Глава 5

— Вэр, есть новая информация по нашему объекту.

— Что там?

— Похоже, птички упорхнули из гнезда. Ночью наши наблюдатели засекли карету академии возле дома мага. В нее погрузились двое неизвестных и карета убыла. Фаролли проводил и ушел в дом.

— Так. Раз карета академии, у кучера мы ничего не узнаем. Они там все агенты службы безопасности академии и каждый второй из них вдобавок агент тайной коллегии короля. М-да. И нет уверенности, что этот объект — искомая вэрини. Давай еще раз. Служанка точно чайрини? Не тянем ли мы пустышку?

— Вне всяких сомнений. Наш эксперт смог проверить ее реакции, когда она выходила на рынок.

— Она ничего не заметила?

— Судя по всему, нет. Наш эксперт уже несколько раз имел дело с чайрини. Один раз едва выжил. Его не проведешь.

— С этим ясно. Вероятность того, что в гостях у мага был искомый объект, высока. Как и вероятность того, что объект убыл именно в академию. Там ее довольно легко спрятать. Все равно несколько дней понаблюдайте за домом Фаролли — не выйдет ли оттуда еще кто-нибудь. Осталось найти вэрини в академии и убедиться в правильности наших выводов. Есть у нас там кто-нибудь?

— Есть кое-кто, но статус самый низкий. Вряд ли они смогут быстро проверить адептов. Ее ведь могут зачислить не на первый курс. Домашнее обучение как-никак.

— Не забываем внешнее наблюдение. Она может потерять осторожность и попытаться, выйти в город, изменив облик.

— Тогда мы сможем ориентироваться на служанку. Она нам известна, но объект, скорее всего, не знает, какой информацией мы обладаем. После убийства той швали служанка-чайрини вела себя спокойно, как ни в чем не бывало. Даже не пыталась выявить наблюдение. Следовательно, не придала значения происшествию. Это логично. Кому какое дело до нескольких трупов мелких бандитов? Такое на рынке чуть ли не каждый день происходит. В крайнем случае, захватим и допросим.

— Но это только в крайнем случае. Хорошо бы все-таки иметь агента из адептов. Они все молодые, контактные, постоянно друг с другом знакомятся. Еще одно знакомство с интересующим нас объектом ни у кого не вызовет подозрений. Подумай, как завербовать адепта или подсунуть нашего человека.

— Осмелюсь высказать свое мнение, вэр, но адепта завербовать крайне сложно. Они все и так мнят себя исключительными личностями. Даже простолюдины. Им выгоднее тут же нас предать и получить некие преференции от службы безопасности, нежели идти на серьезный риск, связываясь с нами.

— Предлагаешь ничего не делать и забыть про задание? Так вэр напомнит… отрубая голову, — не сдержал раздражения собеседник.

— Магистр предлагает использовать «дутика». Вдуем в ауру бесталанного абитуриента магическую энергию и, тем самым, поможем ему пройти испытания, благо в последние десятилетия они — чистая формальность, столь редок стал дар. Так, кстати, делают многие богатые родители в надежде на то, что дар у их отпрыска со временем разовьется. У некоторых действительно развивается. Слабенький, но тем не менее, многие считают — оно того стоило. Вот и мы пообещаем агенту подкачивать ауру регулярно в течение года, пригрозим за непослушание разоблачением и он наш.

— Замечательный план, — сарказмом прошибало мух на лету. — Я не сомневался в жадности магистра, уж он-то хорошо погреет руки при любом раскладе. Небось, ни на милликрол не скинет цену за услуги. А это, напомню тебе, очень и очень немалые деньги.

— М-м… мне представляется план магистра весьма реальным.

— Реальным? Реально найти подходящего кандидата за оставшиеся пять дней. Реально завербовать его и добиться преданности… Ты, видимо, совсем поглупел или… магистр предложил тебе долю.

— Мы можем связать агента магической клятвой…

— И эту чушь сказал тебе магистр?! Он что забыл про посвящение в адепты? После церемонии любые клятвы прекращают действовать на весь срок обучения. Что толку от агента, который начнет выполнение договора только через несколько лет? Если у нашего мага начался старческий маразм, то я, невзирая ни на какие заслуги, просто заменю его на кого-нибудь помоложе!! И поумнее!!

— Возможно, вы правы.

— Не возможно, а точно я прав. Хватит разговоров. Делай, что мы наметили и думай-думай.

Утром я привычно собрался идти на второй этаж накрывать к завтраку, однако на кухню неожиданно зашел Фаролли. Честно говоря, в этой мастерской, где создаются кулинарные шедевры, за все время, что я на него работал, маг появился в первый раз. Выглядел мой работодатель не очень хорошо. Усталым, даже измученным. Видимо пора приемных испытаний в Академию — нелегкое время, как для поступающих, так и для преподавателей.

