Я редко выходила за пределы Двора Фортунаты и потому не знаю, когда город ложится спать. Во всяком случае, мне думалось, что в столь поздний час улицы окажутся пустыми. Возможно, так оно и бывает, но только не сегодня. На улицах полным-полно солдат инквизиции. Они стоят на каждом перекрестке и несут караульную службу на каждой улице. Их присутствие заставляет меня замедлить шаги. В городе что-то произошло. А может, происходит. Но что?

Я крадусь в тени зданий. Серебряная маска плотно зажата под мышкой. Я окружаю себя облаком-невидимкой, но это забирает силы, а их у меня сейчас не слишком много. Стараюсь идти темными улочками, однако и там часто останавливаюсь перевести дух. Создавать иллюзорный покров вокруг себя ничуть не легче, чем вокруг другого. При этом я должна постоянно приспосабливаться к окружающей обстановке. Если мои действия не будут достаточно быстрыми или точными, иллюзия окажется половинчатой. Караульные заметят рябь в воздухе, что уже само по себе подозрительно. Я должна сосредоточиться настолько, чтобы почти забыть, как я выгляжу на самом деле. Темнота – моя надежная союзница. Днем все было бы несравненно сложнее.

Мимо меня скачут конные инквизиторы. Мое облако густеет. Я вслушиваюсь в их разговор, но ничего не могу разобрать… Вскоре я понимаю, чем вызван этот переполох.

«Король умер!» – слышится вдалеке.

Я останавливаюсь как вкопанная. Король… мертв?

Через несколько секунд слышу другой такой же крик. Потом еще и еще. К фразе о смерти короля добавляется новая: «Да здравствует королева!»

Король умер. Да здравствует королева. Я прислоняюсь к стене. Неужели Общество Кинжала совершило дворцовый переворот? Нет, они лишь говорили о такой возможности. Король умер раньше, чем они смогли до него добраться.

Тогда что же случилось?

«Терен», – шепчет кто-то у меня в мозгу. Что за нелепость? Зачем Терену понадобилась смерть короля?

На гондоле можно было бы добраться быстрее, но я не стала рисковать. А путь пешком занимает целый час. Впереди появляется угрюмый силуэт Башни инквизиции. За нею – силуэт королевского дворца. Если не ошибаюсь, инквизиторы стягиваются туда.

Вот и площадь перед башней. У меня весь лоб в холодном поту. Я останавливаюсь в тени ближайшей лавки, снимаю иллюзорный покров. Глотаю воздух. Никогда еще я не удерживала иллюзию столь длительное время. Голова кружится, к горлу подступает тошнота. Когда мне было девять лет, я пробралась в отцовский кабинет и порвала его письмо к одному местному врачу. Отец спрашивал, какими снадобьями можно сделать меня более послушной. Естественно, отец обнаружил исчезновение письма. Бить он меня не стал, а приказал Виолетте запереть меня в комнате и три дня не давать ни пищи, ни воды. К концу второго дня сестра нашла меня почти без сознания и бросилась к отцу, умоляя отменить приказ. Он согласился. Помню, он пришел в мою комнату, склонился надо мной и спросил, понравилось ли мне испытывать острый голод и жгучую жажду. Затем поинтересовался, не пробудило ли это во мне какие-то необычные способности.

Тогда голова у меня кружилась не от голода и не от жажды. Я стояла возле запертой двери и кричала до хрипоты, требуя, чтобы Виолетта меня выпустила. Как ни странно, воспоминания дают мне немного силы. Через несколько минут я выпрямляюсь и поворачиваюсь к башне.

Башня инквизиции стоит не на самой площади, а чуть в стороне. К ее большим, тяжелым дверям ведет проход. Сейчас вокруг него выстроились инквизиторы. Над входом горит большой круглый фонарь, освещая темное дерево дверей. Я начинаю снова погружаться в невидимость, но быстро останавливаюсь. Зачем так глупо растрачивать силы? Я могу невидимкой подойти к дверям, но потом мне все равно придется их открывать. Но как можно незаметно раскрыть такие громадные двери?

