Глава 13
Так как особняк дяди Клеменса серьезно пострадал от взрыва, я вернулась к себе вместе с теми слугами дяди, что не уехали обратно в поместье Гревениц, и Джисом. Мне казалось, что в охране нет больше смысла, но Шефнер решил перестраховаться хотя бы до конца лета. Впрочем, я была не против, с Джисом спокойнее. Тетушка Адель тоже не захотела возвращаться к себе, решив, что «сиротке», пережившей огромный стресс, нужна материнская забота.
Для Мартина Шефнера же никакого повода остаться рядом со мной не было, да и я не приглашала его к себе. Меня вообще напрягало, что мы с ним так сблизились. И дело не только в том, что глава СБ сам отправился вызволять меня, но и в том, как он теперь вел себя со мной. Больше никаких «фрейлейн». Он звал меня по имени. И постоянно касался — мягко, бережно… и очень интимно. Нет, он не выходил за рамки приличия, но что-то глубоко личное таилось в каждом его взгляде, в каждом жесте по отношению ко мне. И в том, как он произносил мое имя.
Внимание Шефнера приводило меня в замешательство, и я делала все, чтобы не оставаться с менталистом один на один. Заметив это, он неохотно, но все же увеличил дистанцию между нами, решив, видимо, что мне нужно прийти в себя.
Но еще об одной причине держаться от него подальше менталист вряд ли знал. Я боялась, что он заметит, насколько сильно со мной все не в порядке.
Мое небольшое «приключение» обошлось мне не только потерей волос и ссадинами, но и кошмарами. Мне снился Рено. Алертийский менталист и пальцем меня не тронул, не издевался и почти не угрожал. Я знала его гораздо хуже, чем Шварца, и не испытывала никакой симпатии. И все же именно Рено являлся мне каждую ночь. Во сне он ничего не говорил, не пытался причинить вред. Просто стоял и смотрел на меня тусклыми бледно-голубыми глазами. И это было страшнее всего.
Я довольно быстро поняла, что дело не столько в моей впечатлительности, сколько в том, что Рено со мной сделал. Ментальное воздействие против воли, причем довольно грубое, не проходит без последствий. К тому же меня задело краем битвы магов. Артефакторы всегда были очень чувствительны к чужому воздействию, а я уже находилась в уязвимом состоянии.
Я сходила к целителю, одному из знакомых деда, и получила ответ, который ожидала: кроме успокоительных отваров, лекари мне ничем помочь не могли. Следовало обратиться к менталистам или ждать, когда все пройдет само по себе. Со временем.
Поскольку при мысли, что в моей голове будет кто-то копаться, мне становилось плохо, решила оставить все как есть. И уж тем более не говорить Шефнеру. Я и так слишком многим ему обязана.
Несмотря на то, что я горделиво рассказывала тетушке Адель, как почти спасла себя сама, понимала, что мой глупый побег из пещеры ни к чему бы не привел, только ухудшил положение. Повезло, что глава СБ лично отправился меня вызволять.
Но именно Шефнер, как и Рено, был менталистом и одним своим существованием напоминал мне о моей уязвимости и слабости. Я должна быть благодарна Шефнеру за защиту и поддержку, но если бы это было возможно, выкинула бы его из своей жизни. Оставалось надеяться, что кошмары пройдут, а вслед за ними исчезнет и мое неприятие Мартина Шефнера. Право, он этого не заслужил.
Первые дни из-за постоянного недосыпа и приема успокоительных (которые, увы, не помогали) прошли для меня как в тумане.
Барон фон Гревениц прислал несколько телеграмм, приглашал восстановить здоровье на морском курорте. Впрочем, не очень уверенно. Кажется, он решил, что я приношу одни неприятности и лучше держаться от бедовой племянницы подальше. Сам он в столицу не спешил, поручив своему поверенному заняться восстановлением дома. Можно было посочувствовать дяде: платить за ущерб ему придется из своего кармана, а семья моего отца была небогата.
Заходил Петер и так долго не выпускал из объятий, что Джис пообещал переломать ему руки, если тот меня не отпустит.
Были и другие гости. Проведала меня Мария Ланге, сопровождаемая братом. Стефан был неплохо осведомлен о происшествии и даже поделился некоторыми деталями дела. К примеру, рассказал, что пропавших артефакторов нашли мертвыми как раз в тот день, когда меня похитили. А Шефнер на протяжении всех этих дней занимался арестами тех, кто был связан с алертийцами. Их оказалось немало. Пострадали даже несколько аристократов, ведь события с убийством магов и моим похищением приняли такой оборот, что Шефнер мог позволить себе очень многое. Впечатлив своими рассказами и меня, и Марию, Стефан пообещал «быть на связи» и оставил с десяток своих визиток. На всякий случай, как он сказал.
