Глава 21

Леди Клег решила повеселить гостей и лишилась чувств, когда заметила, что дочь не послушалась ее и все же заговорила с Бидгрейнами. К счастью, флакон с нюхательной солью был у леди Клег с собой. Несколько лакеев помогли отнести стонущую женщину в отдельную комнату, где она смогла окончательно прийти в себя. Обменявшись понимающими улыбками с Уинни и Девоной, Эмара пошла успокаивать свою расстроенную матушку.

Довольная тем, что Эмара вполне может справиться с матерью сама, Уинни извинилась перед родными. Ей нужно было увидеться с Кинаном. В ушах девушки звенели угрозы лорда Миддлфелла. Возможно, с ней он закончил свою игру, но Уинни боялась, что началась игра более опасная – с жизнью ее любимого.

Как только сэр Томас узнал, что на балу присутствуют лорд Миддлфелл, лорд Лотбери и мистер Терри, он постарался удалить дочь под любым предлогом. Они сошлись на том, что на балу останется Девона. Ни одна из дочерей не могла предсказать реакцию отца, если кто-то из этих негодяев отважится показаться ему на глаза. Сэр Томас все еще негодовал из-за того, что не он, а Кинан Милрой вступился за честь Уинни, – старику самому не терпелось проучить подлецов.

– Пойдешь к нему? – спросила Девона, провожая сестру из бального зала.

Уинни обиженно произнесла:

– У меня это что, на лице написано?

– По-моему, да. Ты простила его?

Уинни глубоко вздохнула – она торопилась.

– Сестренка, у меня нет времени это обсуждать.

Заметив их фамильный герб на одном из экипажей, девушка звонко поцеловала сестру в щеку и побежала к нему.

Открыв дверцу кареты, Уинни назвала кучеру адрес Кинана. Не оглянувшись, тот что-то проворчал, давая понять, что понял приказ. Озадаченная тем, что кожаный верх экипажа был поднят в такой погожий вечер, девушка села. И тут же замерла, когда ей в грудь уткнулся холодный металл.

– Поедемте вместе, мисс Бидгрейн. Не бойтесь, я не намерен стрелять, – пообещал лорд А’Кур. – Пистолет нужен просто для убедительности, на случай, если вы недооцените мои навыки обращения с женщинами. – Затянутые в перчатки руки ухватили Уинни за плечо и толкнули вглубь экипажа.

Лорд А’Кур приказал трогать и захлопнул дверцу. Лошади понеслись, подгоняемые кучером.

– Наших слуг нельзя подкупить. Что вы сделали с моим кучером?

– Мне противны эти бесполезные разговоры о простолюдинах. Давайте я научу вас вести учтивые беседы.

– Все, что мне нужно, – чтобы вы немедленно остановили карету! – ответила Уинни прежде, чем подумала, а не поторопилась ли она. Видя только укутанную в плащ тень, она не знала, направлен ли на нее пистолет.

На несколько мгновений ее ослепила обжигающая боль. Уинни согнулась пополам, пытаясь мыслить здраво. Лорд А’Кур снял перчатку и дал ей пощечину. Перстень поранил девушке щеку. Пылающая царапина горела нестерпимо, это было больнее, чем сам удар.

Уинни, злясь на себя за то, что так глупо попалась, дерзко заявила:

– Видимо, бить женщин – единственное, что вы умеете. Вы ничтожество! Если рядом нет жены, для этого подойдет любая беззащитная представительница слабого пола.

От следующего удара у нее из глаз посыпались искры.

«Глупец», – подумала она, хватая воздух ртом. Прикрыв рукой раненную щеку, Уинни замолчала. На нее никто никогда не поднимал руку. От вмешивающихся не в свое дело братьев Уинни научилась защищаться при помощи слов. Сейчас А’Кур мог избить ее до беспамятства еще до того, как они прибудут на место.

Задыхаясь от сдерживаемой ярости и ликования, лорд А’Кур постучал по крыше кареты.

– Значит, я оказался прав: ты все-таки прячешь ее. Я думал, она убежала к матери. Однако в последний раз, когда Брук осмелилась к ней явиться, моя дорогая теща была так добра, что вернула мне мою жену. Жаль, что ты не желаешь мне помочь…

Уинни прикрыла глаза, чувствуя то же отчаяние, которое, должно быть, испытывала Брук. Как могла мать отправить собственную дочь назад к человеку, который над ней издевался? Рука девушки скользнула на живот, как бы защищая его. Уинни боялась за ребенка. Человек, который избил собственную жену так, что у нее случился выкидыш, не пощадит и чужое дитя.

