Последний рассвет
P.S. 6 января, 9.30.

Пока письмо еще не отправлено, спешу рассказать тебе о последних событиях. Невероятно!

Позавчера — сюрприз для всех: к нам приезжает брат, которого никто не ожидал увидеть. Его принимают всеобщим громогласным «Аллилуйя! Шалом!»

— Это Нафанаил! Он прибыл из Иерусалима, из тамошней знаменитой общины жизни! Сейчас их там уже почти три тысячи человек, разбитых на маленькие братства.

— А как они живут?

— У них все общее. Каждый день они молятся в простоте сердца и разделяют трапезу в веселии. Два раза в неделю они собираются все вместе для славословия, научения, которое проводят старшие братья, и преломления хлеба, то есть для Евхаристии — вечери любви. Они не боятся возвещать о том, что Иисус жив, поэтому их руками совершается много чудес. Люди даже выносят больных на улицу, чтобы Петр, проходя, коснулся их своей тенью, ты представляешь! Недавно в Иерусалимских последних известиях говорили об исцелении некого Калила, хромого от рождения, который вот уже тридцать лет просил милостыню, сидя у дверей Храма. Можно бесконечно рассказывать обо всех чудесах, которые Господь творит там!

Увидев, что я заинтересовался словом, выведенным красным фломастером на его рюкзаке, Нафанаил объясняет:

— Маранафа! Это — наша самая любимая молитва. Она постоянно звучит вместе с хвалой!

— А что это означает в переводе?

— Приди, Господь Иисус!

— Но почему мы просим Его прийти, если Он и так с нами?

— Потому что Он обещал, что придет. Он уже стоит на пороге и стучит. Он явится внезапно, точно молния. Наш брат Павел недавно написал нам из Турции: «Ночь проходит, и день уже близок!» Поэтому «Маранафа!» — это молитва света, сияющего в ночи.

— Почему ты говоришь «в ночи»?

— Наши дни — это последние времена, и времена эти тяжелы. Мир полон лжепророков, которые пытаются соблазнить нас, чтобы увести от Иисуса. Братьев повсюду угнетают и преследуют только за то, что они Его любят.

— Неужели мы не имеем права любить?

— Что ты, это же самое страшное преступление против общества. Тех, кто так живет, убивают. Некоторые правители теряют голову от страха при виде молящегося ребенка. Они ведь знают, что это — счастье, неподвластное им. Они забирают таких детей от родителей навсегда.

— Несчастные дети!

— Да нет, дети–то счастливые! А вот их палачей и правда надо жалеть. Ведь их рана ужасна: они не знают истины.

— Как же открыть им глаза??

— Ты сам не встретил бы Иешуа, если бы где–то там, в темнице, какой–нибудь ребенок не молился за тебя. Его крови ты обязан тем, что обрел Свет. И от имени таких, как он, мы тоже взываем: «Маранафа!» Да не продлятся слишком долго их испытания! Да будет их кровь во спасение их мучителям!

— Разве это возможно?

— Мы видели это в Иерусалиме. Один наш молодой дьякон, Стефан, был забит камнями. В толпе, которая убивала его, стоял, ухмыляясь, один юноша. И что же! Однажды, когда он был в зените славы, Господь явился к нему, как снег на голову, и сказал: «Ты Меня преследуешь!» Это был Павел, о котором я только что говорил тебе. Проезжая через Рим, я прочитал в одном из его писем: «Любящий Господа должен быть готов к преследованиям!»

— Ты сейчас прямо из Иерусалима?

— Да. Братья посылают меня в Албанию. Здесь я только проездом. Скоро я снова отправлюсь в путь.

— А почему именно в Албанию?

— Это земля, вся покрасневшая от крови Иисуса, текущей в Его друзьях… Там и сейчас очень опасно.

— И ты не боишься?

— Я хочу жить в доверии. Ведь если братья послали меня туда, значит Иисус ждет меня именно там.

— Ты женат?

— Нет. Иисус сделал мне подарок: позволил посвятить Ему всю мою жизнь. Ведь Его любви достаточно, чтобы наполнить сердце. И потом, в случае преследований это многое облегчает.

Лицо его сияет.

— Прежде чем я уйду, я хочу, чтобы ты молился обо мне. Ведь не устоять так легко, мы так слабы!

Он склоняется в земном поклоне, и мы вместе умоляем Господа дать ему сердце мученика. Я слышу, как он тихо повторяет: «Господь Иисус, Сын Бога Живого, помилуй меня грешного!»

Как величайшее сокровище, я вручаю ему красное пончо и белую флейту Пастушка.

Он удаляется от нас как тот, чья родина не здесь. Не оглядываясь, растворяется в утреннем тумане. И еще долго до нас доносится мелодия флейты, песнь счастья.

Это неожиданное появление Нафанаила вызывает цепную реакцию, почти переворот! Каждый из нас говорит себе: «Но ведь не только Албании нужна надежда, сколько отчаяния царит вокруг нас!» И еще: «Он решился на такое, а я?»

Немедленно собираем совет. Главный вопрос: можем ли мы продолжать нашу спокойную жизнь?

Лукас говорит со своей обычной мудростью:

— Хранящий свет для себя гасит его в ладонях.

А Николай из Берна добавляет с шотландской практичностью:

— Попав под снежную лавину или просто в сильный снегопад, люди гибнут от холода. Так будем же добрыми сенбернарами, отыскивающими их. Согреем их нашим дыханием, принесем им термосы с молоком и медом, которые их спасут.

Все мы единодушно присоединяемся к ним. Меньше чем за час возникает план. Отправление — 7 января, на рассвете. Никаких разговоров о том, чтобы идти в одиночку! Слишком велик риск самим потеряться в ночи и пурге. Составляются группы по два–три человека. В каждой из них — братья и сестры из разных стран. (Ван, Кизито и Роберт вместе — это впечатляет!) Сразу понятно, кто будет проводниками: Павел, Франциск, Екатерина. И еще: Доминик, Франциск–Ксаверий, Тереза (все трое — испанцы). У каждого из них энергии — хоть отбавляй!

Эти группы пойдут из деревни в деревню, из города в город, с холма на холм. И повсюду будет звучать их призыв. Конечно, над ними будут смеяться, но ничто не остановит их. Все слегка дрожат, как никогда ощущая свою слабость, но — нетерпение тоже: ведь мир так ждет нас!

Ну, вот и все! Час, которого все так боялись и ждали, наконец настал. То, чего мы так жаждали, произошло.

Я вновь слышу звон колоколов. Колокола света… Колокола света. Зов — отклик. Отклик — зов.

Ребенок пробудился во мне. Теперь я готов выйти навстречу тому, кто один, кто в одиночестве стоит перед своим игровым автоматом и тонет в пучине собственного страха. Я готов идти к нему, чтобы вывести его из его ночи, превратив эту ночь в Рождественскую, отворив для него небо.

За два последних вечера мы сочинили множество песен на дорогу. Одну из них сложил я — впервые за последние три года: