Глава 22
ПО КАСАТЕЛЬНОЙ
Совокупность идеальных представлений о маге и ученике: совершенно невыносим на расстоянии ближе пятнадцати шагов.
Из свитка «Загадки Лагона»
Если входили в пещеры мы скрытно, как диверсанты, то выбирались с какой-то ошеломляющей наглостью — неторопливо и шумно, ровно тем же путем, что и пришли.
Самое удивительное, что единственный маг-свободный, который попался на пути, в бой вступать не стал и ретировался прямо в стену.
Я с трудом передвигала ноги, и рыжий буквально тащил меня на себе. Он болтал без умолку и время от времени сносил углы, когда ударом кулака, когда пинком. Лао отставал на несколько шагов — то ли прикрывал от вероятных врагов, то ли развлекался, разглядывая нас. И — сначала показалось даже, что это обман слуха, — тихонько мурлыкал под нос песенку о сияющих сокровищах на дне черного-черного океана. А вскоре я поймала себя на том, что подпеваю. Маразм и локальный конец света какой-то…
Но чувство эйфории схлынуло, как только мы вышли в долину. Не знаю, что произошло, но там не осталось камня на камне в самом что ни есть прямом смысле. Относительно ровная прежде «чаша» напоминала теперь заброшенную стройку. Прямо в центре вырос целый лес ноздреватых игл-шпилей высотой в пятидесятиэтажный небоскреб. Дальний склон покрылся пыльно-зеленой травой, густой настолько, что издали она была похожа на мох. Чуть левее в скалах появились огромные туннели, в каждом из которых без труда пролетел бы пассажирский лайнер, а прямо у нас под ногами раскинулось льдисто-голубое озеро, на дне которого скользили подозрительные гибкие тени, судя по повадкам — хищные. Мне это казалось даже красивым, пока на глаза не попалось тело молодой женщины, плавно покачивающееся на слабых волнах. Оно было ноздреватым, точно изгрызенным.
Я сглотнула и уткнулась Тейту в плечо.
— Никогда не привыкну…
— И не надо, — произнес он так же тихо. — К смерти может привыкнуть только мертвый.
К пейзажам, наверное, лучше не присматриваться. Надеюсь, что из наших никто не пострадал.
Однако долго волноваться не пришлось. Ригуми обнаружился почти сразу — на каменном «грибе» напротив скальной террасы, на которой собралась целая толпа, человек двадцать, все ярко одетые, но удивительно тихие. Около мастера тоже стояли люди, кажется, трое, и еще кто-то лежал.
Гм… А мы точно победили?
— Интересно, что они делают, — произнесла я вслух растерянно, щурясь против солнца. — Больше похоже на перемирие, чем… — И я осеклась.
Попробовать раскинуть купол? Нет, опасно, и так нагрузки слишком большие. Когда поближе подберусь, тогда можно об этом подумать.
— Разговаривают, — безмятежно ответил Лао откуда-то из-за плеча. — Никому и никогда не нужны войны на уничтожение. Однако враги способны услышать друг друга лишь тогда, когда им в равной мере угрожают потери… те, с которыми не смириться. И все разговоры заканчиваются, когда один способен раздавить другого и уйти невредимым. Улыбнись, Трикси, — сказал он вдруг легко и певуче. — Мы пришли за Итасэ и вернули его. Какой еще победы ты хочешь?
— Подумаю об этом, когда мы выберемся отсюда, — слабо улыбнулась я, и Лао музыкально рассмеялся:
— Мудрое решение.
А потом наше копошение на скале наконец-то привлекло внимание мастера. Он вдруг обернулся всем телом, неловко, как подросток, и от каменного гриба вытянулся бледно-розовый мерцающий мост. Переливы цвета завораживали; я, кажется, ненадолго выпала из реальности, пока рыжий не прошипел мне на ухо: «Трикси, шевелись!»
Чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что легким испугом команда номер два не отделалась. Рядом с мастером стояли Айка и Маронг — справа и слева, на равном расстоянии, точно стража, напряженные и готовые в любую секунду атаковать. Точнее, драться до последней капли крови собиралась только девчонка. А Маронг… С ним было сложнее; на поверхности сознания промелькнуло сложное намерение — защитить и обмануть одновременно.
Лао глубоко вдохнул, глядя на эту троицу, и глаза у него широко распахнулись:
«Кровь, алая кровь».
От напевных, ласкающих ментальный слух мыслей меня пробрало ознобом; а на рукаве у Ригуми Шаа действительно темнело какое-то пятно, совсем свежее.
На полшага впереди остальных, на фоне дрожащего марева Диккери приплясывала на месте и говорила эмоционально, к сожалению, издали не получалось разобрать ни слова. Лиора неподвижно лежала на каменной поверхности, окруженная бледно-лиловым куполом, а Кагечи Ро, усевшись между ней и остальными, чудил с какими-то емкостями. В тот момент он удивительно напоминал злого колдуна из сказки — такой же мрачный, сосредоточенный, загадочный и творящий какую-то непостижимую ерунду. Фиолетовые манипуляторы колыхались над его плечами, как зачарованные змеи, иногда касаясь спины Ригуми Шаа.
