Глава 19
Была некоторая ирония в том, что фрау Линда Келлер, долгое время бывшая возлюбленной Мартина, жила в двадцати минутах ходьбы от Софии Вернер, девушки, на которой он собирался жениться. Возможно, ирония была злой, потому что именно направляясь к своей любовнице, Шефнер увидел юную чародейку в парке и впервые по-настоящему ею заинтересовался. Но сейчас столь неуместное обстоятельство, как проживание любовницы и будущей жены в одном квартале, было весьма кстати. К тому времени, когда Мартин добрался до дома Линды, он был еще в сознании и мог соображать, хотя потеря крови туманила его разум.
Корвейн открыл ему дверцу авто и помог дойти до аккуратного одноэтажного домика.
— Дальше я сам, — привалившись к стене, сказал Мартин. — Поезжай. И сообщи Джису о случившемся. Пусть заедет за мной утром, нужно с ним кое-что обсудить.
— А наш стрелок? Вызвать Карла?
— Не к спеху. Тем более я лично хочу им заняться. Иди.
В доме уже проснулись, услышав шум на улице, а пугать Линду присутствием Корвейна Мартин не хотел. Не любила она боевых магов и побаивалась их.
Условным сигналом Шефнер позвонил в дверь, но когда Линда ее распахнула, проворчал:
— Ты должна была хотя бы спросить, кто пришел.
— Доброй ночи и тебе, Мартин. Ты все такой же зануда, — с улыбкой сказала молодая женщина, кутаясь в халат. — Что с тобой? Ты пьян?
Его на самом деле несколько шатало.
— Подстрелили. Поможешь?
Спустя несколько минут Мартин уже сидел в медицинском кабинете в одних штанах, пока Линда споро смывала кровь с плеча.
— Тебя больше месяца не было, а затем ты являешься ко мне раненый. Что случилось, у тебя какие-то неприятности?
Интонации у целительницы были недовольные, в отличие от ее ласковых и осторожных рук.
— Ты же знаешь, на моей службе всякое случается.
— Ты прав. Дырка в плече не худшее, с чем ты ко мне приходил. Пуля застряла, нужно вынимать. Ложись.
Мартин послушно улегся на кушетку, разглядывая красивую, но немного усталую женщину. Они знакомы десять лет, шесть из которых являлись любовниками. Сейчас Линде было тридцать четыре, в самом расцвете красоты, зрелой и яркой. Со светло-каштановыми волосами, пышной фигурой и теплыми карими глазами — она всегда была желанна для него, не только ласковая и страстная любовница, но и хороший друг. Привязанность, страсть, интерес — все это было между ними. Когда-то Мартину казалось, что этого достаточно. До того, как он встретил Софи. И хотя Линда всегда знала, что он не собирается жениться на ней, и сама вроде не стремилась к этому, он все же испытывал перед ней некоторую вину.
— Прости, — тихо сказал Мартин, — я не должен был так исчезать.
— Ты это часто делаешь. Но сейчас же все по-другому? Это не только работа.
Голос Линды был спокойным, лишь где-то на дне таилась горечь.
Откуда-то с верхних полок ветхого шкафчика она достала ящичек с медицинскими инструментами.
— Подожди немного, мне нужно их обработать.
Мартин кивнул и резко скривился от боли — целительский артефакт не мог полностью ее убрать.
Закончив подготовку, Линда уселась на край кушетки.
— А рану ты мне не заморозишь? — тоскливо спросил он, глядя на серебряный пинцет в руках женщины.
— Это зависит от того, какие ответы я получу на свои вопросы, — со зловещей улыбкой ответила она.
— Можно я потеряю сознание? — пробурчал Шефнер. — И мне нельзя говорить о…
— Да-да, это я помню. Но меня не интересуют служебные тайны. Расскажи мне о той красавице, что завладела твоим вниманием. Ты наконец собрался жениться?
В противовес своим словам Линда не стала дожидаться, когда Мартин соберется с духом и ответит, а начала работать. Положила ладонь на рану, и мужчина почувствовал холод, разлившийся по плечу. Затем она закрыла глаза и, закусив губу, начала шептать заклинание себе под нос. Спустя минуту окровавленный кусок металла был у нее на ладони. Целителем Линда была хорошим, хоть и не очень сильным как маг.
— Ну и зачем тебе тогда инструменты? Чтобы попугать меня?
— Нужно очистить рану, а это лучше делать без магии — ты и так довольно слаб. Придется потерпеть, будет неприятно. — Очистив и зашив рану, Линда наложила целительские заклинания на плечо, усиливая регенерацию. — Через неделю будешь как новенький, но нужно зайти ко мне дня через два. И хорошо бы тебе немного отлежаться.
— На это нет времени.
— Но хоть на ночь останешься? Рану сейчас лучше не тревожить тряской в автомобиле.
— Если не выгонишь, останусь, — кивнул Мартин. — Помоги мне сесть.
Линда неодобрительно покачала головой, но все же выполнила просьбу. Усадив Мартина, дала ему выпить немного укрепляющего отвара. Сделав пару глотков, он прислонился спиной к стене, закрыв глаза. Лицо его было бледным и отрешенным. Казалось, менталист полностью погружен в себя.
— Она внучка моего старого друга, — неожиданно сказал он. — Для меня самого стало неожиданностью, что я так к ней прикипел.
— Внучка друга? Надеюсь, эта девушка хотя бы покинула школьную скамью?
Слабая улыбка тронула губы Мартина.
— Эй, я не настолько плох! Она студентка старших курсов, артефактор. Видела бы ты, какие произведения искусства выходят у нее из-под рук!
— Тебе всегда нравились талантливые люди. Но артефактор? Сочувствую тебе. Один такой ухаживал за мной несколько лет. Ну как ухаживал… здоровался раз в неделю. А в конце первого курса предложил сходить с ним на свидание. Не заметив, что я уже замужем и на седьмом месяце беременности.
— С Софи сложно, — сонно кивнул Мартин, — но она стоит того. Надеюсь, мне удастся повести ее к алтарю раньше, чем я поседею как лунь.
