Глава 8

Деревянная кружка отрикошетила в сторону, благодаря вовремя подставленному подносу. Она была пустая, поэтому ни на меня ни на клиентку не попало ни капли бывшего содержимого. В низкопробной забегаловке, гордо именуемой среди местного сброда «тошниловкой», разгоралась обычная в этом заплеванном заведении, самая настоящая, неподдельная, первосортная, кабацкая драка.

Мы с сопровождаемой, девушкой лет на семь постарше меня, в самом начале долгожданного мероприятия приткнулись в уголке рядом с дверью и наблюдали за работой кулаков, голов, ног, кружек, кувшинов и прочей утвари, приспособленной для нанесения максимального вреда оппоненту, несогласному с мнением оратора из чужой компании. Здесь термин «оратор» явно происходил от слова «орать», так как на нежное пение, звуки, вырывающиеся из глоток здоровенных мужиков, совершенно не тянули. Орали все. Правда, некоторые визжали, но и те и другие в большинстве случаев до членораздельной речи не снисходили. В сплошной рев и вопль вплетались смачные шлепки и глухие удары, по которым можно было с достоверной точностью определить, кого в этот момент бьют по мордасам, а кого просто и незатейливо пинают ногами. Хозяин заведения — тролль с мозгами. Столы и лавки под стать его накачанной двух с половиной метровой туше. Вырублена мебель вся целиком из половинок толстых бревен, на удивление, хорошо ошкурена и покрыта лаком. Заноз точно можно не опасаться. Еще можно не опасаться, что кто-нибудь из разобиженных ухватит лавку и-и-и-и-и пойде-о-от, и-и-и разойде-о-отся, и-и расходится — «раззудись рука — не боли голова» — крушить все вокруг. Не пойдет. Здоровья не хватит даже приподнять ее. Сам не понимаю, как я практически без усилий своротил стол так, чтобы он массивной баррикадой закрывал наш угол.

Моя клиентка с восторгом попискивала и завороженно подглядывала за побоищем откуда-то из под моей подмышки. Ну вот и дождалась вэри. В третий заход ей, наконец-то, повезло — кто-то кому-то что-то не так или не эдак сказал, или не туда и не с тем чувством посмотрел, или чем-то плеснул на х…ребет или одежду… Короче, ответ был в морду и ответ откровенно нелицеприятный. Для лица то есть неприятный. Зато у морды были друзья, не пожелавшие оставить морду на побитие каким-то неизвестным типам. Они встали грудью, ногами и кулаками на защиту. При этом задели кого-то нейтрального, мигом ставшего очень даже не нейтральным… а там все и понеслось, словно лесной пожар по сушеным елкам.

В результате, девушка смогла лично увидеть кабацкую драку во всей ее красе и сполна насладиться зрелищем. А чего? Заказ, как заказ! Ну, была у довольно молодой, скучающей, вдовы такая idee fixe. И деньги были. А по утроенному тарифу кто не согласился бы ее сопровождать? Хотя-а-а… если по-правде, то никто и не согласился. Один я решил заработать аж двенадцать кроликов за раз. Теперь вот отбиваю летящие в наш угол снаряды и отталкиваю рушащиеся на наш стол бессознательные тела, сберегая почти нетронутый ужин. Нескромный, по меркам завсегдатаев, но мало аппетитный по нашим.

А что? Весело! И двенадцать кроликов не надо сбрасывать со счета. Правда, моих там будет только восемь, но для 6е…небогатого адепта это очень неплохие деньги. Да за один-то вечер!

Хотя-а-а… еще не вполне заработанные. Праздник продолжается. Помимо бессознательных тел к нам наведалась парочка более-менее сознательных в то время, как очухавшиеся возвращались ближе к центру продолжать банкет. Кому-то из драчунов не понравилось, что мы с девушкой стоим и никого не трогаем. Естественно, им захотелось потрогать нас.

Первой в наш угол прилетела небритая харя, исторгая из гложи вой бешеного волка, укушенного в задницу окосевшим зайцем. Совершенно стеклянные глаза без единого высверка трезвой мысли вперились в поднос, явно стараясь найти на его поверхности всю мудрость вселенной.

Я не стал дожидаться, когда харя обнаружит за подносом нас с клиенткой и предпринял превентивные меры, ткнув пальцем в определенную точку на шее оппонента. Затем молодецки размахнулся и врезал харе в челюсть. Хрясь! Клац! Бум! В первом случае прозвучала челюсть, во втором — зубы. Третий звук получился в результате соприкосновения пола с затылком хари.

Нужды в ударе уже не было, мужик уже отключился, но мне просто не хотелось кому бы то ни было демонстрировать свои истинные умения. Особенно против таких противников, которые даже для первокурсника, и даже алхимика, совершенно не противники. Ну и не скрою, хотелось для щедрой клиентки добавить немного романтики и театра. Она же ведь именно для этого пришла к вэри Морти с таким, мягко говоря, нестандартным заказом.

Мои старания были вознаграждены радостным взвизгом:

— О, мой вэр! Да! Да! — и с придыханием: — О, мой защитник!

Пришлось, как учили в салоне эскорт услуг вэри Морти, выпятить грудь, добавить огня во взор и гордо посмотреть на клиентку. Якобы, я весь прямо в щенячьем восторге от ее похвалы.

К концу драки появился было еще один объект для демонстрации моей готовности положить живот и челюсть на защиту прекрасной вэри, но квелый какой-то. Я даже бить его не стал. Внушительно размахнулся и… толкнул слегка в лоб. Драчуну, и так уже готовому, вполне хватило. Квелый от толчка возьми и завались поверх предыдущего. На этом наша часть драки закончилась. Впрочем, и в самом зале она практически совсем затихла. На ногах осталась группа крепких наемников в центре зала, холодно и профессионально отшибавшая все попытки достать или кого-то из них или защищаемый стол с едой и напитками.

Хозяин, тролль, вместе с двумя орками, вышибалами, пошел по залу привычно перетряхивать кошельки и выворачивать карманы поверженным гулякам. Разумеется, мародерством данную компенсацию ущерба за счет проигравших назвать никак нельзя.

Наемники расселись по лавкам и потребовали еще пива с закуской. Понятное дело. После трудной работенки стоит залить адреналин алкоголем. На нас никто внимания не обращал. Почти. Один, самый молодой в компании, придерживая рукой со сбитыми костяшками пальцев грязный платок у рассеченного лба, дернулся было в нашу сторону:

— О-о какая чистенькая милашка там в углу, — но его остановила рука пожилого, бритого налысо громилы.

Старший сам неспешно подошел к нам. По пути он быстро и профессионально оценил обстановку: два тела рядом с нами (живых между прочим), практически полный порядок на столе, мою бархатную фиолетовую маску на пол лица с маленьким вышитым серебром вензелем «М» в уголке над левым глазом, порядок в одежде и никаких следов драки. Оценил он также и наше расположение около двери, позволяющее моментально покинуть заведение в случае непредвиденного развития событий. То, что мы этого не сделали и спокойно дожидались его приближения, явно озадачили громилу.