— А это что за фаркан? — пробормотал Тейт, сощурившись; я перевела взгляд на скалу — и споткнулась на ровном месте.
Между Диккери и свободными находился еще один человек.
Точнее сказать, один человек и добрый десяток химер — неподвижных, полупрозрачных, окраской похожих на Шекки в состоянии полумаскировки. Издали их действительно можно было принять за жаркое марево или игру света и тени.
У меня промелькнула дикая мысль: «Неужели это и есть Пайн?»
Купол я развернула прежде, чем вспомнила о переутомлении и чудной перспективе перегореть к шраху.
— Предлагаю обменять спорный материал к всеобщему удовольствию.
Среди свободных был телепат, слегка искажающий фон. Агрессивное воздействие или глубокое прослушивание я бы уже не потянула, но вот считывать поверхностные мысли по-прежнему могла… Уже неплохо, здорово облегчает понимание. Диккери как раз умолкла, и слово взял маг, который считал себя лидером. Несколько его приятелей могли бы возразить, но сейчас они помалкивали, потому что привлекать и так слишком пристальное внимание Ригуми Шаа не хотел никто.
— А ты уверен, что у вас есть нечто, способное разбудить мое любопытство? — вкрадчиво поинтересовался мастер.
Его собеседник ментально дернулся, но на физическом плане лицо сумел сохранить.
— У нас было одно интересное приобретение.
Я не видела лица Ригуми Шаа, но легко могла представить, как он растягивает в улыбке черные губы, обнажая ряд безупречно ровных зубов.
— Уже нет.
В этот самый момент мы с Тейтом вслед за Лао взобрались на каменный гриб, и воздух вокруг затрещал. Я с запозданием догадалась, что свободные не замечали нас вовсе не потому, что страшно увлеклись переговорами — наверняка мастер держал маскировку. А теперь она исчезла, и мы оказались перед чужими магами как на ладони…
Все четверо, включая Итасэ.
Самозваного лидера свободных перекосило, я искренне пожалела, что в Лагоне пока не додумались до фотоаппаратов или чего-то подобного.
— Ты что-то говорил о спорном материале? — дружелюбно поинтересовался Ригуми Шаа, сцепив руки на груди.
Ну да, мастер не будет мастером, если вежливо не попинает побежденных.
— Решать вопрос силой не выгодно никому из нас, — послышался из задних рядов голос совсем молодой женщины с короткими золотисто-рыжими волосами.
Она поймала мой взгляд и вежливо склонила голову к плечу, улыбаясь. В тот же момент к моему сознанию мягко прикоснулись, точно перышком скользнули или сыграли одну нежную долгую ноту на флейте. Я невольно улыбнулась в ответ, возвращая ментальную волну тепла и симпатии. Телепат. Кто-нибудь мне объяснит, почему именно телепаты в любой компании — самые вменяемые?
— Не я первым прибегнул к силе, — прохладно ответил Ригуми Шаа.
Лидер не выдержал и обернулся, пронзая рыжую девушку взглядом. Она дернула плечом и отступила еще на шаг дальше, словно умывая руки. Молчание затянулось. Пользуясь случаем, я рассматривала группу свободных. Судя по мысленному фону, два десятка человек на скале были отнюдь не последними бойцами во всех смыслах. Во-первых, когда мы начали шуметь, примерно две трети отступили и затаились, выжидая. Во-вторых, хотя оба настоящих лидера так и не показались во время сражения, некоторые из присутствующих ненамного им уступали — по крайней мере, они сами так считали. И потому хоть драки и не желали, но и не боялись. Злость, опасение, сосредоточенность и готовность атаковать, легкое чувство неловкости — эмоции не слишком разнились.
На общем фоне выделялась только одна женщина, невидимая отсюда, зажатая между двумя здоровяками в пурпурных костюмах. И именно к ней были обращены разумы Диккери и того незнакомца, окруженного химерами.
От нее веяло паникой и тяжелой, кислой виной.
— Уходите, — негромко произнес вдруг незнакомец, взглянув на Ригуми Шаа. — И заберите Диккери. Здесь я разберусь.
Дикарская принцесса рванулась вперед так резко, что сорвалась бы с края, если б не Маронг, который своевременно ухватил ее за воротник.
— Нет! — горячо выдохнула она. — Я с тобой!
— Ты не понимаешь, что это все случилось из-за меня? — взрыкнул незнакомец. — Они пришли за мной!
— Только попробуй остаться без меня! — Диккери забилась в руках у Маронга, и тот поморщился. — Глаза выкушу!
— Строптивая дура!
Примерно с полминуты Ригуми Шаа снисходительно терпел страстную сцену, а затем шевельнул пальцами, и с неба посыпались лепестки инлао, источая сладкий дурман. Диккери с незнакомцем по-прежнему ругались, но теперь уже беззвучно.
— Предоставим объясняться детям или же проявим благоразумие? — поинтересовался мастер в пространство.
Синие лепестки продолжали лететь, правда, свободных они не достигали. Лидер кривился от аромата, явно чувствовал себя не в своей тарелке, но по-прежнему тянул время…
Стоп. Что-то в этом есть.