Линда была рада, что Мартин сейчас не видел ее лица, растерянного и огорченного.
— Я рада за тебя, — мягко сказала она. — Пойдем, я уложу тебя спать в комнате сына.
— Завтра утром приедет Джис, — опираясь на руку Линды, сообщил Мартин. — Прости, я знаю, что ты не любишь боевых магов в своем доме.
— Пожалуй, господина Грохенбау я как-нибудь потерплю. Он не так уж и плох. К тому же мне есть о чем с ним поговорить. Бертольд мне писал, что в академии его задирает девчонка с весьма знакомой фамилией.
Мартин ухмыльнулся.
— А-а-а, Ирма. Она может. Но и твой сын вполне способен за себя постоять.
Целительница помогла Мартину раздеться и уложила его на кровать.
— Тебе принести что-нибудь? — спросила она.
— Нет… Линда, чем я могу тебя отблагодарить?
— Ты и так платишь мне зарплату как внештатному сотруднику. И это уже не говоря о том, как много ты мне помогал с Бертом.
Смерть мужа не только стала большим ударом для Линды, но и инициировала магический дар сына. К несчастью, к боевой магии. Молодой целительнице, мягкой и спокойной по натуре, было тяжело справиться одной с взрывным и сложным характером сына. К счастью, уже тогда рядом с ней был Мартин, помогший молодой вдове своего подчиненного с работой и нашедший для ее сына учителя — Джисфрида Грохенбау. Тому достичь взаимопонимания с чужим мальчишкой оказалось гораздо легче, чем с собственной дочерью.
— Мне было несложно. И все же я хочу отблагодарить тебя за твою доброту и понимание.
Линда ласково провела ладонью по щеке Мартина.
— Тогда давай сходим на лермийскую оперу. Они дают несколько представлений в столице, но уже сейчас приобрести билеты сложно. А я люблю музыку, ты же знаешь.
— Конечно, — пробормотал Мартин, совсем засыпая.
Линда еще долго сидела у кровати спящего менталиста, тихо глотая слезы. Кто знал, что так получится? Что пройдут годы, и она, клявшаяся, что никто не сможет заменить мужа в ее сердце, полюбит другого мужчину. Что она однажды откажется от его великодушного предложения стать его женой, а затем об этом пожалеет. Тогда Шефнер принял ее отказ спокойно, даже с каким-то облегчением, и больше не возвращался к этой теме. Теперь он собирался жениться на другой. Той, чье имя произносит с таким восхищением и нежностью. Линда давно чувствовала, что теряет Мартина Шефнера, что он отдаляется от нее. А сейчас поняла, что уже потеряла его навсегда.
Маг не умел болеть. Стоило ему простыть или получить ранение, как из сильного мужчины, способного несколько суток не спать и почти не есть, занимаясь делом, он превращался в брюзгливого столетнего старика, разваливающегося на ходу. Не было никого слабее, капризнее и чувствительнее его в этот момент. Об этом свойстве главы СБ знали несколько человек — члены семьи, Линда, которой он доверял себя лечить, и Джис. Последнему как-то пришлось несколько дней сопровождать в дороге своего босса, подхватившего сильную простуду. Телохранитель вспоминал об этой своей поездке как о втором боевом крещении и следил за здоровьем Шефнера гораздо пристальнее, чем за своим, — чтобы переждать плохое самочувствие босса подальше от него.
Но сейчас у Джиса выбора не было. Если начальство приказало прибыть срочно, то тут уже не отвертишься. Повздыхав несколько минут под дверью фрау Келлер, он собрался с духом и позвонил. Дверь ему открыли почти сразу же.
— Доброе утро, господин Грохенбау. Вы довольно рано, — спокойно сказала Линда, пропуская мага в дом. Женщина была необыкновенно хороша в легком утреннем платье. — Господин Шефнер уже проснулся и ждет вас.
— Доброе утро, фрау Келлер, — отчего-то шепотом ответил Джис. — Босс в порядке?
— Он потерял довольно много крови, но здоровью его ничего не угрожает.
— А его настроение?
— Как всегда. Раздражен и полон жалости к себе.
Джис воздел глаза к потолку:
— Почему я, почему я, господи? В конторе много хороших боевых магов, а босс доверяет именно мне?!
— Это ты, Грохенбау? — послышался громкий голос из кухни. — Хватит строить глазки фрау Келлер, тащись сюда!
— Удачи! — подмигнула Линда. — Зайди потом ко мне, если время будет. У меня вопросы по поводу твоей дочери.
— Это ловушка, да? — проворчал Джис, впрочем, не пытаясь спорить.
Ему нравились фрау Келлер и ее сын — необыкновенно уравновешенный и разумный для боевого мага юноша. И Джис даже был бы рад видеть Бертольда Келлера своим зятем — со временем, конечно. А что? Какая династия боевых магов получилась бы! Но больше всего он переживал за саму Линду. Хорошая она женщина, добрая. Оттого и ее отношения с главой СБ Джис не одобрял. Босс, конечно, сам женщину не обидит и другим не даст, но так ведь замужем-то ей понадежней будет. Тем более с учетом появления в жизни Шефнера Софии Вернер.
То, что у него с «сокровищем» все серьезно, Джис понял во время охоты на предателя-артефактора и алертийского менталиста. Точнее, сразу после нее, на пляже. Босс тогда в открытую показал свою симпатию к чародейке, проявляя такую заботу, что подчиненные почти поверили, что у него есть сердце. На развитие отношений «сокровища» и Шефнера Джис смотрел не только с умилением, но и тревогой. Вроде и за босса радостно, и за Софи страшно. А тут еще Линда. И судя по ее покрасневшим глазам и отрешенному взгляду, она все знала или догадывалась.
Начальство сидело на кухне перед нетронутым завтраком и мрачно сверлило глазами уже остывший лечебный отвар.
— Мог бы и поторопиться.
— Я до трех утра был в патруле, как вы мне велели, — обиженно сказал Джис. — Помогал нашей доблестной полиции выловить того урода, что девочек на улице чикал.
