Книга: Американский психопат
Назад: PAUL SMITH
Дальше: ЛАНЧ С БЕТАНИ

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, БРАТЬЯ

Сегодня вечером мы с братом Шоном ужинаем в «Жирафе в юбке», и я весь день думаю, за каким столиком мы там будем сидеть. Поскольку сегодня у него день рождения и он в этот день оказался в городе, папин бухгалтер Чарльз Конрой, и его поверенный по недвижимости Николас Лей позвонили мне на прошлой неделе и оба сказали, что для всех было бы очень желательно использовать эту дату в качестве повода для встречи, поговорить и выяснить, что Шон собирается делать дальше, и, может быть, задать ему пару насущных вопросов. И хотя они оба знают, что я презираю Шона и что это чувство взаимно, все равно было бы очень неплохо, если бы я вытащил брата поужинать, а если он категорически не согласится, то в качестве наживки можно будет упомянуть — в форме весьма ясного намека, — что встретиться необходимо, потому что случилось что-то плохое. Разговор состоялся в прошлую среду, причем я разговаривал сразу с обоими при помощи «телефонной конференции».
— Что-то плохое? Что, например? — спросил я, пытаясь сосредоточится на цифрах у себя на мониторе и делая знаки Джин, чтобы она ушла, хотя она принесла мне на подпись целую пачку бумаг. — Что на северо-востоке закрываются все пивоваренные заводы Michelob? Что 976-BIMBO прекратил принимать вызовы на дом?
— Нет, — сказал Чарльз и спокойно добавил: — Скажи ему, что вашей матери… стало хуже.
Я помедлил, обдумывая эту тактику, и сказал:
— Ему, скорее всего, наплевать.
— Скажи ему… — Николас сделал паузу, прочистил горло и деликатно так предложил, — скажи, что речь идет о ее недвижимости.
Я оторвался от монитора, сдвинул на кончик носа темные авиаторские очки Wayfarer, пристально посмотрел на Джин и провел пальцами по свежему выпуску справочника «Загат», лежавшему у меня рядом с компьютером. «Пастели» — сразу отпадает. «Дорсия» — тоже. Когда я в последний раз звонил в «Дорсию» там повесили трубку еще до того, как я успел спросить: «Ну, если не в следующем месяце, то, может быть, в январе?», — и хотя я поклялся себе, что когда-нибудь все-таки закажу столик в «Дорсии» (если не в этом календарном году, то хотя бы до того, как мне исполнится тридцать), я уже предвижу, что это потребует нервов и немалых затрат энергии, которую мне жалко тратить на Шона. Тем более, что «Дорсия» — слишком шикарное место для такого придурка. Я хочу, чтобы он вытерпел этот ужин; я не хочу, чтобы вечер был для него приятным, чтобы его отвлекали соблазнительные девицы. Я хочу выбрать такое место, где в мужском туалете есть служитель и братцу пришлось бы обойтись без кокаина — я даже не сомневаюсь, что он сидит на кокаине хронически. Я отдал справочник Джин и попросил ее выбрать самый дорогой ресторан в Манхэттене. Она заказала столик на девять часов в «Жирафе в юбке».
— Дела в Сэндстоуне совсем плохи, — говорю я Шону. Я позвонил ему после обеда, часа в четыре. Он остановился в квартире отца в Карлайле. Мне слышно, как у него орет MTV. Слышно, как льется вода в душе. Слышны какие-то голоса.
— Что там случилось? Мать съела подушку? Или что?
— Нам надо встретиться, — говорю я.
— Доминик, сделай потише, — говорит он, потом прикрывает трубку рукой и говорит что-то в сторону.
— Эй, Шон? Что там у тебя происходит? — говорю я.
— Я тебе перезвоню, — он вешает трубку.