Я тронула за плечо рыжего, передавая ему образ. Он глубоко вдохнул сладковатый воздух, зажмурился на секунду и, в свою очередь, посмотрел на Лао. Тот молча указал взглядом на скалу, нависающую над нами. Тейта пробрала дрожь. Мне это очень, очень не понравилось. А если аккуратно расширить купол…
— Не надо, — почти беззвучно попросил рыжий, стискивая мое запястье. — Не смотри.
Что-то в его голосе было такое… Я вдруг ощутила призрачную пульсацию в основании шеи и в ямке под большим пальцем — и осознала.
Аринга.
Она здесь.
— Вы давно поняли? — шепнула я, чувствуя, как накатывает паника. Несмотря на выигранный бой и на то, что все мы стали сильнее, несмотря даже на присутствие мастера Ригуми.
Синие лепестки мельтешили даже под сомкнутыми веками.
— Давно. Прости, — выдохнул Лао, и его светлое спокойствие померкло. Он снова подумал о крови — о пятне на рукаве мастера. — Не хотелось тебя пугать.
— А я — только что, — мрачно хмыкнул рыжий.
Наши переглядывания и перешептывания не остались незамеченными. Лидер свободных несколько воспрянул духом:
— Оставьте тогда спорный материал и уходите. Они все равно никогда не принадлежали Лагону. И, как уже сказала Амара, никому из нас не выгодно…
— Она не вмешается. — Ригуми заговорил тихо, но свободный сразу умолк. — Та, на кого ты рассчитываешь. Она не вступает в безнадежные сражения и достаточно хорошо знает меня.
Разум лидера будто бы почернел и стал очень холодным. Но спокойствием и рассудительностью там и не пахло, как будто замерзла сама способность к логическому мышлению и расчетам, и осталось только леденящее желание причинить боль. Я нервно сглотнула. В похожем состоянии была кузина Лоран, когда разбила нос своему парню. Не то чтобы совсем без причины…
— О да, достаточно хорошо. Вообще-то именно она подговорила Юмиру забрать твое создание. Ту куколку, — показал он на Итасэ, — которую ты слепил вместо сына. Или вместо твоей дев…
«Юмира — шестой», — успела сообразить я, а потом осознала вдруг, что не чувствую ни рук, ни ног.
И не вижу. И не слышу. Мир исчез, осталась только жуткая белая пустота, где нечем было дышать. Рядом со мной выгнулся в судороге Тейт, и его разум тоже охватила паника. Наверное, именно это и напугало меня больше всего. А потом ужас потек со всех сторон, как кипяток, который наливают в слишком узкий стакан. Лишь Лао оставался почти безмятежным — озеро, огромная неподвижная масса ледяной воды с легчайшей рябью на поверхности. И именно он прошептал кому-то:
— Проснись, сокровище мое.
У меня за плечом нечто открыло глаза, пронзая взглядом белую пустоту. И в ней — очень медленно и слабо — начал отпечатываться реальный мир. Сизым туманом, тенью, намеком на движение.
— Хорошо держишься, Трикси-кан, — шепнул Итасэ Ран и проскользнул мимо, обдавая меня и Тейта шлейфом из черной дымки.
Он сделал четыре шага, а на пятом обхватил со спины мастера Ригуми и произнес отчетливо:
— Успокойся, Шаа-кан. Я бы понял, если бы так отчаянно за женщиной тянулся Тейт, но ты?
Интонации у Итасэ били рекорды по саркастичности. Наверное, на месте мастера я бы не выдержала и в челюсть ему двинула, но Ригуми ограничился резким выдохом через нос и изящно сложил белый ужас вокруг в тонкую полосу, как веер, а затем убрал его в рукав.
Тот самый, запятнанный.
— Ты забываешься, Ран-кан, — скучным голосом произнес мастер.
Итасэ посмотрел на него, сощурившись, без капли раскаяния, и ответил:
— Не я, — а затем повернул голову и в упор уставился на так называемого лидера свободных, сейчас распластанного по скале и тяжело дышащего. Выдержал секунд десять, после небрежно отвернулся и поправил чужое трико, обернутое вокруг бедер.
Все это — с достоинством императора вселенной.
Им с Лиорой самомнение, что ли, из одного источника отсыпали? Ох, Лиора!
Я вывернулась из объятий Тейта и на заплетающихся ногах подбежала к фиолетовому куполу, под которым лежала Лиора. Белее простыни — про нее, определенно… Сознание было точно заключено в кокон. Со стороны могло показаться, что она в глубоком обмороке, но в ментальном плане звучала песня — едва слышная, дисгармоничная.
Мне в голову закралась дикая мысль: а что, если телепатический фон искажает не та, рыжая, а Лиора? Но зачем тогда купол? И почему Кагечи Ро так встревожен?
Я снова пригляделась к блондинке. Внешних повреждений вроде бы нет, кроме разорванной штанины. Мое трико, залитое кровью от горла до штанин, и то выглядит страшнее.
— Что с ней? — тихо спросила я Кагечи Ро.