Молчание затянулось, и ее тревога росла. Утонув в сиденье, Уинни напряглась всем телом, ожидая следующего удара. Она считала А’Кура неуравновешенным человеком, и он своими действиями подтверждал ее мнение. Почему он не спросил ее, где Брук? Этот вопрос не выходил у Уинни из головы, пока его случайно брошенная фраза не подтолкнула ее к неприятной догадке.

– Вы не были уверены, известно ли мне что-нибудь о Брук. Однако вы все же напали на моего кучера и похитили меня. Вы сильно рисковали, хотя и непонятно, в чем вы меня обвиняете.

– Люди, обладающие столь выдающимся умом, должны понимать, что приличные дамы не раскрывают рта без разрешения. – И лорд А’Кур пнул Уинни ботинком в правое колено.

Она задохнулась от боли, едва не закричав, чтобы он прекратил. Девушка кусала нижнюю губу. Она не хотела, чтобы этот извращенец наслаждался ее болью. Теснота экипажа играла ему на руку. Провоцируя его, можно было отрезать себе путь к бегству. Поэтому Уинни отодвинулась подальше от графа и решила использовать то, что оценил даже А’Кур, – свой ум.

Кинан пробирался через толпу.

Он, разумеется, приехал без приглашения, однако хозяйка дома, почувствовав приближение бурного скандала, чуть ли не силой затащила его через парадный вход.

Милрой с раздражением думал: неужели остаток жизни ему суждено гоняться за неуловимой упрямицей Уинни? Сначала он целый час потратил на то, чтобы прорваться в особняк Бидгрейнов, потом, убедившись, что ее там нет, попытался узнать, где она.

И только потом ему пришло в голову, что об этом может знать ее тетушка – если та вообще окажется дома. Небольшое вознаграждение дворецкому и посудомойке – и Кинан узнал, куда отправилась старушка. Терпение Милроя было уже на пределе, но он надеялся, что его поиски подходят к концу.

В бальном зале было невыносимо душно, там толпилось много народу. Нелегко в таких условиях отыскать нужного человека.

Кто-то из гостей схватил Милроя за руку. Кинан остановился, повернулся. И, узнав наглеца, дотронувшегося до него, прорычал:

– Лотбери, ты опять напрашиваешься на скандал?

Прежняя обида на приятеля снова всколыхнулась в душе Милроя.

Маркиз, явно чувствуя неловкость, ответил:

– Обстоятельства не дали мне возможности найти тебя раньше. Не думаю, что когда-нибудь заслужу твое прощение, но я искренне сожалею о том, что разрушил нашу дружбу.

Кинан стряхнул с себя его руку:

– Сожалеешь о том, что потерял друга? А о том, что сделал, – нет?

– Но, Милрой, кого ты винишь? Только меня? Мы оба прекрасно знаем, что ты ухаживал за мисс Бидгрейн не из благородных побуждений. Ты ее соблазнил. А я просто поспорил на это.

– Неправда, – возразил Милрой. – Ты объявил войну невинной девушке. К несчастью для тебя, в боксере-простолюдине благородства оказалось больше, чем ты ожидал. Если ты дорожишь своим смазливым личиком, попридержи коней!

И Кинан ушел, даже не взглянув на бывшего друга. Через минуту кто-то снова коснулся Милроя. Он повернулся, сжав руку в кулак.

– О боже, мистер Милрой! С вами страшно здороваться! – заметила леди Типтон, наслаждаясь его смущением. – Наверное, у моей сестры, когда она с вами общалась, было ощущение, будто она дразнит тигра.

– Она здесь? – спросил Кинан, невольно сравнивая сестер.

Графиня была эффектной женщиной с огненно-рыжими локонами и голубыми глазами. Однако она не могла затмить красоту старшей сестры. Кинана манила несравненная блондинка с мечтательным взглядом, тающая от одного его прикосновения.

– Нет, она отправилась к вам.

Кинана охватила радость. Уинни не отреклась от него! Он взял руку графини и галантно поцеловал ее. А затем, широко улыбнувшись, побежал к выходу.

Восхищаясь манерами Милроя, Девона медленно выдохнула, обмахиваясь веером.

– Дорогая сестричка, – прошептала она, – ты обладаешь не только смелостью, но и умением держать себя в руках.

«Это всего лишь страшный сон!» – уговаривала себя Уинни. Лорд А’Кур заломил ей руку за спину, толкая к дому. В прошлый раз она была здесь ночью. Тогда шел дождь. Острое желание, связавшее ее и Кинана, волшебным образом превратило ту ночь в ночь любви и открытий.

Теперь ее привез сюда граф. В горле Уинни пересохло от страха. Она беспомощно наблюдала за тем, как мерцающий свет внутри дома приближается на стук.

Дверь открылась. Слуга в ночной сорочке уставился на них воспаленным глазом.