— Поймал?
— Ага. Спятивший алхимик — он из частей тел своих жертв пытался идеальную женщину создать. Жуть, конечно. Но вообще это не нашей конторы дело, у полиции свои боевики есть.
— У главы полиции не хватало людей, а ты один из лучших, когда нужно кого-то поймать. Теперь господин Холла у меня в долгу, и с ним будет проще договориться, — в голосе Шефнера было слышно мрачное удовлетворение.
— И Гайне вы настроение подпортите.
— А как же без этого? Но теперь ты мне нужен здесь.
— Вы хотите, чтобы я помогал вам в поисках стоящих за стрелком. У вас есть догадки?
— Не совсем, но при стрелке Корвейн нашел это.
На стол лег револьвер. Джис поднял его, тщательно изучая.
— Фирма Лаузера, судя по всему, из последней серии с автоматикой. Дорогая игрушка, но не так уж редко встречается.
— Интересно другое. Выстрел был совершенно беззвучен, но никаких технических модификаций я на нем не вижу. Полагаю, что на револьвере специфические чары. Мне нужно узнать, не привлекая внимания, кто именно их нанес.
— Так спросите Софи, она языком болтать не будет. Хотя, наверное, с артефакторами-оружейниками она не знакома. А ваш племянник? Он же сам разрабатывал что-то подобное, и… — Джис поднял взгляд и осекся. — Вы думаете, это Петер?
— Едва ли. Но даже если над этим оружием работал не он лично, то стоит вопрос, как подобная разработка попала в руки стрелка. Мой племянник сглупил, выполнив несколько заказов для не очень надежных людей, но ему хватило бы ума не продавать схемы оружейных чар.
— Возможно, они утекли через Шварца. У него наверняка был доступ ко всем лабораториям и мастерским.
— Стоит на это уповать, — хмуро кивнул менталист.
— Вы хотите поговорить с Петером сегодня?
Джис больше всего надеялся, что ему не придется участвовать в аресте смешливого и обаятельного друга Софии.
— Нет, позже. Пока нужно заняться нашим стрелком. Твоя задача будет такой же, как в прошлый раз. Проверь контакты Петера, узнай, не общается ли он с кем-то подозрительным. Как закончу со стрелком, дам тебе новые указания.
Мартин отпил из кружки и поморщился.
— Вам бы отдохнуть босс, — сочувственно сказал Джис. — Выглядите как не слишком свежий трупак.
— Сам знаю, — огрызнулся Мартин. — Ты даже не представляешь, как у меня все болит.
Боевой маг, по чьим шрамам на теле можно было прочесть обо всех его сложных боевых операциях, предусмотрительно промолчал.
— Ах, да. Ты же до сих пор наведываешься к Софии в гости, — вынырнув из жалости к себе, сказал менталист.
Джис покраснел.
— Иногда… раз в недельку заезжаю.
— Да ты едва ли не каждый вечер пирожные там жрешь!
— Не злитесь, босс, — примиряюще произнес боевик. — Софи мне как вторая дочь, да и приглядывать за ней нужно.
— Я и не злюсь. Это даже весьма кстати, что ты к ней вхож. Загляни к фрейлейн Вернер на обратной дороге, узнай, все ли в порядке. Не слышала ли она шума ночью, не подавали ли тревогу охранные чары. Только о случившемся не упоминай.
— Сами хотите сказать? — ухмыльнулся Джис: какой мужчина не желает похвастаться своими боевыми ранениями перед дамой сердца?
— Софии лучше не знать о происшествии. Ей и так хватает волнений.
Улыбка потухла на губах боевого мага. Это что же получается — ему еще и врать придется?
— И как вы собираетесь скрывать ваше ранение? — осторожно спросил он.
Шефнер отмахнулся.
— Ты же знаешь, какие они, артефакторы. Если я Софи о себе не напомню, она обо мне и не вспомнит.
Видимо, болезнь настолько подточила силы Шефнера, что он даже не смог скрыть горечь в своем голосе. И Джис решил его поддержать.
— Я вот за женой три года ухаживал, а она…
— Заткнись, Грохенбау.
— Понял.
Сближаться босс явно не был настроен. Молчание затягивалось, и Джис решил, что разговор окончен. Но сбежать не успел.
— И еще — не планируй ничего на вторые выходные октября. Хочу тебя наградить.
— И чем же?
— Мы с фрау Келлер собираемся пойти на лермийскую оперу. Присоединишься к нам.
— Я так-то больше цирк люблю, скачки разные… — неуверенно сказал боевик.
— Ничего, тебе полезно будет повысить свой культурный уровень.
— А Софи? — шепотом спросил Джис, хотя дверь на кухню была плотно закрыта, да босс не поленился бы использовать и заклинания от прослушки.
Шефнер поднял удивленный взгляд от стола.
— И как ты себе это представляешь?
— Да нет, я не о том. Если она узнает? Вдруг фрейлейн Вернер расстроится, что вы идете не с ней?
— Было бы неплохо, да? — задумчиво сказал глава СБ. Улыбку, что возникла на его губах, иначе как «дьявольской» назвать было нельзя.
— Я лично ничего сообщать фрейлейн Вернер не намерен, — твердо сказал Джис.
Участвовать в подобных затеях босса было чревато. Тот, конечно, поднаторел в интригах, но что-то подсказывало боевому магу, что женщин Шефнер не слишком понимал. В отличие от самого Джиса, который почти двадцать лет был женат и хорошо представлял, к чему может привести женская ревность. Мысль эту подтвердила Линда, которая как бы невзначай попыталась выспросить у него о Софии Вернер. Что бы там ни думал себе босс, но фрау Келлер отнюдь не была настроена на скорое и безболезненное расставание со своим возлюбленным. Оставалось надеяться, что ей хватит мудрости вовремя остановиться и признать поражение, а «сокровище» окажется довольно снисходительна к ужасной привычке главы СБ играть чужими чувствами. Потому что Джис совсем не был уверен, что сможет пережить разочарованного в любви начальника.
