Глава 30

Сказать по правде, окончательно пришел я в себя только после того, как Белый наронт, появивший в бальном зале, навел ужас на сидящую за столом семью герцога, тут же расползшихся к стенам залы танцующих, и, заодно, оркестр. Опрокинув еще один бокал вина за нас, граф обнял Танделу за талию и вывел в центр залы, и рявкнул:

— Хватит трястись, музыканты! Мы хотим танцевать!

К моему удивлению, музыка заиграла, граф с лейтенантом начали делать первые па, а меня, наконец, отпустило. Я облегченно вздохнул, и Олок удивленно посмотрел на меня:

— Справился?

— Ага. Только что. Странно, вроде не первый раз вижу наронта, и даже не второй, но трясся дольше всех.

— Да ладно, бывает.

— У Болута очень плотная аура страха, — заметил Дарон. — Император, и то значительно легче переносится.

— Они же братья, по идее должны примерно одинаково? — спросил граф.

— Да кто их разберет, братья, они или кто. Как минимум, матери у них разные. Ну и Болут, в отличае от Императора, относительно недавно начал много времени проводить с людьми. Император назначил его Наместником Востока после смерти Марера див Матавула, заставил жениться и родить сына, а то раньше он ничем, кроме набегов на Брианию да расширением границ Империи не занимался. Ну, а методы войны наронтов вы знаете.

— Ага. Кровавое безумие и полная анархия, — кивнул я, следя за тем, как Тандела увлеченно выписывает танцевальные па вокруг одного из двух самых могущественных существ в империи.

Дарон, тоже следящий за ними, покачал головой:

— Она совершенно не чувствует страха!

— А? — Олок, уже отвлекшийся на Талиссу, повернулся к танцующим. — Да, похоже так и есть. Очень странно.

— Аура наронтов наибольшее воздействие производит именно на эльфов и их потомков, это давно известно. Наронты появились в Первую эпоху, и стали известны именно как сеящие ужас среди них. Из всех порождений Тьмы они далеко не самые сильные, но зато самые приспосабливаемые. Во всяком случае, только они смогли завести детей. Хотя слово «завести» тут совершенно не подходит. На настоящих, чистокровных эльфов, они наводили такой ужас, что те буквально теряли сознание просто от их присутствия в армии противника. Возможно, одной из причин их отъезда за Океан и стали невероятные потери в боях с ними. А то, что эти ходячие комнаты страха могли еще и размножаться, окончательно убило их желание жить в Землях Белых Ягуаров.

— Но эрольды-то остались. И Тандела его совершенно не боится! — возразил граф.

— Тандела, хоть у нее и зеленые волосы, отнюдь не так проста, как кажется. Она совершенно не похожа на обычную эрольдку. Ее мать была эрольдкой и это без вопросов, но кем был ее отец?

— Вы думаете. Это не человек? А кто тогда?

— Румиец может быть?

— Да ну, что вы! Всем известно, как выглядят румийцы. Смуглые, почти темнокожие, широкоплечие, высоченные… мда… — Олок оторвался от созерцания Талиссы. — Духи и демоны!

— Ага. Если бы не кожа и волосы… Она выглядела бы натурально как румийка. Но кожа и волосы — такой же признак румийцев, как и волосы и глаза — у эрольдов. С другой стороны, что еще известно о происхождении румийцев?

— То, что они, как и эрольды, потомки эльфов! Но эрольды высокие, тонкие, с яркими разноцветными волосами, необычным цветом глаз, а румийцы — мощные, черноволосые, смуглые. Тандела — мощная, но с эрольдскими волосами.

— Может быть она действительно дочь румийца?

— Врятли. Известно, что все потомки румийцев от эрольдов выглядят как румийцы.

— Ну, тогда я не знаю!

— И я! Более того, мне это не особо интересно! Для меня гораздо важнее, что она с нами.

— Это уж точно! — улыбнулся Олок, и снова посмотрел на дочь герцога.

