Глава 14
ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ
Мудрецы собираются вместе, чтобы развлечь одно чудовище и испытать терпение другого.
Из свитка «Загадки Лагона»
Каюсь, долгое время я заблуждалась насчет Лагона… точнее, насчет здешней культуры. Местные жители мне представлялись этакими варварами-параноиками, которые на первое место ставят безопасность и утилитарность. Очень глупое предубеждение.
Яркая, часто непрактичная одежда, сюрреалистичное парикмахерское искусство и макияж уже должны были наводить на мысли о том, что чувство прекрасного магам не чуждо. Просто их представления, например, об идеальном жилище настолько отличаются от наших, что распознать модные элементы и произведения искусства в интерьере получается далеко не сразу. Да и много ли я видела до сих пор? По пальцам пересчитать можно: дома Тейта и Лиоры, терраса наблюдения и мастерская Ригуми, где меня удивляло решительно все.
Гостевые покои Оро-Ича, мягко говоря, перевернули мое представление о здешней культуре.
Комната, отведенная под раздевалку, сначала показалась слишком темной. По вогнутому потолку бродили бледные отсветы. Доведенным до автоматизма жестом я смоделировала иллюзорную «лампу» и подвесила ее повыше, а сама начала снимать одежду. Вместо халата и купального костюма здесь полагалось заматываться в длинную широкую полосу ткани и подвязываться поясом. Кто бы еще объяснил, как все это правильно на себя нацепить…
Не сразу я осознала, что яркий изменчивый свет не может исходить от моей скромной «лампы». Над головой у меня как будто полыхало северное сияние, но только более яркое и необычное. Бирюзовый и фиолетовый, насыщенно-зеленый и индиго, малиновый и золотой, нежнейший розовый и лимонный — цвета переходили из одного в другой то медленно и плавно, то резко, словно били наотмашь. Из чернильной глубины вогнутого потолка наплывали и истаивали уже у самого лица фантасмагорические фигуры. Кружащиеся спирали превратились в пару, танцующую чувственно и быстро, затем поверх всего распустились цветы — пышное трехмерное облако из переплетающихся стеблей и дрожащих бутонов, огневеющее, ало-оранжевое… И сразу же накатила непроглядная чернота, из которой выступил серебристо-голубоватый орнамент, едва уловимый, как иней дыхания на стекле.
Пол и потолок словно поменялись местами. В затылке слегка зазвенело, виски закололо потусторонним холодком. Появилось странное тянущее чувство в суставах, точно я не стояла на ногах, а была подвешена за ступни над пропастью или приподнималась на цыпочках, стараясь оказаться ближе к завораживающему сиянию.
— Трикси, ты идешь? — Тейт бесцеремонно сунулся в дверной проем, отодвинув стеклянные нитки.
По логике вещей мне следовало бы вскрикнуть, стыдливо поддергивая тонкое светлое полотно. Но я была так зачарована, что неопределенно пожала плечами и только через несколько секунд смогла выжать из себя полноценный ответ:
— Да… наверное, — и добавила, указав пальцем на потолок: — Слушай, а что это такое?
Рыжий задрал голову и вздохнул. Потом проскользнул в комнату, обнял меня со спины и начал объяснять, параллельно что-то делая с размотавшейся тканью и с поясом:
— Это для красоты. Мастер Оро-Ич сам не очень умеет делать такие штуки, там нужен особый талант, но он их собирает. Они сами по себе темные, потому что спят. Но если впитают простую магию, то включатся. Ты что-то сделала?
— Да, — склонила я голову к плечу и с усилием отвела взгляд. — Слушай, а это… произведение искусства?
Тейт замялся. В мыслях у него промелькнул сложный образ, и я не сразу сообразила, как «перевести» его для себя — нечто среднее между живописью и овеществлением ничто.
— Да. Это живая картина. Обычно сюжеты попроще, но здесь, наверное, какой-то знаменитый художник поработал. Я не очень разбираюсь в таких штуках, — виновато добавил он и развернул меня.
Я с некоторым удивлением обнаружила, что правильно замотанное и подвязанное полотно действительно стало напоминать халат, объемный, но очень удобный. Вот что значит привычка! А мне бы сколько еще мучиться пришлось…
— Слушай, а обычная живопись у вас есть? А музыка? А литература?
— Литература? — Рыжий выглядел уже не просто озадаченным, а откровенно несчастным.
— Это когда читают, — ответила я, сопровождая неуклюжее пояснение соответствующим образом.
Тейт расцвел.
