Глава 20
– Вы что-то говорили про миссию, – я посмотрел на троицу.
– Миссия, – задумчиво проговорил Андрахт, – существуют некоторые ограничения, связанные с личными показателями.
Я нахмурился, личные показатели, я совершенно забыл о собственных характеристиках и давно не заглядывал в коммуникатор. В тюрьме в этом не было необходимости, потому что умения и навыки там нивелировались, а после у меня просто не было ни одной спокойной минутки.
Неожиданно над постаментом гаэлян замерцало пространство, через мгновение там оформился объёмный экран. Сквозь мерцание проявилось моё изображение, снизу возникла надпись «Скрайд», сверху в арийском стиле перечислялись мои характеристики: пират, характер неуступчивый, сложный, пятый уровень, репутация – двести десять единиц, звание – Шкипер. Любит риск, женщин, удачлив.
Я стоял, словно голый, не спросив, меня вывернули наизнанку. Оно бы чёрт с ним, но перед Линдой неловко. И потом, что значит «любит женщин», такое можно повернуть как хочешь, от платонического увлечения до вполне конкретного действия. Я украдкой глянул на Линду, та, прищурившись, смотрела на меня. Ну вот, что и требовалось доказать, поди отмойся теперь.
– Мы решили, – как ни в чём не бывало продолжал Андрахт, – что одну миссию можно тебе поручить, твой уровень позволяет.
Уровень, я снова взглянул на экран, до тюрьмы он был четвёртым, а сейчас пятый. Значит, у тех, кто прошёл горнило тюрьмы, он повышается. Увеличивается и репутация, ну, это понятно, отсидел, значит, стал опытней. Обаяние осталось прежним, тут тоже всё ясно, тюрьма – не то место, где становишься обаятельней. Ну а если становишься – не дай бог. Ну и званий новых там не присваивают, я остался тем же, кем был – Шкипером.
– Говорите, – кивнул я, соглашаясь выслушать, что предложат.
– Задание, – проговорил, как мне показалось, с некой торжественностью, Андрахт, – связано с большим риском, – тоже мне удивил, когда было иначе. – На планете Хропш, – продолжал между тем гаэлянин, – было проведено три террористических акта с использованием одного и того же взрывчатого вещества – фиброгена. За этими актами стоят мардакские преступные организации, которые добиваются в основном политических целей, – я украдкой посмотрел на Дрона, тот нахмурился. – Фиброген, – Андрахт указал на экран, где моё изображение сменилось коричневой субстанцией, – вещество крайне разрушительной силы, взрывчатка на его основе требует очень высокотехнологичного производства. Наша разведка установила, что мардакам удалось организовать такое производство на планете Сигнар в системе Прусат. При помощи систем дальнего слежения мы определили точное местоположение и приблизительное устройство завода. К сожалению, мардакские органы правопорядка не оказали нам содействия по ликвидации этого завода. Поэтому, в целях безопасности гаэлянских граждан, мы вынуждены сделать это в одностороннем порядке. Как вы понимаете, мы не можем подвергнуть планету бомбардировке, и потому нам нужен специалист, который проникнет на завод и подорвет склады с фиброгеном.
Я слушал задание молча, интересные ребята, эти гаэляне, без умолку твердят о добре и доверии, а на деле готовы взорвать ползавода. Что будут жертвы их не колышет, конечно, они же никого не убьют. Если называть вещи своим именами, то это и есть самая циничная форма политики – сделать грязную работу чужими руками, оставаясь при этом в стороне, проповедуя всепрощение.
И вообще непонятно, зачем, имея такие технологии, опускаться до каких-то интриг. Гаэляне с их уровнем развития давно могли подчинить себе всю Галактику. Хотя, у них ведь устои, мораль всякая, нравственность. А, может, им просто стало бы скучно, ни тебе переворотов, заговоров, интриг и прочей политической суеты. Прибавьте отсутствие эмоций – скука смертная, а так – жизнь бьёт ключом. Что иногда гаечным – это отдельная тема.
