Глава 2
ОСКОЛКИ
Как показали последующие события, я правильно поступила, что не выдала Лизу, но при этом показала зубы. Гадостей мне больше не делали, экономка была вежлива и предупредительна. Вольский отметил, что ее отношение ко мне потеплело, и я стала ловить на себе его задумчивые взгляды. Неужели считал, что эмоциональные вервольфы не умеют решать проблемы бесконфликтно?
Мы много играли с Дашей: что маленький ребенок, что оборотень — у обоих море энергии, которую необходимо постоянно выплескивать. В противном случае произойдет то, о чем предупреждает песенка из мультфильма «Осторожно, обезьянки!»: «А иначе он взорвется, трах-бабах — и нет его!» Это точно про нас с Дашкой.
Вольский порой к нам присоединялся, но чаще всего безвылазно сидел в кабинете, отвлекаясь от своих дел на приемы пищи, да и то не всегда.
Волчий тоник и прочие подавляющие ипостась зверя снадобья я больше не пила, в результате слух, зрение и обоняние стали острее, особенно последнее. И нос говорил, что Вольский не так уж болен, как старается показать. Да, значительный урон резерву был нанесен, но далеко не до той опасной черты, за которой начинается магическое истощение или даже самое страшное — выгорание. Почему он преувеличивал, не знаю, да и неинтересно по большей части.
Раз сдерживающее сущность зелье я пить перестала, то и ночи мои изменились: стали тревожными, переполненными плохими снами. Тот кошмар, что увидела, задремав в комнате девочки, на самом деле был вполне реальным: однажды я обратилась во сне и побежала в лес, на территорию волков стаи Горобинских. Один из них и обратил меня три месяца назад.
Это миф, что вервольфы обращаются только в полнолуние. При полной луне тяга сильней, да. Но перекинуться в волчицу хочется всегда, когда негативные эмоции берут верх над разумом. Это же так просто: р-раз — и вцепился в глотку обидчика!..
Неудивительно, что все преступления веры совершают в состоянии аффекта, тогда как вампиры и маги предпочитают планировать и только потом делать. Как говорится, месть — блюдо холодное.
Прежде чем начать пить волчий тоник, я неоднократно оборачивалась во сне. К счастью, самым большим ущербом становились испорченные ночные рубашки и постельное белье. Каждый раз удача была на моей стороне, и я чудом не попадала в руки тех, кто преследовал меня, начиная с ночи заражения.
Хочется верить, что и в дальнейшем везение не оставит, особенно здесь, где время текло тягучим потоком, а сама атмосфера в доме напоминала полуденную дрему в пик зноя.
Сонную тишь будней нарушила черешня. Из поздних сортов, она поспела в первых числах августа, когда вкус ранней майской успел забыться. Крупные темно-карминные, почти черные ягоды манили глянцевыми боками, обещая сладкий и ароматный сок. Неудивительно, что лакомиться ими приходили все, и вскоре черешню можно было срывать только с верхних веток, да и то с помощью лестницы. И тогда повар заявил, что будет варить компот на зиму. Я всегда считала, что консервирование — чисто славянская забава. Ан нет, азиат ее тоже не чурался.
Вольский дал добро, и Ким У Хон почти целый день цербером просидел под деревом, бдя, чтобы мы не обнесли последние ягоды. Их он собрался оборвать завтра, когда Вася привезет ему из города нужные крышки, которых не было в поселковом магазине.
Приготовившись ко сну, я долго крутилась перед зеркалом, размышляя, подрезать отросшие космы или оставить. Пока была магом, тратила кучу денег на средства для волос. Ирония судьбы в том, что помогло лишь превращение в оборотня, — волосы стали удивительно густыми. И теперь проблемой стало частое посещение парикмахера.
Волосы не только быстро отрастали, но начали виться. Можно подумать, что меня укусил не волк, а баран… А еще локоны слегка изменили цвет — в русой массе появились каштановые прядки. Наверное, потому, что мой зверь оказался сероватым с рыжим по бокам? Даже мои глаза тусклого зеленого цвета — отблески изумрудов в них сверкали, лишь когда колдовала, — после обращения приобрели желтоватый оттенок. Фигура — мечта вечно худеющей девушки: ешь что угодно, в любых количествах и остаешься стройной, как ивовый прутик. И при этом гладкая и мускулистая, как гончая, точнее, как волчица.