Наемник встал напротив и тяжелым взглядом уперся в мои глаза. Его товарищи притихли, ожидая сигнала. Барабанная дробь. Два быка стоят друг против друга, роют копытами землю, из ноздрей валит пар, налитые кровью глаза пытаются взглядом отбросить тушу противника. Кто победит в этой борьбе взглядов? Если никто — спор разрешат рога! Со стороны наверное смешно. Громила на быка еще тянет, а вот я нисколько. Скорее котенок против волкодава. Тем не менее…

За полтора месяца пребывания в академии я заметил одну… странность не странность, но, можно сказать, особенность своего взгляда. Как-то один стихийник с третьего курса, заметив в дверях столовой нашу компанию алхимиков, ляпнул какую-то чушь про слабаков, которым не место в порядочном обществе. Дескать, он сейчас просто выбросит за дверь ходячие тряпки, воняющие всякой гадостью, но сначала заставит вылизать языками его сапоги. Поскольку я вошел первым, то говорил он, брызгая слюной мне в лицо. В тот момент, признаюсь, я первым делом порадовался, что мы практически никогда не снимаем мантии и шапочки (лень постоянно переодеваться) и его слюни попадали прямиком на материал шапочки, зачарованный на противодействие еще и не такой гадости. Во второй момент я глянул в его злобные глазенки и… живо представил, как и чем буду разделывать стоящее передо мной тело на части, тщательно выбирая с какой детали начать, чтобы тело не сразу умерло и до самого конца могло прочувствовать все, что с ним (телом) происходит. И так я углубился в планирование смертоубийства с расчлененкой, что не сразу обратил внимание на тишину в зале. Наш недоброжелатель вдруг оказался уже в середине довольно просторного помещения за телами своих однокурсников, соперничая пастельными тонами лица со скатертями на столах. Мы спокойно пообедали и ушли. Никто и слова нам больше не сказал.

Меня потом спрашивали, что это было? Но я и сам не знал. Однако решил, что такое воздействие на оппонента будет очень полезно, чтобы не доводить конфликт до банального мордобоя. Тогда, в столовой, до начала свалки оставался буквально один шаг. То есть шагнуть вперед и от всей души, без изысков, в морду. Подобное оскорбление прощать никак нельзя, иначе придется все время обучения в буквальном смысле всем желающим сапоги вылизывать. Для меня, правда, всего три месяца, но я и минуты не собирался служить всяким уродам мальчиком для битья. В то же время отчисление за драку до окончания срока договора с герцогом — тоже крайне нежелательно. Сорок кроликов, однако! Поиметь их очень хочется.

В общем, я стал целенаправленно развивать эту способность. Проявилась раз — проявится и в другой. Хорошо бы по моему желанию, а не по воле случая. Повторить искомый эффект удалось далеко не сразу. Пришлось долго, упорно и настойчиво экспериментировать… на друзьях. Им же тоже интересно, следовательно, добровольное согласие подразумевается априори. Я многократно, используя любую свободную минуту, пытался воспроизвести то самое состояние и тот самый взгляд. Что думал тогда, что чувствовал, что воображал. Выражение лица, освещение… Много всего перепробовал и, как водится, кто ищет, тот всегда найдет (если ищет там, где надо). Нашел и я. Чтобы вызвать нужный эффект, следовало перейти в состояние легкого транса, близкого к боевому. Отрешенность, взгляд сквозь оппонента и холодное планирование убийства. Причем, чем кошмарнее способ, подготовленный воображением, тем лучше действует.

— У тебя в глазах словно дыры в мир мертвых открываются. Так и кажется — сейчас затянет, задавит, сокрушит, разорвет на части и будешь подыхать долго, мучительно… безнадежно, — сказал мне, стирая платком испарину с лица, один из подопытных, большой любитель выражаться вычурно и образно.

Словно в ответ на его слова, в моей голове проскользнула мысль, которую я готов был принять за свою, но почему-то воспринял, как нечто внешнее и в то же время однозначно принадлежащее мне (так вот запутано). Хотя, возможно, часть автоментора осталась и продолжает сопровождать практическое применение изученных навыков в реальности. «Актуализирована способность сознательного управления ментальным воздействием на противника на уровне простого подавления психики».

Так что, играть в гляделки с наемником мне было даже интересно. Будем считать внеплановой тренировкой, не то пугать друзей жалко и не очень-то этично. Так ведь и одному остаться можно.

Лысый череп громилы слегка покраснел, глаза сузились, он мотнул головой и… потопал обратно к своим. Его товарищи по оружию насторожились, напряглись, но с места не двинулись. Только молодой попытался поерепенитъся, но его остановил другой наемник, ветеран, положив тяжелую руку ему на плечо:

— Сиди! Старшой сказал — не влезай, стал быть, не влезай. Он лучше знает.

— Да что там? Вмиг задавим.

— Ага! Задавил один такой! Ты видел как Крот головой мотнул? Я такое всего два раза видел и оба раза надо было бежать, бросая все.

— Так что ж тогда не бежим? — с раздражением спросил молодой.

— А то, Стеклышко, что сигнала на неудержимый драп не было. А без приказа сидим и пьем пиво, как бы страшно ни было. Понял?

— Угу, — угрюмо ответил молодой, — уже весь прям издрожался от страха.

— Иногда и подрожать бывает полезно для организма, — спокойно произнес ветеран. — Боятся и даже иногда трясутся все. Храбрые могут превозмочь страх и попереть на копья, другие — нет. А знаешь, чем умный храбрец отличается от глупого? Умный знает, когда следует повернуться к смерти лицом, а когда не возбраняется и задницей. Понял? Учись, молодой, делать выводы и принимать правильные решения, пока есть кому подсказать.

— И все же… — неуступчиво набычился молодой.

— А ты подумал о том, что тот парнишка с девушкой могут быть боевыми магами? Подумал? — немного зло ответил ветеран, замученный необходимостью учить жизни строптивых придурков. — Ты видел, к примеру, как один боевой маг уничтожил отряд Злобного Вепря? Двадцатка лихих парней, которым демон не страшен в момент обратилась в пепел. Тогда наш маг сдерживал атаки ихнего, да тут второй подвернулся и всадил боевым огнешаром.

— А как же амулеты?

— А никак! Поплавились вместе с кольчугами и оружием. Не рассчитаны они на противодействие атакам магов. Против них, разве что такие, же. Или сотня с амулетом-сумматором. Главное вовремя включить.

Говорили они тихо, но я хорошо слышал их разговор. Опять же новая особенность организма. Или навык. Я еще не могу провести инвентаризацию и составить список того, что могу, а чего нет. Я четко знаю о тех навыках, которые получил в результате обучения, и почти ничего о способностях, приобретенных во время перестройки тела. Скорее всего, они (способности) в том мире, откуда прилетела «конфетка», — обыденная норма и используются автоматически, как результат подражания. Ребенок начинает ходить на двух ногах, то есть реализует способность к прямохождению, подражая взрослым. Примеров у него под рукой (хм, ногой) полно. Так и во многом другом.

А мне как научиться «ходить», если рядом просто нет ни одного примера, то есть некому подражать? Некоторые способности всплывают по мере надобности, но некоторые надобности могут не возникнуть до конца жизни. Следовательно, и соответствующие способности останутся не востребованными. Можно попытаться проявить их методом «научного тыка», но очень сложно тыкать туда, незнамо куда.

Эх-х-х-х! Во истину — «познай себя человек!».

Клиентка расплатилась за ужин и мы с ней вместе вышли на улицу. Там нас уже дожидалась роскошная карета с прикрытыми гербами. Два внушительных охранника склонились перед госпожой и открыли дверцы экипажа. Я подал руку и вэри царственно взошла внутрь. Следом залез и я, расположившись на диванчике рядом с клиенткой.