На прошлой неделе я купил Шону галстук в Paul Smith, но он мне понравился самому, и я решил не дарить его брату (хотя мысль о том, как мой мудак-братец повесится на подаренном мною галстуке, доставляет мне истинное наслаждение). На самом деле, я собираюсь надеть этот галстук сегодня. Вместо галстука я подарю ему часы Casio QD-150 с калькулятором, записной книжкой на пятьдесят телефонных номеров и опцией голосового набора номера в тоновом режиме через встроенный микрофон. Я смеюсь, убирая этот бесполезный подарок обратно в коробку, и говорю себе, что вряд ли у Шона вообще найдется пятьдесят знакомых. Он даже не сможет назвать пятьдесят имен. В сегодняшнем Шоу Патти Винтерс речь шла о салат-барах.
Шон перезванивает в пять часов из клуба «Racquet» и говорит, что мы с ним встречаемся в «Дорсии». Он только что переговорил с владельцем, Брином, и заказал столик на девять. Я в замешательстве. Можно сказать, что я в расстроенных чувствах. Не знаю уже, что и думать. В сегодняшнем Шоу Патти Винтерс речь шла о салат-барах.
Вечер. «Дорсия», девять тридцать: Шон опаздывает на полчаса. Метрдотель не желает сажать меня за столик, пока не появится брат. Мой самый кошмарный страх превратился в реальность. Столик прямо напротив бара — лучшее место. Пока за ним никого нет, он ждет, когда Шон почтит его своим присутствием. Из последних сил я борюсь со злостью, помогая себе ксанаксом и «Абсолютом» со льдом. Иду в сортир, чтобы отлить. Пока отливаю, смотрю на тонкую, похожую на паутинку трещину над писсуаром, и думаю, что если я вдруг исчезну в этой самой трещине — скажем, уменьшусь и провалюсь туда, то вполне может быть, что никто этого и не заметит… никто не заметит, что меня больше нет. Никто не заметит. Всем… будет… наплевать. А если мое отсутствие и заметят, то кое-кто наверняка вздохнет с облегчением по этому поводу, с несказанным облегчением. Это правда: без некоторых людей жить станет легче. Жизни людей вовсе не связаны между собой. Никто ни с кем не пересекается. Эта теория устарела. Есть люди, которым просто незачем жить среди людей. К таким людям относится и мой братец Шон, который, когда я возвращаюсь из туалета, уже сидит за столиком напротив бара. По дороге я завернул к телефону, чтобы позвонить домой и прослушать сообщения на автоответчике (Эвелин собирается покончить с собой, Кортни хочет купить чау-чау, Луис предлагает вместе поужинать в четверг). Шон уже курит сигарету за сигаретой, и я думаю про себя: "Чёрт, почему я ему не сказал, чтобы он заказал столик в секции для некурящих?" Он пожимает руку метрдотелю, но когда я подхожу, ему не приходит в голову нас представить. Я сажусь и киваю. Шон тоже кивает. Он уже заказал бутылку шампанского Cristal, зная, что плачу я; и зная — я в этом уверен, — что я знаю, что он не пьет шампанского.
Шон, которому сегодня исполнилось двадцать три, прошлой осенью уехал в Европу. Во всяком случае, так он сказал Чарльзу Конрою, и хотя Чарльзу потом пришел весьма солидный счет из гостиницы Plaza, подпись на счете не совпадала с подписью Шона, и никто точно не знал, сколько времени Шон провел во Франции и был ли он там вообще. Потом он вроде бы вернулся в Америку, шатался туда-сюда, завис недели на три в Кэмдене. Сейчас он в Манхэттене, а потом улетает то ли в Палм-Бич, то ли в Новый Орлеан. Вполне можно предположить, что сегодня он пребывает в дурном настроении и будет держаться особенно высокомерно. Я также заметил, что он начал выщипывать брови. Так что у него теперь две брови, а не одна. Меня подмывает высказать это наблюдение вслух, и чтобы сдержать себя, я сжимаю кулак — с такой силой, что ногти пропарывают ладонь, а бицепсы на левой руке напрягаются и проступают сквозь ткань льняной рубашки от Armani.
