Навязываемые идеи
«Безжалостный марш трехмерной печати продолжается… [В процессе] используются экзотические «чернила», в состав которых входят серебряные и углеродные нанокапсулы… Карбоморф благодаря входящему в него полиэстерному компоненту, который плавится при нагревании, подходящий исходный материал для этого процесса. Он еще и полезен, поскольку в спектр его электрических характеристик входит пьезосопротивление».
«Экономист»
1.
Самое благородное предназначение новостей – искоренять невежество, бороться с предрассудками и просвещать индивидуумов и целые страны.
2.
Но периодически новости обвиняют в том, что стремятся они к обратному, а именно выставляют нас дураками. Одна из наиболее бескомпромиссных версий этого обвинения изложена в XIX веке Густавом Флобером. Флобер принадлежал к поколению, на глазах которого происходило резкое увеличение тиража газет. В его детстве новости распространялись бессистемно, или посредством слухов, или через плохо отпечатанные одностраничные новостные листки, когда же ему перевалило за тридцать, изобретение парового печатного станка, развитие железных дорог и смягчение законов о цензуре привели к появлению богатых влиятельных газет, которые распространялись по всей Франции, обретая миллионы читателей.
Флобер приходил в ужас от того, что эти газеты делали с интеллектом и любопытством его сограждан. Он считал, что газеты распространяют новый вид глупости – он назвал его «la betise» – в каждый уголок Франции, идиотизм, гораздо худший, чем обычное невежество, который теперь замещал последнее, вместо того чтобы распространять знания. И Флобер полагал эффект прессы столь заразным, что только самые неграмотные и необразованные французы могли продолжать думать должным образом: «У крестьян меньше дури, чем у трех четвертей среднего класса Франции, которые постоянно впадают в исступление из-за чего-то прочитанного в газете и вращаются, как флюгер, в зависимости от того, что пишет та или иная газета».
Самый отвратительный персонаж в «Мадам Бовари» фармацевт Оме, представленный с самого начала алчным потребителем новостей, который ежедневно посвящает специально выделенный час чтению «le journal» (Флобер выделяет это слово курсивом, чтобы подчеркнуть неорелигиозное благоговение, которое испытывает этот персонаж). По вечерам Оме направляется в таверну «Золотой лев», где собираются местные буржуа, чтобы обсосать текущие события. «Потом они говорили о том, что прочитали в «газете». Оме подходит к этому обсуждению во всеоружии, потому что содержание газеты знает чуть ли не наизусть и может пересказать и передовицу, и все заметки о различных катастрофах, случившихся как во Франции, так и во всем мире.
3.
Флобер ненавидел газеты, полагая, что они обманом убеждают читателей передать другим право, которое ни один человек в здравом уме никогда не отдаст кому-то еще, – право думать. Пресса ненавязчиво внушала, что формирование непростого, требующего долгих размышлений мнения по важному вопросу теперь можно без опасения поручить журналистам, а читателю незачем утруждать себя путешествиями, наведением справок, рассуждениями, довольствуясь заключениями, с которыми его знакомят ведущие авторы «Le Figaro» и их коллеги.
Не стоит удивляться, что писатель, так тонко чувствующий штампы и менталитет толпы, приходит в ярость от ограничения независимого сбора фактов, которое представляет собой такое вот развитие средств массовой информации, устраняющее местные особенности и индивидуальные различия в угоду всеобъемлющему монокультурному набору предпосылок. Речь об обезличивающей силе, грозящей затоптать все плодотворное своеобразие внутренней жизни, превратить ухоженные индивидуальные огороды разума в огромные, механизированные безликие поля.
4.
В 1870-х Флобер начал составлять список наиболее идиотских идей, которые продвигались современным ему миром вообще и газетами в частности. Опубликованная посмертно как «Словарь навязываемых идей», эта коллекция банальностей, составленная по алфавиту, охарактеризована автором как «encyclopedie de la bêtise humaine» (энциклопедия человеческой глупости). Ниже взятые наугад примеры:
АЛМАЗЫ. Тот же уголь. Увидев их в естественном состоянии, мы даже не подумаем наклониться, чтобы поднять с земли!
БЮДЖЕТ. Никогда не сбалансирован.
КАТОЛИЦИЗМ. Благотворно повлиял на искусство.
КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ. Способствовали торговым успехам Венеции.
