Глава 6
Утро начиналось с газеты. Интернет – хорошо, но в нем нет того уютного запаха свежей типографской краски, он не шуршит в руках как бумага. Михаил Андреевич любил утром сесть за рабочий стол, взять газету, раскрыть ее и читать. А если вдруг задремлет, не беда, скорее наоборот. Он уже не молод, шестой десяток недавно разменял, и бизнес у него отлажен от и до. Ему не грех клюнуть носом с утра. Особенно после бурной ночи с молодой женщиной.
Михаил Андреевич сложил газету, опустил ее на край стола. Тут же появился Илий. Этот умный лис знал, когда можно его беспокоить.
– Михаил Андреевич, Игорь уже в институте.
– Поверить не могу. В моем шалтай-болтае проснулась тяга к знаниям.
Только Михаил Андреевич и мать Игоря знали, сколько нервов им стоила учеба сына. В школе ладно, он там играл в хоккей – тренировки, сборы, соревнования, не до учебы. Но большой спорт накрылся медным тазом, Игорь полгода лежал в больнице, вышел оттуда в депрессии. В университет приходилось вталкивать его чуть ли не силой. Учиться он не хотел, сессии сдавать – тем более. Но ничего, кое-как дотянули сына до четвертого курса. И мытьем, и катаньем, и всем, чем только можно. Совсем чуть-чуть осталось.
Но учеба – это ладно. А поведение! Один залет сменялся другим – аварии, дебоши, драки.
А тут вдруг парня как подменили. Вчера домой пришел поздно, но лишь слегка подшофе. А сегодня с утра уже в институте. И вчера там был, и позавчера.
– У знаний есть имя и фамилия. – Илий улыбнулся.
– Давай-давай. Интересно.
Похоже, Игорь влюбился, и Михаил Андреевич очень хотел знать в кого.
Илий положил на стол фотографию девушки. Нежный взгляд, мягкая улыбка, женственность в каждой черточке лица. Да, в такую можно было влюбиться.
– Ефимцева Арина Евгеньевна, девяносто седьмого года рождения. Отец – Ефимцев Евгений Климентьевич, генеральный директор компании «Перво-Строй».
– Не слышал о такой.
– Загородное строительство. Начинал во Владике, с ноль восьмого года перебрался в Москву. Нет, фирма серьезная. Была.
– Что значит была?
– В последнее время дела идут не очень хорошо. Появились проблемы. Вы только скажите, я представлю полный отчет.
– Зачем? Мы же не собираемся эту Арину сватать.
Илий едва заметно пожал плечами, с затаенной улыбкой глядя на своего босса.
– Или собираемся? – Михаил Андреевич задумчиво посмотрел на него.
Если Игорь действительно изменился, если Арина сможет удержать его в человеческом состоянии, то почему бы не жениться? Парню двадцать два года. Это, конечно, не возраст, но и не ранние зори. Тем более что нагуляться Игорек успел.
На небе ни облачка, но чувство такое, что над головой сплошь туча. Погода солнечная, а в душе ненастье. Там льет, не переставая. Об учебе и думать не хочется.
– Она же позвала тебя за собой, почему не пошел? – спросил Витек и зевнул во весь рот.
Повезло ему с Леной, но это была первая девушка, которую он смог протащить через постель. А вид у него такой, как будто он всех курочек в институте перетоптал. Маэстро любви, знаток высших половых сфер. Тем не менее он был прав. Костя сам во всем виноват.
– Портфель за ней таскать?
– Я в свое время таскал за одной, и ничего.
– Я не хочу быть только ее другом.
– А этот, который на «бэхе», хочет. И станет. А ты останешься в дураках. Она же тебе знаки подавала – иди ко мне, дурачок, поцелую тебя в пятачок.
– Не сыпь мне соль на рану!
– Бабы сопливых не любят. Им подавай отчаянных. Как я. Помнишь песню: «Это есть наш последний и решительный бой»? А давай-ка ты, брат, собирайся на войну. Плацдарм я тебе освобожу! – Витек взглядом показал на дверь.