Я тоже глянул на нее, стараясь понять, что же он там рассматривает. Девушка сидела спокойно, устало откинувшись на спинку стула. Видимо, слушала музыку. Граф буквально пожирал ее глазами. А вот я абсолютно ничего выдающегося не видел. Помимо воли мой взгляд скользнул в сторону, где Силена, смотрящая на меня и глуповато улыбающаяся, выслушивала что-то от матери. Она отвлеклась, посмотрела на меня, и леди Виола возмущенно проследила ее взгляд. Я смело встретился с ней глазами и слегка кивнул. Она ответила кивком и снова начала что-то нашептывать дочери.

Раздался восхищенный восклик герцога, и я глянул в зал, на танцующих. Болут и Тандела выписывали такие пируэты, что любо-дорого было смотреть. Высокие, грациозные, по-своему красивые, они были так увлечены танцем, что он давно перерос в нечто большее. Это был самый настоящий поединок в котором красота, грациозность и пластика эрольдки сошлись с прямотой, силой и мощью графа. Завороженный невероятной красотой танца, я так и остался следить за ними с полуоткрытым ртом.

А вот Олок, похоже, так и не отвлекся от Талиссы. Дарон пихнул его в бок и прошипел:

— Чего ты там увидел! Ты на сестру свою посмотри! Когда еще такой танец увидишь?

— А? — граф посмотрел в зал, и пожал плечами. — Да ну прям! Заменим Болута на Соура — уверен, не хуже получится.

Танец тем временем закончился, и задорный фокстрот сменил степенный вальс. Белый наронт коротко поклонился Танделе, она сделал реверанс, и они направились к возвышению. Я почувствовал, что меня снова начинает потрясывать. Не поддаваясь накатывающей панике и страху, я плотно сжал зубы. Не хватало еще выбить дробь при всех.

Болут усадил Танделу, и подошел к нам:

— Господа, я, пожалуй, вернусь к планам, которые у меня были до того, как я отправился в Толор. Так что продолжайте веселиться, герцог. Надеюсь, не сильно испортил вам праздник.

— Что вы, милорд! А не секрет, что за планы у вас были?

— Я собирался в Освалор.

— На представление молодых аристократов?

— Да. Посмотрю, что за молодежь. После выхода указа об отмене преследований бессмертных там должны появиться интересные экземпляры. Парочку я даже знаю. Заочно, так сказать.

— И кто же?

— У меня указ о помиловании брата Ланы див Китилы. Его схватили семь лет назад.

— Тимакос див Китил. Я наслышал об этой истории. Император так и не казнил его?

— Нет. Тимакос оказался на редкость странным бунтовщиком. Как мы ни копались в его мозгах, найти там даже мятежных мыслей не удалось, несмотря на то, что он эрольд.

— Как и у многих бессмертных, схваченных до него, я полагаю, — влез Олок.

— Да. Уже достаточно давно никто из бессмертных, попадающих нам по обвинениям в предательстве интересов Империи, изменником не был. Большая часть не любила Белых Наронтов. Некоторые нас ненавидели, но никто не задумывал переворотов, сдачи земель брианцам или рокроманцам. А за Алисон все они были готовы воевать даже под нашими знаменами. Очень странные предатели.

— И тогда Император решил отменить преследование бессмертных?

— Не, что вы! Мы об этом тогда не задумывались. Мы были рады, что никакой переворот не зреет. А потом произошло столкновение с графом Маротом, — увидев наши округлившиеся глаза, Болут замялся. — Это в принципе наши внутренние дела, вас не касаются. Вкратце — произошла попытка переворота. Но у Марота было не особенно много сторонников. Мы убили зачинщика и троих взяли в плен. И тут я совершил ошибку. Там был один из старых наронтов. Я посчитал что его можно было бы привлечь на нашу сторону. А Император всех казнил и посоветовал мне в через год представить ему сына.

— Ого! — воскликнул герцог.

Я про себя присвистнул: Император был реальным параноиком. Дело в том, что согласно добровольной хартии, подписанной Белыми наронтами при основании Империи, престолонаследование было не наследным, а выборным. И стать императором мог только наронт, не имеющий детей. Вроде как при этом он должен будет заботиться именно о процветании Империи, а не о том, чтобы награбить побольше для своей семьи. Хотя у любого человека, который читал бы эту хартию, всегда возник вопрос: а что, если у наследника есть папа, дядя, пара дедушек, и так далее? Но в то время наронты были очень далеки от людского понимания семьи, и максимум, что у них было — это дети. От них они и перестраховались.