Остановив мои метания между чибаркой и столиком, он присел на табурет и, не глядя в глаза, сообщил мне об увольнении.

— Племянница уехала и служанка ей, как выяснилось, не нужна. Мне, увы, тоже. Понимаешь, этот дом у меня в столице не единственный. Сюда я прихожу не так уж часто, чтобы отдохнуть от шума и суеты. Здесь служанка мне не нужна, а в остальных домах уже давно полный штат. Я написал тебе рекомендательное письмо к вэру Сардикору. Может у него что-нибудь найдется. Вэр — хороший, порядочный, человек. Надеюсь, тебе у него понравится. Вот возьми письмо и два кролика. Здесь жалование за полный месяц и небольшая премия.

Я, в общем-то, и не сомневался в подобном итоге. Спасибо магу уже за то, что приютил на время. Надеюсь, повара Никобара больше не ищут.

А надежды тетушки Банши все-таки не оправдались. Фаролли прислуга в этом доме по-прежнему не нужна, стало быть, пристроить племянницу ей никак не удастся.

Уже выходя из кухни, маг приостановился и, устало облокотившись на косяк сказал:

— Як себе наверх. Если тебе не трудно, приготовь, пожалуйста, что-нибудь на ужин. Оставь все на кухне. Я сам себя обслужу. Да, и еще. Дверь тебя выпустит. Но в последний раз. Больше ты войти не сможешь. Ну разве что я тебя лично впущу, а мне бы этого не хотелось — устал очень. Так что, прошу вещей своих не забывать.

Ну что ж. К такому итогу я уже давно был готов. Морально. А вот физически… Что конкретно делать, куда идти и как жить — мне представлялось довольно смутно. Можно воспользоваться рекомендательным письмом, но… это на крайний случай. В образе деревенской девушки я долго не продержусь — на чем-нибудь обязательно спалюсь. Я и у мага так долго продержался только потому, что сам маг практически не обращал на меня внимания, «племянница» со своей служанкой — еще меньше, на улице я не бывал и с другими служанками не общался. Кроме Дили. Однако тренировался и учил ее некоторым базовым элементам «многоглавого змея» я как раз в своем истинном облике. И как тогда будет выглядеть мое явление к безусловно достойному и порядочному вэру. Тут, понимаете, Фаролли меня рекомендует, правда, как девушку Ники, хотя я парень Нико, но вы не сомневайтесь, мужчиной я готовлю не хуже.

Жаль, что уволили меня вот так сразу, не предупредив и не дав времени подготовиться. У меня же из одежды только тренировочная форма, да платья горничной, которые придется оставить. Куплены на деньги мага, значит не мои. Хотя бы сходить на рынок купить штаны с рубахой, но Фаролли высказался достаточно ясно — за дверь можно всего один раз. Потом тревожить мага можно исключительно по очень важной причине, к каковой переодевание из девушки в парня вряд ли относится. Так что придется уходить в тренировочной одежде. Говорят, можно и так ходить по городу, но все же, насколько я понял, не очень прилично.

С Дили тоже надо бы попрощаться. Сейчас она как раз должна выйти на тренировку.

Вот ведь график у служанки — целый день свободна. Работает небось, только утром и вечером. Или ночью в постели хозяина. Последняя версия мне самому почему-то очень не нравится. Вроде, и дело житейское, и нравы в стране не ханжеские, и она свободная девушка, но все равно грызет что-то меня внутри. К сердцу подбирается, ч-червяком пакостным! Но больше всего мне нравится версия, где ее папа — не последнее лицо в охране. Ну а кто ж еще, как не бывший вояка, будет заставлять девушку заниматься боевыми искусствами вместо танцев? Некоторые родители не наплачутся на своих дочерей, которым вместо танцев и рукоделия, приспичило кулаками доски обрабатывать, да саблями лозу рубить. А здесь все наоборот. Потому, вероятно, и дали возможность девушке месяц перед поступлением позаниматься почти полный день.

Она и мне предложила воспользоваться удобным местом для занятий. Зачем, говорит, тесниться на пятачке, когда есть специально оборудованное место, а забор ввиду старой дружбы соседей совсем не препятствие?

Так у нас с ней и пошло. Как есть у меня время, так я в сад к Дили. Сам тренируюсь, по ходу дела проверяю, как обстоят дела у девушки, периодически по мере усвоения прошлых заданий показываю новые движения.

Тренировочных боев мы с ней не проводили. Один только раз она захотела попробовать со мной свои силы, причем мне показалось, она скорее мечтала за что-то надавать мне по заднице, чем выяснить свой уровень. По-правде говоря, есть за что, но не извиняться же. Прости, что при излечении твоего живота случайно довел тебя да оргазма. Два раза. Ага! Надеюсь, с тобой все в порядке? Ну да, будто сам не знаю, что в порядке она будет, либо через некоторое время, когда острота впечатлений немного сгладится, либо после нормального соединения с хорошим партнером, который будет на первое место ставить удовольствие девушки, а не свое собственное.