Кажется, в моем новом состоянии одни плюсы? Это только кажется. Вервольфы — существа стайные, и в стае строгая иерархия: на вершине вожак, ему лижут лапы и покорно подставляют открытое брюхо, которое он волен вспороть когтями за малейшее ослушание… Нет, подчиняться вожаку не по мне, особенно если вспомнить, что самок в стаях мало, при этом каждый самец озабочен поиском своей единственной. Чтобы отстоять мало-мальские права, необходимо драться, а драться я не люблю, хоть и училась боевой магии. Если честно, училась так себе, чтобы мама отстала, меня больше привлекала работа обычного человека. Увы, мои планы перечеркнули вечер в ночном клубе и трусость родственничка, который решил выслужиться перед сынком босса…
Волосы не жаль, но я все равно отложила стрижку — стало не до нее.
По коридору кто-то крался.
Спрятав ножницы в ящике трюмо, развернулась к двери. Тихонько скрипнув, она впустила Дашу. Светлые кудри, ясные глаза, застенчивая улыбка, ямочки на румяных щечках. Образ невинного ангела портило ведерко для песка в руках. Я не стала зацикливаться на вопросе, зачем оно ей, переведя взгляд на одежду. Миленькая ночнушка! Напоминала мою собственную — после нечаянных оборотов я оптом купила пару десятков белых сорочек с уродливыми бантиками по лифу. Почему выбрала такие страшные? А их не жаль, когда просыпаешься незнамо где, а твоя одежда в клочья.
— Дарья, что случилось? Почему не спишь?
«Миа, я уснуть не могу», — грустно сообщила девочка и запрыгнула на мою уже разостланную кровать.
Колдун и сегодня сам укладывал дочь спать, но, похоже, так и не уложил — ушел в свой кабинет, не удостоверившись, что она уснула. Эх, мужчины…
— Рассказать тебе сказку? — с готовностью предложила я, прикрыв ножки малышки легким покрывалом.
«Нет, не хочу сказку».
— А что же ты хочешь? Могу песню спеть.
С маленькими детьми, особенно такими сложными, но при этом не капризничающими и спокойными, нужно быть внимательней и ласковей. Нежностью и чуткостью многие неврологические заболевания лечатся лучше, чем зельями. Я была бы счастлива, если бы сумела добиться малейшего прогресса в возвращении Даше навыков обычной речи.
«Черешни хочу, — выдал некапризный ребенок. — Много-много!»
Выходить на улицу в одиннадцать ночи, когда настроилась на чтение приключенческого романа о пиратах? Нет, не в кайф. И я сделала попытку достучаться до Дашкиной благоразумности:
— А до утра потерпеть?
«Не усну я без ягод… Миа, пожалуйста, что тебе стоит? Я бы сама пошла, но до верхушки не долезу…»
Испугавшись, что ребенок может взобраться на дерево, притом ночью, быстро пообещала:
— Сейчас принесу, а ты сиди здесь. Я мигом!
Даша, счастливо заулыбавшись, вручила мне ведерко.
— Зачем оно мне?
«Для ягод, Миа!»
И так она сказала, что мне даже неловко стало, что такая недогадливая.
По пути не встретив никого из обслуги Вольских, я дошла до нужного дерева.
В лунном свете черешня выглядела более высокой и, пожалуй, какой-то зловещей.
Благодаря ночному зрению можно с легкостью взобраться вверх, но не тогда, когда ветки хрупкие, а ты далеко не пушинка. Я стройней, чем раньше, но при этом немного тяжелей — и потому лезла по шершавому стволу с опаской. Боялась не упасть, а выдать себя утром сломанными ветками: Ким весьма грозен на своей территории, то есть на кухне. Что ему стоит отомстить, регулярно подсыпая лишние специи в еду? Голову ему не откусишь, даже не припугнешь, тогда как он пакостить может безнаказанно, когда уедет Вольский. А прокормиться самостоятельно я не смогу, невзирая на близость леса, просто потому, что немного неправильная из меня вышла волчица.
Удобно устроившись — левая нога на одной ветке, правая на второй, будто села на поперечный неполный шпагат, — я быстро наполнила ведерко.
Можно спускаться, но… ночью черешня на вид даже вкусней, чем днем. Черные бока ягод соблазнительно блестели в серебристом свете луны. И я, не устояв перед искушением, принялась расхищать стратегически важное сырье азиата.
Сок, сейчас прохладный и более ароматный, чем в жару, наполнил рот, и его было так много, словно пила глотками из чашки.
Вообще есть ягоды, как я, вкусней всего: набила ими рот «под завязку», сжала зубы — и насладилась божественным нектаром…
Я увлеклась дегустацией и не сразу услышала, что в саду больше не одна. Кто-то целенаправленно шагал в нашу с черешней сторону.