– Уходите! Хозяина нет дома. – Кислое выражение его лица сменилось удивлением. – «Волосы серебристые, словно лунный свет, – говорил мне мой хозяин, – а глаза, словно тихие летние озера». Так вы и есть его возлюбленная? Мисс Бидгрейн?

Уинни подняла голову. Стала заметна царапина на ее лице. Слуга поднял свечу, чтобы получше рассмотреть прибывших.

Лорд А’Кур толкнул Уинни прямо на озадаченного слугу. Налетев на него, девушка ухватилась за Уиггета, и оба едва не упали. Дворецкий отпрянул, чтобы пламя свечи не перекинулось на ее одежду. Огонек опасно задрожал, от него в гипнотическом танце клубился дымок.

– Будьте как дома, дорогая леди, – насмешливо произнес граф и направил пистолет в сердце слуги. – Теперь твоя очередь. Когда вернется твой хозяин?

Дворецкий медлил с ответом.

– Если ты меня обманешь, мисс Бидгрейн заплатит за все!

– Не знаю. Я его дворецкий, а н-н-не надзиратель!

Лорд А’Кур покачал головой.

– Жаль. – Он взглянул на Уинни, ища поддержки. – Держу пари, в таком огромном доме хватает слуг. Сколько вас здесь?

– Не понимаю, какое… Всего десять человек, сэр, – запинаясь, произнес дворецкий, когда дуло пистолета переместилось на девушку.

Граф одобряюще улыбнулся.

– Отлично. Теперь, если вы будете столь любезны показать мне их комнаты, мы начнем.

Дворецкий повернулся и повел их к лестнице. Лорд А’Кур серебряной рукояткой пистолета ударил его по затылку.

Уинни вскрикнула и бросилась к потерявшему сознание слуге. Она осторожно осмотрела кровоточащую рану, начинавшую распухать.

– Что вы за чудовище?! Нападаете на женщин и слуг! Вы могли убить его!

Граф наклонился и, схватив ее за шею, поставил на ноги. Если бы он сжал пальцы немного сильнее, то задушил бы ее.

– Мне наскучил этот разговор, Уинни. Вам напомнить, как сильно я ненавижу скуку?

– Не нужно! – прошипела она, встав на цыпочки, чтобы было не так больно.

– Вот и умница! – Лорд А’Кур прижался губами к ее щеке. Его зубы царапнули кожу. – Приберегите свою жалость для Милроя.

Было видно, что граф все тщательно продумал, а не действовал спонтанно. В дверях появился кучер с веревкой. Связав находившегося в бессознательном состоянии дворецкого, он по приказу графа оттащил его в гостиную. Как заявил А’Кур, этот слуга будет гарантией хорошего поведения Уинни.

Как только разожгли огонь в камине, кучер исчез. Уинни предположила, что он пошел проверить комнаты слуг. Несмотря на то что он действовал в одиночку, не оставалось сомнений, что он вполне может справиться с десятком спящих людей.

Свернувшись калачиком в огромном кресле, Уинни пыталась сосредоточиться не на расхаживающем перед камином человеке, а на переменах, которые произошли в гостиной. За время ее отсутствия комнату обставили мебелью. Стены и потолок с лепниной в стиле рококо были окрашены в бледно-зеленый цвет, с потолка свисала золотая люстра. Уинни подняла голову, разглядывая круглый орнамент вокруг нее. Повернув голову, девушка поняла: то, что она вначале приняла за абстрактные завитки, на самом деле было переплетенными инициалами. Глаза Уинни наполнились слезами: она была не в силах справиться с охватившим ее чувством нежности. Кинан решил увековечить ее имя.

Он украшал эту комнату специально для нее.

Уинни торопливо смахнула слезы, с облегчением отметив, что лорд А’Кур ничего не заметил. Он метался по комнате, словно тигр по клетке. Пистолет граф сунул за пояс. Несмотря на его заверения, он был способен выстрелить в любой момент. Бедный дворецкий лежал на полу без сознания. Он не двигался и не подавал признаков жизни.

– Кинан вам не поможет. Он не знает, где прячется Брук, – промолвила Уинни, пытаясь понять мотивы, которые двигали графом.

Лорд А’Кур повернулся к ней спиной, снял небольшую рамку со стены.

– Когда я решу узнать, где находится моя жена, уверен, что вы мне сами все расскажете, – ответил он со спокойной уверенностью, которая напугала Уинни еще больше, чем его неконтролируемый гнев.

Посмотрев на нее, граф повернул рамку так, чтобы девушка видела, что именно привлекло его внимание. Это был ее силуэт.

– Это вы. Работа, выполненная наспех на ярмарке, обычно не отличается хорошим качеством. Однако Грейли со Стренда – выдающийся мастер своего дела, как вы считаете?

Уинни выпрямилась на стуле.