– Приступать можно немедленно, – закончил Андрахт.
– Подождите! – я поднял руку. – Вы обрисовали задание в общем, без деталей, поэтому следует кое-что прояснить.
– Что именно? – кивнул лошадиной головой Андрахт.
– Не думаете же вы всерьёз, что мы справимся с охраной завода голыми руками.
– Вам будет предоставлено всё необходимое: подробный план завода, приблизительное количество охраны и макробайк класса Рота. Оружие подберёте сами. Ещё есть вопросы?
– А то! – встрял в разговор Квинкер. – Сколько денег положите?
– А сколько хотите?
Такого бывший таксист не ожидал, его меркантильная душа привыкла, что если уж речь зашла о деньгах, то принято торговаться, а тут просто предлагают назначить цену. В такой ситуации какую цену ни назови – всё равно продешевишь, а это для скаредного пенальца равносильно самоубийству.
Квинкер хлопал ртом, не решаясь озвучить цену, за него это сделал Дрон.
– По три тысячи кредитов на брата, – он обвёл взглядом нашу группу.
– Хорошо! – кивнул Андрахт.
– И по пятьсот на непредвиденные расходы, – добавил пеналец, гневно сверкая глазами на Дрона.
Гаэляне торговаться не стали, я подозреваю, что в деньгах их раса нужды не испытывает, при их технологиях напечатать кучу кредитов, задавив инфляцию на корню, – плёвое дело.
– Готовы ли вы к телепортации?
– Я протестую! – квакнул неугомонный пеналец.
– Почему? – три гаэлянских головы уставились на зелёного.
– Почему, почему, – передразнил их жабоид, – мы, между прочим, не с курорта, и хотим отдохнуть. Кто отправляется на взрывание завода не отдохнувшим? – спросил он и сам же ответил: – Никто! Перед секретным заданием требуется, – Квинкер принялся загибать пальцы, – плотно поесть, сладко поспать, приятно провести время.
Адрахт, посовещавшись с коллегами, сверкнул окошком посреди своего тумбообразного туловища, проговорил: «Да будет так!» и исчез. Исчезли и двое его соплеменников, окружающая нас обстановка стала меняться. Зал с арками трансформировался в уютную комнату с матовыми перегородками, за каждой огромная кровать с белоснежной постелью и стол, накрытый так, что рот мгновенно наполнился слюной. Из жадного чавканья, раздавшегося из-за перегородки, следовало, что Квинкер сразу принялся за дело. Я, последовав его примеру, тоже набросился на еду.
Насытившись, отправился проверить, всё ли в порядке с командой. Линда, раскинувшись на постели, спала, я накрыл её одеялом, тронул волосы, пусть выспится, одному богу известно, что ждёт нас завтра. Да и натерпелась в последнее время, я встряхнул головой, прогоняя неприятные воспоминания.
За следующей перегородкой Дрон, по-хозяйски расположившись за столом, методично уничтожал предоставленный гаэлянами ужин.
– Простите, сэр, – пробормотал он с набитым ртом, – не могу оторваться, очень вкусно. Присаживайтесь, – он привстал.
– Кушай, кушай, – осадил я его, – я поужинал. Как ты думаешь, – взяв в руки плод, напоминающий яблоко, проговорил я, – мы справимся?
– Конечно, сэр! – кивнул лейтенант, запихивая в рот очередной кусок жёлтого мяса. – Во-первых, мы вместе, во-вторых, нам дадут оружие, так что их заводу, – Дрон изобразил скабрезный жест, – шиздец.
Ну вот, мардак нахватался нехорошего у пенальца, а вообще, стало легче на душе, уверенность, с которой Дрон говорил о завтрашней вылазке, вселяла надежду на благополучный исход.
– Скажи, – я потёр лоб, не зная, как деликатней спросить, – вот завод, где делают фиброген, он же ведь на мардакской планете. Как ты, ну, то есть…
– Вы хотите спросить, не помешают ли мне моральные принципы стрелять в своих?