Девушка достала счет, приложение к договору, и небольшой треугольник платиновой (ух, ты-ы-ы) карточки гномьего банка «Братья Шурф». Сжав пальцами основание треугольника, вэри активировала карточку, и тут же приложила ее вершиной, противолежащей основанию, к зачарованному участку второго варианта счета, где была прописана сумма в двенадцать кролей. В прошлые два раза, когда обошлось без драки (не самому же начинать), она таким же касанием в первом варианте подтверждала сумму в четыре кролика. Сегодня она не ограничилась оговоренными деньгами и коснулась в разделе «Премия» одну из цифр от нуля до девяти, после чего прямо карточкой расписалась в соответствующей графе и протянула документ мне.

Ого! Шестнадцать кроликов! Неужто так понравилось мое сопровождение?!

Бывшая клиентка развернулась ко мне вполоборота и слегка прогнулась, демонстрируя очень даже неплохую фигурку и довольно гармоничные выпуклости женского тела. Глаза ее возбужденно блестели, а щечки горели ярким румянцем азарта и предвкушения.

— Может быть ты снимешь маску? Прости, что на «ты», я постарше тебя буду, хотя и не такая уж старуха. Мне двадцать восемь лет, а выгляжу, согласись, очень даже ничего.

А соглашусь! Но только с тем, как она выглядит. И вправду, «очень даже ничего». Что же касается маски — соглашаться немыслимо. Иначе кроме потери работы, можно и честь потерять. В меня любой потом ткнет пальцем, объявит бесчестным клятвопреступником и будет прав. Главное, было бы за что преступать? Во спасение отечества еще куда бы ни шло — мало ли как сложились обстоятельства — но не по таким же мелким поводам!

На душе тоскливо заныло предчувствие выматывающих и нудных разговоров. С одной стороны, надо быть предельно деликатным, не дайте боги обидеть клиентку. С другой — явно придется ей отказывать в просьбе. Вполне возможно, наглой и обидной. Эта клиентка далеко не первая путает салон эскорт услуг с борделем и смотрит на сопровождающего вот так вот. Как на кусок мяса, политого соусом, посыпанного приправой и выложенного на блюдо. То есть готового к употреблению. Осталось заплатить — сравнительно недорого — и можно браться за вилку с ножом. Употреблять разогретым с красным сухим вином.

— Простите…

— Прости. Прошу обращаться ко мне на «ты». Я дозволяю… нет, прошу тебя.

— Хорошо. Прости, но нам запрещено снимать маски. Как сказано в условиях договора: «маска может сниматься только в салоне после выполнения договора», — я не стал продолжать текст «или с бесчувственного не по вине сотрудника тела». — Для нас снять маску означает не только моментальное увольнение, то есть потеря денег, но и потеря чести. Мы все, поступая на работу, клялись выполнять условия договора.

— Хорошо. Не снимай. Я предлагаю тебе провести эту ночь со мной. Можешь в маске. Так даже романтичнее, — она достала из сумки увесистый кошель, покачала на руке и со значением произнесла: — Пятьдесят полновесных золотых. За одну ночь.

Ух, ты-ы-ы-ыМ Меня словно под дых ударили! За одну ночь! В то время как за те же деньги три месяца изображаешь благородного в диком напряжении от постоянного ожидания неприятностей!

Я глубоко вздохнул и взглянул на клиентку. А что? Молодая! Красивая! Фигурка очень даже соблазнительная… почему бы и нет? За такие-то деньжищи!

Да и девушки у меня уже больше месяца не было. Ибо и некогда, и не с кем.

С Дили я сознательно избегал встреч, хотя до сих пор рыженькая вспоминается мне с теплой грустью. Нельзя нам встречаться. И отнюдь не только из-за запрета герцога. Просто-напросто, нет у нас с ней никаких перспектив. Ее путь — академия, звание мага и титул благородной вэрини. Мой путь — повар в ресторанчике. Замечательно, если в хорошем. И то при условии благополучного завершения задания. Очевидно, что наши с девушкой пути лежат в разных социальных плоскостях и пресечься, как параллельные прямые, в этом мире никак не могут. Не для того рыженькую с раннего детства всеми силами тянут в благородные, чтобы достигнув цели, выдать замуж за простолюдина. Значит, чем крепче мы с ней друг к другу привяжемся, тем больнее будет разрывать отношения. Чего-чего, а боли для Дили я не хотел совсем. Пусть я взял на себя наглость решать за девушку, но я знаю о ситуации гораздо больше, чтобы принять верное решение. А она… она никогда ничего не узнает. Исчез некий Нико, растворился в пространстве сонным видением, словно комок сахара в кипятке. Сахар-то никуда не делся, но уже видеть его нельзя.

Но если не Дили, то кто? Попрыгуньи (из койки в койку) мне не интересны совсем. Становиться одним из элементов многочлена, пучка перепробованных ими мужчин? Не для меня такое счастье. А для того, чтобы замутить с какой-нибудь нормальной девушкой, надо ведь сначала познакомиться с ней, испытать симпатию и вызвать ответную. То есть, как минимум, выяснить, есть взаимное желание «копать, чтоб углублять» (отношения)? Или нет? Затем переходить к следующему этапу — свидания-цветы, прогулки при луне, кафе-пирожные-вино, стихи, нежный шепот на ушко, румянец на щеках и робкий поцелуй.

Правда, этапы можно смешать, сублимировать и спрессовать. То есть закрутить сразу с несколькими претендентками и начать прямо со свидания в кафе, где вручить каждой по цветочку (дешевле выйдет, чем потом каждой по букету), угостить в пределах согласованного с самим собой бюджета, и в процессе общения-угощения-обольщения ввернуть к слову парочку строк от модных рифмоплюев. То есть, экономя ресурсы, шарахнуть залпом собственного обаяния сразу по всем целям. К сожалению, в этом случае из программы вечера придется исключить романтическую прогулку при луне под звездами, каштанами и платанами босиком по мокрой от росы траве, чтобы в конечной точке заранее спланированного маршрута добавить контрольный в губы под видом робкого поцелуя. При этом также не нашепчешь сразу всем отрепетированную заготовку про единственную, неповторимую и самую желанную. Дальше, увы, только индивидуальный подход.

На все вышеперечисленное при любом варианте действий нужны деньги, время, усилия… а мне лень. Кира, правда, намекала вчера на что-то такое, на какой-то вариант, который мне должен понравится, но уж очень прозрачно. Как говорят у нас в деревне — пока все «вилами по воде писано».

Так что же? Принимаю безумно щедрое предложение клиентки?

Нет. Не принимаю. Пусть я глупый и наивный… наверное… но нарушать клятву ни за что не буду. В договоре помимо соблюдения полной конфиденциальности и инкогнито, указан также и запрет на интим с клиентами в любой форме. Так что, исполнить просьбу клиентки — преступить клятву, которую давал каждый в день приема на работу, а поступить в салон очень и очень непросто. Там, правда, не требуют благородных корней, но воспитание, манеры, коммуникабельность и способность принимать решения в сложных ситуациях проверяют очень тщательно. Простолюдинам верят не меньше, чем благородным, и они отвечают салону тем же, поскольку тоже имеют понятие о чести и достоинстве. Если я нарушу клятву, какими глазами буду смотреть на Бара, моего приятеля и соседа по общежитию, или на Киру? Наглыми и бесстыжими? Невозможно верить человеку, нарушающему клятву.

Волей-неволей всегда будет мучить вопрос, а не продаст ли дружок в удобный момент и за хорошие деньги? Сколько, с его точки зрения, стоит наша дружба?