– Откуда вам известно о ярмарке? – Внезапная догадка заставила ее похолодеть, несмотря на тепло, исходившее от огня в камине. – Вы были там! Следили за нами.

Девушка зажала рукой рот, внезапно почувствовав подступившую тошноту. Под его насмешливым взглядом даже невинные действия неожиданно стали казаться постыдными.

– Я не просто наблюдал за тем, как вы кокетничали, пока ваши поклонники гадали, кто вы – глупая невинная девица или разбитная потаскушка с Сенной площади. – Осклабившись, лорд А’Кур переступил через распростертое тело дворецкого. Нависнув над Уинни, он прижал дуло пистолета к ее колену. – В тот день я даже прикоснулся к вам. Может, вы до сих пор мечтаете встретиться со мной наедине?

Уинни тут же поняла, о чем он говорил. Страх навсегда запечатлел в ее памяти ту картину.

– Львы… – еле слышно прошептала она. Ее голос потерял силу, но взгляд пылал чистым зеленым огнем. – Это вы толкнули меня к этим полуголодным животным!

– Вы надеялись, я все забуду? Вы еще не расплатились…

Уинни была уверена: он что-то путает.

– О чем вы? Я не сделала вам ничего плохого!

Пощечина настигла ее, как удар грома. Задыхаясь, Уинни изо всех сил старалась не лишиться чувств.

– Лгунья! – взревел лорд А’Кур. Его рука с пистолетом задергалась. – Уже через минуту после нашего знакомства я хотел, чтобы вы стали моей женой. Вы оказались в окружении десятков поклонников, ваши глаза молили о спасении. Наши руки встретились – и я совсем потерял голову! – Он закрыл глаза, двигаясь в такт какой-то забытой музыке из прошлого.

Уинни закусила губу, пытаясь унять дрожь. Она не могла вспомнить их первую встречу. В течение многих лет она принимала приглашения графа потанцевать. Да, он ухаживал за ней, как и большинство других джентльменов, и даже сочинил парочку стихов в честь ее красоты. Это было так безобидно…

– Д-думаю, вы путаете меня с Брук. Это была она…

– Нет! Нет! – Лорд А’Кур негодуя затопал ногами. – Такая милая и в то же время холодная… Вы напоминали персиковое мороженое. В комнате могли находиться сотни людей, но вас я находил мгновенно.

– Милорд, я и не подозревала о ваших чувствах.

Его лицо превратилось в ужасную маску. Уинни вздрогнула, не сводя глаз с его свободной руки и ожидая очередной пощечины. Граф покачал головой.

– Вы боялись. А я слишком медлил с признанием. Вы сомневались в моих чувствах.

– Я представила вас своей лучшей подруге Брук, – мягко напомнила Уинни, беспокоясь о том, что спровоцирует еще один приступ гнева. – Вы оба были влюблены друг в друга без памяти. Обо мне даже речи не было.

– Брук была после, – парировал граф, указывая на Уинни пальцем. – Что мне оставалось делать? Я приходил к вашему отцу просить вашей руки. Я был готов отдать все. И знаете, как обозвал меня ваш наглец папаша?

– Не знаю.

Отец никогда не упоминал о визите лорда А’Кура. Видимо, он решил оградить ее от того ужаса, свидетельницей которого она сейчас стала.

– Заносчивым и слишком нервным. А его разборчивой дочери нужен мужчина сильный. Я хотел сделать вас своей графиней, а он дал мне от ворот поворот и вышел из комнаты. Помните, что сделали вы, когда я подошел к вам тем вечером на балу?

«Каким вечером? – судорожно размышляла Уинни. – На каком балу?»

– Н-н-не припомню.

– Вы расстроились, что лорд Невин не приполз к вам на коленях, а вместо этого увлекся вашей младшей сестрой. Вы отказались принимать от меня знаки внимания и целый вечер завлекали Невина в свои порочные объятия.

Граф говорил о вечере, который состоялся несколько лет назад, так, словно это произошло вчера. Неужели она была настолько слепа, что не замечала его обиды, или это всего лишь плод его больного воображения? Да, когда-то лорд Невин проявлял интерес к Девоне. Но Типтон решительно помешал развитию их отношений.

– Лорд Невин просто друг. Я бы никогда не приняла его ухаживаний.

– Как и любого другого, – презрительно бросил лорд А’Кур.

– Даже если я невольно поступила жестоко, вряд ли за это убивают.

На сей раз пощечина не была неожиданной – Уинни ее спровоцировала.

– Расплата, – напомнил ей граф. – Во-первых, я женился на вашей лучшей подруге и дал ей то, чем вы пренебрегли.

Брук каждый день терпела издевательства и побои, шрамы от которых останутся на ее теле на всю жизнь.