— А! Такое есть. Но ты лучше спроси потом у Игамины. Я только свитки с картинками читаю, ну, всякие занимательные истории про путешественников, а он это дело любит. А теперь пойдем, а? Там купальни, — соблазнительно шепнул он на ухо.
— Ну… — протянула я, покосившись на меркнущий узор на потолке.
— Там тоже есть такое, — пообещал Тейт, увлекая меня в переход. — Попроще, но красивое.
— Уговорил. Заодно посмотрю, чем купальня отличается от ванны.
Как выяснилось, в первую очередь размерами. Основной принцип оставался таким же: сначала смыть грязь, а потом уже нежиться в теплой ароматной воде сколько душе угодно. Только вместо продвинутой системы тазиков и ковшиков здесь были фонтаны теплой воды, бьющие прямо из стены. Моющих порошков и увлажняющих масел у мастера Оро-Ича оказалась целая коллекция. Я выбирала по запаху, консультируясь у Тейта, чтобы случайно не намазать на себя какой-нибудь депилятор или афродизиак. А что? С синего и чешуйчатого станется оставить на полочке что-то в этом роде.
Единственным неприятным сюрпризом оказалось то, что мыться полагалось прямо в халате, только слегка расслабив пояс. Тейт справился легко — сначала приспустил ткань с плеч, потом распахнул полы. Выглядело это естественно и соблазнительно в то же время. А вот я промучилась долго и поэтому в саму купальню нырнула уже совершенно вымотанная и неспособная в полной мере оценить ни детали интерьера, ни даже пресловутую живую картину. Сначала злилась на дурацкие лагонские традиции, а потом вспомнила любимый офисный костюм сестрички Нэсс…
Готова поспорить, местным модницам наши восьмисантиметровые шпильки и юбка-карандаш с узким пиджаком тоже показались бы пыточными инструментами.
Я лежала в теплой зеленовато-прозрачной воде, по консистенции похожей на нежирные сливки, и смотрела, как под потолком проплывают сияющие силуэты морских обитателей и колышутся светящиеся водоросли… или не водоросли. Вдаваться в рассуждения мне не хотелось. Блики скользили по льдисто-синему камню стен и проваливались в матовую черноту плит, которыми был вымощен пол. Неумолимо тянуло в сон.
«Щит, — подумала вдруг я. — Завтра мне понадобится полноценный щит. Нужно потренироваться».
— Тейт…
— Мм? — протянул рыжий, выныривая. Он нежился на противоположной стороне купальни, клубком свернувшись в нише, и лишь время от времени показывался на поверхности, чтобы набрать воздуха.
— Как думаешь, завтра нас потащат на суд прямо с утра?
Может, мастер и говорил что-то о времени, но у меня это благополучно вылетело из головы.
— Ну, вряд ли, — глубокомысленно откликнулся Тейт и стрельнул в меня взглядом. — Боишься? Не надо. Меня уже таскали на такие сборища. Просто стой на своем, и все. Мы ничего плохого не сделали.
— Да, пожалуй, — согласилась я, умолчав о том, что больше боюсь выдать секрет Маронга или неправильным ответом подставить мастера Лагона. — Разбуди меня пораньше, ладно? Хочу кое-что попробовать.
— Угу, — невнятно ответил рыжий.
Я прикрыла глаза. С внутренней стороны век точно отпечатались колышущиеся спирали и водоросли. Не помню, как мне удалось вылезти из купальни, стащить с себя мокрую, липнущую к телу ткань и завернуться в такую же, но сухую. Может, рыжий помог — скорее всего, так и было. Почти полночи мне снились те же светящиеся узоры. И, наверное, потому я проснулась с совершенно четкой идеей, как улучшить свои щиты, совмещая школьные уроки геометрии с тем, что показал Оро-Ич.
Мне нужна была неориентируемая поверхность, иначе говоря — односторонняя.
Простейшая неориентируемая поверхность с краем получалась, если вырезать из бумаги полосу, перекрутить один раз и склеить. Если провести карандашом линию от места склейки, то она пройдет через всю ленту — и «сверху», и «снизу». Более сложная в трехмерной развертке могла напоминать сосуд или «восьмерку», но при рассечении получалась та же простейшая односторонняя поверхность.
Представить что-то такое не так уж сложно. Но если придать щиту подобную форму, заставить поверхность «двигаться», то получится волна без начала и конца. Добавлю шумов по принципу хаоса Оро-Ича, и выйдет… что, собственно?
Не попробую — не узнаю.
Я скосила глаза.