Он был целиком сосредоточен на своих горшочках и прозрачных кубиках с густой сероватой массой — собирал и расставлял, помогая себе щупальцами, да еще и костерил негромко каких-то сильномогучих шленделей, мозги у которых выжрали риизы. Однако и для меня пару ласковых нашел:
— Свали отсюда, я занят. Тут кое у кого половины легкого нет и дыра под ребрами размером с детскую голову, и с этим надо что-то делать, а я даже не подмастерье. Мне нужно хотя бы двадцать катов без лишних помех, а этот подопытный материал идиота снова… — Кагечи Ро прикусил язык, стрельнул взглядом в сторону Ригуми и, выпустив еще пару щупалец, принялся за работу вдвое усерднее. Часть из конечностей потянулась к Лиоре, а другие, почти прозрачные — к мастеру, но, не дотянувшись до него, словно в тумане растворились.
Рыжий обвел взглядом всех троих, молча помог мне подняться и заставил отойти в сторону.
— Какого шраха здесь вообще произошло? — прошипела я.
Прекрасно понимаю, что Тейт ни при чем, но… У меня самой под ребрами саднит, стоит только подумать о Лиоре.
— Она пострадала из-за меня, — ответил вместо него Маронг. Свой пост рядом с мастером он покинул, его место занял Итасэ. — Сейчас сказать не могу… Чуть позже.
И снова — подозрительный взгляд в сторону Ригуми Шаа. Сначала Кагечи Ро, теперь вот эта обычно покорная овечка.
— Хоть какие-то хорошие новости есть? — со вздохом сдалась я, утыкаясь виском рыжему в плечо.
— Есть, — неожиданно улыбнулся Маронг и, отбрасывая повлажневшую прядь волос с лица, кивнул в сторону огромных сквозных туннелей в горном склоне: — Как ты думаешь, кто это сделал?
Я только неопределенно качнула головой.
— Лиора, — проникновенно ответил он. — Вот той штукой, — и указал на что-то, зажатое у нее в руке.
Мы с Тейтом одновременно повернулись, всматриваясь…
Там был шар — переплетение тоненьких то ли косточек, то ли палочек, ажурное и хрупкое на вид. Как этим можно пробурить скалу насквозь — загадка из загадок.
Между тем, пока мы бродили вокруг Лиоры, переговоры благополучно завершились. Не знаю, что произвело на свободных более сильное впечатление — маленький срыв Ригуми Шаа или триумфальное пробуждение Итасэ, но дело решилось миром. Мастеру без споров передали «старуху» — женщину по имени Аламати, лет тридцати на вид. Диккери тут же бросилась ей на шею, рыдая с подвываниями. Похищенных подростков нам вернули уже не столь охотно, троих недосчитались, и рыжеволосая девушка-телепат, Амара, несколько смущенно пояснила, что их, вероятно, «забрали старшие», которые ушли первыми.
Ригуми Шаа стиснул зубы. Я чувствовала кожей, как он желал броситься в погоню и уже даже почти отдал приказ, но Лао вдруг взял его за рукав и обвел пальцем по контуру темное пятно.
— Благоразумие — это добродетель, — пропел он и отступил.
— Я понимаю.
Таким голосом хорошо фрукты для десерта замораживать, о да.
Заботу о перемещении полусотни испуганных подростков к океану взял на себя Итасэ, несмотря на тошнотворную слабость. Свежесотворенное мешковатое трико сидело на нем кривовато, словно было не по размеру, но его это нисколько не смущало. И, что было еще удивительнее, он подозвал меня и попросил о помощи.
— Детей нужно успокоить, — пояснил Итасэ, и уголок губ у него дернулся. — Я прекрасно понимаю, что они чувствуют. Но всем нам станет гораздо легче, если они перестанут визжать, как риизы, и начнут слушаться меня. Думаю, что ты будешь более убедительна, чем я, Трикси-кан.
Я захлопала ресницами в стиле дорогой кузины Лоран и смогла выдавить из себя только:
— Постараюсь… — и добавила осторожно: — Ты немного изменился, Ран-кан.
Итасэ улыбнулся — саркастически, но все-таки улыбнулся. Аж мурашки по спине пробежали. Он что, пытается быть дружелюбным?
— Думаю, я понял кое-что.
— Да?
— Двое сильнее, чем один, — туманно ответил он и свернул в туннель к пещере, где свободные держали подростков.
Вспоминая школьные автобусные экскурсии, я боялась, что придется полдня угрохать на то, чтобы вернуть всех похищенных обратно в деревню. Но немного эмпатии, с десяток средней злобности взглядов, несколько успокаивающих улыбок — и совместными усилиями мы с Итасэ и Лао сумели заключить подростков в летающие пузыри. Ригуми Шаа с Лиорой и Кагечи Ро отправились отдельно, чуть позже, но прибыли на место даже раньше.
Жители к тому времени в дома не вернулись. Они прятались неподалеку, в пещерах, и, если б не «старуха» Амати, вряд ли вышли бы сразу. Однако эта женщина, похоже, имела непререкаемый авторитет в деревне. Понадобилось всего несколько минут, чтобы убедить перепуганных людей покинуть убежище. А затем они увидели возвращенных подростков.