– Я не мог долго оставаться вдали от вас. Особенно когда мои сыщики раскрыли ваши ухищрения.

– «Союз милосердных сестер»? Ваши сыщики ни на что не годятся, милорд. Я занимаюсь благотворительностью уже несколько лет.

– Вы быстро заглотили мою наживку, – ухмыльнулся он. – Юная мисс Дженни Иггер. Несчастная овечка, с которой собирались так грязно обойтись.

Уинни не смогла скрыть удивление.

– Так все это было подстроено?

– Участь девочки меня нисколько не заботила. Иггер должен был схватить вас. У него был приказ немного вас проучить, а потом продать в публичный дом. И тем же вечером я должен был стать вашим первым клиентом.

К горлу Уинни подступила тошнота.

– Кинан спас меня!

– Мистер Милрой скоро узнает всю полноту моего гнева, не волнуйтесь. – По его лицу пробежала тень – А’Кур жаждал смерти Кинана.

Воспоминания одно за другим сменялись в памяти Уинни, словно перед ней тасовали колоду карт.

– Что дальше? Вы неделями следили за мной. В чем же заключается расплата, милорд? – поинтересовалась девушка.

Опьяненный чувством собственного превосходства, он не расслышал сарказма в ее голосе.

– У меня есть несколько вариантов. Сперва я хотел оставить вас на откуп Миддлфеллу, чтобы он и его дружки с вами позабавились. Вы бы так красиво страдали… К несчастью, мистер Милрой еще раз помешал мне растоптать вас. За это он тоже поплатится. И вот мы здесь, ждем вашего мерзкого любовника. – Постукивая дулом пистолета по щеке, лорд размышлял. – Представляю себе, как он разъярится, когда узнает о том, что его возлюбленная потаскуха выбрала его единокровного братца и выходит за него замуж.

Уинни вздрогнула. Ей стало стыдно. Кинан мог быть жестоким, но ее бы ни за что и пальцем не тронул.

– Он никогда в это не поверит!

Граф злорадно усмехнулся.

– Мертвые уже не могут возразить, Уинни. И сейчас разъяренный мистер Милрой опробует на вас свои хваленые кулаки. Понимаете – измену он простить не сможет! – пояснил лорд А’Кур. – Раньше я хотел, чтобы он задушил вас в безумном порыве, но потом передумал. Ведь он же боксер, и характер у него бойцовский. Как только вы будете мертвы, Милрой, конечно, станет сожалеть о своей жестокости и… – Он продемонстрировал пистолет. – Лишит себя жизни! Избавляя сэра Томаса от возмездия. Что скажете? Мне нравится.

Шум у входной двери заставил его замолчать.

Граф и Уинни взглянули на дверь. Кинан вернулся домой. Лорд А’Кур напрягся, готовясь напасть на него.

Девушка начала действовать еще до того, как заметила движение у своих ног. Она толкнула графа. Очнувшийся дворецкий встал на колени, и вместе они сбили А’Кура с ног.

Уинни бросилась к двери. Выкрикивая имя Кинана, она отодвинула засов. Лорд А’Кур громко протестовал, пытаясь сбросить с себя слугу. Торжествовать было рано. Этот безумец требовал от нее расплаты за выдуманные преступления. Если она побежит к Кинану, его могут застрелить.

Внизу замелькали огни. Сверху падал тусклый свет канделябра. Через секунду выбор был сделан – и Уинни бросилась вверх по лестнице. На бегу она пыталась предупредить Кинана. Ее ноги путались в дорожке, небрежно брошенной на ступеньки. Уинни упала, но затем, оттолкнувшись ладонями, поднялась и продолжала подниматься. Она поняла, что этот этаж еще не достроен. Наконец девушка оказалась на этаже, заваленном строительным мусором.

– Уинни!

Девушка так сильно запыхалась, что не могла определить, кто ее звал. Она продолжала подниматься, держась потной рукой за перила. Вдруг они резко закончились. Перед ней зиял провал.

– Черт бы тебя побрал, женщина! Да ответь же мне! – закричал снизу Кинан.

– Берегись, у него… – Уинни осеклась, испуганная шумом слева.

Из темноты появился лорд А’Кур. Из его ноздри капала кровь. Завидев Уинни, он бросился вперед. Граф повалил девушку на пол, что-то крича ей в ухо. Они качались на досках, взметая в воздух пылинки, похожие на испуганных маленьких привидений. Борясь за жизнь, девушка вцепилась лорду в грудь и трясла его до тех пор, пока не стала задыхаться. С криками они упали в проем. Кто-то заорал. От удара в результате падения у Уинни перехватило дыхание. Они рухнули на леса с полутораметровой высоты; перекладина была слишком узкой для них обоих. Граф упал на самый край, увлекая Уинни за собой.