Костя посмотрел на него как на законченного психа. Арину?! В эту комнату?! На постель?! Да скорее Волга впадет в Персидский залив, чем свершится такое кощунство.
Занятия закончились. Игорь уже на месте, стоит возле машины, ждет. Спокойный, серьезный. Все, что ни скажешь, сделает. Скучно с таким, но уютно и спокойно. Тем более что бодрящее чувство опасности никуда не делось. Ему только дай волю, и он превратится в ураган.
– Арина!
Она уже выходила из дверей, когда Костя схватил ее за руку и потянул на себя.
– Ты что делаешь?
Ее действительно возмутила эта наглость. При этом Арина не сопротивлялась и позволила вернуть себя в большой холл. Там огромные колонны, за одну из которых Костя ее и затащил. Как будто она кукла какая-то, а не человек.
– Арина! – Он смотрел на нее совершенно дикими глазами.
В них первобытная страсть, безумный страх потерять самку.
– Ты псих! – пробормотала она, чувствуя, как у нее немеют кончики пальцев.
Арина вдруг поняла, что не сможет сопротивляться этому дикому напору.
– Я не псих. – Он мотнул головой. – Я просто люблю тебя. Очень-очень!
Все-таки Арина стукнула его кулаком по спине, когда он поцеловал ее в губы. Крепко, жарко, сильно. Девчонку продрало до самой глубины души, ударило в голову.
Костя уже и сам хотел оторваться от нее, но Арина удержала его. У парня такие губы, он просто головокружительный и самый любимый!
– Здесь люди. Пойдем! – Он взял ее за руку и куда-то повел.
Арина шла за ним как та козочка на веревочке. Она все понимала, в голове крутились мысли, принимались решения, но тело почему-то не хотело дружить с сознанием.
Так девушка и оказалась в студенческой общаге. Она едва обратила внимание на возмущенную вахтершу.
Витька посмотрел на нее как на какую-то дешевку, когда Костя выталкивал его за дверь. Он наверняка похабно улыбнулся, когда под тяжестью их тел скрипнула кровать.
Костя срывал с нее одежду. Арина должна была сопротивляться, кричать, звать на помощь. Но ей почему-то хотелось выть от дикого восторга. Он такой сильный, совершенно необыкновенный! Его первобытная страсть жутко заразная.
Витька мог стоять за дверью и услышать, как в ней застонала самка, но Арине было все равно. Она точно знала, что будет жалеть, даже рвать на себе волосы с досады. Но это будет потом. А сейчас ей хотелось урвать побольше этого дикого ревущего счастья.
Сидорка распетушился, расфуфырился. Дружки его тоже ходили павлинами. Как же, два ружья у них, а еще топоры. А главное, осиновый кол.
– Думаешь, мы его в сердце твоему оборотню вобьем? – поглаживая жердину, спросил он. – Нет, он на этот кол сядет.
– Смотри сам не сядь! – заявила Инна.
– Не переживай. Он меня как огня боится!
– Да и святая вода у нас есть! – сказал Жучок.
– Вот! – Сидорка вскинул указательный палец.
Не успела Инна опомниться, как в нее, разлетаясь на капли, полетела жменя святой воды и плюхнулась прямо в лицо. Петрушка, сукин кот, постарался.
– Ты что делаешь, идиот?
– Чего ругаешься? – оскорбился тот.
– А ты не заслужил?
– Бес в тебе сидит. Выгнать надо.
– Бес, – авторитетно подтвердил Сидорка. – Ты почему за своим оборотнем сохнешь? Околдовал он тебя, порчу напустил. А святая вода поможет, очистит.
– За моим оборотнем?! Сохну?!
– А разве нет? – Судя по взгляду, Сидорка очень хотел, чтобы Инна разубедила его.
– Да пошли вы все! – Она повернулась к нему спиной и резво зашагала к своему дому.
Инна не желала что-то доказывать этим придуркам.
