Эпилог
Хаденбери
Северный Бельдан
Небесные земли

Если долго плыть из островного государства Кенеттра на север, то достигнешь Небесных земель. Там находится государство Бельдан, расположенное на высокогорных равнинах.

Наследная принцесса Маэва опускает руки в святую воду, готовясь свершить правосудие над обвиняемым. Она щурится, глядя на небо, затянутое облаками, затем переводит взгляд на длинный мост, что ведет от ворот королевского дворца в город Хаденбери. Сильные ветры дуют здесь и в летние дни. Вот и сейчас ветер свистит в створках ворот за спиной принцессы. Его мелодии унылы и привязчивы. Кучки зевак, собравшихся по обе стороны ворот, поднимают воротники и ежатся. Им холодно, но любопытство держит их здесь, заставляя вытягивать шею. Если бы не цепочка солдат, им было бы видно еще лучше.

Маэва запахивает меховую накидку на шее. Она тоже зябнет. Затем она переводит взгляд на человека в кандалах, распластавшегося у ее ног. Украшения, вплетенные в волосы принцессы, позвякивают на ветру. Сегодня это уже третий обвиняемый. «Если убивать людей, то на поле сражения», – со вздохом думает Маэва. А пускать стрелы в ослабевших, спотыкающихся узников – мало радости.

У нее за спиной, выстроившись в безупречную цепь, стоят шестеро ее старших братьев. Рядом лениво расселась белая бельданская тигрица. Золотистые глаза равнодушно поглядывают на обвиняемого. У нее белая шкура с золотыми полосами. Такими же полосами раскрашено лицо Маэвы. Тигрицу принцесса подобрала год назад, в северной части Небесных земель. Тогда это был тощий, оголодавший тигренок. Удивительно, в какую красавицу превратился бывший заморыш.

Рука принцессы ложится на эфес меча.

– Готов ли ты сделать признание? – спрашивает она человека в кандалах.

Маэва унаследовала от матери низкий, хрипловатый голос, достаточно громкий, чтобы его слышали на людной площади.

– Говори, дабы я смогла решить, заслуживаешь ли ты быстрой смерти.

Обвиняемый заходится в рыданиях, и Маэва почти не понимает его слов. Он ползет к ее ногам, пока караульные не отпихивают его обратно. Но он успевает коснуться грязными пальцами подошвы ее сапог.

– Ваше высочество, – дрожащим голосом произносит обвиняемый, поворачивая к принцессе умоляющее, мокрое от слез лицо.

Как и руки, его лицо в грязи. Заметны следы крови. Маэва презрительно морщит нос. Трудно поверить, что этот человек из знатного рода.

– Я сделал свое признание. Я… опозорил землю, благословленную святой Фортунатой. Я не заслуживаю права жить. Я… ваше королевское высочество… я ваш ничтожный…

– Довольно, господин Бриад, – скучающим тоном прерывает его Маэва.

По нынешней воинской моде ее косы закреплены на затылке и свисают вдоль ушей, будто два каната. Волосы посередине стоят торчком, словно шерсть на загривке волчицы. С левой стороны они соломенного цвета, а с правой – черны как ночь. Великая богиня Фортуната – хранительница Бельдана – отметила Маэву этим знаком. У принцессы есть и другие знаки благосклонности Фортунаты.

Обвиняемый не может остановиться. Трясущимися губами он что-то бормочет о прелюбодеянии и других неблаговидных поступках. Признаётся, что был подвержен вспышкам гнева и убивал ни в чем не повинных людей. Все сходило ему с рук, пока он не убил собственную жену. Они поссорились, и она, зная характер мужа, побежала из комнаты, чтобы запереться у себя. Но он догнал ее и всадил кинжал в спину. Убив ее, он не мог остановиться и продолжал наносить удары по уже мертвому телу. После этого он и был схвачен.

Слушая его, зеваки перешептываются. Маэва оглядывает собравшихся, думая, какое наказание ему назначить. Потом снова смотрит на обвиняемого.

– Господин Бриад, я предлагаю тебе сделку, – говорит она, снимая с плеча тяжелый арбалет.

– Сделку? – повторяет осужденный, и в его глазах вспыхивает надежда.

– Да. Видишь длинный мост, на котором мы стоим? Он соединяет дворцовые владения с городом. – Говоря это, Маэва вкладывает в арбалет стрелу и заводит пружину. – Если сумеешь добежать до конца моста раньше, чем я сосчитаю до десяти, я лишу тебя титула, но позволю жить в изгнании.

Обвиняемый шумно дышит. Он подползает к Маэве с намерением поцеловать ее сапоги.

– Я обязательно добегу, – торопливо произносит он. – Добегу. Спасибо вам, ваше высочество, наша милосердная принцесса.