Ее ноги свесились вниз, но тело оставалось на лесах. Уинни изо всех сил, стиснув зубы, пыталась удержаться на краю. Ее правая рука инстинктивно вцепилась в перекладину справа. Лорд А’Кур ухватился за талию девушки и теперь висел в воздухе. Она была не в силах его удерживать. В отчаянии Уинни зацепилась ногой за противоположную перекладину. Планка врезалась ей в грудь, словно разрезая ее пополам. Девушка больше не могла держаться…

– Уинни! – крикнул Кинан. Его голос, исполненный ужаса и решимости, шел откуда-то сверху. – Держись, я уже иду!

– Не выйдет! – выдохнул граф. – Она никогда не будет твоей, Милрой!.. – воскликнул он.

Его голос оборвался, пальцы соскользнули с девичьей талии. А’Кур пытался ухватиться за платье Уинни, но шов разошелся и граф соскользнул еще на несколько сантиметров.

– Как романтично! Мы умрем вместе.

Уинни хотела откатиться от края, но пальцы графа крепко вцепились в ее платье. Она ударила его кулаком по руке. Он застонал, но пальцев не разжал.

Девушка пыталась нащупать что-нибудь у себя за спиной, чем можно было бы ударить А’Кура по рукам, но ничего не находила. Не желая сдаваться, Уинни пошарила над головой. Кинан звал ее – или бранился, – но она старалась его не слушать. Палец девушки наткнулся на кирпич. Она потянулась за ним, превозмогая тяжесть вцепившегося в ее юбку графа. Очередная попытка оказалась удачной – кончиками пальцев Уинни удалось подтащить кирпич поближе. Наконец, схватив кирпич, она прижала его к груди.

– Слишком поздно! – крикнул лорд А’Кур, раскачиваясь всем телом и намереваясь закинуть ногу на деревянные леса.

Если бы ему это удалось, Уинни упала бы через край. Под ними скрипели доски, и Уинни пронзила боль. Но это только придало ей решимости.

Она замахнулась кирпичом и натолкнулась костяшками пальцев на что-то твердое. Не обращая внимания на крик за спиной, она изо всех сил ударила кирпичом графа по локтю.

Лишь позднее Уинни смогла воспроизвести происходившее. Сначала она увидела удивление на лице лорда А’Кура, тут же сменившееся ужасом. Затем его пальцы разжались. Он сорвался, и мрак поглотил его смертельное падение. Темнота скрыла кровавое месиво на мраморном полу, но звук падающего тела навсегда врезался девушке в память.

Кинан успел схватить ее как раз в тот момент, когда ее ослабевшие пальцы разжались, и привлек ее к себе. Он что-то нашептывал, успокаивая девушку. Уинни закрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела. Она так замерзла!

– Боже, Уинни, я думал, что потеряю тебя! – Кинан дрожал, прижимая ее лицо к своей груди, где бешено колотилось сердце. – Я полночи искал тебя, чтобы уладить между нами все недоразумения. И где же я тебя нахожу? В собственном доме, в лапах безумца.

– У меня не было выбора, хотя именно здесь я и хотела бы быть. – Уинни зарылась лицом в его шею. Сжала его руки. – Граф был не один. Его сообщник…

– Он больше не страшен, – оборвал ее Кинан. – Слуга лорда напал на меня на лестнице. Он помешал мне подняться к тебе раньше. – Не обращая внимания на то, что его рука была испачкана кровью, Кинан коснулся лица девушки. – Ты позвала меня, и я увидел, как этот мерзавец погнался за тобой. Почему же ты не побежала в мою сторону?

Он был слишком расстроен и не скрывал обиды.

– Это была ловушка. Лорд А’Кур привел меня для того, чтобы убить тебя. Я так боялась, что он может… он м-м-может…

– Тише-тише, – утешал девушку Кинан, обо всем догадавшись. – Чертовы аристократы! – хмыкнул он, размазывая кровь по лицу. – Это еще один приятель Лотбери?

– Нет, не совсем. – Высвободившись из его объятий, Уинни вздрогнула. – Долго рассказывать. Может, найдем сиденье помягче?

– Конечно, – согласился Кинан, смутившись из-за того, что сам не подумал о ее удобстве.

Подхватив девушку на руки, он встал. Заметив стоявшего в стороне в ожидании приказов Уиггета, Милрой кивнул:

– Эй, приятель, помоги-ка мне!

Девушка потянулась к дворецкому.

– Больно, Уиггет? – прошептала она. Уинни была благодарна ему за то, что он помог ей спастись.

– Нет, мисс. Что же это за голова, если она не может выдержать пару ударов?

Уиггет протянул свою сильную руку хозяину.