Я просто иду к караульным. Вспоминаю свой прошлый приход, когда город обезумел в предвкушении скачек.

Когда я подхожу, двое мгновенно выхватывают мечи. Я заставляю себя смотреть им прямо в глаза.

– Я пришла к господину Терену Санторо. Он сам об этом просил.

При упоминании имени Терена на лице караульного мелькает сомнение. Он настораживается. Моя сила вбирает его страх. Мне становится легче. Пользуюсь их замешательством. Достаю из плаща серебряную маску и говорю:

– У меня есть сведения о Молодой Элите. – Мой голос звучит на удивление спокойно. – Неужели вы рискнете меня прогнать?

Караульный узнаёт маску. Его глаза округляются. Я снова черпаю силы и пытаюсь заставить этого солдата действовать вопреки его воле.

Наконец он машет двум другим:

– Впустите ее… Будешь дожидаться его возвращения, – рычит он мне.

Караульные берут меня за руки. Сразу вспоминаю день казни в Далии. Меня ведут внутрь. Успеваю оглянуться через плечо. По улицам бегут инквизиторы. Скорее всего, тоже спешат во дворец. Они напуганы. Их страх льется ко мне, обостряя все чувства.

Мы входим в башню. Меня вводят в какую-то комнатенку и велят сесть на пол. Несколько инквизиторов становятся в круг и каждый держит меч, нацеленный мне в шею. Еще несколько караульных стоят по другую сторону двери. Я смотрю на них, стараясь не показывать своего возбуждения. Если все башни строились по одному образцу, где-то внизу должна находиться подземная тюрьма, подобная той, в которой томилась я. Где, на каком ярусе Терен держит Виолетту… если она действительно у него?

Не знаю, сколько времени я вот так сижу на полу. Инквизиторы замерли; ни один не шелохнется. Может, их этому учат – часами стоять неподвижно, как статуи? Но это только внешне. Это их привычная оболочка. А под внешней суровостью я чувствую их неуверенность и откровенную растерянность. Я улыбаюсь им. Их страх нарастает, мое возбуждение – тоже.

Снаружи вдруг слышится звон разбитого стекла. Потом крики. Я поворачиваюсь на звук. Караульные сразу же хватаются за мечи, но я продолжаю смотреть в сторону окна. Слышен топот сотен бегущих ног, крики сотен глоток. На улицах – настоящий хаос. За темным окном мелькают слабые желтые и оранжевые отсветы. Скорее всего, это как-то связано со смертью короля. Но как? Знают ли члены Общества Кинжала о случившемся? Знает ли Энцо, что я снова убежала без его позволения?

Дверь распахивается. Входит запыхавшийся инквизитор и что-то шепчет на ухо ближайшему караульному. Безуспешно пытаюсь услышать, о чем он говорит. На окрестных улицах не умолкают крики.

Потом из коридора слышится знакомый голос. У меня вздрагивает сердце. Терен вернулся.

Он входит в комнатенку, где меня заперли. Держится самодовольно. На губах – холодная улыбка. Замечает меня. Я перестаю дышать. В присутствии Терена мой путь сюда и сам приход кажутся чем-то заурядным.

– Сама пришла, – наконец произносит он, останавливаясь возле меня. – Что ж, вовремя. А то я уже думал, что сегодня мне придется тебя убить. – Он картинно скрещивает руки на груди. – Ты избавила меня от лишних хлопот.

– Я слышала, что король умер.

Терен слегка склоняет голову и равнодушным тоном отвечает:

– Да. Скончался от внезапной болезни. Мы все скорбим.

Я вздрагиваю. Терен, неужели это ты? Судя по его тону, люди Энцо здесь ни при чем. Но если они не убивали короля… это еще не значит, что он не был убит. «Внезапная болезнь» кажется мне очень подозрительной.

– Вы обещали устроить мне встречу с моей сестрой, – говорю я, глядя на плащ Терена, забрызганный кровью. – И ее безопасность тоже.

В голову ударяет шальная мысль: попробовать на нем мои способности. Следом является другая: что это даст? Я могу создавать лишь иллюзии. Вреда ему они не причинят. Даже Энцо не может с ним справиться.