Маэва делает знак караульным. Те поднимают Бриада на ноги. Снимать с него кандалы никто не собирается. Принцесса сжимает ложе арбалета.

– Чего ж ты медлишь? Беги!

Маэва приставляет арбалет к плечу и начинает считать:

– Один. Два.

Обвиняемый испуганно поворачивается, подхватывает цепи и пускается бежать со всей прытью, на какую способен. Вскоре он спотыкается о цепь, но удерживается на ногах. Зрители кричат, торопя Бриада. Маэва щурит глаз, глядя в прорезь арбалета. Она продолжает считать:

– Семь. Восемь. Девять.

Бриад бежит с трудом. Маэва выпускает стрелу. Наказание должно быть соразмерно преступлению. Так всегда говорила ее мать.

Стрела попадает обвиняемому в левую икру. Он вскрикивает, падает. Отчаянно размахивая руками, заставляет себя подняться и ковыляет дальше. Маэва вкладывает вторую стрелу, целя Бриаду в другую ногу. Выстрел принцессы точен. Бриад с размаху падает и пронзительно вопит. Зрители подбадривают его. До другого конца моста остается совсем немного. Он ползет на локтях.

Перед лицом смерти человек поползет на чем угодно. Маэва видела это не раз.

Принцесса позволяет ему проползти еще чуть-чуть, потом садится на корточки перед тигрицей.

– Вперед! – командует Маэва.

Тигрица срывается с места. Через пару секунд отчаянные крики превращаются в предсмертные вопли. Зрители, только что подбадривавшие обвиняемого, теперь шумно радуются его смерти. Самой принцессе это не приносит никакой радости. Она вскидывает руки. Крики мгновенно умолкают.

– Это не повод для рукоплесканий, – недовольно замечает принцесса. – Королева не допустит, чтобы хладнокровные убийцы вроде Бриада поганили великий народ Бельдана. Пусть его наказание послужит уроком для всех вас.

Один из братьев касается ее плеча и подает пергаментный сверток. Это Августин.

– Малышка Жак, пришли новости из Эстенции, – говорит он, перекрикивая шум толпы. – Утром прилетел почтовый голубь.

Так Маэву называли в детстве. От детского прозвища у нее теплеет на сердце. Она сразу вспоминает, как девчонкой вечно увязывалась за братьями, продиралась с ними сквозь заросли в своих изящных нарядах, неприспособленных для подобных занятий. Она отчаянно хотела быть воином и охотником и подражала всему, что видела у братьев: от самодовольной речи до охотничьих повадок. Маэва напрягается. Теперь Августин называет ее так, только когда приносит тревожные или печальные известия. Так было, когда она впервые узнала о болезни матери.

Маэва молча читает письмо. Оно от Люченты и адресовано не дворцу, а лично ей. Маэва долго молчит, затем досадливо вздыхает.

– Похоже, на Кенеттре сменилась власть, – наконец произносит Маэва и недовольно прищелкивает языком, после чего свистом зовет тигрицу обратно.

– Что там произошло? – спрашивает Августин.

– Короля убили. Это сделал не наследный принц, а Главный Инквизитор Кенеттры. Принц тоже мертв.

Рука Августина тянется к эфесу меча.

– Значит, наши замыслы тоже меняются?

Маэва кивает. Ее губы плотно сжаты. Она была из числа главных союзников Общества Кинжала и очень надеялась, что Энцо, став королем, выполнит свое обещание и восстановит торговлю между Кенеттрой и Бельданом. Если мне суждено управлять положением дел на Кенеттре, я предпочла бы сделать это бескровно, не жертвуя тысячами наших солдат. Так всегда думала Маэва. К тому же ей было предпочтительнее видеть на кенеттранском троне человека, который остановит чудовищные притеснения мальфетто. Этой особенности Кенеттры она никогда не понимала. Но наследный принц мертв.

– Это усложняет дело, – наконец произносит Маэва. – Хотя в будущем наша задача упростится.

– А кто такая Белая Волчица?

– Какая-то выскочка из Молодой Элиты, – отвечает принцесса, снова пробегая глазами письмо.

Убивать избранников Фортунаты? Эти кенеттранцы дичают с каждым годом. Маэва возвращает брату письмо:

– Отнеси королеве.

– Непременно.

– И собери остальных. – (Пора вводить в действие ее Молодую Элиту.) – Если мы хотим заявить о себе, мешкать нельзя.

Августин прижимает руки к груди.

– Почту за честь, ваше высочество, – улыбается он.

Маэва смотрит ему вслед. Лючента. Как остро ей сейчас недостает Люченты, их откровенных разговоров, дружеских поединков и головокружительных лесных странствий. Лючента выслеживала оленей, Маэва убивала их меткими выстрелами. Лючента хмурилась, Маэва ее поддразнивала. Лючента становилась на колени, принося клятву верности короне, Маэва помогала ей встать. Лючента отворачивалась от поцелуев, Маэва притягивала ее к себе.