Тейт все еще сопел у меня под боком, игнорируя собственное ложе, — рыжий, теплый, разнеженный. Похоже, было еще слишком рано для подъема. Возможно, снаружи только-только рассвело.
Самое время, чтобы в глубинах неприступной лаборатории устроить секретную тренировку.
По привычке скрестив ноги в щиколотках, я сконцентрировалась и разом шагнула со второй ступени на четвертую. Развернула обычный купол, затем, с некоторым усилием, еще два.
Так. Что теперь?
По идее самый маленький, внутренний, можно разместить вплотную к телу — будет одновременно и последний бастион обороны, и защита от моей собственной криворукости. Все-таки «хаотическая» прослойка — это для меня нечто новое, как бы себе не навредить случайно… Внешний купол стоит сделать попрочнее. Вдруг его хватит? Оро-Ич сказал, что перебивать мою песню — то есть ломать защиту — уж слишком откровенно не будут.
Я придала внешнему куполу шарообразную форму и укрепила его, затем на пробу слегка крутанула. Вроде бы получилось неплохо, держится… Теперь на очереди самое трудное — неориентируемая поверхность.
Свернуть щит правильно оказалось куда труднее, чем мне представлялось. Сперва воображение попросту пасовало перед незнакомой задачей. Потом худо-бедно я привыкла к мысли о том, что придется сидеть в «бутылке», у которой только одна сторона и нет никакой изнанки. Но когда создала более-менее приемлемую модель — «бутылка» задела внутренний купол и намертво слиплась с ним.
Пришлось начинать заново.
Через полчаса я уже чувствовала себя так, словно пробежала кросс, потом переплыла реку и начала отжиматься на другом берегу. Дыхание не сбилось, но вот мышцы словно закаменели, и усталость навалилась неодолимая, хоть развеивай защиту и засыпай снова, прямо до вечера. Опыт подсказывал, что лучше перетерпеть — на самом деле не настолько я устала, это просто сознание паникует. Нужно просто расслабиться, подышать глубоко, затем попробовать опять…
— Трикси? — сонно протянул Тейт, приподнимаясь на локтях. Халат у него съехал с одного плеча, а волосы так примялись от подушки, словно их с одной стороны намазали гелем и так высушили. — Уже не спишь?
Вот шрах! Только сосредоточилась!
— Полежи еще пять минут… пять катов. И пока не спрашивай ничего.
Рыжий даже не удивился. Подумал что-то невнятное про магию и опять свернулся клубком.
Умница.
Его пробуждение явно подействовало благотворно на мои способности, потому что правильная неориентируемая поверхность у меня все-таки получилась. Теперь надо было заставить конструкцию двигаться, но тут я справилась быстро: представила, что «прокручиваю» ее, как велосипедную цепь. Как ни странно, помогло. Осталось добавить «хлопья» в пустое пространство, создавая шумы — не такие опасные, колючие, как у мастера Оро-Ича, но тоже надоедливые.
Итак, что имеем в итоге?
Странное сооружение вместо обычного плотного купола. Насколько устойчивое — время покажет. В худшем случае все это благополучно схлопнется, и я останусь «голышом» перед мастерами…
Брр.
Нет уж, обойдусь без такого экстрима.
— Трикси, ты уже все, мм? — подал голос Тейт из вороха подушек — ни капли не сердитый, наоборот, одобряюще-заинтересованный. — Ты колдовала, да?
«Занималась ментальной эквилибристикой», — мрачно подумала я, но вслух просто согласилась.
Мы успели позавтракать, облачиться в отчистившуюся за ночь одежду и даже немного заскучать, когда потолок вдруг распахнулся и появилась лестница из желтого мха. Наверху поджидали двое незнакомцев в алом, мужчина и женщина; впрочем, за их спинами маячили синие щупальца, так что паниковать я не стала. Если хитроумный инкуб спокоен — значит, пока все идет по плану.
Похоже, за нами наконец-то явились.
Отчего-то я думала, что суд будет проходить в специально отстроенном здании или хотя бы в особой пещере. Но ничего подобного. В сопровождении мастера Оро-Ича и парочки в красном — кстати, так и не удосужившейся представиться — мы покинули внутренние пределы Лагона, отдалились на достаточно приличное расстояние от стен и остановились на безопасной с виду поляне, окруженной практически безлистным кустарником, столь плотно растущим, что между пурпурными стеблями нельзя было даже ладонь просунуть. Пахло здесь очень сильно — чем-то кондитерским, сладковатым, но источник отследить не получалось. Оро-Ич мягко откатился к пурпурному частоколу, свил гнездышко из щупалец и, кажется, в нем заснул.