Я не привыкла сомневаться в своих решениях, особенно уже принятых. Дело это бесполезное, к тому же вредное, отравляющее жизнь и мешающее в дальнейшем. Если получилось что-то неправильно, то делаешь выводы и идешь дальше.
Просто. Сделать вывод.
С Мартином Шефнером все совсем не было просто! Какой вывод можно сделать из поцелуев? В какую сторону мне вообще идти — бежать прочь от менталиста или, напротив, устремиться к нему? Что вообще, черт возьми, происходит между нами?! С появлением этого мужчины моя жизнь престала быть простой и понятной и хаос в душе усугублялся хаосом вокруг.
На следующий день после встречи с Шефнером ко мне зашел Джис, правда, без своего привычного жизнелюбия.
— Вас никто не беспокоит? — спросил он едва ли не с порога.
«Только твой начальник», — подумала я, но вслух сказала другое:
— У нас тихий спокойный район. Самое ужасное, что происходило за последние годы, — это ограбление моего дома. Но второго шанса я никому не дам. А что-то случилось?
Боевой маг как-то замялся.
— Вы же знаете, София, какая у меня работа. Порой насмотришься всякого и начинаешь беспокоиться за знакомых и близких. Времена сейчас опасные. Поберегли бы вы себя, фрейлейн.
— Вы прямо как Шефнер говорите, — хмыкнула. — Его послушать, так вообще нельзя ни с кем разговаривать и из дома выходить.
— Не так уж он и не прав, — неожиданно серьезно сказал Джис.
Отвлечь мага от разговоров о моей беспечности удалось, переведя беседу на его семейные проблемы. Жаловался он всегда на одно и то же: не понимающую его жену и редко пишущую дочь.
— Ирма учится в академии меньше месяца, дайте ей пообвыкнуть. Или, если так о ней волнуетесь, навестите ее.
— Она сказала не приезжать, чтобы ее не позорить, — с мукой в голосе произнес боевой маг. — Родному отцу — и сказать такое!
— Дети эгоистичны, — вздохнула я.
— Женщины, — возразил Джис. — Эгоистичны, жестоки и безжалостны. Одна вы, фрейлейн, меня понимаете и поддерживаете.
Я подавила в себе желание погладить Джиса по светлым волосам и неловко похлопала его по плечу.
Выговорившись, маг повеселел и даже разомлел, развалившись на удобном дедушкином кресле. Мой дом он воспринимал как место, где можно отдохнуть от работы и семейных дрязг. Может, он просидел бы и до вечера, если б не приезд моего дяди. Я совсем про него забыла, как и про свое спонтанное письмо, где писала, что собираюсь подыскать себе достойного супруга. Дядя, как оказалось, воспринял эту новость с большим энтузиазмом.
— Дорогая Софи, я рад, что вы наконец задумались о своем будущем, — сказал он, снимая шляпу и перчатки. Выглядел он отдохнувшим и здоровым. Кажется, я даже заметила тень улыбки на его лице. — Я подготовил для вас список тех, кто подходит вам по положению и доходам. У барона фон Бримелла, к примеру, есть небольшой завод к северу от столицы. И даже то, что ты являешься магом, не отпугнет его, а сделает более привлекательной супругой. Сможешь не бросать свою ужасную артефакторику, о которой ты так печешься…
Я вспомнила барона Бримелла и скривилась.
— Да ему же на тот свет пора!
— Между прочим, он младше меня, — поджав губы, ответил дядя.
Неловкую паузу прервал появившийся Джис. С моим дядей он не ладил, а тот его и вовсе терпеть не мог.
— Добрый день, барон фон Гревениц, — поздоровался он, протискиваясь мимо. — И всего хорошего. У меня дела, дела…
Джис почти уже сбежал, но затем вернулся и спросил у меня:
— Вы любите публичные мероприятия? Театр, балет… оперу?
— Да не особо, — пожала плечами растерянно.
— Отлично. Так держать! — Затем склонился ко мне и ужасно громким шепотом сказал: — Не выходите замуж за Бримелла.
— А вы его знаете?
— Нет, но имя у него… Бе-е-е.
— Господин Грохенбау! — возмутился дядя.
Джис ослепительно улыбнулся и торопливо покинул мой дом.
От дяди удалось отделаться лишь к вечеру, и я смогла заняться записями Петера — артефакторика всегда успокаивала и проясняла разум. Список женихов, стоило дяде выйти из дома, тут же полетел в камин. Хотя не сомневаюсь, что у барона была своя копия.
Дни мои, до этого беззаботные и ленивые, внезапно оказались расписаны по часам. Я все же согласилась на занятия с тетушкой Адель и теперь два раза в неделю приезжала к ней домой, чтобы потренироваться в ментальной защите. Тренировка была довольно простой: тетушка пыталась заставить меня что-то сделать, а я должна была сначала распознать ментальное внушение, а затем суметь противостоять ему. Ни с тем, ни с другим справиться пока не могла, хотя моя наставница утверждала, что я делаю некоторые успехи.
— Смотри, прежде чем взять эту книгу, ты сделала небольшую заминку. Тебя что-то остановило?
Взглянув на томик дамских стихов в руках, я отодвинула его от себя подальше.
— Я почувствовала тревогу.
— Вот видишь? Твоя чувствительность, а вместе с ней и устойчивость к ментальной магии повысилась.
— Не понимаю, как это поможет мне, если я буду без сознания или во сне.
— Если ты отточишь свои навыки защиты до автоматизма, то они будут работать, даже если ты не контролируешь процесс.
Мне оставалось только верить. Верить и упорно заниматься, не обращая внимания на головную боль во время занятий и ночные кошмары после.
В университете у меня появился новый наставник, мастер Дерил, совмещающий преподавание и работу в департаменте магии. Уже немолодой и, к счастью, не любящий военную артефакторику. Но мы все никак не могли определиться с темой моей выпускной работы. Классическая артефакторика мне давно наскучила, а свои навыки в области ментальных чар публично демонстрировать не хотелось. Не после ограбления и моего похищения. Те варианты, что предлагал мастер, казались слишком банальными. Идею для моего дипломного проекта и способ ее воплощения неожиданно подсказал мне Анджей Котовский.
