Глава 16
Дрон охнул, его ноги подломились, и он рухнул на пол. Дикая ярость захлестнула меня, я бросился на врагов, Квинкер, издав боевой клич, смахивающий на истеричное кваканье, кинулся следом. Схватка была буйной, но непродолжительной. Нас с Квинкером скрутили, связали за спинами руки и втолкнули обратно в медпункт.
Линда с округлёнными глазами попятилась к стенке.
– Что здесь происходит? – дрожащим голосом проговорила она.
– Что происходит? – ухмыльнулся один из мардаков. – Ничего особенного, просто наводим порядок, – он ребром огромной ладони ткнул Квинкера в живот, тот согнулся, но выматериться всё же смог. – Кроме того, – урод двинулся к Линде, – мы не прочь пошалить. Не дёргайся, деточка, и получишь массу удовольствия, – ублюдок рассмеялся хриплым каркающим смехом.
– Оставь её, гнида! – выкрикнул я и тут же получил такой удар по почкам, что упал на колени.
– Заткнись, придурок! – раздался над ухом грубый бас. – И наслаждайся зрелищем! – меня схватили за волосы и приподняли голову.
Линда бешено отбивалась, но силы были слишком неравными, злодей уже сорвал с неё халат, сдёрнул лифчик, на девушке оставались лишь чёрные атласные трусики да порванные предыдущими негодяями колготки. Насильник расстегнул ширинку и, рыча от возбуждения, упёрся огромным членом Линде в живот, затем стал склонять её голову.
Словно красная пелена упала мне на глаза, я почувствовал резкую боль во лбу, потом нестерпимый жар, в помутнённом сознании возник образ золотого быка со змеёй, затем представился таракан Козя, которому я велел вырасти и отгрызть насильнику член.
Дикий рёв и испуганный рык привели меня в чувство, сквозь туман в глазах и рассмотрел, как катается, держась за причинное место, по полу тот самый мардак, что хотел изнасиловать Линду, рядом валялся окровавленный волосатый отросток.
Но больше всего меня поразило не это, а таракан. Он был огромный, размером со взрослую овчарку, на хитиновой морде – следы крови, усы словно стальные прутья торчали, наверное, на метр. Он с минуту смотрел на вопящего мардака, затем повернул голову к его спутникам, те, толкаясь и пыхтя, с необычайной проворностью выпихнулись за дверь.
Вероятно, Козя сам находился под впечатлением от произошедшей с ним метаморфозы, поэтому склонившись над коробком он попытался запихать туда голову, чтобы скрыться от неурядиц внешнего мира. Ничего не вышло, тогда он повернулся, вероятно, за помощью или хотя бы советом ко мне.
На мгновенье мне стало нехорошо, зашумело в голове так, что пришлось закрыть глаза. Снова промелькнула змея, привиделся испуганный Козя, я велел ему стать прежним и убираться коробок. Вскоре боль отпустила, я огляделся: обычного размера Козя заползал в своё убежище, Линда, натягивая халат, прикрывала наготу, Квинкер со связанными руками, молча обалдевал от происходящего.
Я кое-как встал, подобрал коробок и, пошатываясь, подошёл к Линде.
– Как ты?
– Ничего, – дрожащим голосом проговорила она, – что это было?
– Не знаю, – пожал я плечами, решив до поры не рассказывать про вспышку головной боли и видения, – наверное, какая-то внезапная тараканья мутация, как бы там ни было, а Козя изменился вовремя.
– Да уж, – выдохнула Линда.
– Слушай, – мои мглаза снова скользнули по оголённой ноге, – ты должна сказать Гартлингу, чтоб выставил здесь, – я кивнул на дверь, – охрану.
– Хорошо, – поймав мой взгляд и пытаясь прикрыться, согласилась девушка.
– Дайте хоть что-нибудь! – раздался за спиной хриплый голос, это оскоплённый мардак, потерявший на время сознание, снова пришёл в себя.
– Пинок устроит? – повернулся я, вид увечного насильника не вызвал в ни капли жалости.