— Да. Я женился. Родил сына. Уже через пару лет я понял, что надо что-то менять. И постепенно донес до Императора мысль, что надо заканчивать гноить лучшую часть собственных подданных.

Наронт помолчал, и добавил как-то мягко, не по-наронтски:

— Семья сильно меняет мироощущение. Не только у людей.

Вообще, то, что рассказал нам Болут сейчас совершенно не походило на наронта. Я посмотрелна него другими глазами. Наронт — женился? Первый раз о таком слышу. Обычно наронты договаривались, чтобы им выносили детей, и мамаши, получив определенную — более чем щедрую сумму — улепетывали от папаши и дитяти сломя голову. Честно говоря, я не представляю, как надо сильно хотеть денег, власти и титулов, чтобы выйти замуж за… такого вот монстра. Да и чтобы наронт взял кого-то в жены — такого не было еще. Ведь свадьба подразумевает принесение клятвы перед Богами, а как существо наполовину из другого мира может принести клятву перед жителями Небес нашего мира? Хотя о чем это я? Получается, что и девушка подходящая нашлась, и клятва была принесена… и этому самому монстру семейная жизнь понравилась!

Болут глянул на Дарона и проговорил уже обычно, без человеческих интонаций:

— Поехал я. Увидимся уже, наверное, в Алисе, на суде див Сафа.

— До свидания, милорд, — ответили все вокруг в один голос и чуть ли не с облегчением.

Немигающим взором Болут обвел всех, развернулся и ушел.

Дарон прошипел: — Хватит пялиться на мою дочь!

Олок вздрогнул и с видом оскорбленной невинности воскликнул:

— Я не пялюсь! Я любуюсь!

Дарон улыбнулся:

— Хитрый ты, граф! Пойдем, выпьем! Соур, ты где? Не отставай!

— Тут, милорд!

Я сел за стол, и Силена тут же шепнула мне:

— Сегодня зайди ко мне в покои.

Я понимающе улыбнулся, но девушка отрицательно мотнула головой:

— И не улыбайся. Мама заинтересовалась твоими ранами. Хочет осмотреть.

— Ну, это легко! Может быть потанцуем?

— Нет. Я обещала танец еще двум кавалерам, — она задорно улыбнулась, и проследовала в зал.

— Соур, ты проснись, а то все пропустишь! — рявкнул мне почти в ухо граф. — Давай еще выпьем! Вина моему капитану! — рявкнул он, завидев у меня пустой кубок.

Полногрудая служанка подскочила, прижавшись к графу плечом, и налила мне вина. А граф вместо того, чтобы благодарно шлепнуть ее по попе, сказал:

— Спасибо! — и провозгласил. — За прекрасных женщин!

Мы выпили. Граф в общем-то уже давно был нетрезв, но держался еще достаточно долго.

Семья герцога ушла вместе с музыкантами, а мы еще долго сидели в пустом зале и загружали в себя кубок за кубком. Говорил в основном Дарон: у него была куча историй о том, как он выпутывался из всяческих передряг. Большая часть рассказов заканчивалась жалобами на то, что раньше воины были сильными, женщины — красивыми, мысли умными, а сейчас… все далеко не так. Тандела и Олок принимались спорить: мол, есть еще и воины, и прекрасные дамы. На мыслях внимание не заостряли, да оно и понятно — какие мысли после третьего кувшина?

Я кивал всем трем спорщикам, за что был в конце концов изгнан из-за стола, как не имеющий собственного мнения. Немного постояв в коридоре и прислушавшись, не ведут ли они в мое отсутствие каких-нибудь интересных бесед, и услышав только нелестные отзывы о себе, я решил заняться тем, что меня беспокоило сейчас больше всего. Силеной. Точнее тем, куда она исчезла после двух обещанных кавалерам танцев.