предположение?
— Только факты, пожалуйста.
— Что касается гадания, то у меня это получится лучше, чем у вас.
— Мы погадаем вместе, когда придет время, — сказал Роджер. — Не начинайте спорить.
Она вызывающе посмотрела на его профиль, который был вполне привлекательным. Если и было в нем какое-то несоответствие, то оно касалось его подбородка — он был немного тяжеловат и выдавался вперед. У него был короткий нос и хорошо очерченные губы. Его шляпа была сдвинута на затылок, открывая вьющиеся волосы цвета пшеницы, но почти полностью скрывая седину. Он знал, что она изучает его с близкой дистанции.
— А кто хочет спорить? — В ее словах проскальзывал затаенный смешок, так же, как и желание уступить ему. — Задняя дверь была открыта, а передняя — закрыта, запоры на окнах закреплены. Белле нервная женщина — окна всегда запирались, так же как и двери.
— Почему она… почему она такая нервная?
— Я не знаю какой-либо причины, кроме… — Лисса запнулась. — Кроме, может быть, того обстоятельства, что находиться в нервозном состоянии — это своего рода манера ее поведения.
— Кажется, непохоже, что вы одобряете Белле Шоун, — сказал Роджер, и, когда на это ответа не последовало, продолжил: — Какая причина для такой ее манеры?
— До сих пор никто не клал ее на колено лицом вниз, чтобы выдрать, — произнесла Лисса небрежным тоном. — Вы на самом деле хотите узнать о ней подробнее?
— Мне нужно это знать, — сказал Роджер. — Я должен быть в состоянии судить о том, насколько можно придавать значение ее словам. Вы имеете в виду, что она испорченное существо?
— Суматошная, избалованная, оберегаемая от влияния злого мира, не знающая отказа в своих прихотях, с тех пор как научилась ходить. И несмотря на все это, — продолжала Лисса Мередит, — лучшее в ней часто находит проявление: добрая и восхитительная. Вы правы, пожелав больше узнать о ней, прежде чем встретитесь с ней.
— Вы хотите сказать, что она неврастеничка и с ней тяжело жить? — спросил Роджер.
— Частично, это правильно…
— Она счастлива?
— Может ли клубок нервов быть счастливым?
— Не всегда, какую-то часть времени.
— О, тогда да. В какой-то степени. Дэвид бывал в частых отлучках. Сначала корейская война, затем — некоторые специальные поручения, поэтому они и приехали в Англию. Дэвид, похоже, пробудет здесь двенадцать месяцев, возможно, дольше. Белле вдруг обнаружила, что не может жить без Рики, и они послали за ним. Вы на самом деле хотели узнать, счастлива ли она с Дэвидом?
— Да, мне бы хотелось.
— Могу еще добавить, что он страстно в нее влюблен. Но одно дело, когда мужчина возвращается к красавице жене, зная, что она его ждет, и совсем другое — когда приходится быть терпеливой и верной женой. О, я не имею в виду ничего предосудительного.
Он знал, что она глядит на него и глаза ее смеются. Но они в действительности не знают друг друга как следует.
— Вы ищите причину?
— Только факты.
Он свернул на главную дорогу около Хаммерсмит-бродвей, где встречаются пять дорог.
— Шоун склонен дать ей полную свободу. Он очень к ней нетребователен, — сказал Роджер.
— Это догадка? — спросила Лисса.
— Это дедукция. Его жена обычно спит допоздна, служанка приходит к девяти, Шоун и его сын встают рано, так что кто-то должен готовить завтрак.
Лисса засмеялась:
— Они не готовят горячий завтрак. Но вы правы, Дэвид спускает ей все.
— Угрожала когда-нибудь мальчику опасность?
— Я об этом ни разу не слышала.
— Вы не знаете кого-нибудь, у кого могут быть личные мотивы причинить кому-нибудь из них неприятность?
— Нет.
— Мистер Марино говорит, что они богаты, — заметил Роджер, помолчав.
— Одно время они оба были богаты, но Белле потеряла свое состояние. У Дэвида хватит денег на них обоих, но… — Лисса запнулась, как бы подыскивая нужное слово, затем продолжала очень медленно: — Я думаю, если бы у нее были бы свои деньги, она бы забрала Рики и ушла навсегда. Может показаться, что я не люблю Белле, но это не так, инспектор. Я думаю, ее удерживают только деньги Дэвида, больше ничего.
На Илинг-бродвей около сквера, где женщины сидели на скамейках, а ребятишки играли в тени деревьев, Лисса показала ему поворот на Вейвертри-роуд. Вскоре они двигались по узкой, обсаженной деревьями дороге мимо бесчисленных жилых домов, выглядевших одинаково: красные кирпичные ограды и заросли кустарников. Все выглядело аккуратно и типично по-английски.
В конце Вейвертри-роуд Лисса направила его в тупик, имеющий форму подковы, где стояло три дома. Дом Шоунов находился посередине, низ построен из кирпича, верх — из дерева, черепичная крыша темно-красного цвета, оконные рамы и двери недавно выкрашены. Сад содержался в идеальном порядке. Георгины кивали своими разноцветными головками, и лепестки других цветов трепетали на тихом ветерке. В палисаднике соседнего дома, расположенного справа, стояла седоволосая женщина и смотрела на дом номер тридцать один.
Когда Роджер заглушил мотор, они сначала услышали истошный крик, а потом мужской голос, и опять крик, всполошивший всех соседей. Легко можно было определить, что это приступ истерии, полной душевной боли.
Лисса Мередит выскочила из машины раньше Роджера, пробежала через распахнутые ворота и бросилась по желтой гравийной дорожке к передней двери. Седоволосая женщина сочувственно смотрела на нее и Роджера. Когда Роджер подошел к крыльцу, Лисса уже открыла дверь и исчезла. Крики стали громче, голос звучал искаженно, как у тяжелораненого человека:
— Это твоя вина, это твоя вина, я ненавижу тебя! Я могу тебя убить! Убирайся от меня, убирайся от меня, убирайся, убирайся!
Роджер вошел в вестибюль, закрыл за собой дверь и тут увидел Лиссу, застывшую на середине лестницы, и двух людей, очевидно Шоунов, наверху. Белле свирепо вырывалась из объятий своего мужа.