Почти каждый вечер я теперь проводила в квартире Петера, пытаясь разобраться в хитросплетении чар на спине роанца. Довольно скоро к нам присоединилась и Марта, теперь уже вполне официальная невеста моего друга. Конечно, она только еще изучала целительство, но многого нам от нее не надо было: привести Котовского в порядок, когда он в очередной раз терял сознание после наших с Петером экспериментов, и оказать помощь, когда доставалось нам. Мы работали в перчатках с напыленным на них металлом, но уж больно чары на спине Котовского оказались своенравными.
Я думала, мы поладим с целительницей, и даже где-то в глубине души надеялась, что нам удастся стать подругами, ведь в первую нашу встречу она была весьма дружелюбна. Но что-то изменилось с тех пор. Марта смотрела на меня с плохо скрываемой недоброжелательностью, хватала Петера за руку, когда я появлялась, и уже не отлипала от него до моего ухода. Шефнер-младший был необыкновенно терпелив к своей девушке, хотя и уставал от такой навязчивости. Если бы мы проводили время втроем, то рано или поздно все закончилось бы ссорой, но нас спасал Котовский — рядом с ним расслаблялась даже Марта, а я неожиданно для себя начала получать удовольствие от пустой дружеской болтовни ни о чем.
Петер оставался моим лучшим и единственным другом, но чаще всего мы с ним обсуждали все же артефакторику. Кроме того, его совсем не дружеское отношение ко мне создавало ненужное напряжение. С Анджеем же все было по-другому. Он тоже пробовал флиртовать со мной, но, наткнувшись на более чем прохладную реакцию, прекратил все попытки, при этом сохранив теплоту общения. Более располагающего к себе человека я еще не встречала. Петер тоже был весьма обаятелен, но при этом обладал столь изменчивым нравом, что его дружелюбие в момент могло смениться злой насмешкой или даже равнодушием. С моим другом всегда нужно быть настороже.
С его дядей было еще сложнее. Мартин Шефнер не располагал к близким и дружеским отношениям и вызывал желание держаться подальше у любого здравомыслящего человека (к коим я, видимо, больше не относилась). И дело было не только в его должности или ментальном даре. Обладая острым умом, подвешенным языком и безукоризненными манерами, Шефнер мог завоевать доверие любого, возникни у него такое желание. Однако глава СБ предпочитал действовать больше кнутом, чем пряником. Зато когда он выделял кого-то или вводил в свой ближний круг, то получал безмерно преданного и благодарного союзника. Подчиненные так же жаждали получить одобрение босса, как и боялись вызвать его неудовольствие.
Котовский был другим. Безукоризненно вежливый, скорее ироничный, чем саркастичный, хорошо образованный, с живым и ясным умом.
Я была окружена в основном магами и никогда не видела в этом проблемы. Обычные люди казались скучны. Но не Анджей. Он умел говорить о политике и об искусстве, знал древних мыслителей и романы модных писателей, много путешествовал и объездил почти весь материк. Рассказы и истории роанца было интересно слушать, и даже поэзия в его устах переставала казаться непонятной, а наполнялась красками и жизнью.
Была ли я очарована им? Признаюсь, да. Это не было похоже на мое мимолетное увлечение Шварцем, привязанность к Петеру или противоречивые чувства к менталисту. Котовскому хотелось верить. Пожалуй, из него и в самом деле вышел бы неплохой император. Единственным довольно жирным минусом в общении с ним было то, что он феерично умел втягивать меня в неприятности. История нашего знакомства была только началом.
Первый тревожный звоночек прозвучал, когда нами заинтересовалась полиция. Мы как раз приступили к «излечению» Анджея. Начали с того, что решили обезопасить роанца от окружающих и наоборот. То, что его чары каким-то образом оказались незамкнуты, было весьма опасно. Сейчас на Котовского мог повлиять любой умелый маг, знающий про узоры на спине, притом с непредсказуемыми последствиями.
В том, как замкнуть контур чар, мы разобрались к концу второй недели экспериментов. К этому времени устали все, кроме Марты, которая обычно сидела на диване с книжечкой и комментировала наши с Петером действия. Правда, не в тот день, когда мы перешли к активным преобразованиям чар. Этот процесс оказался весьма болезненным, нам даже пришлось привязать Котовского к столу, чтобы он не дергался. Хотя рот ему заткнуть мы постеснялись — как-никак княжеский отпрыск и будущий наследник. Тем более ругался Анджей на роанском, языке красивом и очень поэтичном. Мы все аж заслушались. И совсем забыли о хозяйке дома.
Тихая и робкая женщина против гостей Петера не возражала, но когда мы уходили, смотрела на нас косо и с подозрением. А на Котовского, который обычно выглядел весьма жалким после «процедур», с явным сочувствием. Видимо, в тот день мы окончательно ее достали, и она вызвала полицию, решив не связываться с ужасными магами лично.
Мы уже заканчивали с роанцем, когда в дверь решительно постучали.
— Марта, милая, открой, — попросил Петер, не поднимая головы.
— Не отвлекайся! — шикнула я, с трудом удерживая дрожащую нить плетения. Так как чары были почти незнакомы, мы не могли действовать на вербальном уровне и чаровали, напрямую воздействуя на нити силы. И если кто-то из нас промахивался, било прямо по нему, очень и очень болезненно.
Я была увлечена работой и не сразу почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит.
— Отойдите от жертвы, немедленно! Или мы вынуждены будем применить меры! — кричали визитеры.
— Вы спятили? — возмутился Петер, закончив свою часть плетения. — Если вы используете стандартное оружие, это куда ни шло. Хотя, конечно, кровавые пятна мой ковер не украсят. Но у вас на оружии чары. Вы что, хотите тут все разнести, господа?