А оборотня надо будет предупредить. Вдруг он действительно свой?
Арина сидела на диване в обнимку с подушкой и тупо смотрела на темный экран. Ей нужен был не Интернет, а только Костя. Но встречаться с ним она не хотела. Во-первых, он поступил недостойно, затащив ее в общагу. Во-вторых, возле подъезда ее ждал Игорь. Иначе она бежала к Косте, наплевав на обиду.
Но Игорь внизу, и его не обойти.
Мама тихонько подошла сзади, обняла. Она ничего не говорила, но Арина слышала вопрос и вдруг захотела выговориться.
– Да, мама, это весна.
– Это же хорошо, дочка.
– Игорь мне очень нравится.
Мама промолчала, не стала спрашивать, какой он, этот Игорь.
– А Костю я люблю!
– Даже так? – Мамин голос заметно дрогнул.
– Они оба хорошие.
– Выбирай одного.
– Это понятно. Я Костю выбираю, а Игорь над душой стоит.
– Нельзя так, пусть уходит. Третий должен быть лишним.
На голову Арины что-то капнуло.
– Мама, ты плачешь?
– Нет.
Арина слышала, как мама тихонько хлюпнула носом. Потом она вышла из комнаты.
Игорь умел владеть собой, но сейчас это у него получалось плохо. Нижнее веко дернулось, к глазам подступили слезы.
– Ты нравишься мне. Это правда.
– Но любишь ты этого?.. – сквозь зубы спросил он.
– Да, Костю. Ты знаешь, видел.
– Да, видел.
– Но встал между нами.
– Встал. Потому что влюбился в тебя.
– Я тебя не люблю. Извини.
– Не надо извиняться. – Игорь через силу улыбнулся.
– Ты настоящий мужчина. Даже не представляешь, как мне жаль с тобой расставаться.
– Ни о чем не жалей.
Игорь отвернулся от Арины, опустил голову, поднял руку, как будто хотел подать какой-то знак, но вяло ее опустил, сделал шаг, другой. На третьем к нему вернулась уверенность, он расправил плечи, вскинул голову.
Арина облегченно вздохнула. Игорь действительно настоящий мужчина. Он обязательно встретит достойную женщину и забудет Арину. Даже жаль, если так случится.
Сыч крикнул громко, пронзительно. Это днем-то! Инна вздрогнула и повернула назад. Какого черта ее занесло в это проклятое место? Говорят же люди, что нельзя здесь ходить, а ее как будто бес за руку потянул. До Русалочьего Излома еще версты две, а уже темнеть вдруг начало. Что-то слишком рано. Еще три-четыре часа светло должно быть. За это время Инна как раз успела бы вернуться обратно, но сумерки уже опутывали лес.
Инну повело в сторону, под ногу попала гнилушка, она поскользнулась, упала. В ноге что-то хрустнуло, острая боль прострелила тело до самого темечка.
– Мамочка!
Инна встала, попробовала ступить на эту ногу, но не смогла, села и обхватила голову руками. Какая же она идиотка!
Сидорка – дурак, но даже умные люди говорили, что нельзя соваться в эти места. Ясно же, что ей леший подножку подставил. Возможно, перелом. А обратно пилить и пилить.
Но идти нужно. Места здесь гиблые, на ночь оставаться никак нельзя. Арина взглядом нащупала палку, которую можно было приспособить под костыль, дотянулась до нее, взяла в руку.
Она даже смогла сделать несколько шагов, прежде чем снова упала. Кто-то схватил ее сзади, потянул на себя, и она свалилась на землю.
– Помогите!
Это наверняка была кикимора. Инна могла прогнать ее только криком. Может, кто-то действительно придет на помощь?
Она попыталась удрать от кикиморы, но та вцепилась в нее крепко, держала, не пускала. А тут еще чьи-то шаги послышались. Неужели леший объявился?