Атмосфера переменилась так резко, что у меня даже закружилась голова. Я смотрела на Ригуми Шаа глазами жителей — матерей и отцов, которые уже отчаялись увидеть своих детей; молодых людей, которые мысленно похоронили младших братьев и сестер; стариков, смирившихся было с тем, что их род прервался, и внезапно обретающих потерянное.
Ригуми Шаа утратил смертную природу, в чужих глазах он стал светом милосердным, сияющей надеждой. К нему тянули руки, стремясь прикоснуться, заполучить частичку этого света и сохранить в памяти, как святыню. А он стоял и терпел, когда его трогали за плечи, грудь, лицо, и старался дышать ровно, улыбаясь. Ему было жутко.
— Ступайте к своим семьям, — произнес он наконец. — Мы остановимся на пляже, к востоку от деревни. Говорить будем завтра, а сегодня возвращайтесь и не бойтесь ничего.
Никто сперва не услышал. Но затем в ментальном фоне прокатилась почти беззвучная волна-песня, и жители начали отступать. А мы все той же маленькой процессией, но уже без Диккери и Пайна, выступили к пляжу. На месте Итасэ возвел несколько шатров, а вокруг них купол, и произнес:
— Теперь можно. — Голос звучал хрипловато. — Никто не видит и не слышит. Четыре сета у нас есть.
Стоило ему договорить, как одновременно произошло сразу несколько событий.
Во-первых, Маронг покачнулся, и колени у него подогнулись от выматывающей, тошнотворной усталости.
Во-вторых, Лиора резко подскочила, живее всех живых — и ринулась к нему; раздражающее телепатическое искажение исчезло.
В-третьих, на боку у Ригуми Шаа проступило темно-красное пятно, и запахло кровью. Меня по касательной задело чужой болью, ошеломляюще острой. Черная краска сходила с губ, оставляя их почти бесцветными и сухими.
И я поняла все — с огромным опозданием.
— Это был блеф, — сорвалось с языка.
— Это был полный фаркан, — с неожиданной серьезностью ответила Айка и плюхнулась на песок, подворачивая ноги под себя. — Чуть не слуксились. Жрать хочу страшно. Тейт, принеси, а?
— Сейчас. — Взгляд у рыжего стал сосредоточенным. — Трикси, не отходи далеко!
Он махнул рукой и, пробежав по пляжу, нырнул в воду. Мастер, очевидно, был уже не в состоянии стоять и потому повис на Итасэ; Кагечи Ро увел в шатер их обоих, не прекращая ругаться под нос.
— Все-таки выбрались, — прошептала Лиора, помогая Маронгу улечься, под голову ему она подложила свернутый шарф. — Трикси, нужно обустроить лагерь. Ты не ранена?
— Нет, — выдохнула я, машинально касаясь висков. Голова раскалывалась, конечно, но вот чья это боль?
— Тогда делай, что я говорю. И, кстати… — Блондинка смерила меня задумчивым взглядом. — Костюм можешь оставить себе.
Я согнула руку, подсохшая ткань похрустывала и царапала кожу. Сменная одежда осталась в старом лагере, как и припасы, так что приходилось пока терпеть.
— Даже ни о чем не спросишь?
Лиора опустила взгляд и немного помедлила с ответом.
— Видишь ли, я предпочитаю белое.
Пока мы разговаривали, Лао исчез — то ли патрулировать отправился, то ли рыжему помогать с припасами. А я наконец узнала из первых уст, что произошло со второй командой.
Пусть Ригуми Шаа и не был хорошим бойцом, однако его подавляющее превосходство в силе какое-то время искупало это. Пока Лиора с Маронгом «шумели» на своей стороне долины, имитируя жутко неумелое скрытное проникновение, а мы вытаскивали Итасэ, мастер играючи отражал чужие атаки. Он подчинил агрессивных химер и выпустил их против создателя, а затем успокоил; вывернул наизнанку огненные провалы в земле, обращая их в каменные шпили; ядовитую нассову траву приручил и заставил расцвести…
Не агрессия, но высокое искусство обращения смертоносного в живое, гармоничное и прекрасное.
Заминка произошла, когда на поле боя появилось новое действующее лицо — тот самый Пайн, который почувствовал, что с экспериментальными айрами, вживленными в Мику, происходит что-то странное. Разыскав девушку, он снял с нее чары и коротко допросил, а потом бросился на выручку своей ненаглядной дикарской принцессе и заодно помог Ригуми Шаа разделаться с очередным противником. Преимущество совершенно очевидно было на нашей стороне, но случилось кое-что непредвиденное.
— Видишь ли, Трикси, — глухо произнесла Лиора, помешивая закипающую шергу. — Эта стерва, оказывается, умеет учиться. Она использовала то, что едва не убило ее, против мастера. Помнишь, как мы с ней справились? Так вот, она «раздобыла» такое же оружие — мага с подобными умениями.
Что за «стерва», уточнять не пришлось.
В тот короткий промежуток между атаками, пока Ригуми объяснялся с Пайном, буквально из-под земли выскочила молодая женщина и понеслась к мастеру. Он не стал причинять ей вреда и попытался смести в сторону воздушным потоком…
И не смог.