— Тебе нравится это место? — интересуется он, ухмыляясь.
— Мое… любимое, — шучу я, скрипя зубами.
— Давай заказывать, — говорит он, не глядя на меня. Он делает знак официантке, которая приносит нам два меню и отдельное меню со спиртным. Она заискивающе улыбается Шону, но тот ее полностью игнорирует. Я открываю меню, и — вот блядь — оно без комплексного меню, а это значит, что Шон заказывает омара с икрой и персиковые равиоли на закуску, а в качестве основного блюда — омара, жареного на углях, под земляничным соусом. Два самых дорогих блюда во всем меню. Себе я заказываю перепелиный сашими с поджаренной булочкой и крабов в виноградном желе. Симпатичная официантка открывает бутылку шампанского Cristal и разливает по его хрустальным стаканам без ножки. Видимо, предполагается, что это очень круто. Когда официантка уходит, Шон замечает, что я смотрю на него неодобрительно, и спрашивает:
— Что такое?
— Ничего, — отвечаю я.
— В чем… дело… Патрик? — меня бесит его манера делать паузы между словами.
— Омар — в начале ужина? На закуску?!
— А ты что хотел, чтобы я заказал на закуску? Картофельные чипсы «Прингл»?
— Но два раза — омара?
— У них омары чуть больше, чем эти вот спички, — говорит он. — И потом, я не особенно хочу есть.
— Тем более.
— Я пошлю извинения по факсу.
— Шон, не заводись.
— Рок-н-ролл…
— Я знаю-знаю, вся жизнь сплошной рок-н-ролл, все заебись и вообще, да?
Я отпиваю шампанское и поднимаю свободную руку, как будто сдаюсь. Про себя я размышляю, что, может быть, еще не поздно позвать официантку и попросить, чтобы она принесла кусок торта с одной свечкой — просто чтобы поставить этого говнюка на место, сбить с него гонор, — но вместо этого я ставлю стакан на стол, делаю глубокий вдох и спрашиваю:
— Слушай, а что… чем ты занимался сегодня?
— Играл в сквош с Ричардом Линдквистом, — он презрительно пожимает плечами. — Купил смокинг.
— Николас Лей и Чарльз Конрой хотели бы знать, собираешься ли ты летом в Хемптонс или нет.
— Вообще-то, нет, — пожимает он плечами.
Мимо нашего столика проходит блондинка — ее тело практически совершенно, у нее большие сиськи, а в руке — программка «Отверженных». На ней — длинное вечернее платье из искусственного шелка от Michael Kors из Bergdorf Goodman, туфли Manolo Blahnik и позолоченные серьги-подвески от Ricardo Siberno. Она останавливается, чтобы поздороваться с Шоном, и хотя даже я отымел бы ее с очень даже большим удовольствием, Шон игнорирует ее заигрывания и не представляет нас друг другу. Шон вообще держится очень грубо, но девушка все равно улыбается и машет ему рукой в перчатке.
— Мы потом поедем в «Mortimer's». Может, увидимся там.
Он кивает, глядя на мой стакан с водой, потом подзывает официантку и заказывает себе виски.
— Это кто? — интересуюсь я.
— Да так, одна крошка, она раньше ходила в «Stephens».
— А где ты с ней познакомился?
— В биллиардной в «М.К», — он пожимает плечами.
— Она не из du Pont, случайно?
— А что? Хочешь ее телефончик?
— Да нет. Просто мне интересно, в du Pont она или нет.
— Может быть. Я не знаю. — Он закуривает очередную сигарету. Похоже, что у него золотая зажигалка от Tiffany's, восемнадцать карат. — Может быть, она подруга кого-то из du Pont.