Инна в страхе повернула голову назад и увидела мужчину, которого так хотела предупредить об опасности. Он в охотничьем костюме, с ружьем, в нем ничего потустороннего, но Инна смотрела на него как на оборотня, который вот-вот мог превратиться в страшное чудовище.
– Ты что здесь делаешь? – удивленно спросил он.
– Да вот, гуляла, – в страхе пробормотала Инна.
Кикимора должна была уже отпустить ее, но по-прежнему крепко держала за кофту. Видимо, эта нечистая заодно с оборотнем.
– Кричала чего?
– Ногу сломала.
Он подошел к ней, сел на корточки.
– Не надо! – Инна попыталась отползти от него, но кикимора, гадина, держала крепко.
Оборотень протянул к ней руку, отцепил от кофты колючую ветку кустарника. Оказывается, и не было никакой кикиморы.
– Что не надо?
Он взял ее за ногу, ощупал щиколотку. Руки у него сильные, прикосновения болезненные, но приятные.
– Здесь болит?
– Да.
– Здесь?
– Да.
– Ничего страшного. Легкий массаж, и все пройдет.
Он действительно начал растирать ногу – ступню, щиколотку. Со стороны могло показаться, что мужчина любуется его ступней. А она у нее изящная, маленькая, всего тридцать седьмой размер.
От приятных ощущений Инна захмелела, но тут же пришло отрезвление в виде острой боли в ноге.
– Ой!
– Теперь все.
Ей действительно стало легче. Нога слегка побаливала, но на нее уже можно было наступать.
– Спасибо.
– Поднимайся. – Он подал руку.
Инна оперлась на нее, поднялась. Она могла идти, но не хотела и пошла на хитрость, изобразила приступ боли.
– Ой! – Инна скривилась.
– Что, совсем невмоготу?
– Идти-то я могу. Но дойду ли?
– Зачем идти? Я тебя на машине отвезу.
Он вдруг подхватил Инну на руки, как пушинку оторвал от земли. Она весила немного, не больше пятидесяти килограммов, но и этот мужчина не производил впечатления штангиста-тяжеловеса. Все-таки он нес Инну без особых усилий.
Его дом находился совсем рядом. Они прошли метров триста-четыреста, и из-за деревьев появилась коричневая черепичная крыша.
Дом стоял на взгорке, за очень высоким деревянным забором. Колья заостренные – как будто для того, чтобы нанизывать на них срубленные головы. Но таковых не было. Бревенчатый дом стоял на высоком фундаменте, а не на курьих ножках.
Мужчина занес ее на открытую веранду, пристроенную к дому, посадил в плетеное кресло. С этого места открывался прекрасный вид на реку. Инна увидела деревянную пристань, крепкий сарай для катера, но русалок там не было. Да и возле бани хвостом никто не крутил.
С одной стороны от дома огород с теплицей, с другой – хлев, птичник, клетка, в которой сидел крупный пес и спокойно поглядывал на гостью.
Запах навоза для Инны – привычное дело. Большое хозяйство не в тягость. Но оно чужое, и нечего к нему примеряться.
– Хорошо у вас тут!
Дом большой, добротный. Если здесь действительно жила сказка, то не злая.
– Не жалуюсь.
– А говорят, места здесь проклятые.
– Говорят.
– А на самом деле как?
– Я тебя сейчас чаем напою, и поедем.
– Я серьезно спрашиваю и еще хочу знать, как вас зовут, – осмелела Инна.
– Леший, – улыбнулся он.
– Я вам не верю.
– Оборотень.
– Я серьезно!
– Кирилл.
– А по отчеству?
– Зачем по отчеству?
– Может, вы мне в отцы годитесь?
– Я не знаю, сколько мне лет.
– Как это не знаете?
– Здесь нет времени. Оно не движется, стоит на месте.
– Так не бывает.
– Кому как.
Кирилл зашел в дом, минут через пять вернулся, вынес плед, набросил на Инну. Ей стало очень уютно. Ехать никуда не хотелось. Сидеть бы и слушать, как шелестят сосны, вода плещется под крутым берегом.