К тому же я не обольщался. Вовсе не мои таланты и уж, тем более, краса неземная, которую под маской практически не видно, как, впрочем, и уродство, довели клиентку до такого возбуждения, что она готова прямо в карете меня изнасиловать. На моем месте здесь и сейчас мог быть абсолютно любой мужчина. Просто девушке надо обязательно «разрядиться» или «сбросить пар», а с кем, по большому счету, неважно. Лучше бы с тем, кого сама определила в герои-защитники. Да еще таким таинственным незнакомцем, к кому заглянуть под маску, ну о-о-очень хочется. А оттого, что нельзя, хочется еще больше…

— Простите, вэри, — ответил я клиентке, — но согласно правилам салона, мы не оказываем интимных услуг и не раскрываем своего инкогнито. Вы также изволили подписать договор, по которому обязались не требовать означенных услуг и не предпринимать никаких действий для выявления личности сопровождающих.

— Малы-ы-ыш! — она смотрела на меня со снисходительным терпением старшего и мудрого наставника. Улыбнулась, когда увидела насколько мне неприятно такое обращение. — Не спорь. Хоть я и ненамного тебя старше, но ты совершенно точно не знаешь жизнь так, как я. Мне довелось очень многое пережить и не сломаться. Зато сейчас я вхожу в сотню самых богатых разумных королевства. Ты даже не представляешь, как велика власть денег. Этих маленьких, желтеньких кроликов. Особенно, когда их много. А у меня, поверь, их столько, что ты и во сне вообразить не можешь. Стоит мне по настоящему захотеть и твоя вэри Морти сама мне все про тебя подробнейшим образом расскажет и покажет. Итак! Сто кроликов! Даю тебе сто кроликов и свое покровительство.

— Простите, — я все-таки решил перейти на официальный тон. — Меня не касается, будет ли вэри Морти продавать свою честь и во сколько она ее оценит. Это ее дело. Со своей стороны я не буду нарушать клятву.

Глаза девушки сузились, крылья носа затрепетали от сдерживаемой ярости, лицо побледнело. Похоже на охотничий азарт — и селезень тощий и утятина вообще не нравится, но ведь, гад, посмел крякнуть поперек ее воли! Да пусть весь колчан дорогущих стрел вылетит со свистом, но этот трофей должен висеть на поясе! А раз так, значит, будет висеть! Во что бы то ни стало. Лучше немедленно! Прямо сейчас! Девица явно страстно возжелала завершить вечер полным набором удовольствий: прогулка с мужчиной, кабак, драка, море зажигательных эмоций и, в качестве завершающего штриха, свидетель ее храбрости в постели с ней, покорный ее прихотям.

Клиентка не стала с бешеным мявом драть когтями все вокруг. Наоборот, быстро успокоилась и снова вернулась к тактической схеме «влюбленная красавица». Однако, крепко она держит себя в руках. Такая если плечом препятствие не вышибет, то змеей проползет точно. В ее голосе снова появились мурлыкающие, зазывные интонации. Она сделала вид, будто и в помине не было предыдущего разговора, а красивая идея пришла в ее голову буквально вот только что.

— А знаешь? Я хочу сделать тебе предложение, — рука вэри опустилась на мою ладонь и доверительно, словно мы давние сообщники, слегка сжала ее. — Нет-нет. Не руки и сердца. Не надо так пугаться. Мне всегда хотелось близости с настоящим мужчиной. Почувствовать себя слабой женщиной, нуждающейся в защите. И пусть мой мужчина не будет богат и знатен. Главное, он будет храбрый и сильный, а я со своей стороны сделаю все возможное, чтобы он ни в чем не нуждался.

— Вэ-эри, ну с чего вы взяли что я соответствую вашим ожиданиям? — честно говоря, я был немного шокирован таким предисловием. — Я не богат. Это да. Но храбр и силен? Да вы посмотрите на меня внимательно. Где два метра с булыжниками мускулов? — я уже откровенно смеялся над шуткой бывшей клиентки, а она слегка улыбалась, словно поощряя безобидные шалости ребенка. — Где орлиный или хотя бы пламенный взор? — Ты еще скажи, — мягко перебила она меня, — что согласился меня сопровождать, потому что — трусливый хлюпик. В то время, как отказались те самые двухметровые верзилы с орлиным взором. А еще тот наемник в кабаке просто так не стал с тобой связываться. Пожалел бедняжку.

— Думаю, он был ослеплен вашей красотой и не захотел портить томный вечер.

— Ладно, Криз, — такой у меня псевдоним в салоне вэри Морти, которая наверняка тоже никакая не Морти. — Пошутили, теперь серьезно. Я хочу предложить тебе… содержание.

— Что, простите?! — мне показалось, что я ослышался. — Содержание? Это… как девушку содержит престарелый ловелас, чтобы не ходить по борделям?

Вэри, имени которой я так и не узнал — она просила называть ее во время сопровождения «дорогая» — поморщилась, но признала:

— Звучит грубо и… грязно. Я что?! Похожа на бабушку, ищущую внимания молоденьких мальчиков?! На самом деле то, что я предлагаю, можно назвать всего лишь периодическими свиданиями в удобном для девушки месте и с максимальным комфортом. Почему бы этой девушке не обеспечить приемлемый для нее уровень комфорта? А то, что тебе предстоит жить и заодно присматривать за небольшим, но очень удобным домиком с личным поваром (это мне-то личный повар? Ка-а-ак иронично!) и горничной, будем считать дополнительным небольшим удобством для этой самой девушки. Приходить в гости я буду не часто — четыре, или даже три, раза в неделю. У тебя будет все: экипаж для поездок в академию и за город, модная одежда, деньги на карманные расходы, билеты в лучшие театры столицы, выход в свет. Я буду дарить тебе подарки. Ты ни в чем не будешь нуждаться! Подумай. Неплохое предложение. Ты же явно не невинный цветочек, чтобы беречь свою честь ради любимой. К тому же, подозреваю, любимой у тебя все равно нет… ну может быть, слабенькое влечение к какой-нибудь красотке. Однако, совершенно точно, ничего серьезного. Мы, девушки, это хорошо чувствуем. Так что же нам мешает проводить некоторое время вместе? Влюбишься в кого-нибудь, обещаю — отпущу сразу и без вопросов. Даже напоминать о себе не буду, если тебе неприятно.

Сказать, что я был ошеломлен — мало. Клиентка явно решила меня сегодня окончательно добить. Глаза мои стали явно больше прорезей маски, рот приоткрылся, а уши загорелись пожаром. Уж очень откровенно и… как-то банально меня «снимали». Да еще и не на одну ночь, а сразу в содержан… (ки или цы?).

Самое грустное, что я прекрасно понимал — чем богаче предложение, тем сильнее будет стремление со мной посчитаться. Мне даже в голову не приходило принимать предложение. Надо быть полным идиотом, чтобы поверить на слово той, кто плюет на все договоры и клятвы! Сегодня она слово дала, а завтра также спокойно взяла обратно. И как тогда повернется судьба поверившего клятвопреступнице?

Так что, я прекрасно понимал — в данную секунду идет процесс рождения моего личного, персонального, и очень могущественного врага. Пожалуй стоит заглянуть к герцогу и рассказать о ситуации. Если я ему по-прежнему нужен — пусть как-то решает вопрос.

— Прошу меня простить, вэри, но принять ваше предложение я не могу и не вправе, — максимально твердо, сухо и официально ответил я.