– Я держу свое слово, пока ты держишь свое, – отвечает Терен, сверля меня взглядом. – И даже когда ты свое нарушаешь. Но мое терпение тоже не беспредельно.

Самодовольство Терена не может скрыть его страх. Он боится, что смерть короля подхлестнет возможных бунтовщиков, и потому готов на самые жестокие меры. Похоже, они уже начали осуществляться. Пусть все видят: король умер, но инквизиция осталась.

Его сердце окутано бурлящей тьмой. В глазах – безумный блеск.

Мысленно я приказываю себе сосредоточиться. Скрепить сердце. Превратить собственный страх в разящее оружие.

– Отведите меня к сестре, иначе я вам ничего не скажу.

– Никак мы уже выдвигаем требования? – Терен клонит голову набок и щурится. – Похоже, со времени нашей последней встречи с тобой что-то произошло.

Внутри меня поднимается нарастающая волна честолюбия. Вот уж чего не ожидала.

– Так вы собираетесь арестовывать Молодую Элиту или нет? – с вызовом спрашиваю я.

С губ Терена срывается короткий смешок. Улыбка несколько скрашивает его безумный взгляд, и тот становится осмысленнее и серьезнее.

– Что тебя заставило повернуться к ним спиной?

Не хочу снова вспоминать подслушанный разговор между Энцо и Данте.

– А разве мало того, что жизнь моей сестры в опасности? Вы загнали меня в угол Какие еще доводы вам нужны?

Терен с любопытством смотрит на меня:

– У тебя произошло еще что-то.

Я вспоминаю жар поцелуя Энцо. Лицо принца, теплеющее при виде меня. Потом снова вспоминаю их разговор с Данте. Встряхиваю головой, прогоняя воспоминания.

– Сначала я хочу увидеть свою сестру.

– Ты забыла, где находишься и кому ставишь условия? Я ведь могу приказать своим людям убить Виолетту, если ты откажешься говорить.

Я сжимаю зубы. Не трусь!

– Тогда я вообще ничего не скажу.

Смотрю Терену в глаза, выдерживая его взгляд. В переулке он застал меня врасплох, и я поддалась его воле. Но сейчас я чувствую себя намного сильнее.

Наконец Терен кивает, жестом зовет за собой.

– Ну что ж, пошли, – говорит он, подавая знак инквизиторам. – Поиграем в твою игру.

Это успех! Инквизиторы убирают мечи. Один ставит меня на ноги. Я должна быть сильной, очень сильной, иначе мне не вызволить Виолетту.

Терен ведет меня вниз. Вскоре я перестаю считать каменные ступени. На каком же ярусе они ее держат? Отовсюду слышатся крики, стоны и проклятия узников. У меня снова перехватывает дыхание. Меня захлестывают волны чужого страха и чужого гнева. В этом море можно захлебнуться, но я пью из него, как измученный жаждой пьет из реки. Мне тоже страшно. Меня тоже душит гнев. Это моя сила, и ее нельзя расплескивать понапрасну. Я стискиваю зубы. Чувствую, что могла бы здесь развернуться. Я бы создала такие иллюзии, которые не снились Терену и всем его прихвостням.

Терпение. Вначале я должна увидеть Виолетту.

Мы спускаемся на самый последний ярус. Здесь тише. Коридор тускло освещен. Вдоль стены тянутся зарешеченные дверцы. Идем в самый конец. Меня уже шатает от притока силы. Это подземелье как две капли воды похоже на тюрьму в Далии. Виолетта повторяет мой путь.

– Добро пожаловать к твоей сестре, – с издевкой произносит Терен, отвешивая шутовской поклон.

Тюремщик отпирает скрипучую дверь.

Я оказываюсь в узкой, тесной камере. Одна из стен имеет карниз, на котором стоят несколько зажженных свечей. В углу – охапка сена. Там сидит девочка с нежным, хрупким лицом. Ее волосы, давно не видевшие воды и мыла, спутались и потускнели. Виолетта сильно похудела. Она дрожит от холода. Заслышав шаги, поворачивает голову ко мне. При виде ее все во мне перемешивается: радость, любовь, ненависть, зависть.