– Обезболивающее, – умоляюще прорычал мардак.
Линда было дёрнулась на стуле, но я жестом остановил её:
– Сначала пусть скажет, кто его послал.
На самом деле я не думал, что эта троица явилась сюда исполнять чью-то волю, но оказалось я попал в точку.
– Баздалт, – прохрипел негодяй, в уголке его губ показалась красная пена.
– Это ещё кто?
– Пахан, ему не нравится, что кто-то мутит зону.
Я мысленно сплюнул, мало проблем с тюремным начальством, так ещё перешли дорогу авторитету. Добавить сюда внешнего врага, боюсь, что за нашу жизнь никто не поставит и ломаного гроша.
– Ладно, – я повернулся к Линде, – дай ему, – я кивнул за спину, – что-нибудь.
Девушка принялась копаться в лекарствах, в это время дверь медленно отворилась, через мгновение в неё вполз окровавленный Дрон.
Я обмер, как же так, совершенно забыл о друге, вероятно, просто не до конца пришёл в себя после произошедшего. Я бросился к лейтенанту.
– Дрон, что с тобой?
– Ничего особенного, – мардак посмотрел на меня мутным взглядом, – просто я умираю, – он отнял от груди руку, где зияла рваная рана.
– Линда! – рявкнул я, обернувшись, но та была уже рядом, отстранив меня рукой, она склонилась над раненым, пощупала пульс, подержала пальцы на шее, приложилась к груди. Я ждал, наконец, она повернулась и помотала головой:
– Мне жаль.
– Мадам, – в скорбь происходящего встрял Квинкер, – не стойте вы истуканом, что-нибудь сделайте, исполните профессиональный долг, я не знаю, наложите шину, гипс, проведите операцию, только не сидите сиднем!
В голосе земноводного не было и намёка на сарказм, напротив, в нём слышалась тоска и беспомощность.
– Сэр, – слабеющим голосом позвал Дрон, – надеюсь, я не сильно подвёл вас?
Слёзы навернулись у меня на глаза, вернее и преданнее друга у меня не было ни в том мире, ни в этом. И вот он уходит… Стало нехорошо, я закрыл глаза, промелькнула змея, лоб опять обожгло, привиделся умирающий Дрон, я велел ему выздороветь.
Не знаю, сколько времени я находился в полуобморочном состоянии, а когда очнулся, то обнаружил себя лежащим на Дроне. Лейтенант смотрел на меня изумлённым, немного испуганным, но абсолютно ясным взглядом, раны на груди – как ни бывало, о ней напоминала лишь обугленная дыра на робе.
Я осторожно осмотрелся, Линда взирала на меня, расширив глаза, Квинкер напоминал застывшую мумию.
– А где, – я неуверенно потрогал пальцем то место на теле Дрона, где ещё недавно зияла рана.
– Её больше нет, – прошептал, будто боялся спугнуть реальность лейтенант.
– А куда она делась? – также шёпотом уточнил я.
Дрон только пожал плечами, вместо него ответил, хотя его не спрашивали, Квинкер.
– Она делась, – проквакал он, – хрен знает куда. Но интересно даже не это, а как именно всё произошло.
– Как? – я повернулся к пенальцу.
– Ты что, – подозрительно прищурился бывший таксист, – ничего не помнишь?
Я отрицательно покачал головой.
– Ни с того ни с сего твой рог раскалился, тебя окутала золотистая оболочка, а когда она пропала, оказалось, ты уже лежишь на Дроне, а рог, как бы это, – Квинкер на мгновенье замялся, – высасывает рану, она как будто перетекла туда, – он указал на мой лоб.
– А дальше? – поторопил я.
– Дальше всё, – развёл руки жабоид, – Дрон как огурчик, а ты продолжаешь на нём лежать. Встал бы, войдёт кто, вовек не отмоетесь.