Ким! Больше некому! Перестраховщик-повар решил проверить, не нарушил ли кто его запрет?!
Я замерла, боясь пошевелиться, опасаясь даже жевать. Прогневить второго после колдуна человека в этом доме будет величайшей глупостью.
Когда мужчина начал карабкаться на дерево, с ужасом поняла: это не Ким! Густота веток и позиция, в которой я застыла, не позволяли видеть, кто лезет, но это точно был не повар… Он бы не нарушил свой собственный запрет.
Мамочки… Если неизвестный продолжит подъем, то упрется мне прямо в… ой!
Попыталась крикнуть — и чуть не захлебнулась соком. Рот забили ягоды, которые я не могла быстро прожевать. А когда поняла, кто взбирается на дерево, черешни застряли в горле. Я наконец учуяла запах — так пахнет буран, внезапно налетевший на город, — морозной свежестью и снегом.
Полный рот ягод, которые, нервничая, не могу проглотить, и хозяин дома вот-вот упрется затылком мне в зад — вот это засада!..
— Миамина?! — воскликнул Вольский и остановился.
Интересно, как он понял, что это я, если снизу видно только мою… мой поперечный шпагат, слегка прикрытый ночной рубашкой?
Что-то промычав, сообразила выплюнуть ягоды.
— Да, это я…
— Что вы здесь делаете?
— А вы? — нахально поинтересовалась в свою очередь.
У него позиция для наблюдений удобнее, но наглость — не просто второе счастье. Наглость — порой лучшее средство спасения, когда попадаешь в нестандартную ситуацию.
— Я первый спросил! — возмутился Вольский.
— А я — девушка! Девушкам нужно уступать. Спускайтесь! Я из-за вас не могу слезть.
Под подолом моей рубашки раздался глухой смешок:
— Не хотите признаваться? Ладно, я подожду, пока вы созреете для разговора, тем более что никуда не спешу, да и вид на за… кхм, на сад прекрасен.
Насмешка вперемешку с легкой игривостью. Мне почудилось или он и вправду пытается флиртовать? Ситуация взбесила бы любого, не только оборотня. И я, чудом не треснув Вольского ногой по голове, поменяла позу, а затем и вовсе стала спускаться, кипя возмущением.
— У вас ведерко?.. — Я утратила запал, как сдувшийся шарик — воздух, когда увидела знакомую посудину в его руке. — Вы пришли нарвать черешни для Даши?
Наши лица почти на одном уровне — и в кои-то веки я слегка выше него. А главное, настолько близко, что можно поцеловать кривовато усмехающиеся губы. Близко до неприличия! Смутившись, я немного отклонилась назад.
— Да, для Даши. Вы тоже?
Ветка подо мной громко треснула. Я рухнула вниз — и зависла в воздухе!
Вольский успел схватить за рубашку, но удержал меня не он. Его магия.
— Осторожней! Не дергайтесь, сейчас поставлю вас на землю.
Бесконечные секунды — и он выполнил обещание. Сам спустился обыкновенно, разве что быстро, как белка.
— Спасибо, господин Вольский.
— Александр, — поправил он.
— Спасибо, Александр.
Мы едва не соприкасались носами. Маг фактически вторгся в мою зону комфорта.
— Не за что. Впредь не реагируйте на подобные просьбы Дарьи. Это несложно, главное, твердо сказать «нет» — и она отстанет.
— Вы тоже сказали твердое «нет»? — поддразнила я его, указав на ведерко с одинокой ягодкой.
Глаза Вольского вспыхнули колдовским огнем — серебристо-синим, и тотчас погасли.
— Я отец, — просто ответил он и пошел в сторону дома.
Обиделся?! Почему? Что я такого сказала?..
— Миамина? — Вольский обернулся. — Вам лучше пойти со мной — у Кима хороший слух, а падали вы громко. Если что, прикрою от гнева повара.
И он подмигнул.
Нет, не обиделся, раз шутит. Я поспешила за ним.
Дашку, отправившую за черешней отца и новую няню, мы отыскали в детской. Она спала, подсунув под голову кулачок. Ямочка на левой щеке выдавала, что девочка уснула, довольно улыбаясь.
Я находилась далеко от стула, стоящего у детской кровати, и потому протянула Вольскому ведерко с черешней — ему удобней поставить:
— Пусть будет у нее, раз уж заказывала.