Парочка в красном разделилась. Мужчина встал в том проходе, через который мы попали на поляну, а женщина — у гораздо более узкой щели с противоположной стороны. Тейт поглазел на них — и плюхнулся на землю, где стоял.
Я же замерла, глупо хлопая глазами.
Неужели тут и будут проводить суд? Прямо под открытым небом?
Судя по безмятежной физиономии рыжего, так и есть.
— Ты присядь, Трикси, — посоветовал он, словно почувствовав мои сомнения. — Не знаю, как там в вашем мире, а у нас обычно важные вещи обсуждают сидя.
— Да? А почему? — искренне заинтересовалась я, присаживаясь рядом с ним.
Красные ни на какие передвижения внимания не обращали, их разум был обращен к чему-то, происходящему снаружи, а о чем думал Оро-Ич… Пусть это лучше останется тайной. Нервы крепче будут.
— Ну, когда стоишь, ноги устают. Тут уже не до важных разговоров.
Что ж, в логике местным обычаям не откажешь.
Еще с четверть часа ничего не происходило. Красные пялились каждый в свою сторону, мастер загадочно улыбался, ветер гонял в небе облака. Я успела выяснить кучу бесполезных вещей. Например, что сладкий запах исходил от жесткой травы, на которой мы сидели, и что она использовалась в местном варианте парфюма для торжественных случаев, ароматном масле. А жутковатый на вид кустарник назывался орран, цвел трижды в год и приносил мелкие желтые плоды, употребление которых в сушеном виде вызывало легкое наркотическое опьянение. Самое забавное, что орран при этом считался символом мира, правды и добрых намерений.
Теперь мастер Оро-Ич представлялся мне исключительно в венке из цветущих ветвей, украшенном гроздьями тех самых желтых ягод. Интересно почему?
Впрочем, скоро стало не до дурацких мысленных картинок.
Когда первый из мастеров появился в зоне восприятия, щиты у меня мгновенно уплотнились, а волна неориентируемой поверхности потекла раз в пять быстрее. Это была инстинктивная, неосознанная реакция на опасность — вроде того, как отдернуть руку от раскаленной докрасна плиты или отшатнуться от пропасти. И если раньше я еще сомневалась, что смогу долго удерживать щиты нового типа, то теперь успокоилась: смогу.
Или сдохну, пытаясь, но читать себя этому существу не позволю.
Выглядел новоприбывший мастер как обычный человек. Высокий, немолодой, но с развитой мускулатурой, хорошо заметной даже под плотным трико. Разноцветных накидок у него хватило бы на дюжину местных модников. Круглая голова почти полностью была укрыта рыхлым ворохом ткани. Желтые, малиновые, синие и зеленые «хвосты» шарфов болтались за спиной или плотно обвивали шею. Ни бровей, ни ресниц не наблюдалось, зато по векам шли толстые черные линии, очерчивающие контур глаз. Радужки оказались светло-голубыми. С висков спускались жгуты из соломенно-белых волос — то ли остатки собственной шевелюры, то ли украшения.
От него шла такая волна жуткой, давящей психической энергии, что у меня кожа покрылась мурашками, а на спине, кажется, выступил пот.
— Мастер Эфанга, — ласково поприветствовал его синий и чешуйчатый.
— Мастер Оро-Ич, — хрипловато ответил новоприбывший.
Эфанга, Эфанга… Где-то я уже слышала это имя… Да, точно же, ложа внимающих и поющих. Наставник то ли Лиоры, то ли Хатани Тикки, той женщины-подмастерья с добычей.
Если подумать, он мой естественный враг, хотя бы потому, что может, в отличие от большинства местных, легко вскрыть мои щиты.
Обдумать линию поведения с Эфангой я не успела. Появилось новое действующее лицо — потрясающая женщина с ярко-зелеными восточными глазами и волосами цвета меда. Очертания ее тела немного расплывались.
Ритуал приветствия повторился:
— Мастер Сафира Акка.
— Мастер Оро-Ич.
От этой дамы ничем потусторонне-опасным не веяло. Но стоило вспомнить, что именно к ней отсоветовал идти в ученики Тейт, упирая на то, что она-де не любит симпатичных женщин, как в груди у меня шевельнулось что-то скользкое. Некстати пришла на ум история с Арингой. К тому же слишком заинтересованно посмотрела красивая мастер Сафира на моего рыжего…
«Логика и рациональность», — отвесила я себе мысленно затрещину.
