Глава 2
Возвращение Хоттабыча
На пороге стоял почтальон с телеграммой в руке.
– Вы Костыльков? – спросил он, и тут же внимательно приглядевшись, добавил. – Хотя, о чем я спрашиваю? Это же и так видно! Конечно Костыльков, знаменитый на всю страну. – Последние слова почтальон произнес с нескрываемой иронией. Он достал из кармана огрызок карандаша и протянул его вместе с тетрадкой Владимиру Алексеевичу.
– Вот здесь распишитесь в получении.
Костыльков поставил свою подпись, где ему было указано, вернул тетрадку, забрал телеграфный бланк и хотел было закрыть дверь, но почтальон ехидно хмыкнул и, словно, между прочим, сказал:
– Так что, значит, накрылась наша командочка?! Благодаря, так сказать, мудрому руководству. Да… – и уже спускаясь по лестнице, добавил сквозь зубы. – Какое позорище!..
Владимиру Алексеевичу не хотелось сегодня ругаться ни с кем, а тем более с явным болельщиком, способным вывалить на его голову дополнительную кучу дерьма, когда и без того на душе предельно гадостно. Он молча закрыл дверь, прошел в зал и, открыв телеграмму, начал ее читать: «Встречай восемнадцатого поезд триста семь вагон шесть твой ГАиХ».
– Что за ГАиХ? – вслух подумал Костыльков. – ГАИ, может быть? Но при чем здесь – «твой»? Дичь какая-то! А, может быть, кто-то меня спутал с кем-то другим? Или решил разыграть? Хотя, первое апреля уже давно прошло…
Он постарался представить себе того шутника, способного посылать подобные телеграммы, но так и не смог этого сделать. Оставалось одно – позвонить на вокзал, узнать время прибытия поезда и съездить туда. Если даже это шутка, то небольшая прогулка сейчас ему совсем не помешает.
В справочном ему ответили, что триста седьмой прибывает через час с небольшим, но путь до вокзала был неблизким, и Костыльков решил не мешкать, выйти заранее и пройтись пешком.
– Ладно, пойду, узнаю, хотя лично я никого не жду, – пробормотал он и начал собираться. Куртка с высоко поднятым воротником, низко посаженная шляпа и темные очки сделали его неузнаваемым.
До прибытия поезда оставалось еще пятнадцать минут, когда Владимир Алексеевич прибыл на вокзал. Чтобы скоротать время, он неспешно прошелся по просторному залу, где взад-вперед сновали отъезжающие и встречающие и, дойдя до газетного киоска, начал рассматривать пестрые журнальные обложки. Почти сразу же его взгляд встретился с той самой вчерашней газетой, где была напечатана статья. Костыльков, будто ошпаренный, быстро отошел в сторону и огляделся по сторонам. Ему казалось, что буквально все люди вокруг замерли и пристально следят за ним. «Вот так и начинается дорога в психушку», – подумал он, и чтобы стряхнуть с себя наваждение, двинулся на перрон. Почти тут же объявили, что поезд прибывает. Через несколько минут раздался громкий гудок и показался состав. Шестой вагон остановился как раз напротив Костылькова.
– Хоть в этом повезло, – усмехнулся он и, сняв очки, приготовился увидеть знакомое лицо, ведь в телеграмме было четко сказано – «твой».
Первой из вагона вышла древняя старушка, которую тут же принял молодой парень, встречавший ее. Следом шла девушка, потом – полный мужчина средних лет… Последним на перрон спрыгнул бородач лет сорока, одетый так, что чем-то напоминал геолога, только что приехавшего из далекой сибирской тайги.
Известных лиц не было. Владимир Алексеевич недоуменно пожал плечами и развернулся в направлении здания вокзала. И в этот момент его окликнули. Голос этот показался ему настолько знакомым, и было в нем нечто такое, что заставило Костылькова мгновенно замереть на месте и пристально посмотреть на того, кто его окликнул. Перед ним, широко раскинув руки, стоял тот самый бородач, вышедший из шестого вагона последним. Он смотрел на Владимира Алексеевича, и на лице его сияла радостная улыбка.
– Простите, но мне кажется, что вы меня с кем-то путаете… – выдавил из себя Костыльков.
Но незнакомец, все так же приветливо улыбаясь, сложил перед собой ладони рук и с легким поклоном промолвил:
– Это вовсе не удивительно, о звезда моего сердца – Волька – ибн – Алеша, ибо в данном облике ты видишь меня впервые! Слава Аллаху справедливейшему и милосерднейшему, наконец-то мы встретились вновь.
Такие слова, и с такой интонацией, могло произнести только одно существо на свете. Владимир Алексеевич зажмурился и помотал головой.
– Ничего не понимаю! – пробормотал он, осознавая, что весьма близок к обморочному состоянию. – Да кто же вы?!
Бородач же тем временем поднял вверх правую руку и щелкнул пальцами.
На какую-то секунду перед Костыльковым появился знакомый с детства Гасан Абдурахман ибн Хоттаб, старый и верный друг. Но видение было недолгим: миг и Хоттабыч вновь превратился в «сибирского геолога». Начинались чудеса. Владимир Алексеевич потянулся к душившей его верхней пуговице рубашки, но рвануть ее не успел. Бородач начал расплываться, сознание затуманилось, и все вокруг померкло.