Мужские пальцы на какой-то миг коснулись моей руки, обжигая. Я резко дернулась назад:
— Ладно, я спать!
И фактически сбежала в свою комнату. Там первым делом кинулась к сумке с мамиными снадобьями.
Недолго я продержалась без волчьего тоника! Это ужасно — моя волчица решила пошалить! Если вспомнить, что оборотни без пары довольно-таки любвеобильны, то сложно мне придется. Поэтому глоточек на ночь и один-два утром не помешают.
Очень надеюсь, что Вольский не заметил мою неадекватную реакцию на случайное прикосновение.
Через несколько часов поняла, что зря я выпила волчьего тоника всего глоток, — надо было чашку, тогда бы точно не стояла посреди леса. Голая и дезориентированная.
Где я?.. В какой стороне дом Вольского?
Повертевшись вокруг своей оси, опустилась на землю. Села голым задом, и сосновые иголки больно впились в кожу. Ничего, потерплю — заслужила.
Черешня, колдун, внезапно вспыхнувшая к нему чувственная тяга даром не прошли для волчицы. Она взбудоражилась и решила скинуть напряжение в облике зверя. Бегать и выискивать добычу желтоглазая любила.
До ближайших охотничьих угодий какой-либо стаи далеко. И я смело отправилась на прогулку.
Да только просчиталась — внутренний зверь быстро отобрал контроль, оттесняя в тень человека. Я бежала словно во сне, понимая, что углубляюсь в лес, чувствуя в полной мере окружающую действительность, но не в силах остановиться и повернуть назад.
И добегалась.
Я не только не знаю, где нахожусь, я не представляю, в какую сторону бежать! Позор. Ну какой из меня оборотень? Где хотя бы север?..
Я бы еще долго себя жалела, если бы не хруст ветки. Далекий, но я его услышала. Приближался слонопотам, то есть человек, ведь только двуногие идут громко, даже когда в их интересах не нарушать тишину.
Обнаженная девушка в ночном лесу и неизвестный. Кому должно быть страшно? Конечно же неизвестному, если девушка злая и вдобавок оборотень!
Скользнув за толстый ствол сосны, затаилась. Ожидала увидеть кого угодно, но… запах морозной свежести выдал идущего до того, как он вынырнул из-за молодых елочек.
— Миамина, где вы? Я знаю, что где-то рядом.
Вольский в лунном свете казался нереальным видением. Отливающие серебром волосы, хищно очерченные черты лица. В белой рубашке и светлых брюках он выглядел неуместно посреди темного леса. Как приманка для тех, кто рыщет во мраке.
И я не сдержала порыв пошалить. Тенью скользнула ему за спину.
— Здесь я, — выдохнула ему в шею, приподнявшись на цыпочки.
— Я бы на вашем месте так не делал, — спокойно произнес маг и обернулся.
На его ладони светился багровый шар с заключенной внутри молнией. «Око Перуна»! Убивает или тяжко калечит даже оборотня. Но не энергетически затратное заклинание поразило, а то, как быстро маг создал его и как легко удерживал. Проклятчик, да еще побывавший на грани выгорания? Не смешите меня! Вольский кто угодно, но только не слабый маг!
— А вы не церемонитесь — сразу с убийственных заклинаний начинаете!
— Привычка. Но я знал, кто ко мне подкрадывался, поэтому вам ничто не угрожало.
Глядя в глаза, будто моей обнаженной груди не существовало, Вольский небрежно сбросил мне в руки висящую на его локте тряпку. Халат.
Я накинула его на плечи, не разрывая зрительного контакта.
— Кстати, откуда узнали, что я в лесу? Поставили на меня маячок? — И уже с возмущением: — Без спроса поставили?
Вольский хмыкнул:
— Вы же бывшая магичка, Миамина. Ответьте сами.
Он повернулся спиной и зашагал в ту сторону, откуда явился.
Я опешила. Неожиданно. Не то, что вот так просто уходил, а то, что проигнорировал претензию.
— Идемте домой. Чего застыли? — обернулся маг. — Я хочу хоть немного сегодня поспать.
На языке вертелся ответ, что я как бы и не мешала, не звала его и не просила, чтобы искал, но промолчала. Меня осенило. А ведь он принес мой собственный халат! Тот, что утащила из летнего душа Лиза, а я не забрала позабыв. Зачем колдуну цеплять следящее заклинание, если он мог взять мою личную вещь? И отследить по ней?