Неожиданным гостем в моем доме стал министр Гайне. Он, впрочем, ничего от меня не хотел, выпил чаю, обсудил с тетушкой Адель погоду и отбыл, оставив меня в недоумении. И что хотел, интересно?
Жизнь шла своим чередом, но я лишь безвольно наблюдала происходящее вокруг. Ела, спала, смотрела в окно, читала книги. Попыталась создать несколько артефактов в восстановленной мастерской, но обнаружила, что пока не способна работать. Внимание рассеивалось, мелкая дрожь в руках появлялась в самый неподходящий момент. Испортив несколько болванок, закрыла мастерскую на ключ и больше не спускалась в подвал.
Растормошить меня удалось Джису, точнее событию, которое было непосредственно с ним связано.
В очередное отвратительно солнечное утро в мою дверь постучали, отчего-то полностью проигнорировав звонок. Я как раз была в прихожей, поэтому, схватив старую дедову трость, приоткрыла дверь, не снимая цепочки, и выглянула.
На крыльце стояла женщина, довольно элегантно одетая, но с самым свирепым выражением лица. Она была высокой, почти на две головы выше меня, и крупной. Не толстой, а именно крупной, притом с такими формами, что едва ли оставят равнодушным любого мужчину.
— Чем могу быть полезной? — спросила я вежливо.
— Вы София Вернер? — высокомерно спросила меня дама.
— Именно так.
— Меня зовут Сванхильда Грохенбау. Мой муж сейчас здесь?
Фрау Грохенбау?! Неужели пришла мириться с мужем?
— Подождите, я его позову, — пробормотала, отпирая дверь. Не держать же благоверную Джиса на пороге.
— В этом нет необходимости, — твердо сказала фрау Грохенбау. — Я хотела сказать, что мне надоело!
— Надоело?
— Да! — несколько агрессивно ответила женщина. — Пока он развлекается в вашей, фрейлейн, компании, я, его бедная и несчастная жена, должна воспитывать его дочь в одиночку!
Насколько я помнила, жена Джиса сама выгнала его из дома, но влезать в семейные разборки мне не хотелось.
— Давайте я все-таки позову Джиса…
— Вы зовете его по имени? Какое нахальство! И чем такая пигалица, как вы, могла завлечь моего мужа?! Впрочем, не важно. Это больше не мое дело. Как и воспитание его невыносимой дочери.
Фрау Грохенбау распахнула дверь, заставив меня опасливо отскочить. К счастью, нападать она не собиралась. Вместо этого жена Джиса втолкнула в прихожую девушку с чемоданом в руках. Прелестное создание лет пятнадцати с кудрявыми светлыми волосами, вздернутым острым носиком, ямочками на щеках и пронзительно-яркими голубыми глазами. Девушка была сильно похожа на Джиса, но гораздо симпатичнее. От матери она унаследовала рост, но при этом имела тонкую изящную фигуру.
Дверь оглушительно захлопнулась, оставив меня потрясенно смотреть на милую дочурку Джиса. Впрочем, милой она казалась ровно до того момента, как открыла рот.
— А это правда, что вы спите с моим папой?
Кровь бросилась мне в лицо, но ответила я довольно сдержанно:
— Конечно, нет. Разве ваш отец не говорил вам, что он на службе?
— Мама считает, что это отговорки. Вот чем вы докажете, что не пытаетесь увести папу из семьи?
Мне еще и оправдываться перед этой девицей надо?! Я смерила юную особу высокомерным взглядом, подсмотренным у Шефнера. Особа стушевалась, но глаза не опустила.
— Ничем, — все-таки соизволила ответить я. — Пусть вам, фрейлейн, ваш отец сам все доказывает и объясняет. Вот, кстати, и он.
Джис, спускающийся по лестнице и жующий яблоко, увидев дочь, замер.
— Ирма! — воскликнул он. Смесь радости и тревоги отразилась на его лице. — Что случилось, милая? Почему ты здесь?
При виде отца девушка всхлипнула, молодой кобылой пронеслась мимо меня и стиснула отца в объятиях. Смотрелось это мило, но забавно, учитывая, что дочурка была на голову выше Джиса.
— Папочка! Я так скучала! Я больше не могу жить с мамой — она не дает мне и вздоха сделать. Не прогоняй меня, прошу!