– Ну, в общем… – кивнул я.
– Не беспокойтесь, сэр. Разного рода террористические организации у нас вот где, – он провёл ладонью по горлу, – думаете, они только гаэлян мучают? Ничего подобного, они и у нас такое творят… – лейтенант махнул рукой. – Так что можете не переживать, рука если что, – он сжал кулак, – не дрогнет.
– Ладно, Дрон, отдыхай, – я встал, – завтра будет трудный денёк.
– А когда он был лёгким, сэр?
Я пожал плечами и вышел, что тут ответишь?
В закутке Квинкера, – я едва не споткнулся от неожиданности, – пеналец был не один, рядом с его постелью расположился гаэлянин. Перед ним на парящем в воздухе постаменте лежала то ли книга, то ли экран, непонятно, и с него, с экрана, гаэлянин нудел какую-то философскую хрень. Квинкер, лежа в постели, пребывал в лёгком параличе, выражавшемся в том, что он всё слышал, но пошевелиться не мог. Не мог он, судя по всему, и возмущаться, иначе воплей бы сейчас было на всю Галактику.
– Что здесь происходит? – сдвинув брови, спросил я.
– Исполняю волю нашего гостя, – повернулась ко мне лошадиная голова.
Моё появление повредило ментальную связь, соединявшую лектора и его жертву, Квинкер дёрнулся и умоляюще процедил:
– Убери его, а?
– Ну, я не знаю, – пожал я плечами, – ты же сам просил напоить, накормить, устроить досуг. Вот тебе и устроили, наверное, у гаэлян свой взгляд на приятное времяпрепровождение. Так что, брат, – я вздохнул, – получай удовольствие, уплочено!
В ответ я услышал длинное витиеватое предложение с детальным указанием маршрута, которое, как ни странно, закончилось просьбой:
– Ну, будь человеком, убери этот нудящий шифоньер, я ж сдохну! Или взорву завтра не тот завод!
В общем-то, резон в словах жабоида был, длинный доклад вряд ли поспособствует отдыху, и я повернулся к лектору с вопросом:
– На сколько рассчитана лекция?
– Это не лекция, – обиделся гаэлянин, – это концепция Вишла, основанная на вежливости и понимании. В её основе лежит…
Квинкер застонал, а мне пришлось уточнить:
– Так сколько продлится изложение концепции?
– Краткий курс рассчитан на восемь часов.
– Ну а если восемь часов свести, скажем, к одному часу, провести просто беседу, ознакомиться с концепцией, так сказать, факультативно?
– Не знаю, – разочарованно протянул гаэлянин, – у нас это не принято, но если таково желание гостя…
– Таково, таково! – торопливо заголосил Квинкер, я пожелал ему спокойной ночи и отправился спать.
Вообще-то, с точки зрения безопасности, не следовало впадать в спячку всем, всё-таки мы на чужой территории. С другой стороны, гаэляне – существа мирные, к тому же, мы уже получили задание. Так что можно сказать мы под защитой, во всяком случае, я на это надеялся. Спал я без снов, не просыпаясь.
Утро началось с сюрпризов, открыв глаза, я обнаружил себя висящим в воздухе. Не было ни кроватей, ни столов, вообще ничего, кроме матового пространства, в котором, также как и я, висели Дрон и Линда, Квинкера между тем не было.
– Ни хрена себе, ты только глянь! – раздался знакомый голос, из белёсой дымки показалась зелёная фигура. Квинкер, как ни выглядело это странным, шагал прямо по воздуху.
– На что глянь? – не понял я, продирая глаза.
– Пошли, – бывший таксист махнул рукой, приглашая следовать за ним.
Я осторожно сделал шаг, определённо опора под ногами была, только невидимая. Пройдя метров десять, я застыл словно вкопанный: туман кончился, на круглой синей платформе красовался лёгкий танк. Четырёхместный, напичканный оружием и обрамлённый мерцающим защитным полем, он, что называется, производил впечатление.