ФИЗИЧЕСКИЕ УПРАЖНЕНИЯ. Профилактика от всех болезней. Рекомендованы всем и всегда.
ФОТОГРАФИЯ. Могильщик живописи.
ХРИСТИАНСТВО. Освободило рабов.
Необходимо отметить, как много штампов из «Словаря» касаются таких сложных дисциплин, как теология, наука и политика, не уходя при этом в очень уж глубокие дебри: «навязываемые идеи» состоят из необычных и мудреных фактов, наложенных на упрямую скудость ума. В прошлом, указывает Флобер, идиоты понятия не имели, что такое углеродная структура алмаза. Но теперь благодаря прессе человек может оставаться занудным, лишенным творческого воображения, посредственным, но при этом стать невероятно хорошо информированным. Современный идиот может знать то, что в прошлом знали только гении, но он все равно остается идиотом: наводящее тоску сочетание человеческих особенностей, чего в прошлые века просто не могло быть. Новости, по глубокому убеждению Флобера, вооружили глупость и дали власть дуракам.
5.
Новостные структуры нашего времени нисколько не умиротворили бы Флобера. Они продолжают загонять мнения своих аудиторий в те же узкие стандартизованные рамки:
ТРЕХМЕРНАЯ ПЕЧАТЬ. В будущем все будет производиться на 3D-принтерах. Перспектива вызывает восторг и благоговейный трепет.
ИНТЕРНЕТ. Не позволяет сосредоточиться. Теперь так трудно читать длинные романы.
БАЛАНС МЕЖДУ РАБОТОЙ И СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНЬЮ. Найти труднее, чем прежде. Скоро возникнет необходимость заранее договариваться о встрече со второй половиной.
КРЫЛЬЯ САМОЛЕТОВ ИЗ УГЛЕПЛАСТИКОВ. На удивление гибкие, но, конечно же, однажды приведут к катастрофе.
МАНДАРИН. Язык будущего.
6.
Как новостям удается привлечь нас на сторону их порой заезженных или ошибочных заключений? Прежде всего мы недостаточно четко понимаем, кто решает, что следует считать новостью и по каким критериям, отсюда и привычка воспринимать информационные блоки так, будто они выпущены самой природой или в силу высшей необходимости. Нам знать об этом не по чину, а задавать подобные вопросы – неприлично. Мы забываем, что человеческий фактор и плотность информационного потока лежат в основе выбора, благодаря которому поступивший в редакцию материал становится «сюжетом».
Определенная секретность поддерживается и в отношении создания новостей. Едва ли мы услышим, что политический корреспондент провел три часа под дождем, стоя за ограждением перед входом в здание «Юст Липсий» в Брюсселе, чтобы услышать раздраженную фразу премьер-министра, что ему нечего добавить к официальному заявлению, распространенному днем ранее, или о том, что североафриканскому репортеру пришлось затратить двадцать два часа (от подробностей волосы встают дыбом) на путь до отряда мятежников в Мали, чтобы мы могли получить заметку, небрежно просмотренную под сэндвич, съеденный за ланчем, или о тяжелом труде фотографа, потратившего столько часов своей жизни, ожидая, пока актриса выйдет из кафетерия в Беверли-Хиллз, чтобы мы получили удовольствие, восхитившись ее новеньким перепоясанным плащом свободного покроя.
Нам не положено думать, пожалуй, даже не положено знать о плотных рядах гигантских черных серверов, вытянувшихся на полкилометра в информационных центрах в Колорадо или в Северной Финляндии, получающих энергию от сжигания экологически грязного угля или более чистого природного газа: эти подробности не доберутся ни до наших легких, ни до светящихся экранов.
Хотя за заголовками новостей читается уверенная, объективная важность, сюжеты, которые мы получаем, утверждены не божественным декретом, подписанным на основании решений конклава ангелов, а группой уставших и пребывающих в постоянном напряжении редакторов, которые пытаются собрать приемлемый набор сюжетов на заседаниях, проводимых в спешке в кабинете начальства, обычно дополненных кофе и булочками. Заголовки сюжетов не представляют собой объективную реальность, поскольку мнение о том, что может представлять интерес для простых смертных, основано на тех же предрассудках, ошибках и слабостях, какие свойственны любому из нас, а выбор приходится делать из великого множества событий, которые каждодневно случаются с представителями рода человеческого.