В самом деле, лежать без причин на мужчине – не стоит. Да и с причинами тоже. Впрочем, у меня – уважительные. Путаные мысли, роящиеся в голове, мешали оценить произошедшее. Второй раз за короткий промежуток времени рог, это моё нечаянное приобретение, спасло несколько жизней, скорей всего мою тоже.
Это значит, что я обладаю неограниченной силой, только как научиться ей распоряжаться, всё происходило спонтанно, хотя безусловно, я сам этого желал. Выходит, стоит мне чего-нибудь пожелать, и это случиться? Я закрыл глаза и попробовал вызвать в воображении золотого быка и змею. Получилось, вот только жжения во лбу и того необычного состояния, наподобие транса, я не испытал.
– Эй! – квакнули прямо над ухом. – Ты того, может, хватит на сегодня? – я открыл глаза, Квинкер пытался меня образумить. – А то я натура впечатлительная, и так, наверное, уснуть не смогу, а ты опять за своё…
– Ладно, всё, – вздохнул я, так и не разобравшись, как пользоваться даром. Обернулся к Линде: – Что с этим? – указал на неподвижного мардака, распластанного посреди комнаты.
– Умер, – без сожаления в голосе, даже с брезгливостью произнесла девушка. Я вздохнул, может, и к лучшему, жить без достоинства – лучше не жить вообще.
– Как всё объяснишь? – спросил я, снова указывая на труп.
– Как было, так и объясню, – пожала плечами Линда, – скажу появился огромный таракан, отгрыз этому, – она кивнула на мёртвого, – причиндал и исчез. Те двое, что сбежали, подтвердят.
В общем, Линда права, выдумывать нечего, следует всё описать как есть. К тому же будет лишний повод потребовать охрану.
Не успел я об этом подумать, как дверь распахнулась, в неё ввалился, как всегда при охране, Гартлинг. Уставив фасеточный взор на мёртвого, он в своей обычной хамоватой манере взвизгнул:
– Что тут, вашу мать, происходит?! – и почему-то уставился на меня.
Ближайшие два часа мы писали объяснительные, давали пояснения, подписывали протоколы, наконец, нас отпустили. Надо сказать, если бы не Линда мы вряд ли отделались так легко. Но девушка настояла, что мы не вполне здоровы, кроме того к произошедшему не имеем никакого отношения. Вскоре мы уже лежали на своих нарах.
– Что будем делать? – я повернулся к товарищам.
– В каком смысле? – зевнул уже готовый уснуть Квинкер.
– В смысле с паханом, если ничего не предпринять нас просто прихлопнут.
– Предлагаю пойти и проучить сукиного сына, – Дрон сжал кулаки.
Я вздохнул, понять лейтенанта можно, у него свои счёты к Баздалту, только расправиться с паханом – боюсь тут наших силёнок недостаточно, надо бы действовать тоньше. В одном Дрон прав, надо идти, глупо дожидаться пока пришьют. Никакого плана у меня не было, я решил действовать по обстановке.
– Пошли, – я поднялся.
– Нет, вы идите, а у меня справка, – бывший таксист выудил выданный Линдой листок, а Дрон поднял саботажника за ворот.
– Ладно, – квакнул жабоид, болтая ногами в воздухе, – пойду, только предупреждаю, я за мирное урегулирование.
Баздалт мотал срок в соседнем бараке, дверь которого Дрон открыл мощным пинком. Под настороженные и неприветливые взгляды обитателей барака мы прошествовали к нарам, выделявшимся среди прочих. Не надо быть светочем логики, чтобы понять: именно тут и расположился серый кардинал лагеря.
Собственно это были не нары, а огороженное помещение, внутри деревянный стол, холодильник, стулья, роскошный диван, на котором, в окружении пары девиц и трёх приближённых, возлежал Баздалт, пахан зоны.
Он нисколько не удивился нашему появлению, во всяком случае, вида не подал.