Кинан вышел на свет, и Уинни пришлось ухватиться за балюстраду, когда она увидела его увечья. На его правой щеке была свежая царапина. Нос распух и представлял собой сплошной синяк. Под глазами были кровоподтеки. Тыльной стороной ладони Кинан постоянно утирал кровь, но она все не останавливалась.

Драка с кучером была бесчестной и жестокой. Но Кинан ни словом не обмолвился о том, что пострадал.

– Глупый, почему ты не сказал мне, что тот человек тебя ранил? – спросила Уинни.

Кинан с обиженным видом вытер лицо рукавом, коснулся носа и поморщился.

– Да он едва коснулся меня пальцем, женщина, – прорычал Милрой, и в его темно-синих глазах вспыхнула ярость. – Это ты разбила мне нос, черт побери, этим проклятым кирпичом!

Прошло два часа с тех пор, как первые лучи рассвета прогнали тени из дома Милроя. Полиция увезла тело лорда А’Кура несколькими часами ранее, и ловкие работники Кинана ликвидировали следы его страшной кончины. Однако Кинану до сих пор было не по себе – ведь на мраморном полу могло лежать неподвижное тело Уинни.

Ее рассказ о лорде А’Куре потряс Милроя до глубины души. Чувствуя, что Уинни нуждается в поддержке родных, но не желая отпускать ее от себя ни на шаг, он послал за Бидгрейном и Типтонами. Семья захлопотала вокруг девушки, ограждая ее, насколько это было возможно, от вопросов полиции.

Они считали ее слишком хрупким созданием. Уинни и правда выглядела беззащитной, свернувшись калачиком возле спящей сестры: прическа была испорчена, платье порвано, под глазами от усталости залегли темные круги. С другой стороны, Кинан сам видел, как она сильна, когда борется за жизнь. Ее храбрость и восхищала, и пугала его. Эта женщина была готова рисковать. Меряя шагами гостиную, он гадал: а оправится ли Уинни когда-нибудь после ужасов этой ночи?

– Вы уже успокоились? Дайте-ка я взгляну на ваш нос, – произнес стоявший за его спиной Типтон.

Его показания о состоянии Брук отбросили подозрения полицейских об умышленном убийстве. Подручный графа, находившийся теперь под арестом, окончательно развеял их сомнения.

– Да бросьте вы! – пробормотал Кинан, но продолжал сидеть, пока хирург ощупывал его лицо. – Нос сломан. Что поделаешь! Срастется. – Он мельком взглянул на Уинни.

Его раздражение почему-то позабавило девушку. Впервые за много дней она улыбалась. Милрой не мог продолжать злиться.

– Ну же, Кинан, – утешала его Бланш. – Было бы хуже, если бы тебе сломали нос на ринге.

– О да, – кисло ответил он. – Такой низости я бы не пережил!

Уинни настояла на том, чтобы послали за Бланш, и рассказала ей о случившемся. Кинан упирался, не желая беспокоить женщину по пустякам. И уступил только после настойчивых просьб Уинни – он не мог ей отказать. Бланш с порога кинулась ему в объятия, рыдая от страха и тревоги. Странным образом ее присутствие подействовало на Милроя успокаивающе.

– Как по мне, А’Кур слишком легко отделался! – кипятился сэр Томас, не в силах оправиться от нового потрясения.

Кинан понимал, что мучило старика.

– Честно говоря, Уинни, если бы я раньше знал о гнилом нутре А’Кура, он бы и пальцем не посмел до тебя дотронуться. Я считал его бесхребетным мямлей. Помню, как он расплакался, когда получил от меня отказ. – Старик не мог вспоминать о случившемся без содрогания.

– Здесь нет твоей вины, папа, – заметила Уинни охрипшим от многочасовых показаний голосом. – Если А’Кур и был безумцем, то очень хитрым. Он так ловко притворялся. Никто ни о чем не догадывался – кроме его жертв. – Она задумчиво смотрела перед собой, размышляя о себе и Брук.

В комнату вошел Уиггет и объявил:

– Сэр, тут…

Появление Невина нарушило все формальности. Дворецкий удалился.

– Ага, вижу, тут только свои. Можешь не извиняться, братишка, что забыл меня позвать.

Дрейк подошел к Уинни, опустился перед ней на колени, коснулся ее раненной щеки.

– Он ударил вас?

– Скорее напугал, – ответила Уинни, преуменьшая ужас случившегося и не желая, чтобы ее жалели. – Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего отца.

При упоминании о Рекстере Кинан напрягся. Невин продолжал говорить, но брат уже не слушал его. Страх за Уинни заставил его забыть о том, зачем он разыскивал ее ночью. Кинан невольно коснулся документов, спрятанных во внутреннем кармане его сюртука.