А еще моя ночная пробежка — третий выход за ворота этой ночью. В первый раз, разговаривая по телефону, я поссорилась с Ник Никовичем из-за родителей, которым он не хотел передавать от меня привет. Во второй, остыв, мирилась с ним, согласившись, что он прав и не надо давать преследователю малейший шанс отыскать меня через семью. В третий же перепрыгнула через ограду, чтобы выгулять взволнованную волчицу. Неудивительно, что хозяин дома, на которого замкнута защита поместья, не выспался — столько раз просыпаться из-за передвижений гостьи.
Догнав Вольского, виновато спросила:
— Сеть защиты намного выше забора? И я ее разрываю каждый раз, когда перепрыгиваю?
— Вы не дотягиваете каких-то полметра, — кивнул он спокойно.
Неудобно вышло. Представляю, как «здорово» ему дергаться из-за моих прыжков.
— Хорошо, я буду прыгать выше.
— Не стоит. Я поставлю вам допуск.
— Спасибо, Александр.
— Вы покидаете территорию каждую ночь, чтобы по телефону отчитаться Нику?
Я сбилась с шага и подозрительно уставилась в светлый, посеребренный луной затылок.
— Почему вы так решили?
— Возвращаетесь быстро, минут через пять, — проявил проницательность Вольский. — Для разговора с родственниками или любимым человеком времени мало, а вот для отчета — в самый раз.
Ник — единственная ниточка, связывающая с нормальным прошлым и близкими. Он иногда рассказывает новости, но чаще сообщает, как проходят поиски пропавшей игрушки наследника стаи Горобинского.
Ради этой информации я готова выслушивать брюзжание занудного Ника Никовича каждую ночь. Я бы многое могла рассказать Вольскому, но ограничилась двумя словами:
— Да, отчитаться.
— Ясно.
Что ему ясно, мне непонятно. Спрашивать не стала, молча шла на расстоянии двух шагов до самых ворот усадьбы.
Вопреки ожиданию колдун не навернулся в кромешной темноте, он даже не споткнулся ни разу! Правда, ветки трещат под его туфлями из крокодильей кожи изрядно, тогда как мои босые ноги ступали бесшумно.
— Дайте руку, — бесцеремонно потребовал у ворот Вольский.
На автомате подчинилась, и этот… этот нахал провел ею по острым завитушкам!
— Предупреждать надо!
— Могу подлечить, — хмыкнул он, наблюдая, как каплю моей крови жадно впитывает металл, а затем его губы беззвучно зашептали слова допуска.
— Спасибо, обойдусь своими силами.
Небольшая царапина затянулась на глазах, но меня все равно душила обида, мешая свободно дышать. Слов нет, каков наглец! Если у меня регенерация оборотня, это не значит, что можно без предупреждения брать кровь. Я же девушка, в конце концов! Грубый, резкий, невоспитанный маг!..
— Теперь вы можете выходить без препятствий.
Ворота сами открылись перед хозяином, но тот посторонился, пропуская вперед меня:
— Спокойной ночи, Миамина.
— И вам, Александр.
Я не поблагодарила за допуск. И только в спальне поняла, что неправа. Для параноика разрешить свободный выход-вход постороннему человеку — поистине нелегкий поступок. И тогда это я — бесчувственная и невоспитанная личность.
Проснувшаяся совесть вынудила пойти к Вольскому. Уж лучше бы она меня зверски замучила!
Приоткрытая дверь издали подсказывала, что двигаться в том направлении нежелательно, — могу услышать не предназначенное для чужих ушей. Но я же упрямая! И вдобавок глупая — не повернула назад, услышав страстный шепот:
— Алекс… Я же на все готова ради тебя, Алекс…
Фу, вот это повезло попасть на сцену жаркого признания Лизы! М-да, всю жизнь мечтала подслушивать такое…
Я попятилась назад: становиться свидетельницей столь личных бесед не в моих правилах. Волчица воинственно рыкнула внутри меня, мол, надо задать домомучительнице трепку. «Нет уж, извини, подруга, не твой это самец, чтобы врываться к нему в спальню и вытаскивать подлую соперницу за косы…»
Чуткие с недавних пор уши я не затыкала и оттого услышала ответ Вольского:
— Ты подписывала договор, Лиза? И при этом знала, что я не имею близких отношений с теми, кто на меня работает? Иди спать.
Опасаясь попасться на подслушивании, ускорила шаг.
Волчица самодовольно щерилась, пришлось на нее цыкнуть: «Чего радуешься? Я ведь тоже на него работаю!» Может, глупо разговаривать с ней? И у меня проблемы с головой? Но не могу я воспринимать эту странную сущность как часть себя. Хотя наверняка это неправильно.