Карета уже давно стояла у парадного входа в салон, но дверца не открывалась. Думаю, без команды хозяйки и не откроется. Что ж, буду пробиваться с боем, а моя подстраховка поможет. Во всяком случае очень на это надеюсь. Одним клинком в тесном пространстве воевать сложно, а боевой магией я не владею совершенно.

Боги! Если я выберусь из этой передряги, обещаю — займусь боевыми сплетениями со всем усердием на какое способен!

Дверца кареты с моей стороны щелкнула замком и неторопливо раскрылась во всю ширь.

— Желаю вам всего наилучшего вэри, если вам понравилось наше обслуживание, обращайтесь в наш салон, — торопливо пробормотав положенные при расставании с клиентами фразы, я ужом выскользнул из ловушки, и с облегчением вздохнул, отойдя на три метра от экипажа.

— Малыш! — мурлыкнул голос клиентки из кареты. — Я всегда получаю все, что хочу. До встречи, дорогой!

Я вздрогнул и прибавил в скорости, спеша оказаться в надежных стенах салона. Мне показалось, будто в карете обидно рассмеялись, затем дробь копыт зазвучала чаще и вскоре растаяла в ночи.

В салоне я переоделся в свою обыденную одежду, тренировочную форму адепта, накинул плащ и взял в руки широкополую шляпу. Полумаску салона сменил на свою собственную и также, как шляпу, пока не стал надевать.

Постучавшись и услышав приглашение, вошел в кабинет вэри Морти. За несколько отработанных в салоне смен я узнал, что Морти никогда не уходит домой, пока не дождется возвращения всех ушедших на сопровождение. Сегодня она также сидела в своем кабинете и работала с документами.

— Что случилось, Бер? — спросила она не поднимая глаз от бумаг.

— Вот, — протянул я ей оформленный счет.

Морти внимательно просмотрела документ и подняла глаза на меня:

— Что-то не так? На мой взгляд, все в полном порядке. И премия хорошая.

— Я не знаю, как мне быть, дело в том, что…

— Не мнись. Рассказывай. Я здесь наслушалась такого, что ты вряд ли сможешь меня чем-то удивить.

Я в подробностях рассказал о разговоре с клиенткой. Не скрыл и угрозы в адрес самой Морти, на что женщина только усмехнулась.

— Ишь ты! Кошка драная! Возомнила о себе! Жизнь она повидала. Как же!

Не беспокойся, Бер, эту проблему я возьму на себя. Давно пора показать этой… ее истинное место. Что? Все еще сомневаешься? Напрасно. Вы часто просто не знаете кому оказываете услуги и сколько сильных мира сего заинтересованы в сохранении своего и своих сопровождающих инкогнито. Они не допустят ни одного прецедента. Ей с ними не тягаться. Так что, иди и ни о чем не беспокойся. Но! Все же некоторое время будь осторожен.

Я поблагодарил хозяйку салона, надел полумаску, надвинул на глаза шляпу и, запахнув плащ, прошел к одному из выходов для персонала. Вышел из подъезда жилого дома на неприметной улочке, совсем не той, где сверкал огнями парадный вход, и направился домой, в общежитие академии. Там мне тоже не грозили (вот уж где действительно жаль) жаркие объятия и любовь на узкой койке.

На самом деле мешала моей личной жизни не только лень, хотя и она тоже. Остро не хватало времени на все. Три месяца — срок ничтожный для познания магии нашего мира. Наверняка, здесь найдется очень много нужного и полезного, о чем даже не задумывались в галактике. Им там не нужно, а мне в этом мире жить. Все же знания магии я получил очень уж однобокие. Потому и уставал зверски. Сначала прочитал книги по алхимии за весь курс, благо методами скорочтения и быстрого усвоение информации «конфетка» меня обучила на совесть. Потом пришлось долго корпеть над переводом галактических единиц измерения и названий алхимических веществ на местные. Словаря-то соответствующего нет и не предвидится. Разве что, сам его составлю (потом как-нибудь, может быть, если не лень будет). Так что, многое приходится идентифицировать по внешним и внутренним признакам, вплоть до магического сканирования. Последнее, естественно, приходилось проводить очень осторожно, прятаться и шифроваться, поскольку здесь такое сложное сплетение еще не известно, тем более, выверенные и оптимизированные за века поколениями магистров магемы и формулы. В общем, если вдруг кто заметит и заинтересуется, нормальной жизни мне не видать. А оно мне надо?

Вздохнуть более-менее свободно я смог только в последнюю неделю. Тогда-то Бар, мой сосед по общежитию, его комната располагается аккурат напротив моей и чуть наискосок, и привел меня в этот салон. Вообще-то его зовут… Никобар. Но он, пока одногруппники не придумали что-нибудь более причудливое, разрешил называть себя Баром, а не Нико, как чаще всего предпочитают называть себя тезки. Так смешно и получилось. Он — Бар, а я — Бер. Кира, наша подруга, постоянно подшучивает, называя нас вредными барберами. Это по созвучию с барбарами, жителями северо-запада нашего королевства, имена которых, как правило, оканчиваются на «бар», а самих жителей население прочих районов считает жутко опасными, грубыми и неотесанными дикарями.

Так вот, Бар оказался тем еще пронырой. Про таких, как он говорят: «Этот точно без мыла в… пролезет куда угодно». Наполовину эльф, наполовину человек и слегка орк, он обладал по-эльфийски изящной, слегка субтильной, фигурой, хитрым пронзительным прищуром миндалевидных глаз и немного длинноватым носом, способным, казалось, учуять запах хорошей подработки на пару километров вокруг. Хорошая способность для крайне бедного благородного из глубинки. Несмотря на внешность и способности прожженного деляги, по характеру он был добрым и отзывчивым парнем. Для друзей готов на все. Последнюю рубашку отдаст, если надо. Кстати, и отдал, когда для представления в салон мне нечего было надеть. Свои я постирал, не собираясь никуда идти, а договоренность была срочная. Или сегодня или никогда. Во всяком случае он так сказал.

До сих пор удивляюсь, как он добился, чтобы его приняли, но еще и меня порекомендовать. По-сути на тот момент он сам считался стажером.

О! Мое окно светится. Значит, гости. Кира или Бар. Или оба вместе. Больше никому я не давал допуск в свою комнату. Ну, сейчас и узнаю.

— Кира! Ну конечно! Опять соседи тебя выгнали?

Девушка, как обычно, уютно расположилась на моей кровати, забрав подушку со свободной койки, стоящей напротив. Подсунув обе подушки себе под спинку, она полусидела подтянув ноги и прикрыв их пледом. На этом своеобразном пюпитре лежал толстенный фолиант по алхимии, раскрытый где-то ближе к концу.

— Соседи? — она насмешливо посмотрела на меня. — Нет. Я бы им выгнала! Х-ха. Ты забываешь, что у меня есть страшное оружие! — гордо ответила девушка. — Мои пушистые ресницы! Хлопнула бы ими пару раз, посмотрела слегка растерянно и беззащи-и-итно, сразу парни прибежали и сделали для меня все, что попрошу. Выкинули этих подонков и прикопали бы где-нибудь в парке!

— Кира! Ну вот ты опять. Да какие они подонки? Нормальные парни. Ну любят иногда влить в организм пару бокалов вина, да песни попеть. Таких, как они, пол факультета, а ты их ненавидишь, словно кровных врагов. Если они так тебе не нравятся — переселись.

— Бе-е-ер. Сколько раз тебе объяснять. Не веришь и не надо. Твое дело.