Кирилл снова ушел, вернулся с чайником и заварником, поставил на стол корзинку со сладкими сухариками. Налил чай.
– Угощайся.
Инна кивнула, отхлебнула из кружки. Она могла пить кипяток, но сейчас вдруг обожглась. Вряд ли тому виной была нечистая сила.
– Ты как будто не деревенская. – Он улыбнулся и подал пример, налив чай в блюдце.
Кирилл отпивал его по-деревенски, со смаком, как будто хотел насмешить Инну. Ей действительно стало весело.
– А вы меня русалкой не сделаете? – спросила она всерьез.
Инна вдруг поняла, что хочет навсегда остаться здесь, в этом чудном месте. Хотя бы русалкой. Вдруг Кирилл уже опоил ее дурман-травой?
– Если утонешь, приплывай.
Ей непонятно было, в шутку он это сказал или всерьез.
– Я хочу быть любимой русалкой, – слетело у нее с языка.
Кирилл Бочаров удивленно повел бровью, и она смутилась. Действительно, занесло ее так, что не выплывешь. Или все-таки можно выкрутиться?
– Каждая русалка мечтает быть любимой, – сказала Инна. – Есть такая сказка.
– Здесь нет русалок, леших и кикимор.
– А как же куры?
– Какие куры?
– У Сидорки куры сдохли. После того как он вас ударил.
– Ударил?.. Так, чиркнул чуть-чуть. А куры – это случайность. А может, и кикимора. – Кирилл как-то не очень весело улыбнулся.
– Случайность это или кикимора, но Сидорка собирается вас на кол посадить. Как нечистую силу. Я пришла, чтобы сказать вам об этом.
– Молодо – зелено. – Он усмехнулся.
– У них ружья.
– Когда они собираются?..
– Не знаю, может, завтра. Если вообще пойдут.
– Скажи, что волков здесь много. Мол, сама видела. Ты ведь хочешь мне помочь? – Кирилл посмотрел на нее мягко, но пристально.
– Хочу. Иначе не пришла бы.
– Волки, оборотни, болота. Не дойдут они до меня. – Он говорил спокойно, без всякой угрозы, но Инне стало не по себе.
– Вы меня пугаете!
– Нет здесь ничего. И не было никогда. Но люди должны бояться.
– Почему?
– Мне так спокойней.
– Странный вы.
– Конечно, странный. Потому и живу здесь, жду.
Ей казалось, что Кирилл погружался в себя, в свою тайну.
– Кого ждете?
– Согрелась? – спросил он, отрешаясь от своих мыслей.
Она не успела ответить, а мужчина уже поднялся и пошел за машиной. Да, ей действительно пора уезжать отсюда. Хорошего понемножку. Или плохого?
Жизнь остановилась, а машина продолжала ехать. Мало того, она разгонялась. Влево-вправо, влево-вправо, все быстрей. Попутки исчезали за спиной, фонари, проносящиеся мимо, отражались в сознании вспышками фотоаппарата, в котором закончилась пленка. Все остановилось, а эти огни освещали потухшее сознание.
Нет больше Арины, и жизнь потеряла всякий смысл. Сколько у Игоря было баб, и Арина, казалась бы, не самая красивая из них. Но ему нужна только она. Это не любовь, а проклятие.
Арина не хотела, чтобы он ехал как сумасшедший. Но сейчас ей все равно. Можно жать на всю катушку. Но она боялась за людей, которых он мог убить, и была права. Как и всегда. Что ж, ее нужно послушать.
Игорь ударил по тормозам, и машина вдруг перестала слушаться руля. Ее занесло в сторону, развернуло, послышался пронзительный гуд предупреждающего сигнала. Игорь повернул голову и увидел яркие фары надвигающегося тяжеловоза.
Тут же последовал страшный удар.
Врач знал, что с ним будет, если он не вытащит Игоря.
– Михаил Андреевич, с вашим сыном все хорошо. Ему повезло, переломов нет.