Уснула я в растрепанных чувствах: и радуясь, и огорчаясь одновременно, а еще надеясь. Не люблю надежду: когда нужно, она прячется в туманной дали из «возможно» и «вдруг», в итоге оставляя наедине с реальностью.
Низкое «бум-бум» отзывалось эхом в голове, проникало в каждую клеточку тела, опьяняя и наполняя. Желание танцевать влекло на танцпол, становясь с каждой секундой лишь сильней. Поймав ритм, девушка влилась в толпу. Люди, казалось, двигались как единый механизм, и ей остро захотелось стать если не колесиком, то хотя бы его винтиком. И она прыгала вместе со всеми, изгибалась змеей…
— Привет! — Тяжелая рука бесцеремонно обхватила за талию. Рывок — и девушку развернули. Парень в ослепительно белой майке прижался затянутыми в черную джинсу бедрами: — Я — Андрей.
— Мария, — отозвалась она, не спеша вырываться из дерзких рук.
Поразительно сильных, накачанных рук. Новый знакомый, видимо, не вылезал из спортзала целыми днями, надеясь превратить мышцы в стальные канаты.
До конца трека девушка танцевала с неожиданным партнером, с каждой секундой убеждаясь, что это их единственный танец, других не будет. Она любила инициативу и здоровую наглость, но боялась тех, кто не понимал слова «нет». А он не понимал: сколько не убирала его ладони со своей попы, они нахально возвращались обратно, да еще норовили забраться под тонкую кофточку.
Песня закончилась, ее терпение тоже.
— Куда же ты, Маша? — полетело вслед насмешливое.
Почему-то Андрей выпустил ее из своих объятий, хотя с легкостью мог удержать. Уверен, что далеко она не уйдет, просто ломается? Или опасается привлечь внимание охраны клуба? Сложно сказать, но девушка была рада его нерешительности.
— Я ухожу. Вы со мной? — прокричала над ухом подруги.
Та, затянувшись дымом кальяна, покачала головой:
— Мы еще посидим, да, любимый?
Жених подружки, опрокинув в себя третью стопку из пяти, выставленных перед ним, кивнул.
Забрав сумочку и весенний плащ, наведалась в дамскую комнату. Оттуда вызвала такси.
А на выходе столкнулась с Андреем.
— Куда-то спешишь, Золушка? А туфельку мне оставишь? — дурачась, поинтересовался он.
— Ты не мой принц, — отбрила неосторожно.
— Что ж так? — Он схватил за руку, не позволяя прошмыгнуть мимо. — Рожей не вышел?
Невольно присмотрелась внимательней. Если бы не настырность, не наглая усмешка, кривившая губы, и не колючий взгляд, девушка продолжила бы знакомство. А так интуиция поставила крест на красавце.
— Вышел, — улыбнулась искренне. — Но не для меня.
Андрей снова отступился, но пошел за ней. И это уже напоминало преследование. Ничего, скоро она скроется от него на такси и забудет приставалу как дурной сон.
В области солнечного сплетения шевельнулась ледяным ежом тревога.
Отчего она разволновалась? Причин бояться нет. Кто ее здесь тронет? Пусть только попробуют — она готова применить магию, невзирая на штраф и плату чистильщикам.
Андрей догнал ее у барной стойки.
— Подожди, позволь мне угостить тебя!
— Не стоит.
— Пожалуйста, дай загладить вину, обычно я не веду себя так напористо.
Он не распускал руки в этот раз, что подкупило. Девушка не любила обижать людей и ненавидела конфликты, всегда стремясь договориться.
Но сейчас интуиция молила отказаться.
— Извини, я не пью алкогольные напитки.
— А неалкогольные? — Встав перед ней стеной, парень заглянул в глаза. — Для меня готовят эксклюзивный напиток, ты такой одна тут не получишь.
Коктейли порой опаснее чистой водки, когда их готовит незнакомый бармен.
— Хорошо, удиви экзотикой. Но только без алкоголя!
— Хочешь, поклянусь? Ни капли спиртного там не будет.
Взобравшись на высокий стул, девушка улыбнулась настороженному брюнету за стойкой — весь диалог с Андреем он не сводил с нее напряженного взгляда. Похоже, готовился спасать от кавалера, если она своими силами не справится.
— Как смена, Макс?
— Полный штиль, Мари. Такое ощущение, что народ пришел только танцевать.
— Вы знакомы? — ревниво поинтересовался Андрей.