Невин произнес:

– Вынужден признать, что личность убийцы так никогда и не будет установлена, как и мотивы, по которым было совершено это преступление.

Сэр Томас неловко похлопал Бланш по руке, когда женщина зарыдала в платок.

Уинни встретилась с Кинаном взглядом. Застывший в ее глазах вопрос говорил о том, что она заметила его нерешительность. У него не было времени рассказать ей о Голландце и о бумагах. Пальцы Кинана вцепились в отворот сюртука. Он смотрел на любимую женщину, которая ободряюще улыбалась ему, излучая любовь и веру, – и не мог молчать.

– О мотиве могу рассказать я. Он стоил мне тридцать фунтов.

Когда все присутствующие повернулись к нему, Кинан вытащил бумаги.

– Вот доказательства.

– Доказательства чего? – спросил сэр Томас.

Невин взял протянутые бумаги, но даже не взглянул на них. Его чело омрачила покорность судьбе.

– Думаешь, справедливость восторжествовала?

– Нет, просто партия проиграна.

Кинан выхватил документы из руки брата и бросил их в горящий с утра камин. Огонь вспыхнул, жадно пожирая тонкую бумагу. Некоторые из присутствующих ахнули.

Невин наклонился, намереваясь вытащить бумаги из огня, но Кинан остановил его. Дрейк отдернул руку и неожиданно разозлился:

– Ты с ума сошел? Это же твои доказательства! Подумай, ведь ты от всего отказываешься!

Кинан повернулся спиной к огню. Подошел к Уинни, протянул ей руку. Девушка встала и вложила свою руку в его ладонь.

– Не от всего, Невин. – Кинан подхватил Уинни на руки. – Мне нравится быть незаконнорожденным. Титул твой.

Никто и опомниться не успел, как он с Уинни выбежал из комнаты.

Уинни заливисто засмеялась, когда Кинан отстранил ее, чтобы иметь возможность запереть дверь комнаты, которую можно было бы называть музыкальным салоном, если бы она была обставлена надлежащим образом.

– Думаешь, простой замо́к станет для них преградой?

За дверью, казалось, началась суматоха.

– Да нет, просто мы выиграем время. Невин справится.

Кинан прижал Уинни к себе и застонал, когда его тело отреагировало на ее близость.

Она в ответ обхватила его за шею, полагая, что он заслужил эту пытку.

– Ты действительно швырнул в огонь свое право на герцогский титул?

Чувствуя себя неуютно под ее пристальным взглядом, Милрой пожал плечами и отстранился.

– На этих документах кровь Рекстера и моей матери. – В его горле заклокотал нервный смешок. – Это слишком высокая цена. Понимаешь?

«Отчасти», – подумала Уинни.

– Понимаю. Невин – член твоей семьи.

Кинан рассмеялся:

– Боже, спаси нас обоих! Не достаточно ли того, что при встрече мы не бросаемся друг на друга с кулаками?

– Это только начало, – предположила Уинни. Ее ресницы затрепетали. – Нашему ребенку нужен дядя.

Положив руку на ее живот, Кинан взволнованно поинтересовался:

– Как там наш малыш? С ним все в порядке?

Ей захотелось коснуться лица возлюбленного. Однако, учитывая его раны, она решила, что лучше пока воздержаться от ласк.

– Типтон уверяет, что наш ребенок здоров и развивается, как положено. Он тоже будет ему дядей.

Кинан хотел было чертыхнуться, но неожиданно улыбнулся и тут же поморщился.

– Тебе придется выйти за меня замуж, Уинни.

Она искоса посмотрела на него:

– Почему?

Темно-синие глаза лукаво заблестели.

– Ты только что назвала две веские причины. Оба дяди моего будущего сына – ужасные личности.

– Этого недостаточно, – ответила Уинни, делая шаг вперед и радуясь его осмотрительности.

– Сжалься, женщина! Я отказался от титула. Твой отец утопит меня в Темзе за этот идиотский поступок.

– Папа уже давно никого не убивал, – заверила его Уинни, наслаждаясь этой игрой. – Придумай что-нибудь получше.

– Если ты будешь растить моего ребенка одна, ты погубишь свою репутацию, – сказал Милрой. Из его глаз исчез лукавый огонек. – Я не вынесу, если из-за меня тебе будет еще больнее.

– Почему же? – Уинни схватила его за сюртук, не давая шанса ускользнуть от ответа.

Лицо Кинана смягчилось.

– Это же очевидно. Я люблю тебя, Уинни Бидгрейн. Выходи за меня замуж.

Уинни вскрикнула и бросилась в его объятия. Оба уже не обращали внимания на стук в дверь.

– Тебе нужно было только попросить об этом, любовь моя.

Уинни поцеловала его в губы и прошептала извинения за нечаянно разбитый нос.