Когда королева запретила Люченте появляться при дворе, она бежала на Кенеттру. Без нее Маэва стала тише, жестче и холоднее.

Солдаты уносят растерзанный труп Бриада и убирают следы крови. Маэва возвращается в Хаденберийский дворец. Братья торопятся в покои матери, возбужденно обсуждая новости. Маэва избирает другую дорогу. Она идет не во дворец, а пересекает несколько дворов и подходит к небольшому особняку. Ее мать дважды была замужем и родила семерых сыновей, прежде чем у нее появилась дочь. Всю свою жизнь Маэва мечтала унаследовать престол и ждала этого момента, но королевой Бельдана она станет не раньше, чем ее мать отойдет в мир иной. От этой мысли Маэва вздрагивает.

Тем не менее она не идет вместе с братьями проведать умирающую королеву. Маэве вовсе не хочется выслушивать очередную материнскую нотацию о необходимости найти мужа и родить наследника.

Караульные у дверей особняка встречают принцессу низким поклоном. Они сопровождают ее по знакомым коридорам, пока не поднимаются на верхний этаж. Здесь совсем тихо. Дальше Маэва выходит вперед. Караульные не возражают. Им явно не по себе. Принцесса останавливается возле узкой двери, скрытой за железной решеткой, и снимает с шеи ключ. Изнутри доносятся какие-то звуки. Караульные пятятся. Даже ручная тигрица Маэвы отказывается подходить ближе.

Щелкает замок. Маэва отодвигает решетку. С легким скрипом открывается дверь. Маэва входит одна и сразу же закрывает дверь изнутри.

В комнате темно. Из зарешеченного окна льется голубоватый свет. На кровати – фигура юноши. При появлении Маэвы он поднимает голову с копной нечесаных волос и садится. Юноша высок и худощав. Это младший из ее братьев.

– Это я, – тихим, ласковым голосом произносит Маэва.

Брат щурится на нее. Его глаза сверкают, как два кружочка. Их цвет не встречается в этом мире. Брат не отвечает.

Маэва останавливается в нескольких шагах от кровати. Они смотрят друг на друга. Она знает: если открыть дверь и отдать ему приказ, его глаза станут черными и он убьет каждого, кого встретит на пути. Но Маэва не отдает такого приказа. Брат затихает.

– Тристан, ты хорошо спал? – спрашивает она.

– Сносно, – не сразу отвечает брат.

– Я пришла поделиться с тобой новостями. На Кенеттре сменилась власть. Тамошняя Молодая Элита подвергается гонениям.

– Трагично, – отвечает Тристан.

За последние несколько месяцев он почти перестал разговаривать, ограничиваясь короткими фразами. С каждым днем его глаза становятся все отрешеннее.

Маэва сглатывает. Молчание брата ранит ее сердце. Тристан старше ее всего на год. Когда-то он был очень разговорчивым и даже болтливым. Маэва уставала от его излияний. Они целыми днями пропадали в лесу. Третьей была Лючента. Маэва закрывает глаза и вспоминает события пятилетней давности. Несчастный случай. Смерть Тристана. Изгнание Люченты. Ее собственное открытие.

Маэва и сейчас помнит, как вскоре после убийства Тристана кошмарные сны переносили ее в преисподнюю. Обитель мертвых снилась ей и раньше, но та ночь была не похожа на все остальные. Маэва телесно оказалась в преисподней. Она плавала по темным водам, пытаясь найти брата. Нашла. И не только нашла, но и вытащила на поверхность. Чудо. Дар богов. Теперь это называется магией. Или даром Молодой Элиты. Однако Маэва никогда не рассказывала о том, что вернула Тристана к жизни. Люди думали, что ее брат был тяжело ранен, однако выжил. Свой дар Маэва держала в тайне, ни единым словом не обмолвившись матери. Даже Лючента, с которой они иногда переписываются, ничего не знает. Об этом известно лишь узкому кругу доверенных лиц. Все они – из Молодой Элиты. Узнай хоть кто-то посторонний, к стенам дворца устремились бы толпы со всех концов света, умоляя ее воскресить их близких. Нет, об этом надо молчать.

В первые несколько лет после воскрешения Тристан был таким же, как прежде. Живым. Знакомым.

Потом мало-помалу начал меняться.

Грустно улыбаясь, Маэва дотрагивается до щеки брата. Даже сейчас она чувствует в нем силу: странную, неестественную. Силу, подчиняющуюся только ей, его спасительнице, и способную уничтожить любого врага Маэвы. Ей стоит только приказать.

– Вставай, – говорит Маэва. – Мне нужно побывать на Кенеттре.