— Но я не могу. Я же на работе, — растерянно ответил Джис, неловко похлопывая Ирму по спине.
— Давай уедем!
— Тебе нужно вернуться домой, Ирмгарда.
— Если ты вернешь меня домой, я сбегу. Лучше стать бродяжкой, чем терпеть ее вечные придирки!
С семьей Грохенбау все было ясно. Довольно жесткая мать, потакающий родной кровиночке отец и сама кровиночка, которая неплохо пользовалась разногласиями родителей по поводу ее воспитания. Видимо, фрау Грохенбау надоели выкрутасы дочери, и она решила, что теперь очередь Джиса заниматься дрессировкой их чада. Тот, правда, растерялся от появления дочери и что с ней делать, не знал.
Я откашлялась, привлекая к себе внимание.
— Ваша жена, господин Грохенбау, — подчеркнуто официально сказала я, — ушла минуту назад. Я полагаю, вы успеете догнать ее и решить вопрос воспитания вашего ребенка. Надеюсь, к обеду вы с этой проблемой разберетесь, господин Грохенбау.
— Я мигом, — кивнул Джис и, вручив дочурке недогрызенное яблоко, поспешно убежал.
— Ну и где я буду спать? — спросила Ирма, с любопытством оглядываясь.
— Не имею ни малейшего понятия. Можете пока оставить вещи здесь и пройти в гостиную. Я прикажу подать вам чаю.
Нет, не сочтите меня жестокосердной. Я бы, может, и посочувствовала девушке, но иметь в своем доме еще одного боевого мага, к тому же не достигшего зрелости, желания не было. У меня, между прочим, по всему дому артефакты. И если у Ирмы будет случайный выброс силы, то все мои чары полетят к черт… Вот досада! Кажется, Джис все же на меня плохо влияет. В общем, разрушатся мои чары. Да и небезопасно юной девушке находиться в доме, уже раз подвергшемся нападению. И рядом со мной тоже.
Переложив ответственность за дочь Джиса на Кати, я удалилась, улыбаясь самой себе. Стоило Ирме понять, что ее нахальство на меня не действует, она тут же попыталась сыграть невинную и беззащитную овечку. О, какое представление она затеяла! Со слезами и просьбами отпустить ее отца или дать ей самой возможность «занять уголок». Вот только мы, артефакторы, существа бессердечные, как считают многие. И иногда этим было весьма приятно пользоваться.
К сожалению, я рано праздновала победу. Джис вернулся через полчаса и жалобно поскребся в мою дверь.
— Не догнал? — спросила я.
Маг тяжело вздохнул:
— Догнал.
— Но не убедил?
— Не убедил. Хильда сказала, что уезжает к двоюродной сестре полечить нервы. Ирма, оказывается, так довела своего наставника, что тот отказался ее учить.
Мое желание остаться в стороне от чужих проблем разбилось о сочувствие к Джису. Хороший ведь человек, хотя где-то и слабохарактерный.
— И что теперь будешь делать?
— Осенью попробую договориться, чтобы ее взяли в военную академию на год раньше.
Представив, как непросто будет девочке-подростку среди парней, к тому же старше нее, я испытала укол жалости. Так, Софи, не размякай!
— А сейчас что?
— Не знаю, — мрачно сказал телохранитель. — Босс меня убьет, когда узнает, что я впутал вас во все это. Не хотелось бы вас покидать, фрейлейн, но, видимо, придется взять отпуск по семейным обстоятельствам.
Терять Джиса, пусть и на несколько дней, мне не хотелось. Пришлют ведь кого другого. Привыкай потом к нему…
— Я думаю, Ирма может остаться на пару дней, пока ты не найдешь возможность ее устроить. В столице есть неплохие пансионы с отличным обучением.
Правда, девушку с такими способностями там вряд ли будут рады видеть.
— А босс? — нерешительно спросил Джис. — Он наверняка будет против.
Я вздохнула.
— С ним я договорюсь, тем более это мой дом, и я сама решаю, кого приглашать в гости. Если твоя дочь не будет мне мешать, проблемы нет. На пару дней, Джис, не больше. И под полную твою ответственность!
До вечера так ничего не решилось. Джис уехал к Шефнеру, чудесный ребенок был под опекой тетушки Адель и Кати и вроде бы не мешал. Я спасалась от жары в мастерской, впрочем, даже не пытаясь работать. Из ленивого и дремотного состояния меня вывел приход Мартина Шефнера.
Выглядел глава СБ уставшим и мрачным. Вручив дворецкому шляпу, а мне очередную коробку со сладостями, он привычно поинтересовался моим здоровьем и настроением. Видимо, я производила гнетущее впечатление.