Конечно, велика вероятность, что у Тейта есть еще любовницы в Лагоне, но вряд ли он упорно и последовательно спит со всеми мастерами овеществленного ничто.
Следом за прекрасной блондинкой явился высоченный жилистый мужик с умными серыми глазами, мастер направляющих удар, Кан Лан Таппа. Потом — загорелый пижон в свободных голубых одеждах, подпоясанный черным шарфом. Никогда бы не подумала, что мастер испепеляющих будет выглядеть именно так! Звали этого красавчика Чирерори. Затем явились сразу два искусника, мужчина и женщина, похожие, как близнецы: оба невысокие, с коротко стриженными русыми волосами, квадратными подбородками и ярчайшим макияжем в огневеюще-красных тонах.
После этих двоих, признаться, я уже начала путаться, кто из какой ложи. Но, к счастью, запомнить осталось не столь много. Предпоследним явился мастер тварей, коренастый мужчина с лицом варвара-северянина и руками изнеженного пианиста. Его звали Гобора Гаро, он сразу подсел к Таппе и завязал беседу. Видимо, они были приятелями. Я очень ждала представителя низвергающих небо, ни одного мага этой направленности мне до сих пор не встречалось. Но, видимо, они решили проигнорировать наше маленькое собрание.
Последним же пришел, к моему огромному удивлению, мастер Ригуми, и не один, а в сопровождении подмастерья, жутковатого серого парня Итасэ. И, сразу после обмена приветствиями с Оро-Ичем, Ригуми обернулся ко мне:
— Трикси-кан, рад видеть тебя. Даже в таких обстоятельствах, — холодно улыбнулся он.
От неожиданности я едва не закашлялась, но вовремя взяла себя в руки. И даже обращение правильное вспомнила, какая умница:
— Шаа-кан, и я тоже рада. Э-э-э… Здравствуй?
Тейт неприлично фыркнул. Похоже, ему было смешно.
Ведение допроса на себя взял волоокий красавчик Чирерори. Говорил он странно высоким голосом; может, в другой ситуации это бы показалось забавным, но я слишком хорошо представляла, на что способен мощный пирокинетик. А мастер из испепеляющих даже поопаснее будет.
— Трикси Бланш ответит, как именно она поняла, что мастер Аринга замыслила зло против нее, — произнес Чирерори ровно, без интонаций. Словно не вопрос задавал, а утверждал некую истину.
Тейт стиснул зубы. Я тоже внутренне напряглась. Как-то даже и не пришло в голову, что начать дознание могут не с опытного ученика, а с добычи, новичка в Лагоне.
Но не отмалчиваться же. Значит, придется отвечать — предельно аккуратно, оставляя рыжему максимум пространства для маневра.
— Мастер Аринга подсадила мне червей сомнения, — пошла я с козыря. И, не удержавшись, добавила, сделав непроницаемо-вежливое лицо: — Традиции и обычаи Лагона, которые мне уже довелось изучить, однозначно трактуют такое действие как агрессивное. Если я заблуждаюсь, то смиренно прошу указать мне на ошибку.
Таппа беззвучно засмеялся. Остальные хранили абсолютное спокойствие, только Сафира Акка сузила глаза. Я же продолжала молчать, как будто действительно ожидала, что меня поправят.
— Твое суждение верно, — неожиданно произнесла одна из искусников, женщина, чье имя у меня вылетело из головы. — Червь сомнения всегда причиняет зло. — И она обменялась взглядами с Чирерори. Тот слегка склонил голову к плечу и продолжил:
— Трикси Бланш ответит, как она поняла, что это именно черви сомнения и что их создала именно мастер Аринга. Тварей и айров — великое множество, неискушенному сложно отличать одно от другого.
Действительно.
А этот Чирерори совсем не прост. Логично, он ведь мастер… Так, что теперь говорить? Правду — про наши размышления в лагере, про иллюзию, про умозаключения Маронга и мучительное выжигание червей? Нет, это опасно. Во-первых, могу сболтнуть лишнее. Во-вторых, только больше вопросов спровоцирую. Значит, нужно ответить максимально однозначно, даже наглядно…
Так. Стоп. «Наглядно» — ключевое слово.
Я неторопливо закатала рукав, затем сдернула повязку с запястья. Уродливая рана уже не расходилась от каждого движения, но только благодаря биокинезу.
— Вот, — протянула я руку Чирерори, доверчиво глядя ему в глаза. — Червей удаляли наспех, наверняка там остались следы мастера Аринги. Все желающие могут убедиться.