Платье служанки с удовольствием снял и повесил в шкафчик. Старое, еще деревенское, белье и одежду спалил в плите. Подозреваю, что оно мне больше не понадобится, так как за все время в доме мага при нормальном питании я не поправился ни на грамм. Можно частично списать изменения в моем теле на усиленные каждодневные тренировки, но съедал я теперь поменьше, чем толстяком, и мне хватало.

Осмотревшись напоследок, я подхватил свою старую сумку — так благозвучнее, чем сума — и покинул дом, переставший быть мне гостеприимным. Вышел я не через дверь, снова через окно прямо в садик за домом, затем, привычно перемахнув через забор, отправился на тренировочную площадку.

Метка Фаролпи исчезла. Вот теперь точно все. С этим немного странноватым этапом я распростился. Интересно, каким будет следующий? Дили уже разминалась. Я не стал ей мешать и присоединяться, как обычно, тоже. Мне было (исключительно эстетически) очень приятно смотреть на девушку… в последний раз. Даже на грусть пробило. Не оставляло ощущение потери. Утраты чего-то важного в жизни. А может просто привык я к совместным занятиям?

Дили занялась с утра привычным делом, но мысли ее были очень далеко. Они метались будто самостоятельные сущности, крутились и так и эдак, вязли в клубке противоречивых чувств и никак не могли угомониться. Сегодня решающий день. Последний день, когда она может принять решение. Завтра намечается поступление в академию и, как сложится ее жизнь она прогнозировать не может. Останется ли у нее время для личной жизни неизвестно. Рассказывают — график обучения, особенно в первый год, очень напряженный. Да и Нико может в любой момент уехать и тогда все будет напрасно.

Идея по-началу показалась ей немного смешной, но с каждым днем уверенность в том, что именно так следует поступить и это будет наиболее правильно, все больше укреплялась в ее сознании. А вместе с уверенностью в правильности решения приходили сомнения и страхи. Они ширились, набирали силу в ее сознании, строили все более кошмарные образы возможных ситуаций, нагнетали мрачные мысли и неуверенность в себе. Рисовали самыми мрачными красками возможные последствия решения, пытались представить воплощение решения в работу, которую неприятно, но необходимо сделать. Больной зуб надо удалить — это правильное решение, но его исполнение приятным не назовешь.

В этот последний день душа Дили была в полнейшем смятении. Одним словом, «и хочется, и колется, и мамка не велит».

Мамка-то как раз велит. Обещает в честь поступления… нанять самого дорогого и умелого мастера утех, чтобы тот аккуратно и профессионально ввел дочку во взрослую жизнь. Однако, Дили обещанный подарок не радовал. Братья, когда им в пятнадцать лет привели красивых мастериц, просто прыгали от радости, а с Дили все не так. Умом она, конечно, признавала необходимость учиться, в том числе, и этому важному делу, иначе будущий любимый мужчина может разочароваться в ней — зажатой, неумелой, не знающей что и как нужно делать, чтобы удовольствие стало обоюдным. Может, любимый ее научит… если сам будет хорошо знать…хм… предмет и сумеет его преподать. Ведь далеко не всегда мастера своего дела столь же хорошие наставники. Потому гораздо надежнее довериться профессионалу. Получить бесценный опыт общения с противоположным полом от рук и… хм… инструмента человека незнакомого, безразличного и, скажем так, мимолетного. От того, кто завтра уйдет и ты его скорее всего никогда больше не увидишь. В последствие, такая наука поможет избежать ошибок, возможных только потому, что вдруг зачесалось в одном месте, и страсть как захотелось срочно повзрослеть.

Но об этом говорит разум, а душа сопротивляется. Не желает, чтобы столь значимое событие произошло так… равнодушно что ли. Будто урок гимнастики — повыгибалась, попрыгала, попотела, сдала зачет и свободна.

Собственно, решение Дили уже приняла, но даже сейчас, фактически на пороге расставания, она все думала и сомневалась. А вдруг отказ, а то и хуже — насмешка? Вдруг посмотрит на нее, как на девушку легкого поведения? Как такое пережить и что при этом делать? Рассмеяться? Обидеться? Развернуться и уйти?

Ох, умеют женщины и особенно девушки так накрутить себя, что самое безобидное событие превращается в трагедию глобального масштаба. А все почему? Да потому, что всегда хочется быть готовой к самой незначительной боли.

Наконец, появился Нико. Дили сделала вид, будто не заметила его, и продолжала выполнять упражнение. Она чувствовала, что парень неотрывно смотрит на нее. И не просто смотрит, а любуется. Такое внимание парня грело сердце. И не только сердце, но даже, кажется, связки получше всяких растяжек.