– Аделина! – восклицает сестра.

Я вдруг вспоминаю ночь своего бегства из отцовского дома. Тогда она стояла в проеме двери и терла заспанные глаза.

В камеру вбегают несколько инквизиторов. Они окружают Виолетту, словно она опаснейшая преступница. Она сжимается, подтягивая колени к подбородку. На ней такие же кандалы, какие были на мне. И она тоже прикована к стене.

Внутри меня клокочет тьма. Какую иллюзию я должна создать, прежде чем инквизиторы начнут терзать мою сестру? Я прикидываю расстояние между нами, число шагов между инквизиторами и мною, а также между мною и Тереном. В мозгу проносятся все уроки Раффаэле и Энцо.

Терен ждет, пока я войду в камеру, после чего закрывает дверь. Делает несколько шагов к Виолетте. Я чувствую, как нарастает страх сестры. Мой собственный – тоже. Терен придирчиво оглядывает ее и резко поворачивается ко мне. Смотрит на меня.

– А теперь, Аделина, я хочу знать их имена. Как зовут этих людей?

Я открываю рот.

«Расскажи ему про ужасного Паука, – советует мне внутренний голос, полный мстительной радости. – Не таись. Паук этого заслуживает. Выдай Терену Энцо, Микеля, Люченту. И Джемму тоже выдай. Ты поступаешь правильно. Очень правильно».

Я уже слышу весь свой разговор с Тереном.

«Где находятся люди из Молодой Элиты?» – спросит он.

«Во Дворе Фортунаты», – отвечу я.

«А точнее?»

«Здание имеет много тайных переходов. Под землей – разветвленная сеть катакомб. Вход в катакомбы находится в самом маленьком саду».

«Назови мне их имена».

Я называю.

Мысленная картина исчезает. Снова вижу стоящего передо мною Терена. Пробую, но почему-то не могу ответить на его вопрос.

Удивительно, что Терена не злит мое молчание.

– Аделина, я приятно удивлен переменой, случившейся в тебе. С тобой действительно что-то произошло.

В глубине души слышу тихое, едва различимое предостережение.

– Вы хотите знать их имена, – говорю я, растягивая время.

Терен с неподдельным интересом смотрит на меня. Кривит губы.

– Все еще колеблешься?

Он обходит вокруг меня. Его плащ задевает мои руки. Точно так же вокруг меня ходил Раффаэле, проверяя мой отклик на камни и оценивая мою силу.

Наконец Терен останавливается рядом со мной, вынимает меч и острием лезвия указывает на Виолетту. У меня сжимается сердце.

– Скажи, Аделина, что заставляет тебя хранить им верность? Что они тебе пообещали, допустив в свой круг? Почему ты до сих пор считаешь их отрядом благородных героев? Или ты все еще веришь, что они служат высоким целям, а не убивают без разбору? Вспомни их дерзкую и бессмысленную выходку в первый вечер Веснолуния. Сколько невинных жизней погубили они? – Он спрашивает, не сводя с меня своих цепких бесцветных глаз. – Я видел, на что ты способна. Я знаю о тьме в твоем сердце. Тебе хотелось убежать от них. Бьюсь об заклад, что ты им не доверяешь. Ты… отличаешься от них. Чувствую, они тебя не любят. Я угадал?

– Что вы пытаетесь мне сказать всем этим? – сквозь зубы спрашиваю я.

– Одну простую вещь, которую ты и сама знаешь. Ты пришла сюда, поскольку чувствуешь: там ты чужая. Аделина, послушай меня. Нет ничего постыдного в том, чтобы повернуться спиной к кучке преступников, у которых нет иных целей, кроме разрушения королевства. Думаешь, если бы ты попала в беду, они бы стали тебя защищать?

Терен поворачивается, искоса поглядывая на меня.

Я вспоминаю о мальфетто, сожженных на площадях. Люди Энцо не рисковали собой ради их спасения, поскольку те несчастные не принадлежали к Молодой Элите.