Я пригладила короткие волосы и, вежливо соврав, что у меня все хорошо, поинтересовалась:
— А где Джис?
— Разве не с вами? — хмуро уточнил Шефнер.
— Нет, он поехал к вам.
Запретив мне куда-либо выходить без него. И вроде бы опасность миновала, но от опеки я так и не избавилась.
— Я целый день сегодня в разъездах. Но раз он меня не застал, то скоро вернется.
Значит, об Ирме Шефнер пока не знает. Что ж, я обещала Джису обо всем позаботиться, и вот он, мой шанс.
— Что-то случилось? У вас возникли проблемы, София? — спросил менталист, заметив, что я несколько задумчива.
— Не то что проблемы и не то что у меня…
Мы все еще стояли в прихожей. Дочь Джиса с тетушкой Адель должны быть в гостиной, но мне хотелось подготовить Шефнера. Сюрпризы он не любил.
Хотя утром я довольно сильно злилась на Ирму, Шефнеру подала все как забавную, но не более, ситуацию. Вот только поднять настроение менталисту мне не удалось.
— Женщины. От них все проблемы, — проворчал он, почти в точности повторив слова Джиса. — Сколько девочке лет?
Попыталась вспомнить, что боевой маг рассказывал мне о дочери.
— Скоро пятнадцать.
— Неприятный возраст. Для окружающих.
— О, лично я была очень милой в этом возрасте.
Взгляд Шефнера смягчился.
— Не сомневаюсь. Но вы, София, и не боевой маг. И можете не волноваться. Девочка окажется в военной академии уже завтра, если Джис ничего не решит к этому времени.
Тетушка Адель выбрала именно этот момент, чтобы появиться в прихожей. Услышав слова племянника, она всплеснула пухлыми руками, всем своим видом выражая осуждение.
— Ну как же так, Мартин! У девочки стресс, ей нужна домашняя спокойная обстановка! К тому же что она будет делать до начала учебного года в этой ужасной академии?
— Многие из учеников остаются в академии и во время каникул, особенно если их силы нестабильны. Мало кто может позволить себе услуги артефактора.
Я навострила уши.
— Артефактора? То есть существуют какие-то специальные артефакты для боевых магов? Нам про такое не рассказывали.
— Это не входит в университетский курс, — неохотно пояснил Шефнер. — Иногда для боевых магов применяют ограничители, если они плохо контролируют силу. Но это сложная и дорогая работа. Нужны особые чары, достаточно прочные. К тому же такие ограничители всегда индивидуальны.
— А у вас есть образцы? — нетерпеливо прервала его я.
— Да, но…
— Тогда я хочу взглянуть!
Шефнер мученически возвел глаза к потолку, но затем все-таки кивнул.
— Хорошо. Но девушка все равно уедет. Тем более что Джиса я тоже скоро забираю, и за его дочерью некому будет присматривать.
— Значит, с меня охрана снимается?
— Наружная останется на некоторое время.
— А автомобиль?
— Собственность СБ. Я говорил вам, Софи, не привязываться к нему.
— К автомобилю или Джису? — с ехидцей уточнила тетушка. — И куда же отправляется господин Грохенбау?
— Это секретная инфо… — Наткнувшись на пристальный взгляд своей тетки, Шефнер вздохнул: — Он остается в столице, но не спрашивайте меня больше.
Мы переглянулись с тетушкой Адель.
— Семья — это очень важно. Пусть девочка останется в городе хотя бы до конца лета. А Джис может навещать дочь в свободное время, — коварно предложила тетушка Адель. — Если Софи, конечно, не против.
— Ирма мне не помешает. Пусть поживет здесь, — кивнула я, хотя совсем недавно имела прямо противоположное мнение.
— У тебя глаза горят, — шепнула мне тетушка. — Меньше энтузиазма, а то Мартин что-нибудь заподозрит.
Она-то, наивная, верила, что я хочу оставить Ирму ради Джиса, к которому мы обе привязались. Но у меня зрели более коварные планы на юную деву. Джис не давался для опытов и экспериментов, и зачарованный дневник был единственным артефактом, который мне удалось ему вручить. А ведь было бы интересно взглянуть на эти ограничители. Возможно, на их основе я смогу понять, как создать артефакты, которые помогли бы справиться с магами, — после похищения я была несколько одержима своей защитой. Шварц был прав — мне жизненно необходимы навыки в военной артефакторике. Вот только университетских знаний не хватало, а тут такая замечательная возможность потренироваться под предлогом помощи дочери Джиса!