— Убери их, Петер! Они испортят всю работу! Сейчас нужно держать пана Анджея подальше от…
Я развернулась и оборвала речь на полуслове. Двое полицейских, довольно молоденьких, судя по экипировке, специализирующихся на поимке и задержании магов, смотрели на нас с напряженным и испуганным видом. Не забывая, впрочем, держать на мушке.
— Вы все не так поняли, — слабым умирающим голосом сказал Котовский, поворачивая голову.
Наверняка со стороны это выглядело очень подозрительно. Дверь полиции открыла девица, заляпанная кровью — у меня от перенапряжения кровоточило из носа, и Марте пришлось оказывать мне помощь, а переодеться она не успела. Следующее, что доблестные полицейские увидели, это Петера в рабочем фартуке самого непрезентабельного вида и меня с засохшей кровью на лице и в защитных очках, подаренных Шефнером. Ну и на сладкое — привязанный к столу полуголый мужчина. Еще и с иностранным акцентом.
— Незаконное жертвоприношение? — рискнул выдвинуть версию один из полицейских, парнишка с кудрявой рыжей головой.
— Дурак! Жертвоприношения все незаконны, — сказал второй, с тоненькими усиками.
— Я здесь добровольно, — заявил Котовский, все еще пытаясь спасти положение: на нас с Мартой надежды нет, а по Петеру было видно, что он готов разразиться гневной тирадой.
— Добровольное жертвоприношение, — вынес твердый вердикт кудрявый, кинув хмурый взгляд на напарника. Тот спорить не стал.
— Давайте придерживаться официальных формулировок: незаконная магическая практика двух артефакторов и одного целителя, к тому же являющихся студентами Национального университета, — сказал вошедший господин в низко надвинутой на глаза широкополой шляпе. Выглядел он скорее странно, чем таинственно. — Добрый день, барон Шефнер. Я в вас разочарован. Вы даже господина Котовского не пожалели, рискнув дипломатическими отношениями Роана и Грейдора. И все ради чего?
— Ради денег конечно же, — фыркнул Петер, расслабившись. — Господин Рихтер, неожиданно вас видеть здесь. Что заместитель главы полиции по магическим делам делает в моем скромном жилище?
— Сопровождает двух стажеров. Не мог не воспользоваться возможностью наведаться к вам. А вдруг вы и правда кого-то пытаете? От Шефнеров всякое можно ожидать.
Я успокоилась, поняв, что вошедший господин хорошо знаком с Петером, и теперь с любопытством его рассматривала. Маг, но не из наших, а вот кто именно, разобрать было сложно.
— Господин Рихтер из алхимиков. Из особенных алхимиков, — подчеркнул Петер, заметив мой интерес.
Рихтер стянул шляпу, демонстрируя собранные в хвост русые волосы, вполне заурядное, хотя и довольно приятное лицо и странные глаза. Что в них странного, я поняла не сразу. У него были вытянутые зрачки, делающий взгляд чуждым и пугающим. Возможно, если бы глаза у мужчины были темными, это не было бы так заметно. Но радужка у него была светло-зеленая, и оттого «неправильность» была особенно заметна. Я слышала про таких алхимиков, как он, но встречала впервые. На весь Грейдор их было… Двое, трое? Едва ли больше. И о Рихтере слышала, вот только не знала, что он работает на полицию. И знаком с Петером.
Повелители стихий. Так их называли в древности, сейчас же более скромно величали «элементалистами» и считали, что они являются по сути теми же алхимиками. Просто более могущественными. На несколько порядков.
Алхимики, как и артефакторы, имели дело с неодушевленными предметами. Но если мы с помощью чар добавляли материи дополнительные свойства, почти не меняя ее, то алхимики активно преобразовывали все, с чем имели дело. Некоторые из них умели изменять свойства металлов или, к примеру, превращать камень в песок с помощью определенных манипуляций и заклинаний, не используя грубой физической силы или дополнительных средств.
У элементалистов были совсем другие масштабы, они могли вызвать град, устроить небольшое землетрясение или заставить реку выйти из берегов. И эти их умения нельзя было объяснить с помощью обычной алхимии, да и вообще классической магии. Разве что на самом деле поверить в существование элементалей — духов стихий. Если подумать, были ли элементалисты вообще магами и людьми? Даже внешность их была странной, с бросающимся в глаза изъяном. Всегда разным. Дед рассказывал мне о повелителе стихий с абсолютно безволосым телом — ни ресниц, ни бровей — и странно заостренными зубами. У другого, как я вычитала когда-то, были белые волосы и кожа, отливающая серебром, еще у одного — на несколько пальцев больше, чем должно быть. Так что глаза со змеиным зрачком — это не страшно. Хотя, может, у него хвост под одеждой? Проверять совершенно не хотелось. Рядом с алхимиком присущий мне исследовательский дух отчего-то пропал и вообще хотелось стать как можно более незаметной.
Между тем Петер доброжелательно пожал руку Рихтеру.
— Вы же понимаете, что тут нет оснований для тревоги? Мы не делаем ничего плохого.
— Но протокол все равно придется составить, — с тоской в голосе сказал алхимик. Оглядевшись, нашел себе стул и, усевшись, скомандовал: — Рассказывайте. И пана Котовского развяжите… если это возможно.
— Почему бы нет? Мы все равно уже закончили, — пробормотала я и тут же пожалела об этом.
— Барон, познакомьте меня с прекрасными дамами, — бархатным голосом попросил Рихтер, улыбаясь побледневшей Марте. Зубы у него оказались вполне нормальными, человеческими.
— Марта Тиоли, моя невеста, и София…
— Гревениц. Племянница барона фон Гревеница, — поспешно перебила я Петера. Меньше всего хотелось фигурировать в полицейских отчетах как Вернер.
— Хотите прикрыться знатным родственником? Мне плевать на чины, регалии или родство, фрейлейн, особенно если вы в чем-то виновны.
— Нет, я… Простите.
Да какая разница, что обо мне подумают?