— Ну да. Как же. Жить между двумя тезками — к удаче. И где она твоя удача? Вечно у меня прячешься.

— А тебе и жалко, да? — девушка притворно всхлипнула, будто и впрямь готова разрыдаться от моей черствости. — Бедную девушку готов выгнать на съедение волкам?

Я скинул плащ и шляпу на соседнюю койку, расстегнул камзол и проходя мимо полулежащей девушки стремительным броском взлохматил ее волосы.

— Бер! — взвизгнула Кира и попыталась вскочить, но фолиант каменной плитой придавил ее порыв. — Я полчаса перед зеркалом просидела с прической, а ты!.. Ты!.. Гад такой! Всю растрепал!

Не имея возможности быстро встать и ответить на мой выпад, Кира применила грозное метательное оружие. Подушка белым гусем вылетела из под спинки девушки и мягко впечаталась мне в ухо. Отклониться я мог бы, конечно, но так было бы не интересно. Изобразив контуженного в бою воина, я с громким страдальческим стоном рухнул на свободную кровать прямо поверх плаща, но мимо шляпы — ее потом труднее выправить.

Кира захлопнула книгу, отбросила ее в ноги и встала с кровати. Походкой светской львицы усиленной мужским вариантом формы адепта: белой рубашкой, четко обтянувшей грудь, и мужскими штанами, — она не спеша направилась к раненому воину и, остановившись на расстоянии протянутой руки, томно спросила:

— Как я могу спасти славного воина от смерти неминучей? Может согреть его теплом молодого девичьего тела?

Она взялась за верхнюю пуговицу рубашки и сделала вид, будто собирается ее расстегнуть.

— Нет! Только не это! — возопил «раненый» воин. — Я тут же умру, захлебнувшись слюнями, глядя на столь вожделенные прелести твоей божественной фигуры.

— Вот то-то же! Теперь я слышу раскаяние в твоем голосе! Так что может спасти страдальца от мучительной смерти? Может, чашечка тэ?

— Да! Она! И только она! И побольше, и поглубже!

— Ну тогда вставай спасаемый и топай к столу, — насмешливо проговорила Кира. — Думаю, не стоит, как в прошлый раз затапливать кровать, — затем тон девушки резко сменился на жалобно просительный и она проблеяла подражая молодой козочке. — Бе-е-е-ер, а у тебя не остались пирожные, которые ты покупаешь в том таинственном трактире. Особенно те самые трубочки в полосочку?

— Ки-и-ира! Ну нельзя же быть такой сладкоежкой.

— А я не сладкоежка. Я трубочкоежка. Вот сказал бы где тот трактир, где ты покупаешь такое чудо, я бы к тебе реже приходила и не занимала твою кровать… может быть.

Так я ей и сказал адрес трактира, где ранним утром по договоренности с трактирщиком два раза в неделю выпекаю партию пирожных (каждое седьмое — мое). В первый раз хмурый трактирщик согласился предоставить мне кухню, точнее уголок кухонного пространства и духовку, только за два золотых. Попробовав продукт готовый продукт, предложил печь бесплатно, но за партию пирожных. В конце концов мы договорились. Взамен кроме кухни хозяин предоставил бесплатно помощь поварят, все продукты и приправы. Он явно не прогадал. Совсем скоро меня стали выпускать только через черный ход, где и так уже толпились желающие купить пирожные, проникшие на задний двор с небесплатной помощью работников трактира.

На общем леднике общежития я хранил совсем небольшую партию, разместив остальное в стазис-карман. Такой же как сделал в доме Фаролли.

— Ну-у-у-у-у… есть пирожные ты могла бы и у себя в комнате…

— Вер! — возмутилась Кира. — Я что? По твоему ради пирожных практически живу у тебя в комнате?

— Не знаю — не знаю. Не ради же моего страстного и горячего тела?

— Да ты ж! — она метнулась к кровати, схватила подушку и, словно с копьем наперевес шагнула ко мне. — Все! Мое терпение иссякло! Сейчас буду физическими методами воспитывать дитё неразумное.

Со стороны могло показаться, что в данный момент в моей комнате разыгрывается один из сценариев любовной игры, который закономерно должен закончиться погашенным светильником, звуками поцелуев, скрипением кровати и сладострастными стонами. Но как бы то ни было любовниками мы с Кирой не были. Ни разу. Как-то так установилась, что я взял над девушкой опеку. Еще в тот день, когда мы с ней познакомились. Яркую и живую, словно ртуть, девушку трудно было не заметить в строю первокурсников, собранных на площади перед главным зданием с внутренней стороны академии. Почему-то именно на том краю, где стояла она, сконцентрировалась почти вся мужская часть курса. Зато мы с Баром стояли в окружении настоящего цветника из хмурых девушек. Наверное, правильнее сказать — внутри прелестного букета с нераскрывшимися бутонами, прекрасными внутри, но снаружи подозрительно похожими на змеиные головы — вот-вот зашипят и ка-а-ак цапнут! Ядом! Однако, посмотреть со стороны, так мы с другом олицетворяли другой полюс притяжения. Вокруг девушки одни парни, вокруг нас стеной девушки. Словно мы с Баром — главные сердцееды факультета. Немножко жаль, но это не совсем так. Нам-то зрение не отказало и мы отчетливо видели — ни одного сердца, готового к поеданию в данный момент рядом с нами нет. Увы! Внимание всех ласковых бутонов нашей клумбы, жутко завистливое, следует признать, целиком принадлежало тогда Кире. Может, те парни, которые чуть не с рычанием кобелились вокруг конкурентки, девушкам и даром не были нужны, но сам факт явного пренебрежения их красотой, добротой и верностью, бесил нежные создание просто демонически. Представляю, как они ее про себя называли —…, …, …, а еще и …, даже…

Да мечтали, чтобы ее потом вдобавок и голой к гоблинам пустить. Пусть зеленеют еще больше.

В это время с судьбоносной речью перед нами выступал сам ректор. Он раз двадцать поздравил с поступлением, раз тридцать наказал гордо нести звание адепта, в последствие — мага, и раз пятьдесят напомнил о дружбе, равенстве и братстве всех адептов, где нет простолюдина и благородного, раба и господина. Все — благородные, ибо искусство и наука магия суть вещи насквозь благородные. Главная мысль при этом была свежа, как утренняя роза (после мороза) — кичатся титулами те, кому не хватает собственных заслуг. Те, кто слаб, глуп и неумел. Посему произносить перед коллегами вэ Чеготытам есть дурной тон и расписка в собственной несостоятельности. Тем не менее, свою просьбу ректор подкрепил строгим запретом «вэкать», пообещав суровое наказание ослушникам. Кто есть кто будет знать только ректор и его заместители. А как они узнают о нарушении? Да очень просто! Медальон адепта расскажет! Штучка-то непростая — и пропуск в академию и личный фискал и удостоверение личности. Попробуй в таких условиях нарушать правила академии.

На мой взгляд это требование — чушь несусветная и явно каким-то образом обходится. Те же герцоги и графы, направляя отпрысков своих в академию, наверняка, рассчитывают на то, что они там познакомятся и подружатся с будущими влиятельными персонами. Связи-связи-связи! «Не множь золота — приумножай друзей». А как это сделать при таких требованиях?