Самое главное — не упоминать об этих планах при Шефнере. Что-то мне казалось, что моих экспериментов с боевой магией он не одобрит.
— А девочка сама-то хочет остаться? — недоверчиво поинтересовался менталист.
— Можно ее спросить, и ты убедишься, что она не опасна, — заверила тетушка. — Ирма хорошо воспитанная и благонравная фрейлейн.
Или тетушка Адель хорошо умела врать, или дочь Джиса все же могла сдерживать свой язычок.
— А если девочка и опасна, я смогу создать для нее артефакт. Когда получу образец, — поддержала я.
Ирмгарда еще не знает, как ей не повезло. Уж мы-то с тетушкой Адель ее воспитаем как надо…
При Шефнере чудесное дитя робело и краснело. Притом, кажется, искренне. Я уже и забыла, какое первое впечатление он произвел на меня. И дело было даже не в статусе, а в умении менталиста себя держать так, что мало кто мог усомниться, что он вправе задавать вопросы.
На Джиса, измочаленного и уставшего, было жалко смотреть. Он приехал примерно через час после своего босса, и они тут же заперлись в кабинете.
После того как глава СБ вышел, Ирма расслабилась.
— Ты точно хочешь жить в моем доме? — спросила я, усаживаясь с ней рядом. — Твой отец не сможет часто навещать тебя здесь.
Девушка решительно кивнула. Пришлось предупредить ее:
— Я довольно строга. Так как я буду отвечать за тебя в этом доме, тебе придется следовать определенным правилам. Ты согласна на это?
— Да. Я думаю, да, — с гораздо меньшей решительностью ответила Ирма. Кажется, так и не поверив до конца, насколько я серьезна. Но я только-только начала чувствовать себя хозяйкой в доме и не собиралась позволять малолетней нахалке сесть мне на шею.
Уж не знаю, что больше сыграло роль — наши с тетушкой уговоры, невинные и наивные глаза Ирмы или суровый мужской разговор с Джисом, но было решено, что пару недель девочка поживет в моем доме.
Пожалеть о своем решении мне пришлось уже утром, когда из моего сада сделали тренировочную базу. Нет, к счастью, никто не колдовал, но зычный голос Джиса, отдающий Ирме команды, раздражал.
— Еще десять отжиманий, салага! В академии тебе никто поблажки не даст! Будь ты трижды девчонка, а нормативы должна выполнять!
Я накинула поверх ночной рубашки халат и распахнула окно.
— Джис, вы знаете, сколько времени?
— Семь.
— Семь, — похоронным голосом повторила я. — Что вам вздумалось в такую рань шуметь под моим окном?
— Так у вас же вроде везде артефакты, эти…
— Звукоизолирующие. Нет, пока не успела их восстановить.
— Не хотите присоединиться, фрейлейн? Вам полезно. Хиленькая вы…
Ирма хихикнула.
— Двадцать отжиманий!
Я хмыкнула. Если Джис и давал слабину в отношениях с дочерью, тренировок это не касалось.
Днем привезли ограничители для Ирмы из СБ. О своих Шефнер заботился. Два сплетенных из серебра с платиной тонких браслета, зачарованных довольно крепко. Доставивший их артефактор объяснил принципы работы и даже позволил мне помочь ему настроить их для Ирмы. Тщательно все законспектировав и уточнив некоторые детали, я наконец отпустила артефактора.
— А почему только вы можете с меня снять ограничители, а я нет? — недовольно спросила Ирма.
— Да кто такое боевому магу доверит-то? — удивилась я.
Девушка поджала губы.
— Вы такая, такая…
— Какая? — спросила провоцирующе.
Та сморщила носик и выдавила из себя:
— Заботливая.
Я улыбнулась.
— Ну ничего. Джис собирается устроить тебе небольшой экзамен, так что успеешь еще поколдовать. Завтра съездим на полигон СБ.
— Вы тоже?
— Конечно. Мне нужно будет снять браслеты, а потом надеть. Да и за боевыми магами мне интересно понаблюдать.
Тень злорадства скользнула по симпатичному личику. Кажется, она уже представила, как плохо мне будет, когда два боевых мага станут колдовать в непосредственной близости от меня. Но на полигоне, увидев защитное стекло, за которым я комфортно устроилась, Ирма поняла, что развлечься за мой счет ей не удастся. Достав тетрадку, я радостно улыбнулась:
— Ну, покажите мне, на что способна семья Грохенбау.