– Слышал, слышал, – прохрипел он, – про чудеса, что вы вытворяли. Скажу честно, удивлён, – он хлопнул одну из девиц по заду, та, увлекая подругу, исчезла за перегородкой. – Это хорошо, что вы пришли сами, – Баздалт взял со стола яблоко, всмотрелся в него, словно пытался разглядеть будущее, – у нас тут, – его губы скривились, – устроен утилизатор, так что следов от вас не останется никаких, – трое его подручных, как и пахан, мардаки, громко загоготали. Квинкер за спиной громко сглотнул, Дрон, сжал кулаки, но я его опередил:
– Позвольте поинтересоваться, чем могли вызвать такое недовольство трое скромных заключённых.
Баздалт ухмыльнулся, вероятно, его повеселило это самое «скромных», но ответил:
– Мне не нравится, когда слишком шустрые новички творят беспредел.
– О каком беспределе идёт речь? – изумился я, придав лицу искренне выражение.
– Кто раскурочил карцер? Кто устроил в бараке дебош? И потом, я не люблю всякие непонятки, – он указал на мой лоб. – В общем, хлопотные вы, а мне лишние хлопоты ни к чему, – он щёлкнул пальцами, откуда ни возьмись появились ещё пять мардаков, за ними ещё, и ещё. Нас взяли в кольцо.
– Подождите! – я поднял руку. – Мы заплатим!
– Что деньги, – махнул рукой Баздалт, словно речь шла не о нашей жизни, а о мыльной опере, – разве деньги стоят порядка? К тому же они всё равно достанутся нам! – окружившие нас мардаки одобрительно загудели.
– Тогда, – чувствуя знакомое возбуждение и разливающееся по лбу тепло, – пеняйте на себя. – Я закрыл глаза, – в тумане проплыла змея, рог обожгло, я увидел Гартлинга, он доставал из сейфа объёмную тетрадь. Мой взор проник сквозь обложку, на предпоследней странице неровным почерком выведены два слова: устранить Баздалта. Я открыл глаза в тот момент, когда орава мардаков, вооружённая заточками, уже готова была нас растерзать.
– Стойте! – крикнул я.
– Ну, что ещё? – недовольно рыкнул пахан.
– Я знаю то, чего ты не знаешь, но многое бы за это отдал!
– Например?
– Отзови своих псов, тогда скажу.
Баздалт на мгновение задумался, потом что-то выкрикнул по-мардакски. Подручные, разочарованные, что расправа откладывается, отступили к стене.
– Пусть выйдут, – кивнул я на них, – тогда поговорим.
– Выйдите! – велел пахан, свора исчезла так же быстро, как возникла. Впрочем, трое, те что были вначале, остались. – Говори, – мардак вперил в меня взгляд.
– Сначала дай слово, что не убьёшь нас.
– Если твоя информация того стоит, – согласился пахан.
– Гарантирую!
– Хорошо, если так, то обещаю, что уйдёте отсюда целыми и невредимыми.
Я облегчённо вздохнул, если пахан даёт слово, да ещё при подручных, можно быть уверенным, что он его сдержит. Иначе пострадает авторитет, а авторитет для пахана – не пустой звук.
– Гартлинг, – я понизил голос до полушёпота, – хочет тебя убрать.
Возникла пауза, в течение которой Баздалт сверлил меня взглядом, наконец, откинувшись на спинку дивана, прохрипел:
– Какой дешёвый приём, мог бы придумать что-нибудь поумнее.
– Он ведёт дневник, – я не думал сдаваться, – на предпоследней странице есть запись.
– Откуда ты знаешь? – напрягся пахан.
– Просто знаю и всё!
Заинтриговать Баздалта мне удалось, он задумался, потом поманив пальцем, подозвал одного из подручных. Тот склонился к патрону, выслушал и исчез, видимо, выполнять какое-то распоряжение.
– Ладно, – Баздалт встал, подошёл ко мне вплотную, – информацию мы проверим, и не дай тебе бог ошибиться, – глаза мардака помутнели, – тогда быстрой смерти не жди. А пока можете идти.