Мои слова вызвали оживление среди мастеров. Обостренное чутье улавливало дикую смесь эмоций — любопытство, раздражение, недоверие, симпатию, даже гнев. Злилась красавица Сафира Акка, а вот искусникам, похоже, мое поведение пришлось по вкусу.
— Деточка, ты не боишься, что при осмотре что-нибудь лишнее подсадят? — ласково поинтересовался похожий на варвара Гобора Гаро.
Ему происходящее было до шраха — скорей бы закончить «суд», принять решение и вернуться к какому-то занимательному эксперименту. В мысленном образе фигурировали синие щупальца… Брр. Надеюсь, это какой-нибудь приблудный айр, а не Оро-Ич.
— Трикси Бланш отвечает на мои вопросы, — едко вставил мастер Чирерори, и глаза у него нехорошо потемнели.
Гобора откинулся назад, разводя руками: мол, хочешь играть первую скрипку, так играй. Я же предпочла обернуться к Тейту, изображая неопытную, наивную, зависимую девицу.
— Можно им посмотреть?
Тейт скосил на меня один глаз.
— Ну да.
Уф. Значит, пока все делаю правильно. Или, по крайней мере, в рамках допустимого.
В стане мастеров произошло некоторое брожение. Они советовались — быстро и без слов. Я улавливала отдельные жесты, дрожь ресниц и губ, но не более того. Со стороны процесс переговоров выглядел как простой обмен взглядами, но был так насыщен информацией, что дыхание перехватывало.
Да, вот такие мелочи и показывают разницу в традициях, культуре… возрасте и опыте, надо это признать.
Через полминуты выбор был сделан. Искать следы Аринги в ранах отрядили Сафиру и, как ни странно, Таппу. Вот уж кого не ожидала увидеть в числе экспертов! Честно признаться, протягивать ему руку почему-то не казалось хорошей идеей. Если мелкая ученица Айка могла кулаком раздробить небольшую скалу, то на что способен учитель?
Тейт скосил на меня взгляд, фыркнул и очень отчетливо подумал: «Трусишка».
Я рефлекторно выпрямила спину, вздернула подбородок и протянула руку Таппе так резко, что это, наверно, со стороны выглядело грубо.
Вблизи мастер Кан Лан Таппа показался просто огромным, почти как Оро-Ич. На расстоянии даже в несколько шагов рост чудесным образом скрадывался, но сейчас точно иллюзия развеялась. Если встанет и распрямится — будет под метр девяносто, а то и выше. Голова — как полторы мои… Уф.
Мастер Таппа встретился со мной взглядом и улыбнулся. Разум у него был открытым, ясным, приглашающе распахнутым — ну, насколько это возможно, когда собеседник намного старше и, соответственно, мыслит иными категориями.
— Вот и познакомились, Трикси Бланш, — произнес он.
Я замешкалась, не зная, как на это отвечать. А Таппа сжал мое запястье двумя пальцами — хватка у него оказалась, как базальтовые тиски, — и поднес к своему лицу. Втянул воздух, ощерил зубы…
«Сейчас укусит», — пронеслось в голове паническое.
— Пахнет Арингой. Ее искусство, истинно вам говорю, — сердито сказал Таппа и вдруг обернулся к Тейту: — А ты что медлишь, дурень? Тащил бы ее, куда следует. Не знаешь как — так я покажу.
— Не твое дело, — хмыкнул рыжий, вроде бы весело, но от него такой жутью повеяло, что у меня пальцы на ногах поджались. — Отпусти ее, хватит нюхать. А то вдруг кто подумает, что у тебя своей женщины нет, мм?
Мастер Таппа разозлился. От оплеухи или чего похуже Тейта спас лишь кроткий, полный терпения вздох Оро-Ича. А я сидела, обнимая себя за плечи, и пыталась побороть приступ тошноты.
Они ведь говорили о резонансе. Точнее, Таппа, такой простой и открытый, с умными серыми глазами, почти прямым текстом приказал рыжему воспользоваться мной, а то «добрый учитель» подоспеет с помощью.
Чтоб его шрах покусал.
— Руку, Трикси.
А это была уже Сафира Акка.
Я сглотнула и протянула ей руку. Вот ведь правда, дивно красивая женщина… Лицо слишком круглое по нашим меркам, но в остальном — как кукла. Кожа безупречная — влажный шелк, зеленые глаза кажутся тем темнее, чем дольше в них всматриваешься. До ямочек на щеках дотронуться хочется…
Интересно, это все иллюзия или дар природы?