Впрочем, «в каждой избушке свои погремушки». Наша академия в этом отношении ничем не отличается от других себе подобных учебных заведений. Везде есть свои собственные, персональные, оригинальные и неповторимые закидоны. Хотя бзик бзику не товарищ, а конкурент, однако уровень причудливости местной зауми принято считать чуть ли не мерилом качества обучения. В одной академии, адепты каждое утро на завтрак строятся, поднимают флаг, поют гимн и чешут в столовую ровными рядами под барабан. Форма одежды — белая рубашка, черные брюки или юбка, на шее зеленый в желтую крапинку галстук двумя кончиками свешивается, на голове красная шляпа-котелок. Прямо парад красных шапочек. Это соответствует традициям пятисотлетней давности, когда в академию принимали только отслуживших в войсках короля. Теперь берут всех, у кого хоть слабенькие способности имеются, но традиция осталась. Зачем? Непонятно. Такое впечатление, будто академики всерьез опасаются развала учебного заведения вслед за отменой замшелых правил. Веками лелеемым и холимым.

Так что, наша академия имеет одну из самых безобидных причуд.

Обо всем мне подробно рассказали однокурсники, в свое время долго выбиравшие, куда пойти учиться. Нас еще до начала занятий, что называется, «припахали» поработать на благо родного факультета. Бесплатной рабсилой руководство академии в лице начальника хозяйственной части гнома Тачкунавывоза пользовалось с рвением, недоступным самым упертым маньякам. Мы чистили лаборатории, протирали столы, мыли пробирки, колбы, реторты, термостаты и прочее оборудование вместе с посудой и любимой шваброй штатной уборщицы, называемой призрачной за то, что ее никто никогда не видел, хотя поговаривают, плата аккуратно начисляется ей ежемесячно и даже с премией за старание. Старание это, на наш взгляд, выражается в том, что раз в год появляется толпа новичков, которая разгребает залежи и соскребает слои.

Зато прямо сроднились с нашей обязательной спецодеждой, мантией и шапочкой. В первый раз магистр так шуганул пренебрегших требованием, что они за пару минут успели добежать от учебного корпуса алхимиков до общежития, переодеться и вернуться назад. С тех пор никто не забывал облачаться перед заходом в любую лабораторию подобающим образом. Кстати, в этом в первую очередь проявилась забота о безопасности адептов. Сами преподаватели тоже не пренебрегали техникой безопасности и бдительно следили, чтобы и мы о ней никогда не забывали.

К тому же защитные функции мантии впечатлили даже самых упорных щеголей. Как-то раз адепт открыл емкость из кучи посуды, предназначенной на помывку, а оттуда сфонтанировала странная пузырящаяся зеленая субстанция, моментально облепившая всех, кто стоял рядом. Неизвестная гадость стекла по мантии на пол, не причинив никому вреда. По громкости воплей старшего преподавателя на младшего коллегу мы поняли какой беды избежали. Тем более, в присутствии адептов называть своего коллегу тупым козлом и придурком, явно, здесь не принято. Где ж теперь авторитет того младшего преподавателя? Возвращаясь к знакомству с Кирой, хотелось бы отметить, что наши с Баром мысли на ее счет по началу не отличались особой чистотой. Что еще можно подумать о девушке, которая весь учебный день ходит с толпой парней, благосклонно принимает ухаживания и кокетничает со всеми сразу. Она скоро перезнакомилась со всей мужской частью курса. Причем, представившись именем «Кира», далее не продолжала, но сама добивалась, чтобы ей представлялись полным именем и титулом. Будто уже на первом курсе планировала замужество, непременно с титулованной особой подходящего ранга и не хотела тратить время на бесперспективные варианты. В общем-то, логичные действия, но слишком уж непохожие на обычные для молодых девушек. Например, однокурсницами она по-первости не интересовалась вовсе. Обычно бывает наоборот. Девушки очень быстро знакомятся друг с другом. Буквально в считанные минуты определяют своих и чужих, затем кучкуются с одними по принципу симпатии и доверия, а с другими образуют союзы, такие как например, «Черная мамба» против «Гремучей змеи».

Сезон охоты по молчаливой договоренности открывается только после образования коалиций и временных союзов, выявления лидеров и аутсайдеров.

Кира, словно не сомневаясь в собственном лидерстве, игнорировала установленный порядок и сразу начала отстрел. Причем залповый, тяжелой артиллерией, да еще и снаряженной оружием массового поражения. Так во всяком случае казалось многим со стороны. Нам с Баром, в том числе. Однако через несколько дней выяснилось, что никто, в том числе и все признанные красавчики, о которых остальные девушки отзывались только в стиле: «А-а-ах!!», — не могли похвастаться победой в борьбе за внимание Киры. Девушка после нескольких минут общения, будто выведав всю интересующую ее информацию, моментально переключала свое внимание на следующего парня, в то время как предыдущий, уже вообразивший полную страсти бурную ночь, наткнувшись на холодно равнодушный взгляд, уходил в раздумьях: «Что же я сделал не так? Чем оттолкнул девушку, вроде бы готовую пасть в объятия?».

Правда, обо всех этих делах мы с Баром узнали далеко не сразу. Не волновали нас они совершенно. Потому-то когда Кира добралась до нас, мы коротко представились ей короткими именами и… тут же отвернулись, чем, видимо, поразили ее в самое сердце. Ну, как же! Ее взгляд, не знавший поражений, вдруг не сработал. Парни не пялились, глотая слюни, а проявили прямо-таки хамское равнодушие. Это задело Киру очень больно. В противном случае, я не знаю как объяснить, зачем она кралась за мной в парке? Вероятно, хотела проследить к кому иду я на свидание.

Слежку я заметил только тогда, когда она сама раскрылась. Услышал за кустами справа от аллеи вскрик и стон боли. Поспешил на помощь и увидел сидящую прямо на земле Киру, со слезами на глазах осторожно обнимающую правую ногу.

— Что у тебя случилось? Тебе больно?

— Да-а-а; больно-о-о… (хлюп). Я на ка-а-амень наступила, а он… (хлюп) подвернулся, а я… (хлюп) упа-а-а-ала. И… и… (хлюп) сломала но-о-огу! (хлюп).

— Ну-ка дай сюда я посмотрю.

Я присел рядом с девушкой, осторожно стал высвобождать пострадавшую ногу от юбки, одновременно просматривая диагностом повреждения.

— Нет-нет… — испугалась Кира. — Не надо! Не трогай меня!

— Сиди спокойно, — сурово прикрикнул я на больную. — Я только посмотрю.

— Ты меня раздеваешь!! — обвиняюще заявила Кира, вроде даже забыв про боль.

— Всего-то до колена. И я не извращенец-насильник, чтобы лезть на девушку, которой больно. Посиди минуточку спокойно. Если перелом со смещением, надо будет принять меры, пока не попадешь к нашим лекарям.

— Откуда ты все знаешь? Ты что? Лекарь?

— Нет, Кира. Я — алхимик. Тебе ли не знать. Просто занимался боевыми искусствами, а там надо уметь оказывать первую помощь. Вот представь, что у тебя банальный вывих или растяжение связок. Стоит ли прыгать на одной ножке до лечебного корпуса, когда проблему можно устранить на месте. Или в крайнем случае попасть в этот корпус на мужских руках. У тебя нет предубеждения против моей кандидатуры? Нет? Вот и славно.

— А как же твоя девушка? Ты не опоздаешь на свидание?

— Поскольку девушки нет и свидание, соответственно, не назначено, опоздать я не боюсь. Так. А теперь немножко потерпи и полежи спокойно. Минут десять желательно ножкой твоей красивой не шевелить.