Я кивнул, угрозы пахана меня не впечатлили, потому что всё сказанное мной было правдой. Ай да Гартлинг, ай да сукин сын, решил избавиться от Баздалта, видимо, тот забрал себе слишком много власти, а начальнику тюрьмы это не нравится, вот он и решил одного убрать, поставить другого, более лояльного к властям. В принципе, понять можно, только одного не учёл фарянин: блестящие способности пирата по имени Скрайд. А не хрен тайные планы доверять бумаге, тайные планы надо держать в голове, потому что надёжней сейфа ещё не придумали.
– Нет, ты хоть думаешь иногда, что несёшь? – вскинулся на меня Квинкер, когда мы вернулись на нары. – Они же сейчас всё проверят, и подвесят нас знаешь за что?
– Не переживай, не подвесят! – успокоил я паникёра.
– Нет, Дрон, – Квинкер обратился к товарищу, – посмотри на этого самоуверенного индюка, он утверждает, что нам ничего не грозит, когда на самом деле нам полный шиздец!
– А ты что, – перебил его лейтенант, – предпочёл сгинуть в утилизаторе? Нас же чуть туда не засунули, и если бы не находчивость шефа, твои останки плавали бы сейчас в канализации.
– Всё равно, – не сдавался бывший таксист, – мог бы придумать что-нибудь поумнее.
– Чего ты раскудахтался? – осадил его я. – Информация, которую я ему слил, верная, можешь не сомневаться. Так что ничего тебе не грозит.
– Да, блин, – всплеснул руками жабоид, удивляясь моей непроходимости, – откуда ты можешь знать, что написано к тетрадке этого Гартлинга? Ты этого знать ниоткуда не можешь!
– Могу, – я потёр лоб, – я всё прочитал, понял?
– А-а, – после непродолжительной паузы квакнул жабоид, – это, значит, всё он? – зелёный палец тронул мой рог.
Я шлёпнул пенальца по рукам, но тот продолжал допытываться:
– Скажи, а как это всё происходит? Ну, что ты чувствуешь, радость, боль, возбуждение?
– Я чувствую, – я прикрыл глаза, притворяясь, что вхожу в транс, – как проникаю в твою суть.
– Эй, ты того… – послышалось настороженное квакаканье. – Брось, слышишь? Дрон, скажи ему.
– Что парю там, – продолжал я, мелко трясясь, – как птица, мне легко и свободно, – я бормотал монотонно, и мне стоило больших усилий, чтобы не улыбаться, – но что это? – Я нахмурился и для убедительности поводил рукою, словно что-то нащупывая, – органы лежат неправильно, печень низко, почки – одна выше другой, сердце… – проговорил я упавшим голосом.
– Чего сердце? – испуганно прошептал Квинкер.
– Отдай своё сердце! – кинулся я к жабоиду, вытянув руку и изображая жреца вуду.
Квинкер взвизгнул и укусил меня за кисть, пришла моя очередь взвизгнуть.
– Ты чего, дурак? – причитал бывший таксист, который был не в восторге от моей шутки. – У меня и так недержание, так ещё ты со своими выходками! Нет, чем я думал, когда связывался с таким кретином?
– А ты, – я демонстративно потряс рукой, – чего кусаешься? Вдруг у тебя бешенство?
– Так я думал ты и вправду хочешь меня прибить. Отдай моё сердце, – передразнил он меня, смешно выпучив глаза, – у меня чуть диагноз не оправдался.
Дрон ухахатывался на своей шконке, судя по всему, он получал истинное наслаждение от нашей с Квинкером перепалки. Вдруг он перестал смеяться, его лицо напряглось, я обернулся, к нам приближался один из подручных Баздалта.
– Ну всё, нам шиздец, – обречённо квакнул пеналец, Дрон встал, заслонив меня мощным плечом, я, если что, тоже собрался продать жизнь подороже. Неужели видение было неправильным? Вдруг рог надо мной пошутил?
– Мы проверили твою информацию, – сразу перешёл к делу посланник, – можете жить спокойно, вас не тронут. – Он говорил не понижая голоса, мне показалось, что делал он это намеренно, для того, чтобы слышали остальные обитатели барака. Собственно, он ничего больше не добавил, не дожидаясь ответа, развернулся и отправился восвояси.