Пока Ирма неуклюже защищалась от совсем слабеньких заклинаний отца и с большим энтузиазмом била в ответ, я пыталась разобраться в том, что происходит. Заклинания боевых магов сравнительно просты, но артефакторы мало что могли им противопоставить.
— Вижу, вы снова в деле?
Я вздрогнула. Шефнер уселся рядом, вытянул длинные ноги и довольно вздохнул. Я немного отодвинулась на скамье и спросила:
— Скажите, а что, помимо ограничителей, может справиться с силой боевых магов?
— Ничего на самом деле действенного.
— А обернуть силу ограничителей не внутрь, а во вне?
— Пробовали, но всегда подводила прочность чар. — Шефнер помолчал, потом неохотно добавил: — Шварц, кажется, над этим работал.
— Да, он хотел, чтобы я участвовала в его проекте.
Я вертела в руках браслеты Ирмы, не поднимая глаз.
— Сомневаюсь, что это ваш профиль, София. Думаю, вы будете хороши во всем, чем займетесь, но вам ведь нравится более тонкая и изящная работа. Военная артефакторика, боевые чары… Это слишком грубо для вас.
На площадке что-то в очередной раз грохнуло, но я опять ничего не смогла разглядеть за бушующими вихрями силы, что сворачивались тугими кольцами вокруг боевых магов.
— Да что это такое! — проворчала я. — Ничего не понятно. Только зря время теряю.
— Ах, да. Я ведь пришел не просто так, а с подарком. Полагаю, он вам поможет.
Принимать подарки от Шефнера не хотелось. Сладости еще куда ни шло, а вот что-то дороже… Хотя от автомобиля не отказалась бы, но его я конечно бы выкупила.
Шефнер протянул мне простую деревянную коробочку. Немного поколебавшись, приняла ее. Если в ней что-то дорогое, верну.
Внутри оказались очки. В металлической оправе, с зеркальной поверхностью линз и эластичным ремешком. Подобные, правда, более современные, я использовала в мастерской, когда надо было защитить глаза. Очки были зачарованы.
— Наденьте, — предложил Шефнер.
Подавила внезапный приступ паранойи, убеждая себя, что он не стал бы подсовывать мне что-то опасное. Тем более при свидетелях.
Ремешок плотно прилегал к голове, оправа тоже была удобной. Я повертела головой, оценивая видимость, и замерла. В очках бой виделся совсем по-другому. То, что казалось раньше хаосом, приобрело упорядоченность и структуру благодаря тому, что потоки силы теперь как будто подсвечивались разными цветами.
— Синий — это что? — спросила нетерпеливо.
— Защита. Красным маркируются заклинания нападения. Но тут еще многое зависит от оттенка. Если цвет темнее, то…
Я отмахнулась:
— Хочу сама разобраться!
— Постараюсь не мешать, — в голосе менталиста слышалась улыбка. — Рад, что вам понравилось.
Я заставила себя оторваться от зрелища, чтобы поблагодарить Шефнера.
— Спасибо! Это чудесный подарок!
— Могу я рассчитывать на небольшую любезность в ответ?
Хорошо, что он не видел, как я закатила глаза.
— Я с удовольствием создам или заряжу любой артефакт, какой хотите. Если это не займет много времени, — поспешно добавила, боясь, что меня поймают на слове. — Скоро начнется учеба, и времени будет не очень много.
— О, я сейчас не об артефактах. Я хотел попросить вас уделить мне время.
— Увеличить количество часов на стажировку?
— Да нет же! — Шефнер стянул с меня очки, желая видеть мои глаза. — Нет, я бы хотел пригласить вас на пикник. Провести немного времени на природе вдвоем, вдали от городской суеты и дел.
— Это…
— Свидание, да.
Кажется, меня загнали в ловушку. Теперь сделать вид, что я ничего не поняла, было сложно.
Это был мой любимый прием в отношениях с назойливыми мужчинами. Иногда излишне самоуверенные ухажеры не хотели реагировать на простой отказ провести с ними время. Более того — отказ воспринимался как вызов, и тут уже не так важно было, насколько я нравилась этому мужчине, — срабатывал охотничий инстинкт. И тогда… Я становилась скучной и очень наивной, делала вид, что совершенно не понимаю намеков и интересуюсь лишь учебой. В моем случае это было не так сложно. Занудства во мне было в избытке, а наивность… Что ж, признаться, я на самом деле мало что понимала в отношениях. И не то чтобы хотела.
Мои родители умерли довольно рано, и я почти ничего не помнила об их отношениях. Отец утверждал, что любит маму, но редко бывал дома, она же… Став старше, я поняла, что она была несчастна с ним. Ее тяготило замужество, и, полагаю, я тоже была для нее обузой.