Мастер точно почуяла неудобный вопрос и сердито глянула на меня. Впрочем, говорить гадости, в отличие от Таппы, она не стала, да и в целом, похоже, воспринимала меня как ученицу, а не как чью-то собственность. Лаконично подтвердила, что червь был, создала его именно Аринга — и, более того, ее магия нанесла мне существенный вред. Который она, мастер Сафира, настоятельно рекомендует поскорее исправить. Затем все вернулись на места, и пижон в голубом, Чирерори, снова приступил к допросу:
— Трикси Бланш расскажет, как именно мастер Аринга преследовала ее, как атаковала и как была убита. А также что чувствовала Трикси Бланш, когда…
Дослушать я его не смогла.
На меня ментально воздействовали — изощренно и безжалостно.
Все произошло за какие-то доли секунды. В мой внешний щит врезалось нечто вроде крошечной вибрирующей пули. Она почти мгновенно пробуравила толстый внешний купол и слегка затормозила в слое хаотически перемещающихся фрагментов. Это-то меня и спасло. Я сосредоточила все ресурсы на втором щите, той самой неориентируемой поверхности, но не усилила ее, а всего лишь ускорила. Правильное решение, как выяснилось: пуля погрузилась в нее, проела себе путь и понеслась дальше… однако не к моему разуму, а обратно, наружу, сквозь намеренно истонченный внешний купол.
Новая система щитов сработала. Удивительно, но факт. Возгордиться, что ли?
Я заставила себя медленно перевести дыхание — и только тут осознала, что на нас все смотрят. На меня и на мастера Эфангу, утопающего в разноцветных шарфах. Даже Оро-Ич перестал изображать дрему и заинтересованно распахнул глаза. Наверное, именно его взгляд, любопытный и подначивающий, придал мне уверенности.
— Мастер Эфанга, — тихо произнесла я, стараясь не замечать, как Чирерори с предвкушением облизывает губы. — Может быть, меня неверно информировали, но вроде бы разрушать чужие щиты здесь не принято.
Светлые глаза Эфанги сейчас казались почти прозрачными, особенно из-за контраста с черной подводкой. Он не боялся и не чувствовал стыда за то, что сделал, явно давая мне это понять.
— У тебя беззвучная песня, Трикси Бланш, и очень любопытная. Я прежде не видел такого, — сказал он негромко. Затем добавил: — Покажи больше, — и потянулся ко мне своими грязными ментальными лапами уже открыто.
За те полторы секунды, пока внешний щит сминался под грубой атакой, я успела обреченно осознать, что жить моей неориентируемой поверхности осталось недолго. И вмешиваться никто, кажется, не собирается. Остановить мастера я, разумеется, не смогу…
А если не остановить, но удивить?
Он сказал, что не видел ничего подобного. Речь о форме, о чем же еще. Значит, новый щит надо делать в том же духе.
Трикси, дурочка, быстро вспоминай, что там еще занимательного было в курсе геометрии…
Не знаю, что ожидал «увидеть» мастер Эфанга, когда наконец разодрал мою драгоценную, выстраданную одностороннюю поверхность, но следующим этапом его поджидал тессеракт. Точнее, та самая знаменитая вращающаяся модель из научно-развлекательного фильма, показывающая, что грани тессеракта — равные кубы.
Гипнотическая штучка.
Я сама надолго залипла, когда увидела ее впервые.
— Снова будете ломать? — мрачно спросила я, пользуясь тем, что мастер внимающих и поющих заинтересованно притормозил.
Думать не желаю, чем бы все это кончилось, если бы не вмешался Оро-Ич.
— Воистину довольно, Эфанга, — произнес он. В голосе его прозвучали опасные тягучие нотки — предупреждение. — Нежный цветок оррана можно погубить, если прикоснуться слишком грубо, — добавил он и глянул на меня с насмешкой, вполне предсказуемо провоцируя волны мурашек, приятное тепло во всем теле и прочие неуместные реакции.
Шрахов инкуб.
Или это щелчок по носу за излишне богатое воображение и образ мастера в венке?
Не буду думать. Просто не буду.
— Цветок можно погубить и дурным уходом, — откликнулся Эфанга, но ментальные лапы убрал. А затем обернулся ко мне: — Трикси Бланш, твоя песня прекрасна, но беззвучна. Если ты придешь в мою мастерскую, то запоешь громко и ясно.
Воцарилась полнейшая тишина.