– Как тебе мотоблок? – довольный собой, поинтересовался жабоид.
– Макробайк, – поправил я Квинкера, продолжая разглядывать машину.
– Один хрен, – согласился бывший таксист, – только где у него колёса? Или гусеницы?
Я присмотрелся, действительно, ходовой части не наблюдалось.
– Он двигается за счёт силового поля, – раздался за спиной голос Дрона, – я с такой техникой встречался.
Я оглянулся, лейтенант стоял, скрестив на груди мощные руки, рядом, ещё заспанная, протирала глаза Линда.
– Я так понимаю, – я указал на мерцающий байк, – это и есть та техника, с помощью которой нам предстоит поставить на уши террористов.
– Совершенно правильно! – произнёс материализовавшийся из воздуха Андрахт. – Вам остаётся лишь выбрать оружие.
На невесть откуда взявшемся экране возник перечень снаряжения: мины, ракеты, картечь, патроны, торпеды, бластеры, у меня зарябило в глазах. Как тут выберешь? На помощь пришёл, даром что кадровый военный, лейтенант мардаксих вооружённых сил.
– Покажите карту завода! – попросил он.
– На экране возникла сложная схема с красным крестиком посредине, как я понял, им гаэляне обозначили фиброгеновый цех, который нам предстояло взорвать. После короткого совещания мы решили вооружиться четырьмя торпедами, больше байк просто не вмещал, несколькими ракетами и сотней пулемётных патронов.
Андрахт кивнул, экран исчез, вместо него появились десять шарообразных дронов, они, высоко жужжа, принялись навешивать на байк выбранный нами арсенал. Через пару минут машина была напичкана оружием как Шварценнегер в боевике.
– Вы окажетесь в паре миль от завода, – давал последние наставления Андрахт, – там вас засечь невозможно. Всё дальнейшее зависит от вас.
– Деньги готовьте, – квакнул жабоид, устраиваясь за штурвалом машины, – а то знаю я вас.
Андрахт, пропустив последнее замечание мимо ушей, молча наблюдал за нашими приготовлениями. Против того, что рулить будет Квинкер, я не возражал, он бывший таксист – ему и карты в руки. Меня удивила Линда, она заняла место за пулемётом и, клацнув затвором, принялась заправлять ленту. Вероятно, я имел озадаченный вид, потому что девушка улыбнулась и проговорила:
– Не беспокойся, я это умею, – и, задействовав привод, поводила пулемётом вверх-вниз.
Откуда у неё подобные навыки я расспрашивать не стал, отложив это на будущее, и повернулся к Дрону.
– Разрешите, сэр, я сяду тут, – он указал на место гранатомётчика, – это моё любимое оружие.
Я кивнул, мне остался торпедный пульт, я упал на сиденье, глянул на Андрахта, тот махнул рукой, байк вместе с нами стал распадаться на шарики. Через мгновение мы материализовались в месте из фильма-катастрофы: полуразрушенные остовы зданий, как огромные скелеты, нависали над нами, повсюду ржавые прутья, гнутые балки, сквозь потрескавшийся бетон пробивались лиловые сорняки. Нас окружал сумрак, освещаемый, овальной, цвета меди, луной.
– Это старый завод, – прошептал Дрон, указывая на небольшой монитор в передней части панели, – его забросили давно, а вот там, – толстый палец переместился в верхний угол экрана, – новый.
Я всмотрелся внимательней, сканер показывал, что до объекта около двух с половиной миль.
– Попробуй увеличить, – я глянул на Дрона, тот принялся манипулировать пультом, вскоре мы разглядывали въездные заводские ворота с вышками по бокам.
– Какие будут предложения? – я осмотрел команду.
– Предлагаю ни на какой завод не ездить, ещё отстрелят чего, а сгонять в местный бордель. А лошадям этим, – Квинкер удлинил пальцами лицо, – скажем, извиняйте, ничего не вышло, стребуем компенсацию за риск и привет! Как план? – жабьи глаза уставились на меня.