Я занялась веревками на руках Анджея, прислушиваясь к беседе Петера и алхимика, правда, друг был немногословен. Нас с паном Котовским связывал контракт, согласно которому мы не могли разглашать информацию о его проблемах и о том, чем мы занимались. Так что Петер отвечал уклончиво и более чем расплывчато.
— Важно, что мы не применяли ничего из реестра запрещенных чар. Можете хоть вашего артефактора пригласить, он подтвердит.
— О, уверен, так и есть. Только реестр — не слишком надежная вещь, он быстро устаревает. Вы, ребятки, всегда придумываете что-то новое, все более пакостное и непредсказуемое. Скажите мне главное, барон: ваши действия способны причинить вред подопытному?
Петер кинул растерянный взгляд на меня.
— Что, фрейлейн Гревениц тут главная? — с насмешкой спросил Рихтер. — Фрейлейн, не поделитесь со мной? Зачем вам вообще живой человек на опыты? Или вы его собирались умертвить с помощью фрейлейн Тиоли, а потом начать чаровать по-настоящему?
— Фрейлейн не может вам ответить. Мы заключили контракт о неразглашении, — ответил вместо меня Котовский, вставая и потирая запястья. Я поспешно накинула на его плечи покрывало со стола, хотя надежды, что алхимик не заметил знаки на спине, было мало.
— А о другом контракте вы не позаботились?
— О каком? — спросила настороженно.
— О том, что защитит вас, фрейлейн, и ваших друзей в случае смерти пана Котовского. Мало ли что может произойти.
Тут уже настала моя очередь растерянно смотреть на Петера. Тот, впрочем, не нервничал.
— Да, такой контракт есть, — сказал он. И уже мне: — Я заключил его с господином Котовским в день нашего знакомства.
Все же у Петера Шефнера голова варила, в отличие от моей — в таких формальных вещах я была довольно беспомощна.
К счастью, мы довольно скоро надоели господину полицейскому, и, задав еще несколько формальных вопросов сначала Марте, а затем Котовскому, он решил нас покинуть.
— Ведите себя тише, чтобы не беспокоить хозяйку дома, — на прощание сказал Рихтер, когда его подчиненные ушли. — И, Петер, передавай привет своему дяде. Скажи ему, что если он еще раз попробует подсунуть нам Джиса, то уже я приду к нему поработать. Пусть попробует отказаться от такой помощи.
— Непременно скажу, — уныло кивнул мой друг.
Я убедилась, что алхимик уехал, и только тогда смогла хоть немного расслабиться.
— И откуда ты его знаешь, Петер?
— Рихтер друг моего дяди по университету. Был им, по крайней мере, — я не видел его в нашем доме лет пять. Да и в столице он бывает редко.
— Занимая столь высокий пост в полиции? — удивился роанец.
— О, это чисто формальная должность, чтобы удержать его на службе. С Гайне он не ладит, в департаменте магии ему скучно, а вот в полиции прижился. Наверное, потому, что Холла спокойно относится к его… привычкам.
— Почему ты назвал этого мага особенным? — спросил Котовский. — И что у него с глазами?
— Он элементалист, — ответил Петер.
Судя по взгляду роанца, тот ничего не понял, и я пояснила:
— Элементалист. Повелитель стихий. Они управляют силами природы.
— А, из этих! У нас их называют магами погоды. Разве это алхимия?
Я пожала плечами. Чем больше я постигала магическое искусство, тем лучше понимала, насколько условно разделение между разными магическими направлениями. Да разве я сама не была лучшим этому подтверждением?
В тот день Котовский, как обычно, развозил нас с Мартой по домам. Сначала завозил ее, а затем, по пути к своему особняку, и меня. В этот раз освободились мы поздно и вымоталась я довольно сильно, так что сама не заметила, как задремала на заднем сиденье. Проснулась от тихого голоса, сообщавшего мне на ухо, что мы приехали, и заметила, что каким-то образом прикорнула на плече роанца. Неловко отодвинувшись, зевнула, еле успев прикрыть рот рукой.
— Прошу прощения.
— Ничего страшного. Моя вина, что вы работаете со мной до самой ночи и так устаете.
— Пока вы платите, меня все устраивает, — добродушно ответила я.
— Ваша честность и прямота, фрейлейн, неизменно меня радуют, — хмыкнул роанец, ничуть не обидевшись.
Котовский был всего на три года старше Петера, к тому же удивительно открыт и не заносчив. Он так легко и естественно влился в нашу компанию, что мне порой казалось, что мы давно общаемся и дружим с ним.
— Мне приятно вам помогать. Вы хороший человек, господин Котовский.
— Вы можете звать меня Анджеем.
— Тогда… пан Анджей?
— Можно и так, пани София.
Я смущенно улыбнулась и, стеснительно кивнув роанцу, потянулась к ручке дверцы. Обычно Котовский сам помогал мне выйти из автомобиля, подавая руку, но в этот раз он остался сидеть на своем месте.
— Подождите, пани. Мне хотелось бы обсудить с вами два вопроса, а на улице это делать неуместно. Не хочу, чтобы господин Шефнер был в курсе моих дел, хотя он, конечно, рано или поздно обо всем выведает. Но хотя бы не от меня самого.
— При чем здесь он? — с плохо скрытым раздражением спросила я.
— Ваш дом охраняют его люди. Вы не знали?
— Нет. Но откуда знаете вы?
Котовский дотронулся до своего уха.
— Услышал. К сожалению, обостренный слух включается непроизвольно и в не самый подходящий момент. Но иногда бывает полезен. В прошлый раз, когда вы уже вошли в дом, я услышал странные шорохи в кустах рядом. Подумал, что это могут быть какие-нибудь негодяи, и полез выяснять.
— И?
— С обычным негодяем было бы проще. Но, к счастью, мне предъявили документы, и не пришлось никого калечить… Мы дружелюбно поговорили и тихо разошлись.
Роанец не хвастался, хотя наверняка к «крысам» из СБ весьма непросто подобраться.
— Значит, за мной следят, — мрачно сказала я.
— Вы знаете почему?