– Тебя они спасли лишь потому, что им понадобились твои способности, – продолжает Терен, словно читая мои мысли. – Ты для них как вещь. Пока вещь нужна, ею пользуются.

– Чем больше я знакомлюсь с тобой, тем больше ты меня восхищаешь, – продолжает Терен. – Скажи, ты когда-нибудь раздумывала над мифом об ангеле радости и его брате, ангеле алчности? Помнишь историю о том, как Денариус изгнал Лэтеса с небес и обрек на жизнь обычного человека? Только после смерти Лэтес смог вернуться в сонм ангелов. А ты знаешь, что это было сделано не просто так? Ангел радости возомнил себя самым любимым чадом богов, и его требовалось излечить от высокомерия. – Он наклоняется ко мне. – Нынче в мире нарушено равновесие. Совсем как в дни изгнания ангела радости с небес. Дошло до того, что демоны разгуливают среди нас, нарушая естественный порядок вещей. И порой мы вынуждены идти на великие жертвы, дабы восстановить этот порядок. Только глупцы считают такие жертвы жестокостью. Нет, это проявление великой любви. – Лицо Терена становится прежним – каменным и непроницаемым. – Потому боги и послали меня сюда. Предполагаю, что и ты послана ими с той же целью. В тебе, маленькая мальфетто, я чувствую неодолимое желание все вернуть в правильное русло, поскольку ты сознаешь свою ущербность и понимаешь, что она досталась тебе не просто так. Она терзает твою совесть. Признайся, ведь терзает? Ты испытываешь ненависть к себе, и это меня восхищает. Поэтому ты им ничего не рассказала, а пришла ко мне. Единственный способ излечиться от этой вины – искупить ее спасением… Да, ты не ослышалась, спасением твоих ущербных собратьев. Помочь им вернуться в преисподнюю, где им и положено находиться. Давай действовать сообща. Мы с тобой сможем вернуть миру порядок, и тогда боги сочтут нас прощенными. – Голос Терена звучит непривычно мягко. Даже ласково. – Да, я не предлагаю тебе участвовать в чем-то прекрасном и благородном. Наши действия жестоки. Во всяком случае, кажутся таковыми. Но они должны быть выполнены. Понимаешь?

В его словах есть смысл. Этот смысл проникает мне в голову и сердце. Сказанное Тереном вполне логично. Я ведь действительно ущербна. Я недоразумение. Так считают даже члены Общества Кинжала. Возможно, мой долг в том и состоит, чтобы вернуть миру порядок, установленный богами. «Я делаю это из любви к тебе, – шепчет призрак моего отца. – Сейчас ты этого не понимаешь, но я забочусь о твоем благе. Ты чудовище, однако я все равно тебя люблю. Я выведу тебя на правильный путь».

Серьезное лицо Терена вновь становится сочувственным. Я помню это выражение по дню казни.

– Если ты поклянешься Оси Инквизиции и мне… поклянешься употреблять свои силы и знания на то, чтобы отправлять мальфетто обратно в преисподнюю, я дам тебе все, что ты только пожелаешь. Любое твое желание будет исполнено. Чего ты хочешь? Богатства? Власти? Почета? Ты все это получишь сполна. – Он улыбается. – Ты сможешь искупить свой грех в глазах богов. Из ущербной девчонки ты превратишься в спасительницу. Ты поможешь мне исправить этот мир. Разве тебе не хочется жить спокойно, когда больше не надо ни от кого бегать и прятаться? – Терен умолкает, а когда продолжает, его голос звучит с трагическим оттенком. Я слышу боль человека, который страдает от собственной ущербности. – Аделина, нам нельзя было рождаться. Мы не должны были появляться в этом мире.

Мы – ошибки рода человеческого.

– А теперь назови мне их имена, – говорит он.

Он не требует. Просит. Увещевает.

Я хочу выполнить его просьбу. В тот момент искренне хочу. Это ведь так просто – назвать ему несколько имен и обеспечить себе и Виолетте сказочную жизнь. Замыслы Энцо и его соратников так и так разрушены. Король умер без их вмешательства. Я больше не обязана оставаться верной им. Я открываю рот. Опять вспоминаются слова Данте, и во мне поднимается волна нестерпимой горечи, требуя выхода. Несколькими словами я могу уничтожить их всех.