– Хреновый, – сказал я, чем заработал несколько очков в глазах Линды, – гаэлян на мякине не проведёшь, думаю, они в курсе всего, что с нами творится. В том числе, слышат наш разговор. – Квинкер повертел головой в поисках гаэлянских ушей, не обнаружив ничего подозрительного, скептически уставился на меня. – Короче, – пора было переходить от слов к делу, – план такой, ты, – я обратился к Квинкеру, – гонишь к воротам на максимальной скорости, надо застать охрану врасплох, а ты, Дрон, на ходу взрываешь сначала одну вышку, потом вторую, потом сами ворота. Справишься? Времени у тебя мало.
– Не волнуйтесь, сэр, – Дрон похлопал станину гранатомёта, – я умею с ним обращаться.
– Отлично, – кивнул я, – дальше действуем по обстановке! Ясно?
– Ещё бы, – квакнул скептически настроенный пеналец, – действовать по обстановке – это как попало. Твой план с моим рядом не валялся, – подытожил он, заводя мотор.
Силовая установка с едва слышным урчанием, приподняла байк над землёй, и мы, поплыли в сторону завода. Разогнавшись до приличной скорости, Квинкер включил защитное поле, через мгновение показался завод.
Я видел, как сосредоточился Дрон, его палец лёг на гашетку электроспуска. Когда до ворот оставалось не более сотни метров, закреплённый на корпусе гранатомёт выстрелил. Ракета, сопровождаемая зеленоватым шлейфом, угодила точно в левую вышку. Охранники, находившиеся в ней, не смогли ничего предпринять. Зато те, что сидели в правой вышке, успели сориентироваться. Они открыли огонь из пулемётов, впрочем, их пальба не причинила нам особенного вреда, с пулями справлялось защитное поле. Но одна угодила в станину гранатомёта, и теперь его ствол смотрел в землю.
Квинкер, не заметив этого, гнал машину прямиком на бронированные ворота. Активировать торпеду и прицелиться я уже не успевал, до катастрофы оставались считанные мгновенья, когда Дрон, ухватившись за гранатомёт, вырвал его вместе со станиной. Две ракеты подряд разметали в прах вышку и искорёжили ворота. Я кожей прочувствовал жар раскалившегося металла, когда мы на бешеной скорости пролетели в образовавшуюся брешь.
Не успел я перевести дух, как за поворотом нас ждал новый сюрприз: на крыше ангара я заметил с десяток мардаков, все целились в нас из гранатомётов. Не знаю, сдюжила бы такой натиск защита, думаю, вряд ли. Тем более на земле дорогу нам преградила толпа пулемётчиков, навскидку около взвода.
– Чего застыли?! – взвился за рулём Квинкер. – Стрелять разучились?!
– Учи учёного, – активируя торпедную установку, проговорил я.
Торпеда вылетела из сопла в тот момента, когда прогремел залп с крыши, если бы не маневр Квинкера, не знаю, что было бы. Наверное, ничего хорошего. А так, снаряды легли правее байка, лишь осколки, плавясь, забарабанили о защитное поле.
Квинкер, издав матерный клич, вернул байк на дорогу, я глянул на ангар, половину его крыши вместе с гранатомётчиками снесло напрочь. Длинная пулемётная очередь оторвала меня от созерцания руин, Линда, как Анка-пулемётчица, поливала свинцом врага. Тот в долгу не остался, ответив шквалом огня. Защитное поле превратилось в множество мерцающих точек, байк начало трясти, то ли от перегрузок, то ли шальная пуля угодил в силовой агрегат. Квинкер, вдавив педаль газа в пол и пригнувшись над штурвалом, крикнул «А не хрен загораживать проезжую часть!» и направил машину на стрелков.
Визжа установкой, та врезалась в толпу, рёв покалеченных и предсмертные вопли остались позади.