— А у Игамины стало такое страшное лицо… — Лиора уже почти шептала. — Никогда не видела его таким. Сразу вспомнила, что он тоже из свободных, причем из семьи, которая не отличается милосердием. Он перекинул меня через плечо и рванул к мастеру. Только вот немного не успел.
Незнакомка разорвала защиту Ригуми, как бумажную ширму… и ударила. Его спасла Айка: она сумела немного отклонить удар, а затем отбросила женщину в сторону. Чуть правее и выше — и рана стала бы смертельной.
Все-таки Аринга не зря считалась одним из сильнейших мастеров. Побороть болевой шок, заместить часть своего тела воплощенным ничто и снова встать в строй, как когда-то сумела она, — на это не каждый способен. Ригуми смог только остановить распространение яда и частично — кровотечение, но поддержание иллюзии оттянуло на себя большую часть сил.
— В запасе было несколько секунд. Если бы свободные поняли, что он серьезно ранен, то растоптали бы нас. Игамина придумал план, я пропела его для остальных, мастер согласился, — слабо улыбнулась Лиора. — Как видишь, свободных удалось обмануть. Я затуманила пространство вокруг и заставила их поверить, что удар пришелся на меня. Это оправдало запах крови. Игамина помогал мастеру с иллюзиями — прикрывал Кагечи Ро, меня. Вырастил ту каменную штуку, где мы стояли, — нервно усмехнулась она и снова уткнулась взглядом в землю. — А еще показал себя той женщине, которая едва нас не погубила. Она сразу сбежала. Похоже… похоже, это была его сестра. Он ничего не сказал, конечно, но полностью мысли спрятать не сумел.
— И никто не догадался? Не насчет Маронга, а насчет мастера, — уточнила я, потому что лицо у Лиоры тут же стало встревоженным.
Ну да, конечно. Если в Лагоне станет известно, откуда пришел Маронг, то ему не поздоровится.
— У свободных не было времени, чтобы задуматься, — царственно ответила блондинка. Надо же, быстро справилась с замешательством. — Я использовала это, — и она вытащила из поясной сумки тот самый ажурный шар из косточек. — Его невозможно остановить и очень сложно разрушить. Есть, правда, один маленький недостаток.
Перед ментальным взором у меня развернулся образ: хрупкие, тонкие «косточки» раздаются в стороны, сфера увеличивается и становится более воздушной, а в промежутках между «ребрами» трещат синеватые молнии; движение руки — и сфера взмывает в воздух, а затем начинает метаться из стороны в сторону, прошивая скалу, как пуля — масло. Свободные разбегаются в стороны, кто-то пытается остановить эту смертоносную красоту, но тщетно…
Я кашлянула, выплывая из омута чужих воспоминаний.
— И какой же?
— Пока я не придумала, как его контролировать, — негромко призналась Лиора. — Кстати, Аринга показалась именно тогда. Она попыталась сделать воздух стеклянным, как в прошлый раз, но с этой игрушкой такая небрежная работа не проходит. Жаль, что шар упал немного в стороне, — добавила она кровожадно. — Стало бы одной проблемой меньше… А потом он покатился на нас, и пришлось его свернуть. Свободные решили, что это сделал мастер, и когда он предложил поговорить, то некоторые согласились. А другие предпочли промолчать или сбежать… И вот мы здесь.
— И вот мы здесь, — эхом откликнулась я.
Солнце зависло над самым горизонтом, в той точке, где океан соединялся со скальным мысом, — точно огонек на длинной-длинной лучине. Невозможно долгий день подходил к концу.
Вскоре вернулся Тейт со связкой водорослей и жутковатой бугристой рыбиной почти с человека величиной. Я вызвалась было ее почистить, но быстро поняла, что с моими навыками провожусь до следующего утра. Скорее, себе палец оттяпаю, чем оторву хоть одну черную пластинку. Рыжий быстро понял это и забрал у меня нож.
— Иди, промой водоросли лучше. Источник под деревьями. Только за купол не выходи, — улыбнулся он.
За этим занятием меня и застал Лао.
— У тебя сейчас половина уплывет, — рассмеялся он, подцепляя размочаленную сизо-коричневую плеть. — Давай лучше я. А ты пока умойся и переоденься.
— Так ведь не во что, — вздохнула я, вылезая из воды. Руки онемели от холода.
— Уже есть. Мне показалось, что нам всем пригодятся вещи из старого лагеря, — шепнул он мне, склонившись к уху.
— Я тебя люблю, — честно призналась я.
— Тейту не говори, — весело попросил Лао и склонился над источником, вылавливая водоросли.
Меня еще хватило на то, чтобы дождаться, пока рыба допечется, и проглотить свою порцию, почти не чувствуя вкуса. Но потом сон одержал верх, и даже беспокойство за мастера Ригуми как-то поугасло. Я отставила пиалу с шергой и привалилась боком к рыжему, отключаясь.