Но слова не срываются с моего языка. Вместо этого я вспоминаю нежность на лице Энцо, улыбки Джеммы, дружелюбие Люченты, уроки Микеля. Больше всего я думаю о Раффаэле, о его терпении и изяществе, о его спокойном, доверительном отношении ко мне. Пожалуй, Раффаэле я доверяю больше всех. Будь он сегодня на празднестве, ему бы я призналась. Он бы мне помог. Все события пошли бы по-иному. Когда я нахожусь среди членов Общества Кинжала, то ощущаю нечто, лежащее за пределами их высоких слов и неписаных правил.

И вдруг у меня в мозгу проясняется. Слова Терена обволокли меня плотным туманом, а теперь я вижу просвет. Он говорил, что Общество Кинжала пользуется мною как вещью. Но и он тоже мною пользуется. Просто цели у него другие. Теперь я понимаю, чтó удерживает меня, не давая назвать имена. Я не столько защищаю Энцо и остальных, сколько не хочу быть игрушкой ни в чьих руках.

Я устала служить чьим бы то ни было целям.

Терен вздыхает и укоризненно качает головой. Потом подает знак одному из инквизиторов. Тот обнажает меч и подходит к Виолетте.

Я смотрю на сестру. Она понимает, что я намерена действовать. Я собираю силу, затем хватаюсь за нити силы и тяну их.

Вокруг меня возникает покров невидимости: иллюзия стены и пола. Такой же покров я сплетаю вокруг Виолетты. Стороннему наблюдателю кажется, будто она вдруг начисто исчезла.

Первый раз я сумела удивить Терена.

– У тебя прибавилось мастерства, – нехотя признает он, потом выхватывает меч и кричит инквизиторам: – Довольно этого балагана. Найти ее!

Они движутся в мою сторону, но и я не стою на месте. Вновь дергаю за нити силы и награждаю каждого инквизитора порцией кошмаров. Их окружают пронзительно орущие демоны. Добавляю к этому отвратительный скрежет металла и заставляю демонов корчить гримасы. Несколько инквизиторов падают на колени, закрывая лица и зажимая уши. Их ужас добавляет мне уверенности. Мне становится почти весело.

К Виолетте мы с Тереном подходим одновременно. Он шарит вслепую, хватает Виолетту за руку, тянет к себе и приставляет меч к ее горлу.

– Прекрати! – кричит он.

Гнев не мешает ему изумляться моим действиям. Я сосредоточиваюсь на Терене, тянусь к его чувствам, намереваясь погрузить и его в иллюзию с демонами.

Я ударюсь о стену.

Такого я еще не испытывала. Я словно натолкнулась на стену льда, сквозь которую мне не пробиться. Эта стена отгораживает меня от его силы. Я стискиваю зубы и снова наваливаюсь на невидимую стену. И снова сила Терена отбрасывает меня. Терен улыбается. Он догадывается о моих усилиях. Я же видела, как Энцо безуспешно пытался воздействовать на него огнем. Принц сам признавался, что на Терена его способности не распространяются. Теперь я убеждаюсь в этом на собственном опыте.

– Еще один твой выверт – и я перережу ей глотку, – говорит он.

Виолетта зажмуривается и втягивает в себя воздух.

Дальше происходит то, чего я никак не ожидала. Терен застывает, будто его заморозили. Потом начинает дрожать. Ледяная стена, ограждавшая его силу, трещит и рассыпается. С жутким возгласом он выпускает Виолетту и падает на колени. Теперь мне хорошо видны нити его силы, его темнота и страх. Я могу дотянуться до них и сделать то же, что сделала с остальными инквизиторами. Как это случилось?

Я смотрю на Виолетту. Мы переглядываемся. И вдруг я понимаю. Сразу, без всяких объяснений.

Моя сестра – тоже Молодая Элита.

Она сумела отобрать у Терена его силу.