Мастера закрылись, кто как мог, но каждый применил умения не меньше третьей ступени. Кроме Таппы — тот попросту перестал думать. А я поняла, что ступаю на очень-очень тонкий лед. Рефлекторно оглянулась в поисках поддержки от рыжего… и краем глаза заметила, как подрагивают веки у Ригуми Шаа. Вспомнилось отчего-то, как он поприветствовал меня здесь, на суде — единственный из всех мастеров. И еще один случай, раньше, когда Оро-Ич ворвался на его урок, привел все в состояние хаоса и исчез. Первое, что Ригуми сделал тогда, — спросил, как я себя чувствую.
От сердца отлегло. Не знаю, почему — совершенно иррациональное чувство, но очень сильное… и правильное, что ли?
— Благодарю за щедрое предложение, мастер Эфанга, — ответила я, вкладывая в эту фразу всю вежливость и почтение, какие смогла наскрести по задворкам души. — Но вынуждена отказаться. Мой мастер — Ригуми Шаа, и все, чего я хочу сейчас от магии, — оправдать его доверие.
Тут словно какая-то ниточка оборвалась.
Мастер Ригуми резко выдохнул. А Эфанга досадливо цокнул языком и отвернулся. Из меня будто разом все силы выпили. Я, уже не стесняясь, обняла Тейта и уткнулась ему в плечо, позволила обнять и поцеловать в висок и невнятно проговорила:
— Прошу прощения, мастер Чирерори. Я, кажется, не могу ответить на ваш вопрос. Очень голова болит.
— Трикси Бланш обязана… — начал было пижон в голубом напыщенно, однако его прервали.
— Не обязана, и все это знают, Чирерори-кан, — вкрадчиво произнес Ригуми. — Есть другой свидетель. Следует расспросить его.
— Давайте, я готов, — весело поддержал его Тейт.
Неизвестно, сработало ли заступничество мастера Ригуми или этот Чирерори просто понял, что я действительно не в форме, но от меня отстали. Дальше отдувался один рыжий. Впрочем, не похоже, что его напрягал допрос. Отвечал он без промедления, словно по заранее отработанному шаблону. Может, так и было… Закончили мы минут через сорок, не позже. Я только подтвердила в конце, что-де согласна со всем сказанным. Затем мастера снова устроили безмолвный обмен мнениями, а после стали расходиться — ни тебе вердикта, ни приговора.
Шрах знает что!
Последним ушел Ригуми. Отправив подмастерье вперед, он подошел ко мне и заглянул в глаза, сверху вниз, пристально, но без прежнего холодка.
— Скажи, Трикси-кан, — попросил мастер негромко, — есть ли что-то, о чем ты жалеешь после победы над Арингой?
Сил врать и выкручиться после суда у меня не осталось, поэтому я честно призналась:
— Океан. То есть побережье. Очень хотелось там побывать.
Ригуми Шаа склонил голову к плечу. Глаза у него странно потемнели.
— Ты побываешь там. Через пятьдесят дней покажи мне иллюзию, к которой можно прикоснуться, и я отведу тебя к побережью вместе с Танеси Тейтом и теми, кого ты пожелаешь взять. А пока пребывай в спокойствии.
С этим непонятным пожеланием он развернулся и покинул поляну. Мы с Тейтом остались наедине.
— Как я держалась?
Вопрос прозвучал вяло. Тейт успокоительно поцеловал меня в щеку и обнял покрепче.
— Хорошо. Зря только испугалась Эфангу. Мастер Оро-Ич не позволил бы ничего с тобой сделать. И не злись на Таппу, — попросил он внезапно. — Во-первых, уже я на него злюсь. Во-вторых, он правда считает, что так лучше.
Отвечать сразу я не стала. Повозилась немного, устраиваясь поудобнее в объятиях, прикрыла глаза. И сказала вдруг совсем не то, что собиралась:
— Интересно, почему мастер Ригуми такой добренький.
Улыбку Тейта я не увидела — почувствовала.
— Ну, если совсем просто… Крутой мастер предложил тебе личное ученичество. А ты сказала: мол, нетушки, Ригуми Шаа круче. Конечно, ему приятно. Доверие опять-таки. И ты признала, что только он твой мастер. Думаешь, часто это происходит?
— Но я же вовсе не имела в виду ничего такого! — запротестовала я, и рыжий засмеялся:
— И понятно! Вот потому он так и обрадовался — ты ничегошеньки не знала, но сказала то, что сказала. И вообще, мастеру Оро-Ичу было очень весело.
— Ты так говоришь, словно это главное.
— А разве нет? — искренне удивился Тейт.
Я только фыркнула.
Что ж, резон в его словах был. Вот если бы мастер Оро-Ич расстроился, думаю, вышло бы гораздо, гораздо хуже.