Получит ли война в Африке приоритет перед демонстрацией коллекции обуви, сбежавший тигр – перед показателями инфляции, изнасилование красивой белой школьницы из семьи, принадлежащей к среднему классу, – перед обезглавленным чернокожим бомжом, коллапс акций горнорудных компаний – перед первыми словами, произнесенными ребенком, зависит от методов классификации, в которых отражаются самые необычные и скрытые предрассудки.
Нам необходимо как минимум с подозрением относиться к тому, что новостные источники, обычно рекламирующие собственную самобытность и независимость мышления, зачастую выражают полное совпадение взглядов на какое-то событие из случившегося сегодня.
7.
Новостные сюжеты набирают мощь, доходя до нас под эгидой брендов. Мнение, которому мы бы более активно возразили, изложи его человек, сидящий за столом напротив нас, обретает почти мифологическую силу, появившись на страницах некоторых газет.
Мы склонны в значительно меньшей степени подвергать сомнению здравость статьи о мотивах вступления в войну, если она опубликована под неоготическим шрифтом «Нью-Йорк таймс», или не соглашаться с доводами в пользу бюджета, предложенного президентом, если они изложены в колонке обозревателя в «Ле Монд», набранной шрифтом «фенуэй».
Само наличие брендов удерживает нас от скептического отношения к напечатанному под их шапкой.
8.
При всем предполагаемом разнообразии новостей, независимо от издания, в некоторых областях рассматриваются вопросы, не выходящие за крайне узкие рамки.
Скажем, по части образования «нормальными» считаются статьи о размере классов, жалованье учителей, участии страны в международных круглых столах и правильном соотношении между частным и государственным секторами. Но мы рискуем показаться странными, более того, даже потерявшими рассудок, если спросим о соответствии здравому смыслу нынешней учебной программы или о том, действительно ли ученики обладают эмоциональными и психологическими ресурсами, играющими ведущую роль в стремлении к достойной жизни.
Когда речь заходит о жилье, новости убеждают нас тревожиться о том, как заставить строительные компании работать, как упростить покупку первого дома и как найти баланс между охраной природы и появлением новых рабочих мест и предприятий. У них нет ни времени, ни места, чтобы задать главные, пусть и эксцентрично звучащие вопросы вроде: «Почему наши города такие уродливые?»
В дискуссиях об экономике наша энергия направляется на размышления о правильно выбранном уровне налогообложения и эффективных средствах борьбы с инфляцией. При этом новости не поощряют постановки более специфических и вроде бы отстраненных вопросов о цели работы, природе справедливости и истинной роли рынков.
Новостные сюжеты склонны подавать проблемы таким образом, чтобы снизить наше желание или даже способность представить их как-то иначе, на более глубоком уровне. Наваливаясь своей страшной силой, новости вызывают оторопь. Возможно, к этому никто и не стремится, но более робкие и при этом потенциально важные мысли отдельного человека идут прахом.
9.
Отчасти виноваты деньги. Финансовые потребности новостных структур подразумевают, что они не могут позволить себе продвигать идеи, которые очень быстро не получат одобрения огромного числа людей. Художник обеспечит себе достойный уровень жизни, продавая свои работы сорока заказчикам, писателю для этого достаточно пятьдесят тысяч читателей, но новостная организация сможет оплатить счета, если читателей или зрителей у нее больше, чем население приличных размеров мегаполиса. Какого уровня согласованности, какого отказа от индивидуального стиля надо достичь, чтобы выдавать материалы, приемлемые столь для многих… Мудрость, интеллигентность и утонченность суждений не распределены среди населения удобными группами по двадцать миллионов человек в каждой.
10.
По масштабу и сложности мир всегда будет опережать способности одной общности охарактеризовать его со всех сторон. Новостные структуры способны предложить нам лишь контурные, а иногда и совершенно неправильные карты постоянно ускользающей и изменяющейся реальности.
Сигнал тревоги должен звучать в нашем разуме, как он звучал в разуме Флобера, при любой встрече с точкой зрения, которая достигает уж очень высокого уровня консенсуса. Мы должны постоянно держаться настороже, чтобы вовремя различить потенциально серьезную ошибку, которая может скрываться под сенью самых прекрасных шрифтов и убедительных и достоверных заголовков. Мы должны выявлять медиа-клише точно так же, как Флобер выявлял литературные. Последние губили романы, первые могут погубить страны.