– Тогда какого черта вы тут прыгаете передо мной? – Михаил Андреевич широким шагом шел в палату, где лежал его сын.
Телохранители не поспевали за ним.
– У вашего сына ушиб мозга, обширная гематома. Не все в порядке с внутренними органами. Селезенка чудом не разорвалась.
Михаил Андреевич оттолкнул врача, распахнул дверь, вошел в палату.
Игорь лежал на кровати, весь в бинтах, но живой. Даже в сознании. Взгляд тусклый, реакция заторможенная.
– Все, прав у тебя больше нет!
Игорь покачал головой, пошевелил губами.
– Не надо.
Михаил Андреевич не столько услышал это, сколько прочитал по губам.
– Не надо было гонять как сумасшедшему!
– Мне все равно. – На этот раз голос сына прозвучал чуточку громче.
– Что все равно? Мать уже седая от твоих причуд.
– Ты не любишь маму. Поэтому она седая.
– Люблю.
Ирина была матерью его единственного сына и наследника, первой и последней женой Рокотова. Они давно уже не жили вместе, но Михаил Андреевич очень ее ценил и содержал на порядок лучше, чем своих подружек. Он любил эту женщину, пусть и по-своему.
– А она не любит меня.
– Мама не любит тебя?! – Михаил Андреевич внимательно посмотрел на сына.
Наверное, Игорь впал в бредовое состояние.
– Нет, не мама. Арина меня не любит. Тогда зачем все?.. – Игорь закрыл глаза как будто для того, чтобы сдержать слезы.
Он больше не мог говорить, но Михаил Андреевич уже все понял. Какой он отец, если не сможет помочь сыну?
Секс – это не фу! Даже не фи! Секс – это вау! Девчонки много чего рассказывали об этих безобразиях. Арина сколько раз собиралась попробовать, но так и не решилась. И тут вдруг случился Костя. Как устоять против стихии?
Это действительно было самое настоящее безобразие. Как же здорово купаться в грехах, но всему есть предел.
– Все, хватит! – Арина выставила руки, останавливая своего монстра, который собрался на второй заход.
– Так я и не начинал.
– Отрежу!
Костя откинулся на спину, раскинул руки.
– Сдаюсь!
У нее была своя квартира-студия, отец на окончание школы подарил. Но жить в ней Арина не могла. Такая вот ситуация – квартира есть, а прав на нее нет. В смысле полных, когда можно все. С кем угодно. Ей пришлось украсть ключи. Не в общаге же кувыркаться, раз уже вошла во вкус.
Да и вообще, она могла бы пожить здесь с Костей. Сессия началась, уже не нужно ходить в институт каждый день. Они готовились бы тут к экзаменам.
А что после них делать?
– Ты куда на каникулы планируешь? – спросила она.
– Домой. В деревню.
– А меня с собой возьмешь?
– Так я не поеду. Здесь останусь, с тобой.
– А если я в деревню хочу? Или ты не желаешь знакомить меня со своими родителями?
– Почему? Дело нужное.
– А кто у тебя отец?
– Да живет…
– Понятно, что живет. В деревне, да?
– И отец, и мать – все в деревне.
– Спасибо, поговорили! – Арина улыбнулась.
Она понимала Костю. Не хочет он признавать свои деревенские корни, не модно это. Вроде бы и не стыдится своего происхождения, но внимание на нем не заостряет. А ей все равно, откуда он, плевать, бедный или богатый. Если отец хоть слово скажет против него, она уйдет из семьи и начнет самостоятельную жизнь. С Костей.
А отец обязательно скажет.
Чем ближе к Русалочьему Излому, тем красивее лес. Ели темней, выше, кустарники пышней и зеленей. Сушняка почти нет, как будто кто-то собрал его и вынес.
Сказочный лес, но это и пугало парней. Именно в таких местах и водится волшебство – лешие, водяные, кикиморы и прочие ведьмы.
Чем ближе они подходили к Русалочьему Излому, тем сильнее становилось желание повернуть назад.