– Фу, – облегчённо вздохнув, Квинкер повалился на шконку, – я уж думал нам крышка.
– С тебя двести кредитов, – обернулся я к паникёру.
– Это за что такое? – округлил глаза он.
– За спасение, ну и за членовредительство, – я помахал укушенным пальцем.
– Во-первых, – осторожно трогая укушенный им палец, проговорил этот прохиндей, – это совершенно не похоже на член, а если всё-таки беспокоит, надо на него помочиться, всё равно у меня недержание.
Получив подзатыльник, и обозвав меня рогоблюдком, жабоид осмотр прекратил, чему я был рад. Вскоре объявили обед, мы решили деньги не тратить и слопали бесплатную порцию синтетической дряни под названием сафатра, вкус резиновый, но набор необходимых веществ есть. Сквозь чавканье и звон посуды, я расслышал, как кто-то рассуждает о тараканьих бегах. Через стол от нас два пенальца спорили на кого лучше поставить, на Гранка или Чусытру.
– Гранк выиграл последний забег, – говорил один, – ставить надо на него.
– Гранк выскочка, – не соглашался с ним другой, – у него нет никакой стабильности, только такой идиот, как ты, может надеяться на его победу.
– А твоя Чусытра – старуха, ей на пенсию пора, а она всё бегает, не сегодня завтра сдохнет на дистанции.
Если б я не слышал начала разговора, ни за что бы не подумал, что речь идёт о тараканах. Тем не менее, говорили именно о них.
– Я извиняюсь, – подошёл я в тот момент, когда спорщики готовы были вцепиться друг дружке в глотку, – мне послышалось, вы говорили что-то о предстоящих соревнованиях?
– Говорили, тебе что? – грубо буркнул один.
– Как вам сказать, – я почесал в затылке, – в общем, хочу выставить таракана на старт.
– Ты? – пенальцы пооткрывали рты. – Таракана?
– Да, а что?
– А он у тебя есть?
Я достал коробок и продемонстрировал недавнее приобретение.
– Это Козя, будущий чемпион, – представил я таракана, пенальцы прыснули.
– Если это, – зелёный палец ткнул в убежище Кози, – будущий чемпион, то я – монашка.
Мне надоели эти самодовольные морды, я спокойно закрыл коробок, сунул в карман, затем ткнул жабью морду в тарелку с сафатрой, сначала одну, потом другую.
– Ты что, охренел?! – отплёвываясь и доставая заточку, вскинулся один из зелёных. Ловкий захват, проведённый Дроном, и заточка перекочевала к нему.
– Ещё раз спрашиваю, – спокойно проговорил я, – где, когда, в котором часу намечается спортивное мероприятие?
Зелёные быстро смекнули, что сила не на их стороне, поэтому выложили всё как на духу. Тараньи бега проводятся через день, стандартная плата за выставляемого таракана колеблется в пределах двухсот кредитов. Кроме того работает тотализатор, где любой желающий может сделать ставку.
Прибыль распределятся следующим образом: тридцать процентов – победителю, десять – за второе место, пять – за третье. Остальное идёт организаторам соревнований, часть пахану, часть – администрации лагеря.
Правила просты: ставишь таракана на дорожку и свистом, улюлюканьем или другим голосовым ухищрением гонишь питомца к победе.
Вечером, накормив Козю сафатрой, прихваченной из столовой, я отправился на тараканьи бега. Проводились они почему-то в прачечной.
– Кто со мной? – я повернулся к товарищам.
– Делать мне нечего, на тараканов смотреть, – брезгливо сморщился Квинкер, – я останусь, перекинусь в картишки, – он достал колоду и принялся тасовать.
– Я тоже, сэр, – смущённо пробасил Дрон, – попробую разнюхать насчёт поединка, может, что и срастётся.
– Ладно, – я вздохнул, – как знаете, – и, помахав на прощанье, направился к выходу.