Пока моя иллюзия еще держится, я подбегаю к Терену и сдергиваю с его шеи ключ от кандалов. Потом бегу к Виолетте и временно снимаю с нее покров невидимости. Она дрожит от напряжения. С ее красивого нежного лба хлещет пот. Виолетта безотрывно смотрит на Терена. Он скрючился на каменном полу. Я подношу ключ к ее кандалам. Руки трясутся, и мне никак не попасть в замочную скважину. Забываю, что у меня сломан безымянный палец, и морщусь от боли. Боги, до чего же я устала! Мои силы на исходе. Как бы мне самой сейчас не растянуться на полу. Только страх заставляет меня шевелиться.

Виолетта свободна. Ее кандалы падают на пол. Сестра видит, в каком я состоянии, и закидывает мою руку себе на плечо. Мы спешим к двери. Усиливаю иллюзию нашей невидимости. Возле двери я останавливаюсь и оглядываюсь на Терена. Он улыбается. Вокруг него постепенно появляется новая стена льда.

– Аделина, ты не перестаешь меня удивлять! – восклицает он и заходится в безумном смехе.

Мы вываливаемся в коридор. Слышу, как Терен зовет инквизиторов.

Молча поднимаемся по лестнице. Обе хрипло, судорожно дышим. Сил у меня становится все меньше. Покров невидимости вокруг нас дрожит, как занавеска на ветру. Мимо нас бегут инквизиторы. Пытаюсь сберечь остатки силы на крайний случай. Когда выбираемся наверх, мы похожи на две волны. Инквизиторам не до нас, иначе они бы заметили странную рябь на стене.

– Держись, Аделина, – говорит мне Виолетта.

Мы выбираемся наружу и из одного хаоса попадаем в другой. Под ногами хрустит битое стекло. Никогда не думала, что Ось Инквизиции столь многочисленна. Кажется, все население Эстенции сплошь состоит из инквизиторов. Они повсюду. Заняты крайне важным делом – выталкивают из домов мальфетто и волокут на площадь, избивая по дороге. Вижу, что многих вытащили прямо из постели. Мы сворачиваем в темный переулок. Сил идти дальше у меня нет. Я падаю на холодную землю. Рядом приземляется Виолетта. В нашу сторону с криком бежит женщина. Ее нагоняет инквизитор и ударяет мечом в горло. Еще одна жертва. В черных волосах убитой вижу золотистую прядь. Мальфетто. Ее кровь льется на булыжники. Инквизитор вытирает меч о ее платье и, ругаясь, идет дальше. Со стороны площади доносятся крики:

– Король умер! Король умер!

Кажется, что смерть короля полностью развязала руки инквизиторам. Они затеяли истребление мальфетто. Все это настолько кошмарно, что кажется сном. Я зажмуриваюсь, потом открываю глаз. Кошмар не исчезает.

Виолетта на грани истерики. Она всхлипывает, цепляясь за меня.

– Закрой глаза и думай о чем-нибудь другом, – шепчу я ей.

Я вбираю в себя всю темноту, весь страх, чтобы пополнить свои силы и создать для сестры иллюзию спокойствия. Отчасти мне это удается. Я заглушаю крики жертв, окружаю Виолетту покровом темноты. Сегодня расправы над мальфетто идут, наверное, по всей Эстенции. Через считаные дни они перекинутся и на другие города и селения Кенеттры. Виолетта всхлипывает у меня на плече, а я смотрю на ужасы, творимые по приказу Терена.

Какая чудовищная ирония: чтобы спасти сестру от зла, я сама должна была бы стать пособницей зла.

В голове немного проясняется. Я понимаю, что здесь оставаться нам нельзя. Вспоминаю о катакомбах.

– Виолетта, поднимайся, – твердо говорю сестре. – Идем. Я знаю безопасное место.

Я беру ее за руку. До ближайшего входа в катакомбы не слишком далеко. Осталось завернуть за угол и…

И мы лицом к лицу сталкиваемся с Данте. Правда, его лицо скрыто тенями. Но это он.

– Я знал, что найду тебя здесь, – рычит он.