Я по-прежнему пытаюсь придумать хотя бы одну причину, почему я сейчас сижу здесь, в «Дорсии», с моим братцем Шоном, но на ум ничего не приходит. После ужина (порции здесь микроскопические, зато еда просто отменная; Шон вообще ничего не ест) — я говорю ему, что мне надо встретится с Андреа Ротмере в «Nell's», так что если он хочет десерт или кофе, то пусть заказывает прямо сейчас, потому что к полуночи мне надо быть в центре.
— Зачем суетиться? — говорит он. — «Nell's» — уже не такое стильное заведение, как раньше.
— Ну… — я запинаюсь, но быстро беру себя в руки, — Мы там просто встречаемся. На самом деле, мы собираемся… — я лихорадочно перебираю в уме названия клубов, — …в «Чернобыль». — Я отпиваю еще шампанского из стакана без ножки.
— Скучное заведение, — говорит он, обводя взглядом зал. — Очень скучное.
— Или в «Контраклуб Восток», я не помню.
— Уже немодно. Каменный век. Доисторические времена, — он цинично смеется.
Напряженная пауза.
— А ты-то откуда знаешь?
— Рок-н-ролл, — он пожимает плечами. — Вся жизнь — сплошной рок-н-ролл.
— Ладно, Шон, а ты где будешь сегодня вечером?
Он отвечает без промедления:
— В «Petty's».
— А, ну да, — я совершенно забыл, что его уже открыли.
Он курит, что-то насвистывая себе под нос.
— А мы идем на вечеринку у Дональда Трампа, — вру я.
— Замечательно. Повеселитесь по полной программе.
— Дональд — приятный парень. Тебе надо с ним познакомиться, обязательно, — говорю я. — Я… я вас познакомлю.
— Правда? — говорит Шон, может, с надеждой, а может, и нет.
— Ну, разумеется.
Правда-правда.
Так, пока принесут чек… пока я расплачусь, пока поймаю такси, пока доеду до дома… будет уже почти полночь, а это значит, что я никак не успею вернуть в видеопрокат вчерашние кассеты, а если не заезжать домой, тогда я еще успеваю зайти в прокат и взять еще одну кассету, в членской карточке сказано, что можно брать не более трех кассет одновременно. А я вчера взял только две («Двойное тело» и «Горячая, мертвая блондинка»), так что я могу взять еще одну, но я совершенно забыл, что участвую в их членской программе «Золотой круг», то есть, если я за полгода набираю кассет на тысячу долларов (минимум), тогда мне можно брать одновременно — за один раз — сколько хочешь кассет, но я не знаю, можно ли взять кассеты, если ты не вернул предыдущие, а две я уже взял вчера, так что…
— Дэмиен. Ты — Дэмиен, — слышу я бормотание Шона. Во всяком случае, мне так показалось.
— Что ты сказал? — я смотрю на него. — Я не расслышал.
— Хороший загар, — он вздыхает. — Я сказал, хороший у тебя загар.
— А, — я все еще пытаюсь сообразить, как быть с кассетами. Я опускаю глаза и смотрю… куда? Себе на колени?
— Спасибо.
— Рок-н-ролл, — он тушит сигарету в хрустальной пепельнице. Из пепельницы поднимается дым, но быстро рассеивается.
Шон знает, что я знаю, что он может меня провести в «Petty's», новый клуб Нормана Прейджера на Пятьдесят девятой, но я не буду его просить, а сам он не предложит. Я кладу поверх чека мою платиновую American Express. Шон таращится на смазливую девицу у барной стойки — платье из джерси от Thierry Mugler, шаль от Claude Montana, — она лениво потягивает шампанское из стакана без ножки. Когда официантка подходит, чтобы забрать чек и карточку, я отрицательно качаю головой, и Шон все-таки опускает глаза и видит мою AmEx, и тогда я делаю знак официантке, чтобы она подошла и взяла чек с карточкой.
Назад: PAUL SMITH
Дальше: ЛАНЧ С БЕТАНИ