Маме было всего семнадцать, когда она вышла замуж, а спустя год она уже родила меня. Отказавшись от учебы и карьеры ради любви, пойдя против воли отца, она получила мужа, который пренебрегал ею, и вечно сопливого болезненного ребенка.
Но у меня не было обиды на нее. Не думаю, что сейчас, на данном этапе своей жизни, я сама могла бы стать хорошей матерью, ставящей ребенка и мужа на первое место. Наверняка была бы несчастна в браке и сделала бы несчастными других. Возможность выйти замуж я не исключала полностью, но и не торопилась. Потом. Когда закончу учебу, когда заслужу ранг мастера… Когда добьюсь всего, что хочу, чтобы не сожалеть об утраченных возможностях.
Может быть, я была странной, даже ненормальной по меркам моих ровесниц. Долго не понимала, насколько отличаюсь от большинства девушек. У меня не было подруг-сверстниц, не было матери, чтобы объяснить, какой нужно быть и к чему стремиться. Тихий ребенок, практически не доставлявший беспокойства взрослым, любящий учиться и наблюдать за работой деда. Я была любимицей у его друзей, таких же старых, как и он сам. Возможно, именно из-за того, что от меня не был проблем, дед поздно спохватился, поняв, что в моем воспитании есть некоторые пробелы. Специально нанятая гувернантка смогла научить меня делать идеальные книксены и держать осанку, но не сумела исправить мои взгляды на жизнь.
Университет стал поначалу большим испытанием для меня. Среди студентов-артефакторов училось мало девушек, и даже со своим замкнутым характером я привлекала внимание. Я не была к этому готова. Ни к заигрываниям, ни к серьезным ухаживаниям. Понадобилось почти два года, чтобы к моей персоне потеряли интерес.
В итоге меня стали считать высокомерной, увлеченной одной артефакторикой бессердечной карьеристкой. Но едва ли это сработало бы, если бы я на самом деле не была такой хоть немного. За исключением карьеристки: статусы и прочие формальные признаки успеха интересовали меня гораздо меньше, чем возможность учиться и развивать свое мастерство.
Один Петер игнорировал все те барьеры, которые я воздвигла вокруг себя, и с неутомимым нахальством пробивался к моему сердцу. И таки умудрился занять в нем место. Но только как друга. Слишком уж он напоминал мне моего отца, а это не лучшая характеристика для Шефнера-младшего. Мне сложно было его воспринимать всерьез.
Шефнер-старший — совсем другое дело. Возможно, у него, в отличие от Петера, не было в отношении меня серьезных намерений. Но даже его простая симпатия и знаки внимания пугали меня. От власть имущих лучше держаться подальше, особенно от такого, как глава СБ. Внимательного, терпеливого и очень упорного в достижении своей цели.
Вот сейчас, к примеру, я совершенно не ожидала, что мне зададут такой прямой вопрос. И сложно было найти повод отказаться.
— София? Вы так глубоко ушли в себя. Надеюсь, вы задумались о моем предложении, а не об учебе? — спросил Шефнер.
— Как сказать, — промямлила я, перебирая возможности отвертеться от приглашения на пикник. Соврать, что у меня аллергия на свежий воздух?
В этот момент одно из заклинаний боевых магов взорвалось рядом с нами. Хорошо хоть защитные столбцы по краю полигона его нейтрализовали, но все-таки было слишком громко и неожиданно. Я подскочила, во все глаза глядя на поле. Судя по тому, что Ирма сейчас висела вверх ногами в воздухе, пока Джис ей что-то сурово выговаривал, виновницей взрыва была именно она.
Спустя какое-то время я поняла, что, испугавшись, вцепилась в руку Шефнера, и тот успокаивающе поглаживает мою ладонь.
— Простите, — извинилась, поспешно убирая ее.
— Что вы, мне очень нравится держаться с вами за руки. Напоминает те времена, когда мне было пятнадцать. Только мне больше не нужно мяться и краснеть, — с иронией ответил Мартин. — Хотя если вам будет приятно… Но страдать под вашими окнами не просите. Боюсь, моя гордость этого не выдержит.
Может, ему и не нужно было краснеть, зато я отлично справилась с этой задачей. Лицо, шея и уши невыносимо горели от смущения. И как он всегда умудряется выставить меня такой дурочкой?
К счастью, в этот момент к менталисту подошел его секретарь. Пока они были заняты разговором, я немного пришла в себя.
— Вынужден вас покинуть, София, — сказал Шефнер. — Срочные дела. Я заеду за вами во вторник, до обеда.
Вежливо кивнув мне, глава СБ удалился. Оставив с пониманием, что за меня все решено. И с подарком тоже — он хоть как-то примирял со случившимся. Прогнав с губ неуместную улыбку, я надела очки и вернулась к изучению боевой магии.
Канцлер уже успел выпить кофе и теперь увлеченно скручивал что-то из бумажных салфеток. На вошедшего Мартина он даже не взглянул.
Но когда Шефнер сел за свой стол, Тренк поднял голову и рассеянно улыбнулся.
— Прости, Мартин, я отвлек тебя от чего-то важного?
— Ничего, что я не мог бы отложить для столь редкого гостя. Вы нечасто приезжаете сами, Густав.
Шефнер был одним из немногих, кто мог обращаться к канцлеру по имени. В неформальной обстановке, конечно же. Густав Тренк был дружен с отцом Мартина и помог тому в тяжелый период, когда Грейдор лихорадило после проигранной войны. Главным виновником поражения посчитали военного министра Дарна Шефнера, деда Мартина. Его потомкам пришлось постараться, чтобы восстановить семейную честь. Так и получилось, что Шефнер, представитель одного из самых древних родов в Грейдоре, поддерживал Тренка, которого прочая аристократия недолюбливала. Сам канцлер происходил из семьи промышленников и был одним из богатейших людей страны. А по влиятельности — равен императору, хотя формально и находился на ступеньку ниже него.
Благодаря импозантной внешности, острому уму и хорошему чувству юмора, делавшим Густава Тренка весьма популярным у газетчиков, его любили и в народе. О настоящей натуре канцлера, безжалостной и циничной, знали только его приближенные и враги. И Шефнер не хотел бы оказаться среди последних. Правда, быть на его стороне порой было тоже непросто.
Тренк выглядел необычайно довольным собой.
— Мне не терпится рассказать тебе о моем разговоре с императором. Он был весьма расстроен Гайне.
— Из-за Шварца в Алерт уплыло много тайн. Министерство дискредитировало себя, показав неспособность хранить свои секреты. Но СБ, как и ее глава, — Мартин поморщился, но продолжил, — тоже показали себя не с лучшей стороны.
— Ох, ты все еще злишься на меня из-за своей протеже… — Густав в задумчивости покачал ногой. — Пожалуй, я был не совсем прав. Мне не стоило просить тебя скрыть некоторые данные о своем расследовании от Гайне.
— В результате несогласованности в работе двух ведомств два артефактора мертвы, дом барона Гревеница взорван, а еще одного артефактора, к тому же студентку, чуть не похитили.
— Но в результате мы многого добились. Да и девушку ты спас, получив ее благодарность. Разве это не прекрасно?
С канцлером Мартин свои сердечные дела уж точно обсуждать не собирался.
— Я ценю вашу поддержку, Густав, но политическая необходимость для меня все же стоит не на первом месте, — довольно прохладно сказал менталист. — В следующий раз мне придется осторожнее отнестись к вашим просьбам.
Улыбка слетела с губ Тренка.
— Я просил тебя не ради личной выгоды, Мартин. Наше государство не просто ранено — его раны загнивают и полнятся червями. Мы начали вскрывать накопившийся гной. Это противно и гадко и требует определенной доли жестокости. Не думай, что тебе удастся остаться незапачканным. Поэтому я хочу знать, будешь ли ты со мной дальше.
Мартин медленно кивнул.
— Мне все еще близки ваши идеи, так что — да. Но я хочу напомнить, что если будет много крови, мы привлечем хищников.
— Алертийцы не хищники, они падальщики, — возразил канцлер.
— И все же они угроза. Так что если для того, чтобы от нее избавиться, мне придется договариваться с Гайне, я на это пойду.
Тренк прикрыл глаза:
— Я услышал тебя, Мартин. Что ж, я постараюсь больше не давить на тебя и не мешать твоей работе. Кстати, ты уже закончил с предателем?
— Да, это было несложно. Артефакторы не менее уязвимы к ментальной магии, чем обычные люди. Шварц рассказал не только о тех данных, что сливал в Алерт, но и о последних проектах министерства.
— Отлично. Надеюсь, ты хоть чем-то поделишься со мной. Артефактор еще жив?
— К сожалению, нет. Его психика не выдержала нагрузки, — спокойно сказал Шефнер, почти не соврав. Он не стремился быть осторожным, допрашивая Шварца. Не после того, что увидел в его памяти.