Когда сознание снова вернулось, была уже глубокая ночь. Вокруг плескалась чернильно-черная темнота; издали доносился шелест волн. Немного хотелось пить — пожалуй, именно это лучше всего говорило о том, сколько времени прошло. Я не чувствовала себя ни усталой, ни больной, а воспоминания о сумасшедшем дне словно оказались за прозрачной стеной. Правую руку придавливала теплая тяжесть… впрочем, и дураку ясно, кто там устроился.
— Ты не спишь?
Ну да, стоило пошевелиться, и подозрения подтвердились.
Ежась и придерживая сползающее с груди покрывало, я села и зажгла огоньки над головой. Они разогнали тьму и взмыли под купол шатра. Мы с Тейтом были наедине; моя одежда, аккуратно сложенная — судя по ощущениям, вся, — лежала в изножье постели, и рядом — его. Он перекатился на спину, щурясь от света, и замер, заложив руки за голову.
— Нет, — ответила я, чувствуя, что краснею ни с того ни с сего. Губы у Тейта влажно поблескивали, точно он только что облизнулся. — Слушай, а воды нет? Пить хочется, — добавила я, просто чтобы не молчать.
Он посмотрел на меня так, словно ждал совершенно другого вопроса. Но потом улыбнулся вдруг, разряжая напряжение, и выбрался из-под покрывала.
— Есть. Подожди, я сейчас.
Разумеется, на нем ни нитки не было.
В горле у меня пересохло. И воду из пиалы я глотала уже взахлеб. А рыжий, как нарочно, сидел напротив, подогнув ноги, и смотрел в упор.
— Как там Ригуми? — Я неловко отставила пиалу.
— Отдыхает.
А… понятно.
И снова — странный долгий взгляд.
Да что же это такое!
Ощущая, что лицо у меня уже горит, я попыталась лечь и накрыться, но не тут-то было. Тейт перехватил меня за руку и развернул к себе. И попросил тихо:
— Не убегай, ладно?
Наверное, стоило обратить все в шутку, как обычно, однако я не смогла. И вместо этого притянула его к себе, обнимая. В точности как в первый день в Лагоне, тогда, в купальне, только роли поменялись. Сердце у Тейта колотилось слишком громко, и он был напряжен до предела.
— Что случилось?
— Ничего. — Он поерзал. — Но сегодня я испугался. А не боялся я очень давно. И в то же время я никогда не был так уверен в своих силах, как сегодня. А что чувствовала ты?
В таких ситуациях можно отвечать только честно, даже если это звучит ужасно глупо.
— Тебя.
У него была теплая кожа, слегка влажная и пахнущая морем, точно он долго-долго плавал, перед тем как лечь спать. Волосы на затылке топорщились — мягкие, но страшно непослушные. Я не хотела отпускать Тейта, и когда он слегка отстранился, то ощутила смутное недовольство.
Губы зудели невыносимо.
— Мы станем сильнее вместе, да? — Глаза его, того же цвета, что и мои, блестели в темноте.
— Да.
— И ты всегда будешь со мной.
Он не спрашивал, а утверждал.
Ответа не требовалось, и потому я подалась вперед и поцеловала Тейта, прекрасно осознавая, что за этим последует. И к шраху логическое и рациональное.
Казалось, что из нас двоих телепат — это он. Тейт угадывал желания до того, как я успевала их осознать. Выцеловывал шею по линии волос, гладил выгнутую поясницу, переплетал пальцы, вжимался — кожа к коже, сердце к сердцу. Я слышала свое дыхание, точно со стороны — шумное, сбившееся. Было жарко и очень, очень хорошо.
Покрывало спеленало ноги; светильники раскачивались под куполом шатра и мерцали.
Я узнавала новое. Что у Тейта солоноватые губы и горячий язык; что дрожать могу не только я; что, если слегка потянуть за волосы, он прерывисто вздохнет; что он гибкий, отзывчивый и совершенно бесстыжий… Впрочем, последнее мне было известно давно.
Но в какой-то момент все изменилось.
Откуда-то доносился то ли звон, то ли гул, он постепенно нарастал. Я попыталась свернуть эмпатический купол и не смогла. Жар сделался невыносимым. Между нами словно раскачивался огромный раскаленный маятник, задевая то Тейта, то меня.
Стало больно.
«Резонанс», — успела подумать я, и это знание эхом отозвалось у рыжего в голове… А потом воображаемый маятник накрыл меня ошеломляющей болью. Тейт успел оттолкнуть меня, разрывая контакт.
Мы откатились к разным краям постели, тяжело дыша. Кожа все еще горела от прикосновений, и их хотелось еще больше, но инстинкт самосохранения заставил меня отодвинуться, цепляясь за покрывало.
Тейт неразборчиво выругался и впечатал кулак в пол.
— Резонанс.
— Я поняла, — тихо ответила я и сглотнула.
Шрах, ну почему все так!
А рыжий вдруг откинулся на постель и расхохотался, правда, веселого в этом было немного.
— Резонанс, — повторил он. — Я думал, что смогу удержать силу и мы обойдемся без всяких резонансов. Я хочу тебя, а не силу. — Тейт закрыл глаза ладонью и медленно выдохнул; он до сих пор был возбужден и пытался успокоиться во всех смыслах, но получалось плохо. — Зато теперь понятно, почему Оро-Ич смеялся.