– Это что ещё за фигня? – возбуждение Квинкера сменилось тревогой, я проследил его взгляд и обомлел: нам на встречу по воздуху неслась башня, похожая на вышки возле ворот, только больше. Из неё, как иголки из ёжика, торчали разнокалиберные стволы. Одновременно с её появлением из-за поворота показались несколько джипов. Разумеется, это было не ралли, машины, как и башня, спешили по нашу душу.
– Стреляйте, сэр! – Крикнул Дрон, указывая башню. – Я возьму этих! – он вскинул гранатомёт, целясь в джипы.
Я активировал установку, но выстрелить не успел, мощный взрыв взрыл землю возле байка, и он, протяжно воя, перевернулся. Лёжа в неудобной позиции, почти на одной только шее, я наблюдал сквозь исчезающее защитное поле, как несколько башенных орудий нацеливаются на повреждённый байк.
Перед мысленным взором, как фрагменты фильма, промелькнули эпизоды из детства, институт, работа, Лидочка, обнажённая Линда. И бык, из его золотой пасти выползла змея, меня охватило знакомое чувство, мне представилось, что я – это вовсе не я, а напичканная оружием колонна высотою до неба. Мне, то есть колонне, не составило труда справиться с маленькой, раз в пять меньше меня башней. Сначала я мощным зарядом нейтрализатора раздробил её на куски, от последующего выстрела из мортиры она развалилась на части. Джипы я добивал одиночными выстрелами.
Наваждение исчезло, я вновь осознал себя сидящим в кресле байка.
– Как вы, сэр? – с тревогой в голосе проговорил Дрон.
– Ну, ответь же! – тормошила за руку Линда.
– Сейчас! – я встряхнул головой, пытаясь окончательно вернуться в реальность. – А как это? – я осмотрел байк, немного помятый, но вполне целый.
– Как, как, – откликнулся бывший таксист, – фиг ли нам, бугаям, – он кивнул на Дрона, – танк не перевернуть, плёвое дело. Только это детские шалости по сравнению с тем, что ты тут вытворял. Много я чего повидал, но такое… Послушай, – жабоид подозрительно прищурился, – у тебя же больная фантазия, признайся. Я бы на вашем месте, дамочка, – он переключился на Линду, – сто раз бы подумал, прежде чем с таким вот связываться. Бог знает, что ему придёт в голову в постели.
В Квинкера полетела горсть стреляных гильз, поднятых Линдой с пола, я с опаской глянул на Дрона.
– Действительно, сэр, – вздохнув, проговорил лейтенант, – вы превратились во что-то такое, даже не знаю, как описать…
– В каланчу! – подсказал неугомонный жабоид. – Интересуюсь спросить, мы продолжим наводить шухер или будем травить байки?
– А он что, – я снова оглядел байк, – на ходу?
– Обижаешь, – Квинкер погладил штурвал, – только защитному полю кирдык.
Только сейчас я обратил внимание, что мерцающего панциря, защищавшего нас, больше нет. Вероятно, его повредило взрывом.
– Далеко до цеха? – спросил я Дрона.
– Не очень, – лейтенант активировал экран и указал на красную метку. Выходило, что до цели каких-то пара сотен метров. – Только вот тут, он увеличил изображение, есть кое-что, и оно мне не нравится.
Я всмотрелся внимательней, сдвоенная башня, наподобие той, что едва нас не погубила, располагалась рядом с дорогой, по которой нам предстояло проехать. Почти сразу за ней и располагался фиброгеновый цех.
– Что, рискнём? – я оглядел команду, все молча кивнули. – В общем, башню я беру на себя, а вы смотрите в оба.
– Да уж и ты, – трогая байк с места, буркнул бывший таксист, – прояви целкость, очень тебя прошу.