Пока болтал, успел перекрыть нервные пути выше колена, обезболив ногу, совместить кости, как надо, внедрить в область перелома магемы-скрепы, магемы ускоренной регенерации и заживления пострадавших тканей. Все они формируются и направляются единой формулой. Я ее немного сократил, поскольку в данном случае не требовалось восстановление мышечной массы. А девушке не помешает попить эликсир для укрепления костной ткани. Слишком у нее хрупкие косточки. Вероятно, наследственное. Придется сварить во время занятий в лаборатории. К сожалению, есть ли нечто подобное в нашем мире, мне неизвестно, а искать лень. Проще сварить самому. Но от эликсира моего приготовления она скорее всего откажется. Я и сам бы не поверил, что первокурсник через три дня занятий алхимией, когда еще ничего существенного, кроме общих понятий не учили, уже способен сотворить нечто безопасное и действенное.

— Кира. Я тебе дам один эликсир. Для нашей бабушки варил один опытный алхимик. Как раз для укрепления костей. Тебе надо пару неделек попить. Три раза в день перед едой по столовой ложке. Попьешь?

— Попью, — неуверенно ответила девушка.

— Вот и молодец. Я занесу, но не сегодня. У меня с собой нет, а пока-а еще пришлют. Потерпишь?

— Потерплю.

Ух, какая терпеливая и… немногословная. Главное в истерику не впадает и слезами рубашку мою не заливает.

— Молодец. Ну вот и все. Теперь тебе придется покататься на моих руках. Кусаться-брыкаться-царапаться не будешь?

— Чего-о-о-о!

— Значит, не будешь. Умница! Поехали?

Я подхватил девушку на руки и понес.

— Ты где живешь?

— В общежитии.

— А в какой комнате?

— Двенадцатой.

— Ого. Если не ошибаюсь, соседи у тебя два Беролесса. В одиннадцатой и тринадцатой. Ты специально туда поселилась.

— Ага. Есть поверье. Сидеть между тезками к удаче. Думаю, проживать между тезками — к большой удаче.

— Мое мнение, все это суеверие.

— А я верю. И вообще! Тебе какое дело?!

— Верно! Никакого! Абсолютно.

Так болтая ни о чем мы и дошли до общежития, а я даже не вспотел. Было такое ощущение, будто могу идти с девушкой на руках чуть ли не через весь город, и не устану.

Единственное, что беспокоило — взгляд Киры. Внимательный и очень подозрительный. Будто знала за мной нечто пакостное, ждала от меня какой-то гадости и морально была к ней готова. Но что именно, в толк взять никак не мог. Не знал я Киру до академии. Это абсолютно точно! Следовательно, вызвать ненависть тоже не мог бы никак.

Благополучно сгрузив девушку на кровать, я распрощался, порекомендовав вставать не раньше, чем через четыре часа, но и потом стараться не нагружать ногу.

Несколько дней затем я Киру не видел. На ходу передал эликсир, повторил рекомендации и побежал на обед. Кира тогда с нами не пошла.

И вот как-то поздним вечером раздался стук в дверь. Открываю — на пороге Кира. Стоит, ресницами своими убойными хлопает, смотрит в пол и тихо говорит:

— Бер. Можно у тебя переночевать?

Мало ли что я тогда подумал? Это мое личное дело!

— Чего? — я прямо ошалел от такой просьбы.

Однако, ошибся. Кира подняла на меня глаза и возмущенно, как недоумку пояснила:

— Бе-е-ер! Не переспать с тобой я прошу! А просто пе-ре-но-че-вать! Эти два подонка! Соседи! Залились вином по горло и теперь спать мне не дают. Серенады через стенку поют, в двери ломятся с предложениями любви и нежности. Ага! Я таких принцев на бледных лошадях прямо всю жизнь ждала. Ночами не спала, в окна бельма таращила. Глазюки все проглядела!

— Так может давай я их утихомирю.

— Нет, Бер. Еще не хватало, чтобы тебя за драку наказали.

— Так ты ж говоришь — они пристают…

— Увы, они не дураки. Гады! Подонки! Но не дураки. Все на грани приличий.

— Тогда может пожаловаться дежурному?

— И что сказать ему? Он, кстати, уже два раза проходил по нашему коридору. Я видела. Так они сразу замолкают и делают вид, будто спят. А в дверь стучат с цветами якобы невинно предлагая: «Положить их на алтарь любви!». Так ты пустишь меня. Всего на одну ночь?

— Кира, прости. Если тебя не смущает спать в одной комнате с парнем, то меня тем более. Проходи. Располагайся. Вон у стенки свободная кровать. Белье в шкафу. Тебе постелить?

— Нет. Я сама.

Я приглушил свет до ночника, разделся и лег спать. Мне показалось, что Кира специально раздевалась там, где падал свет от уличного фонаря, довольно хорошо освещая ее стройную соблазнительную фигурку. При этом она изгибалась, на мой взгляд, излишне сексуально. Оставшись в кружевном, мало чего скрывающем белье, девушка еще некоторое время постояла, будто ожидала от меня решительных действий, расправила одеяло и, наконец, легла.

Мысленно пожав плечами, я отвернулся к окну, и… благополучно заснул. Утром по звону первого колокола вскочил с кровати, совершенно упустив из виду, что со мной в одной комнате спит еще кто-то. Прямо в трусах заскочил в туалет, он же душ, где принял все положенные процедуры от чистки зубов до омовения всего тела, после чего вернулся в комнату, имея на бедрах всего лишь коротенькое полотенце. А фигли? Моя комната! Кира, ничуть не смутившись, потянулась прямо на кровати, непринужденно зевнула и, откинув одеяло, прямо в кружевном, жутко сексуальном белье, так и пошла в душ. Вернулась она через пятнадцать минут замотанной в банное полотенце, села на стул, приставленный к ближайшему письменному столу, и вдруг с обидой спросила:

— Я такая противная, что ты даже не подумал ко мне приставать?

— Что? — я с трудом протолкнул вопрос сквозь выпученные глаза и заткнутое горло. — Кира-а-а! Я тебя, честно, не понимаю.

— Ты совсем-совсем не хотел меня?

— Очень хотел, Кира, но ты же мне доверилась, как же я мог…

С тех пор мы с Кирой, просто так, для себя, играем в любовные игры, ни разу не завершив их реальной постелью. Мне казалось, будто свернув на тот уровень отношений, мы потеряем нечто очень важное, доверительное и дружеское, что менять на любовное совсем не хочется. Последнее подвержено слишком многим факторам, способным обратить их в ненависть.

А так. Девушка приходит ко мне в любое время дня и ночи — я даже ключ на нее настроил — располагается, где нравится и… со всем пылом, нерастраченной сестринской любви, учит меня жизни. Я не возражаю, поскольку впитываю информацию из источника, способного достоверностью сведений своих поспорить с тайной стражей короля. А Кире, похоже, нравится учить провинциального парня, глядящего ей в рот, не потому, что у нее зубы прямые и белые.

— Бер, — остановила вдруг девушка обычный треп. — Прости, но тут такое дело. Я обещала до полуночи вернуть книгу. Помоги мне, пожалуйста.

Она захлопнула тот самый фолиант, который читала перед моим приходом, и протянула книгу мне.

— Отнеси, пожалуйста, книгу в коттедж номер три. Только, понимаешь, — она замялась, будто первый раз просила о чем-то подобном, — мою подружку учил мастер боевых искусств и она может не так тебя понять… Прошу тебя — не обижай ее. Она, правда, славная!

Я пообещал. Я верил Кире.