Мингониус постучал в дверь покоев дона Юлия. В левой руке у него была коробка, обернутая тончайшей телячьей кожей.

Дон Юлий, все еще слабый после кровопускания, вяло помахал рукой в знак приветствия.

– Доброе утро, – сказал врач, удостаивая сына короля легким поклоном.

– Доброе утро, доктор, – прошептал бледный Юлий. Перед ним стоял плотный завтрак: селедка, хлебцы, сыры и эль. К еде он, однако, даже не притронулся. – Что вы там принесли?

– Это ваша награда, – промолвил Томас, улыбаясь послушному пациенту. – Узнав, что вы согласились на то, чтобы вам пустили кровь, король разрешил мне позволить вам поработать над книгой.

Дон Юлий не ответил, но протянул руки, чтобы взять сверток, как мать раскрывает объятия давно потерявшемуся ребенку. Доктор заметил, что его руки трясутся, будто у немощного старика. С потерей крови он терял и немало сил. Возможно, даже слишком много.

Императорский бастард положил книгу на стол и приказал принести свежее полотенце. Прежде чем снять кожаную обертку, он тщательно вытер пальцы. Затем с предельной осторожностью открыл книгу и со свистом втянул в себя воздух, после чего с шумом выдохнул, как человек, воссоединившийся с возлюбленной.

Врач стоял перед больным и смотрел на страницы. Он ахнул, когда дон Юлий раскрыл книгу на рисунке с обнаженными женщинами, купающимися в зеленой воде. Яркие цвета, причудливые иллюстрации и странный текст поразили его.

– Что это, могу я поинтересоваться? – спросил Томас.

– Это загадка из загадок, – протянул Юлий. – Последний раз я видел ее, когда мне было тринадцать. Это была моя первая настоящая любовь.

Взгляд его сделался холодным и отстраненным.

– Даже интересно, не перерос ли я ее уже? Когда-то, давным-давно, она меня очаровывала, и эти чары защищали меня, тогда еще ребенка…

Он начал листать страницы, на которых были изображены разноцветные растения, листья, семена и корневые системы, а потом перешел к другим, показывавшим Зодиак: круги, разделенные на части и обозначавшие месяцы года, и украшенные еще более обнаженными женщинами в искусной работы бочках.

– Что это за язык? – спросил доктор Мингониус. – Египетский? И что означают эти символы?

Дон Юлий прикусил губу.

– Это загадка, милейший доктор. Никто ее не знает, даже я. Одно время я был убежден, что ответ известен банщицам, но они ни с кем не желают им делиться. Я спрашивал, не является ли эта книга частью Каббалы. Или дневником мастера-алхимика. Или же зашифрованным писанием Леонардо да Винчи, родившегося в одну из субботних ночей одна тысяча четыреста пятьдесят второго года. Но как я ни умолял, секрет они не открыли. А когда мне не отвечают, я бываю очень груб с людьми. Как подумаю, что это было на самом деле – самому не верится…

Доктор улыбнулся – пациент, похоже, наконец признал-таки свое прошлое поведение странным, возмутительным. Какой прогресс!

Но уже в следующую секунду его улыбка погасла.

– Банщицам? – переспросил он. – Почему вы называете их банщицами?

Дон Юлий вернулся к той странице, где женщины сидели в бочках.

– Разве все они – не банщицы? Это же очевидно! Вы только посмотрите на эти бочки, Мингониус. А вот эта – та, рядом с которой в кадке плещется, поглядывая на ее спину, озорной малыш… Вам не кажется, что мальчонка слишком юн, чтобы наслаждаться телом столь зрелой женщины?

– Быть может, это купидон или ее собственное дитя?

– Нет, – сердито возразил сын императора. – Это посетитель бани, впервые любующийся видом голой женщины. Он улыбается, потому что глуп и полагает, будто уже познал все тайны и заслужил своей удалью благосклонность короля. Но тайны по-прежнему хранит банщица, и книга зашифрована навсегда. Она не выдаст этих секретов и лишь смеется над его глупостью. Но все дело в том, что тем самым она оберегает его, защищает от возможного зла.

Бастард уставился на банщиц задумчивым взглядом. «Снова думает о Маркете, – решил Мингониус. – Мы не только не стерли из памяти больного воспоминания о банщицах, но и усилили их. Удастся ли мне когда-нибудь заставить его позабыть эту девушку?»

Именно тогда Томас подумал, что король допустил серьезную ошибку, дав Юлию, пусть и на время, Книгу Чудес.