Башня плюнула огнём, едва мы вырулили из-за поворота. Квинкеру удалось сманеврировать, я тоже был начеку и послал торпеду в ответ. То ли сбилась наводка, то ли дрогнула рука, но я угодил не по центру, а в край, отколов осколок. Откуда-то снова взялись два джипа, ещё немного, и здоровенный осколок расплющил бы их, но глыба, подняв столбы пыли, свалилась в считанных метрах, не причинив им вреда.
Надо отдать должное Дрону, он сориентировался и, вскинув гранатомёт, послал ракету в один из джипов, превратив его в пылающую груду железа. Второй успел огрызнуться залпом, но Квинкер бросил байк вправо, и картечь пронеслась мимо. Через мгновение горел и второй джип.
Пока лейтенант расправлялся с машинами, я вновь активировал установку, кожей чувствуя, как невидимый стрелок в башне делает то же самое. И всё-таки я успел раньше, опередив противника на мгновение. На это раз выстрел удался, торпеда угодила туда, где торчало сразу несколько стволов.
Прогремел взрыв, и башня стала крениться. Чтобы добить наверняка, я выстрелил снова, истратив последнюю торпеду. Мой почин поддержал Дрон, послав в башню пару ракет. Обогнув на скорости руины и миновав столб дыма, мы выехали на большую площадку, за которой располагался фиброгеновый цех. Нескольких охранников Линда скосила длинной очередью, Дрон разметал ворота из гранатомёта, послав следующую ракету вглубь цеха.
Квинкер развернул байк и попытался набрать скорость, но не успел, ударной волной нас швырнуло на танк, выехавший из неприметного ангара. Пока мы приходили в себя, танк развернулся, немного помедлил и, лязгая гусеницами, двинулся к нам.
– Разворачивай, умер, что ли?! – рявкнул я на Квинкера.
– Сдох бобик, – развёл руки пеналец, – не заводится.
У меня похолодело внутри, ещё пара секунд и многотонная махина раздавит нас как клопов.
– Все из машины! – скомандовал я и толкнул дверь, но ту заклинило.
Выбравшийся из байка Дрон пытался помочь, но даже его могучие руки не смогли справиться с заклинившей дверью.
– Уходите! – крикнул я и закрыл глаза в надежде превратиться во что-нибудь мощное, такое, с чем танку не справиться. Но как ни старался, представить быка и змею не получалось. Лязг гусениц слышался уже совсем близко, как внезапно всё кончилось, и наступила звенящая тишина: ни рёва моторов, ни взрывов, ни криков. Ничего, только слабое, едва слышимое жужжание. Оно казалось знакомым.
Боясь ошибиться, я осторожно открыл глаза и вздохнул с облегчением: нанитоид, деловито жужжа щупальцами, обследовал замерший танк. Собственно говоря, застыл не только он, оцепенело всё вокруг, включая мою команду. В глазах Линды застыл ужас, она, прижав руки к щекам, что-то кричала, Дрон, заломив руку за шею, беспомощно наблюдал, как погибает его командир, по зелёному лицу Квинкера текли слёзы. Надо же, не ожидал в зелёном такой сентиментальности. Неожиданно я понял, как дорога мне эта троица, и что ближе существ у меня нет во всей Вселенной.
– Моя нанитоид! – выковыривая трак из гусеницы, пробубнил робот.
Я вздрогнул, снова огляделся вокруг, каким-то чудом артефакту удалось остановить время.
– Моя не понимать, зачем нужен такой примитивный, – он потряс внушительным траком, – подвеска? Это есть нерентабельно, неудобно, нецелесообразно!
– Зато внушительно, – не согласился я, – скажи, – я обвёл пространство рукой, – это ты сделал?
– Моя, – самообучающийся гордо ткнул в себя щупальцем.
– И долго всё продлится?
Нанитоид на мгновенье задумался, прикидывая, потом сказал:
– Двадцать две секунды!
Я мысленно сплюнул, чёртова железяка, разоряется про технологии, а времени в обрез.
– Вытащи меня, быстро! – рявкнул я, ударив кулаком по заклинившей двери.