– Сидор, может, ну его, к черту? – проговорил Жучок.
– Тихо! Давай без черта! – Петруша показал ему кулак.
– Что, страшно стало! – Сидор через силу засмеялся, ему вдруг захотелось блеснуть собственной отвагой.
Но в этот миг вдруг завыли волки.
Сначала один подал голос где-то вдалеке. Негромкий, тягучий, тоскливый. Тут же завыл другой волк. Уже совсем рядом. Громко, пронзительно. Жуткие звуки взмыли к макушкам сосен, скребанули по нервам.
Чуть погодя к дуэту подключился еще один голос. Это было что-то невообразимое, совершенно жуткое. Сидор чувствовал, как шевелятся волосы на голове.
– А если это оборотни? – спросил Жучок.
– Да ну вас к черту! – Петруша вдруг резко развернулся и через кусты рванул назад к дому.
Сидор должен был его удержать. Именно поэтому он и бросился за ним сломя голову.
А Жучок, убегая, еще и заорал благим матом.
Все люди равны перед Богом, но не друг перед другом. Статус – понятие очень жесткое. Компания у Евгения Климентьевича Ефимцева серьезная, для кого-то он важный человек. Но Михаил Андреевич Рокотов – куда большая величина. У него и бизнес покруче, и связи на самых верхах серьезные. Конечно, он уже не так могущественен, как прежде, но ему ничего не стоит уничтожить того же Ефимцева. Всего несколько звонков, и все.
Ефимцев не прост, но шансов победить у него не было. Он это осознавал, потому и смотрел на Михаила Андреевича с опаской, напрягся, занервничал. Взгляд он держал, но с явным трудом.
– Я про тебя все знаю, Евгений Климентьевич. – Рокотов начал жестко и добился своего.
Взгляд у Ефимцева дрогнул, но вопрос прозвучал в суровом тоне:
– Что ты знаешь?
Он перешел на «ты» в ответ на допущенную небрежность.
– Про твои финансовые проблемы знаю.
– А у кого их нет? Кризис.
– Кризис. – Михаил Андреевич кивнул. – Один сильный толчок, и все полетит к чертям.
– Это угроза? – вздыбился Ефимцев.
– А чего ты нервничаешь? Что тебя беспокоит, Евгений Климентьевич?
– Я тебе стрелку не назначал.
– Разве у нас стрелка? Мы с тобой солидные люди. За кого ты меня принимаешь?
– Мне не нравится тон, которым ты говоришь.
– Мы с тобой раньше не встречались? – Михаил Андреевич внимательно посмотрел на Ефимцева.
Да, было время, когда он мог забить стрелку, приехать на разбор, спросить ответ. Даже на воровскую корону метил, что уж греха таить. Может, и Ефимцев из той же породы? Во Владивостоке, откуда тот приехал, немало братвы ушло в легальный бизнес.
– Не встречались, – выдавил Ефимцев.
– А чего ты такой напряженный?
– Говори, что нужно.
– А ты борзый, Евгений Климентьевич. Мне такие нравятся. – Рокотов улыбнулся. – Знаешь, кто я такой? У меня дела получше твоего идут.
Ефимцев скривил губы. Он ожидал серьезного разговора, а тут треп какой-то.
Но Рокотов и не собирался на него наезжать. Так, слегка потерлись боками.
– Не хочешь со мной породниться?
– Не понял! – Ефимцев с трудом сохранил невозмутимость.
– Плохо ты за своей дочкой смотришь. Не знаешь, с кем она дружит.
– За моей дочкой не нужно смотреть. А с кем она дружит?
– Дружила. С моим сыном.
– Не знал. – Ефимцев заметно раскрепостился.
– Но возникла проблема. Нам с тобой надо бы ее решить.
Игорь шел на поправку, его здоровью ничего не угрожало. Но вдруг он снова сорвется в штопор? Только Арина могла удержать его от падения. Михаил Андреевич принял правильное решение.