И бармен поспешил ответить, опередив настроенную пошутить девушку:
— Да. Мария — моя кузина.
— Что же ты не рассказывал, что у тебя такая замечательная сестренка? — едва не промурлыкал Андрей.
К ее удивлению, Макс побледнел. Кадык нервно дернулся над черной бабочкой.
— Прости… я… я не думал…
Растерянность братца, с легкостью поднимающего автомобили одной рукой, открыла девушке глаза.
— Андрей, ты оборотень, как и Макс? — прямо спросила она, внутренне холодея. Ох, Ночь, только не вервольф!
Глаза нового знакомого загорелись интересом и скрытым торжеством:
— Да. А ты имеешь что-то против веров, ведьмочка?
— Нет. — На языке вертелось, что ее отец — тоже оборотень, но промолчала. Как бы хуже не сделать.
— Вот и отлично! — широко улыбнулся парень. — Макс, сделай Машеньке «Фиолетовую звезду».
Бармен уронил стакан. К счастью, толстый, для виски, и он не разбился.
— Как скажешь, Андрей…
На стойке возникли хайбол, весовое мороженое и бутылки с соком двух видов.
Таким потерянным балагура Макса девушка никогда не видела, и это натолкнуло на еще одно озарение:
— В стае Горобинских ты ведь не последний хвост?
Парень поморщился:
— Фу, как грубо о рангах.
— Я забыла, как у вас называется разделение власти.
— Власть не делится, стаей правят вожак и его сын, — снисходительно улыбнулся Андрей.
— А как же их помощники? Силач и умник?
— Ты правильно сказала — помощники, всего-навсего.
Наполняя хайбол мороженым, а затем ежевичным соком, Макс внимательно слушал разговор. И то, что он открыто нервничал, Марии не нравилось.
— Ты так говоришь, будто имеешь право отзываться о силаче и умнике свысока.
— В точку, детка! — Наклонившись, Андрей интимно прошептал, почти касаясь губами девичьего ушка: — Потому что я с детства знаю, где чье место в стае. И мое — на самой вершине.
Горобинский… Андрей Горобинский… Вздорный, хамоватый, эгоистичный тип. Вот так повезло встретить на нейтральной территории печально известного оборотня!
— Угощайся, куколка.
Он придвинул коктейль и громко выдохнул, когда девушка обхватила губами кислотно-фиолетовую трубочку. Озабоченный волчара…
Чудом не подавившись, сделала пару глотков. Ничего особенного в «Фиолетовой звезде» нет. Основа — ванильное мороженое, ежевичный сок давал лиловый цвет, а грейпфрутовый — приятную горчинку.
— Спасибо, вкусно. Мне пора.
— Ладно, до встречи, Машенька.
Разве что в другой жизни…
Как ни странно, Горобинский ее не остановил.
Легкий испуг прошел. И у выхода музыка вновь позвала за собой. Захотелось томно повести плечом, сбрасывая ремешок сумочки, снять и отшвырнуть в сторону плащ… И ворваться вихрем в толпу разгоряченных тел.
С усилием заставила себя открыть дверь. Прочь! Прочь от искушений! Ей рано вставать, да и родители небось еще не ложились, ожидая гуляку-дочь.
На улице девушка вдохнула холодный апрельский воздух полной грудью в надежде, что легкая дезориентация пройдет. Когда поплыли предметы вокруг? И почему, если не пила ничего крепче сока?..
Качнуло в сторону. Предательские шпильки… Вместо кирпичной стены клуба ладонь наткнулась на горячее плечо.
— Тихо-тихо, детка.
— Андрей?..
— Да, моя ведьмочка. Решил проводить тебя, красивая девушка не должна добираться домой в одиночестве.
Он настойчиво подталкивал ее в сторону стоянки, противоположную той, куда должно приехать такси.
— Я сама… доберусь… домой… — Слова, тяжелые, словно гири, приходилось выталкивать из себя.
— Нет, я не могу оставить девушку посреди ночного города. А вдруг прицепится какой-нибудь урод?
Хотелось сказать, что здесь только один урод, — он сам. Но язык больше не слушался свою хозяйку. Тяжелые веки норовили закрыться. Чувство расслабленности сменила тягучая, отупляющая сонливость.
Звук остановившегося рядом авто заставил встряхнуться. Из последних сил Мария оттолкнула парня:
— Отпусти, я вызвала такси…
— Считай, что оно задержалось в пути, — гоготнул он и схватил за плечи.