Я неопределенно пожала плечами. Мало ли что Шефнеру могло взбрести в голову! Может, он так странно ухаживает. Или боится, что я сбегу глухой ночью и останется он без ручного артефактора. Притом как осторожно организовал слежку! Охранные чары не были потревожены ни разу.
— Вы хотели что-то сказать, — напомнила я Котовскому, желая отвлечься от мыслей о менталисте.
— Пожалуй, сразу начну с предложения. Вацлав, пожалуйста.
Водитель Котовского кивнул и вышел. Я несколько напряглась, но роанец, кажется, этого не заметил. Ох, надеюсь, это не предложение о предательстве Грейдора. Или, и это было бы еще хуже, предложение руки и сердца.
Как оказалось, все мои предположения были ошибочны.
— Дело в том, что я хочу придумать подарок дяде к празднованию его дня рождения, — сказал Котовский. — Оно будет в декабре. Но вы, наверное, и так знаете.
— О! — только и смогла сказать. — Того самого дяди?
— Да. И мне хотелось бы что-нибудь особенное.
— Это слишком большая честь для меня.
— Разве в этом дело?
Роанец не отводил от меня взгляда до тех пор, пока я не призналась:
— Мне не хотелось бы привлекать внимание к своей особе. Если я не смогу достигнуть успеха, это будет позор на всю империю. А если смогу создать на самом деле что-то хорошее… боюсь, уже состоявшиеся мастера мне не простят.
И тогда не видать мне ранга еще много лет. «Наверняка бы сейчас Шефнер назвал меня умненькой девочкой», — подумалось мне. И тут же рассердилась на саму себя. Больно мне надо его одобрение!
— Вы не похожи на человека, действующего с оглядкой на чужое мнение.
— Иногда приходится.
— Может, вы боитесь, что господин Шефнер не одобрит вашего решения? — коварно спросил роанец. Будто знал, куда бить.
— Почему вы так решили? — вспыхнула я.
— Но ведь вы же вроде как на него работаете.
Я не спец в понимании намеков, но выражение синих глаз сейчас было более чем красноречиво. Во взгляде роанца не было желания оскорбить или обидеть, он как будто прощупывал почву.
— К чему этот интерес? — сухо спросила я.
Не к добру все эти разговоры в уютном уединении в автомобиле. Уж слишком напоминало… другую ситуацию.
— Видите ли, от вашего ответа зависит, насколько уместно будет мое второе предложение, — загадочно сказал роанец. — Оно несколько более личного характера, чем первое.
Мои параноидальные подозрения вновь вернулись.
— И в чем же это предложение заключается, пан Анджей?
Серьезное лицо Котовского осветила легкая улыбка.
— Впервые вижу девушку, так недоверчиво относящуюся к мужскому вниманию. Или вы настолько им избалованы?
— Не вниманием принцев точно.
— Вот и я удивлен. Судя по всему, это я избалован, — совершенно искренне признался Котовский. — Но моя просьба невинна: пани София, вы не могли бы составить мне компанию на одно светское мероприятие? В следующие выходные в столице будет премьера новой лермийской оперы. Мне предоставлена императорская ложа. К сожалению, рядом будут весьма скучные люди, большинству из которых уже хорошо за пятьдесят. А вы сможете спасти меня от смертной тоски. Скажите мне, вы любите музыку?
— Нет, — покачала я головой. — Не люблю.
— Но неужели у вас нет желания выйти в свет со столь завидным кавалером? — продолжал соблазнять Котовский. — Без ложной скромности, но лучшего спутника вы себе не найдете.
Я заколебалась, представив выражение лица Шефнера, когда он узнает о принятом предложении роанца. Признаюсь, менталиста хотелось уязвить и даже заставить ревновать. Меня неожиданно сильно задело, что так долго и упорно преследовавший меня мужчина внезапно исчез из моей жизни. Нет, я помнила, что он обещал мне больше свободы. Но не после же поцелуев в последнюю нашу встречу! Пропадать после всего этого было верхом наглости!
— Благодарю, но нет, — со вздохом сказала я, вспомнив, что моего ответа еще ждут.
Соблазн назло Шефнеру пойти с Котовским в оперу был велик, но я никогда не умела играть в эти игры. Да и зная главу СБ… Он все повернет в свою же пользу. Нет, лучше я спокойно проведу вечер дома за книжкой. Или же в мастерской.
Анджей Котовский настаивать не стал, хотя выглядел расстроенным. Может быть, поэтому я решила рискнуть и все же согласиться на предложение блеснуть своими знаниями. Осторожно так, никого не раздражая и не вызывая желания меня после этого похитить или убить.
— По поводу подарка императору… У меня давно есть одна идея о неком артефакте, вот только возможности для его создания отсутствуют. Но с вашими деньгами это не должно быть сложно.
— Чувствую себя кошельком на ножках, — вздохнул Котовский. — И что вам нужно?
— Камень.
— Обычный камень? — изумленно переспросил роанец.
— Драгоценный, — уточнила я. — Подойдет рубин, изумруд или алмаз. Вот такого размера!
Котовский грустно посмотрел на мой кулак.
— Ручки у вас, пани, конечно, маленькие, но я все же разорюсь. Выкладывайте, что у вас за идея.
Спустя полчаса, когда водитель снаружи окончательно продрог, а Котовский начал зевать, я милосердно отпустила его домой. Может быть, и зря я в это ввязывалась. Шансы, что удастся остаться незамеченной, равнялись нулю. С другой стороны, если созданный мною артефакт понравится императору, то даже недовольство моих коллег не помешает получить ранг мастера. Мне не посмеют отказать!
Но оказать услугу пану Котовскому — это одно, а вот стать его спутницей — это совсем другое. Мне отчего-то не хотелось, чтобы другие думали, что нас связывает что-то… подобного рода. Хватит мне сплетен и про наш роман с Петером. Я стремилась к тому, чтобы во мне видели артефактора, а не охотницу за женихами.
Хотя поохотиться как раз не мешало. Вот только почему-то больше не было желания. Слишком крепко двуличный менталист укрепился в моем сердце — не выдерешь и с корнями.