— А он смеялся?
Я ощутила настойчивое желание прибить кое-кого синего и чешуйчатого.
— Ну да… — вздохнул Тейт, перекатываясь на бок. Я подползла к нему и вытянулась рядом, в любую секунду ожидая, что невидимый маятник снова начнет раскачиваться. Безумно хотелось прикоснуться к Тейту хотя бы кончиками пальцев… Может, можно? — Еще в тот, самый первый день. Оро-Ич сказал, что или сегодня, или никогда. Но ты была такая потерянная… А я почти не контролирую свою силу, поэтому знаю, каким станет резонанс.
— Вот таким.
— Ага, — мрачно откликнулся Тейт.
Воцарилось молчание. Светильники кружились под потолком — один за другим, как в вечных салочках, где никто никого никогда не догонит.
Вот шрах.
— И что нам теперь делать?
— Ну… Вариантов не так много. — Тейт незаметно оказался совсем рядом, почти вплотную, но все же не касаясь меня — точнее, касаясь лишь дыханием. — Позволить кому-то еще привязать тебя к этому миру. Обратиться к кому-нибудь за помощью и надеяться, что он не станет настаивать на первом варианте. Или ждать, пока все не утрясется как-нибудь само.
Да уж, выбор. Кому я доверяю настолько, чтобы допустить в нашу с Тейтом очень личную жизнь? Пожалуй, только Лао… Но если обращусь к нему, то сгорю со стыда.
— А если закончить резонанс, и уже потом…
Я осеклась. По спине пробежала дрожь от одних только воспоминаний.
— Нет, — ответил рыжий спокойно и твердо. Интересно, у меня стали такие же темные глаза? Ох… — Я ведь уже сказал, Трикси, что хочу не какую-то глупую силу, а тебя. И чтобы тебе было хорошо не когда-то потом, а сейчас и всегда.
Он умолк; дыхание у него опять сбилось, и не только у него. Мы смотрели друг на друга. Чувствительность обострилась настолько, что я, кажется, ощущала, как скользят по коже тени от вращающихся под куполом светильников.
Как во сне, я медленно прикоснулась к его плечу, затем повела ниже, кончиками пальцев пересчитывая ребра, и еще ниже…
Тейт хрипло выдохнул и прикусил губу.
— Трикси, — сказал он едва слышно, и у меня от звука его голоса волной прокатились мурашки. — А можно… одолжить твою руку?
Похоже, я сошла с ума.
И почему от этого так хорошо?
Солнце еще не поднялось, однако небо посветлело. Океан казался белесым и очень спокойным. Вдоль кромки воды, уже за куполом, была широкая полоса темного сырого песка. Там сидел человек, которого я менее всего ожидала увидеть.
Лиора.
— Не спится?
— Смотрю, тебе тоже, — усмехнулась она и снова отвернулась к океану. Ее светлые волосы топорщились так, словно их нарочно торчком поставили. — Ничего не хочешь сказать?
О да, хочу. Например, что Тейт невероятный. И что я никогда и ни с кем так не целовалась. И что он…
Так, не думать об этом.
— Мы завтра уйдем в другую бухту, — произнесла внезапно Лиора. — Мастер собирался поговорить с Пайном и пригласить его в Лагон. Похоже, что Пайн и Аламати обучались у одного мага, который прежде бывал в Лагоне, но затем переметнулся к свободным. А еще нужно заготовить провизию перед тем, как возвращаться. И как-то выяснить, зачем свободные из разных кланов собрались вместе. И при чем там Аринга…
— Тебя правда беспокоит так много вопросов? — перебила я ее.
Накатила особенно длинная волна и захлестнула ноги.
Надо же, тепло.
— Нет, — грустно улыбнулась Лиора. — Просто не хочу возвращаться в Лагон. Есть причины.
— Мне не спрашивать?
— Нет, — ответила она резковато и поднялась. — Извини. Я вернусь в лагерь. Ты тоже особенно не засиживайся.
Лиора шла по песку, точно ступая по невидимой линии — след в след, оставляя ровные отпечатки босых ног. С океана дул ветер — соленый, теплый, и где-то далеко звучала нежная песня сойнаров.
Я закрыла глаза.
Как же все сложно, шрах…
Мне почудилось внезапно, будто я гляжу сквозь огромную толщу воды, но не с поверхности, а точно из глубины. И там, на дне, куда не проникает ни единый луч света, лежит Итасэ, и кожа его сияет, как белый жемчуг, а глаза слепо распахнуты. А над ним выписывает широкую спираль гибкий дракон, хрустальный и зеленоокий, столь огромный, что он мог бы обогнуть все моря и укусить себя за хвост, замыкаясь в символ бесконечности.
И дракон поет, оберегая покой своего сокровища.
А мое сокровище, моя проблема несется вниз с горы, сквозь заросли — и это тоже способ обрести покой. Вчера смерть задела нас по касательной, ну и пусть. Уже не страшно.
Я буду хранить его, как умею, даже если мир прикажет обратное.
notes
