Когда он пробует смотреть сквозь черную лыжную маску, возникает ощущение, будто смотришь в бинокль, как в старом кино, – темные каемки, окружающие поле зрения, сгущают реальность, делают краски ярче.

– Осталось шестьдесят секунд, – сказал он.

Первое, что он видит, – синие рукава комбинезона и руки, сжимающие длинный, аспидно-серый, тяжелый пистолет-пулемет.

– Пятьдесят секунд.

Как и остальные, Синий № 1 сидит на корточках на полу подержанного “доджа”, большого фургона, который они перебрали и сейчас в нем недоставало сидений. Все они вооружены автоматами, у всех за спиной пустые ранцы, все в синих комбинезонах, в армейских ботинках и в масках. Он прямо-таки видит тишину.

– Сорок секунд.

Синий № 2 – за рулем, он совершенно спокоен и знает, что делать, как бы ни сложилась ситуация.

– Тридцать секунд.

Синий № 3, сидящий напротив, расстреляет заднюю видеокамеру – сгорая от нетерпения, он уже несколько дней не спал.

– Двадцать секунд.

Синий № 4, рядом с ним, прыгнет на стойку, протиснется в окошко операционистки и схватит ключи – он дрожит и старается скрыть дрожь, не уверенный, сумеет ли идти как взрослый мужчина.

– Десять секунд.

Он смотрит на них сквозь прорези в маске; все они с оружием, как и он, все думают о том, умрет ли кто-нибудь в банке – если их вынудят стрелять, это лишь вопрос последствий. Люди в банке сами решат свою судьбу.

– Пять секунд. Четыре, три, две, одна… Пора.

Боковая дверца открывается. До банка восемь шагов. Внутрь, наискось над ним – первая камера видеонаблюдения, он поворачивается и стреляет. Звука нет. И он кричит: бум! бум! бум!

Синий № з следом за ним вскидывает оружие, всем корпусом налегает на приклад, когда наклоняется вперед и целится во вторую камеру. Его выстрелы тоже беззвучны, и он тоже во все горло кричит: БУМ! БУМ! БУМ!

Синий № 4, прямо за ним, перешагивает через двух женщин, лежащих на полу, бежит к прилавку, как запланировано.

– Кассирша заперла окошко.

Синий № 4 резко останавливается. Синий № i продолжает кричать в микрофон:

– Синий номер четыре, действуй! Давай! Окошко заперто!

Синий № 4 бросает взгляд на окошко кассы, медлит.

– Баз окошко заперто, стреляй в стекло!

Синий № 4, обливаясь потом, в конце концов целится в опущенное окошко и в кассиршу за стеклом, кричит бум – бум – бум, но тише, чем другие, и без особого энтузиазма.

– Ладно. Перерыв. Несколько минут.

Синий № 1 – Лео – сдвинул маску на лоб. Уже четыре часа кряду они тренировались в большом гараже у Лео, врывались в воображаемый банк и выбегали оттуда, делая все меньше ошибок. Он положил автомат и кожаные перчатки на верстак, отцепил от воротника микрофон, сунул в карман.

– Винсент, что я велел тебе делать, если они запрут окошко?

Синий № 4 снял маску.

– Выстрелить в стекло.

– А потом?

– Прыгнуть внутрь.

– Мы ни на секунду не должны останавливаться. О’кей? Иначе потеряем время. И все полетит к чертовой матери. Мы должны держать время под контролем – мы, а не они.

На грязном полу серебристой клейкой лентой размечены огромные прямоугольники, изображающие в натуральную величину отделение Коммерческого банка в Седмюре: пленка изображала наружные стены, а деревянная планка – входную дверь. Кассы сколочены из фанеры. Пять манекенов (клиенты) то стояли, то лежали по одну сторону кассового прилавка, а еще три сидели на стульях по другую сторону – операционисты-кассиры.

Имитация помещения, где никто из них не бывал. Хотя Лео заходил в продуктовый магазин через площадь и несколько раз обедал в пиццерии по соседству, порог банка он не переступил ни разу. О том, чтобы кто-то из них сунулся туда, даже речи не было. Видеокамеры ни в коем случае не должны зафиксировать их рост, комплекцию, манеры. Только Аннели наведалась за зеркальные стекла банковского офиса, засветилась перед видеокамерами и банковскими кассирами под видом клиентки. Во время каждого краткого визита она делала набросок очередной части помещения на обороте неиспользованного депозитного бланка, а Лео свел все ее чертежи воедино, превратил их в законченный план.

Тренировки напоминали Лео давнишнюю игру в ковбоев и индейцев на полу детской комнаты.

Феликс покинул водительское сиденье машины, припаркованной за пределами импровизированного банка из пластиковой ленты и обрезков фанеры.

– Винсент, что происходит?

– Я же сказал тебе!

– Он не может! – сказал Яспер, не снимая маски. – Надо было пальнуть в плексиглас!

Феликс передвинул одного из клиентов на полу, поместил его возле некрашеных кусков фанеры, изображавших кассу.

– Наверно, окошко было открыто, а?

– Лео сказал ему, что кассирша закрыла окошко! – крикнул Яспер.

Феликс только усмехнулся, он не любил кричать и потому щелкнул по фанерке, на которой стояло: Окно

– А вот это что? Глянь, по-моему, окошко открыто.

– Мы проводим тренировку, черт побери!

– А ты, черт побери, тупица, видишь то, чего нет. Так что кончай цепляться к Винсенту.

– Ни к кому я не цепляюсъ\ Просто он должен действовать автоматически. Без промедления! Медлишь – значит, не доверяешь своему оружию. Верно, Лео?

Яспер чуть не бегом метнулся к двум мейсонитовым пластинам, подвешенным на веревках к потолку и снабженным рукописными надписями – камера наблюдения 1 и камера наблюдения 2, – и ткнул в них автоматом.

– Здесь и здесь – камеры, которые были расстреляны. Знаешь почему?

– Я вижу только два куска мейсонита, где ты что-то накарябал.

Яспер толкнул пластины стволом, они закачались, а он тряхнул головой.

– Когда стреляешь на улице, народ пугается, автомат палит оглушительно. Но внутри звук другой. Резкий. Как нож, который метнули в стену, он гулко вибрирует, буравит уши, пока не лопнут барабанные перепонки, мало того, пронзительный звон в ушах дезориентирует людей. Когда стреляешь в помещении, их обуревает больше чем страх. Они бросаются на пол не только затем, чтобы защитить себя, ориентация чертовски важна для выживания.

Яспер взглянул на Феликса и Винсента, те молчали. Лео слегка кивнул.

– И, наконец, самое важное, – продолжал Яспер. – Легавые должны знать: приближаться к тому месту, где мы работаем, опасно. И если они все-таки решатся подойти, значит, сами и будут в ответе за то, что произойдет.

– Яспер прав, – сказал Лео. – Если они возьмут нас на прицел, мы ответим тем же. Если станут стрелять на поражение, мы тоже. Если на карту будет поставлена их жизнь или… понимаешь?

Он посмотрел братьям в глаза и понял, что они ему доверяют. Теперь он должен решить, доверяет ли им. Семнадцатилетнему, который даже в армии еще не служил, двадцатиоднолетнему, который не прошел медкомиссию, и двадцатидвухлетнему, который действовал так, будто тренировал морпехов. Его задача – сделать из них слаженную группу.

– В машину. Все. Еще раз. Давайте! Начинаю обратный отсчет, через три минуты…

Сорок шесть часов – и они все сделают по-настоящему.