Когда ее втолкнули в нутро черного джипа, Мария вдруг вспомнила, что может кричать. Но Андрей быстро накрыл ей рот рукой, а потом поцеловал. Целовал алчно, будто мечтал поглотить ее всю.
— Эй-эй! Притормози, мы так не договаривались! — раздался женский голос со стороны сиденья водителя. — Андрей, хватит! Потерпи до дома!
— Алька, ревнуешь? — хмыкнул вервольф, слегка прикусывая кожу на шее похищенной девушки, беспомощно распластанной на сиденье.
— Окстись! Задрал чудить!
— Не бойся, Аль, я сегодня буду приличным мальчиком. Ну почти…
Горобинский устроил магичку удобнее, тем не менее не прекращая ее обнимать. Дрожа, та сама уже тянулась за поцелуями.
А как не целовать того, кто ближе и родней всех на свете? Самого любимого и желанного? Самого дорогого и ненаглядного?..
Не слушая ворчания девицы за рулем, Горобинский принялся осыпать поцелуями свою новую игрушку.
А когда она застонала особенно соблазнительно, вгрызся в плечо. Короткий вскрик — его ладонь накрыла ее губы, глуша вопль боли. Кровь на бежевую кожу сиденья не попала — вер собрал ее языком до капли, пока зализывал нанесенную рану.
Девушка-водитель зло ругалась, не выбирая слов, а парень, сидящий рядом с ней, тихо спросил:
— Зачем ты обратил ее здесь? Не мог подождать?
Андрей весело рассмеялся:
— Не мог, потому что дома точно не удержался бы от соблазна, а магички, как и люди, хрупкие. Потерплю, пока пройдет через превращение, не хочу нежничать.
Хрипы под его ладонью стихли. Девушка потеряла сознание…
…А я проснулась.
Сон… Сон! Это сон, демон его раздери!
Но такой реалистичный… Красочный и подробный до жути. То, что превратило счастливую жизнь в ранящие осколки воспоминаний, произошло на самом деле.
С одним маленьким уточнением. Девушка, похищенная Горобинским и укушенная прямо в авто, — это я.
В который раз вижу во сне события будто со стороны. Неужели таким образом подсознание пытается защитить, отгородившись от случившегося? Это хорошо или плохо? Наверное, второе. Я бегу от действительности, отталкиваю прошлое. Я повторяю себе вновь и вновь: «ЭТО НЕ МОГЛО ПРОИЗОЙТИ СО МНОЙ».
Увы, никто не застрахован от ужасного. Сколько ни обманывай себя, а прошлое не переписать. Оно случилось. И его надо принять и постараться, чтобы оно не омрачало настоящее.
Меня опоили «Фиолетовой звездой», похитили и укусили…
Нет, не так. Вначале меня предали. Родная кровь! Макс недрогнувшей рукой подлил в коктейль разработку шизанутого ученого Полуночи Иниго Веласкеса, называемого чаще Алхимиком. Подавляя волю, напиток вселил чувство доверия к ближайшему мужчине, а затем и всепоглощающее желание. Говорят, Алхимик пытался создать уникальное приворотное зелье, успешно дурманящее и людей, и полуночников. Думаю, ему это удалось.
До этого я не слышала о «Фиолетовой звезде», потому что никогда не интересовалась противозаконными вещами. У меня была замечательная жизнь, зачем мне неприятности? Да я даже в клубы ночные ходили изредка, после долгих уговоров друзей!
Ну почему, почему на пути Горобинского повстречалась я? За какие грехи? Что он увидел во мне такого, что не побоялся конфликта между стаей и Советом магов Кривогорска? Хотя такие конфликты на неподконтрольной какой-либо стае территории рассматриваются долго. Ничейные земли, кому за них держать ответ? Нарушителю? Ха-ха, смешно. Влиятельный папочка всегда прикроет безобразничающего наследника…
Приняв душ, записала сон в дневник.
Я никому не рассказывала, как попалась. Стыдно признаваться, что липла к Горобинскому, пускай и под действием туманящего разум зелья. И мне тогда очень повезло, что он решил подождать полной трансформации, а не набросился сразу в машине, при друзьях… Секс под дурманящим веществом — самый циничный вид изнасилования, ведь жертву лишают даже возможности сопротивляться.
Я долго ворочалась с боку на бок, не в силах задремать.
Говорят, бессонница — признак нечистой совести. Мне же сдается, что она следствие желания вновь и вновь мысленно проигрывать случившееся в поисках правильного решения.
Уснула я только под утро, к счастью, без кошмаров.