Закончив упражнение, она повернулась к Нико и… ее сердце на секунду замерло. Она увидела в руках парня тощий мешок и все поняла. Уходит он и прямо сейчас, а не она и завтра. Получается, все ее сомнения и размышления, бессонные ночи, метания и страдания — все напрасно. Она не успевает! Может быть уже не успела!

— Нико, ты уже уходишь? — тихо спросила она.

— Да, Дили. Я должен.

— A-а… ты… очень спешишь?

— Ну-у… вообще-то совсем не спешу.

— Нико. Я-a… хотела тебя попросить… если тебе, конечно, не трудно… «Боги, что я несу?», — подумала девушка. Позор какой. Двух слов связать не могу. Что он обо мне подумает? Боясь передумать быстро проговорила те самые слова, которые две недели мысленно крутила в голове и так и эдак. Они то растягивались на эпопею, то съеживались до одного единственного слова. Но в этот решающий момент сложились в простую фразу:

— Нико, я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.

Предполагаемый первый мужчина с таким удивлением посмотрел на Дили, что у девушки все в душе оборвалось. Сейчас скажет, что она глупая дурочка, рассмеется, откажет и уйдет.

Парень целую вечность молчал и внимательно смотрел на девушку, а у той уже глаза заблестели от сдерживаемых слез.

— Прости, — тихо сказал он и каким-то естественным жестом нежно стер пальцем слезинку со щеки. — Я сначала не поверил, что ты серьезно. Не буду спрашивать, зачем тебе это надо. Ты ведь все хорошо продумала? — Дили молча кивнула. — Конечно же, я сделаю то, что просишь. Как я могу отказать такому солнышку рыженькому как ты? Любой почел бы за счастье.

— И ты… почел? — сквозь слезы улыбнулась Дили.

— Почел, — о-о-очень серьезно ответил Нико.

Девушка взяла парня за руку и, не говоря больше ни слова, потянула к двери в дом. Потом они поднялись в гостевые апартаменты на втором этаже, Дили впустила парня, решительно задвинула засов и прошла в спальню. Там она остановилась на середине, не зная что следует делать дальше. Ее охватил озноб от волнения, страха и… предвкушения.

Она вдруг опомнилась и попросила:

— Подожди немного. Я позову.

Нико вышел, оставив Дили одну. Девушка быстро, торопясь и немного путаясь в привычной одежде, разделась, откинула покрывало и юркнула под одеяло, натянув его чуть ли не на глаза.

— Я все, — сказала девушка, не сдержав дрожи волнения.

Нико вошел в спальню, огляделся и… начал раздеваться. Щеки Дили заалели. Она видела гравюры с обнаженными мужчинами, когда ей преподавали искусство любви, но штрихи гравюры и живой, привлекательный парень — вещи очень разные. Девушка отвернулась и сжалась в клубочек.

Вскоре перина прогнулась под тяжестью мужского тела. Однако, Нико не стал тут же хватать и лапать Дили, чего девушка подспудно боялась. Он лег рядом, но не касаясь ее всем телом. Ладонь парня осторожно легла на плечо девушки, а на спине между лопаток девушка ощутила губы и… язык Нико. Эта сладкая парочка прошлась по лопаткам, перешла на шейку, куснула мочку ушка…

— Солнышко свернулось в клубочке, — жарко зашептал парень, — и превратилось в маленького рыженького ежика.

Девушка неожиданно даже для себя самой фыркнула и немного расслабилась, а ладонь между делом погладила ее бок и скользнула на бедро. У Дили низ живота скрутился в томительно сладкую пружинку. Девушка судорожно вздохнула и крепко-крепко сжала бедра. Шустрая ладонь, тем не менее, не остановилась на достигнутом, погладила ногу до колена, затем неожиданно перепрыгнула на попку и сжала ягодицы.

— А-ах.

Губы вместе с языком тоже не бездельничали, нежно исследуя спинку Дили все ниже и ниже, отчего девушка ежилась от удовольствия и замирала, забывая дышать. Рука Нико в это время перешла на живот и стала его гладить едва касаясь кожи.

Дили и сама не помнила, как оказалась на спине в состоянии затяжного поцелуя, а ее руки уже жили своей жизнью, то зарываясь в волосы парня, то гладя его спину. Нико целовал девушку, бережно тискал ее груди, гладил живот, бедра, целовал и щекотал языком все тело девушки, но… еще ни разу не коснулся самого интимного места между ног рыженькой. Дили млела и таяла от удовольствия, стараясь, в свою очередь, как умела, ласкать парня, и все больше и больше, незаметно для себя самой желала, чтобы Нико взял ее, но бедра так и оставались крепко сжатыми, словно створки боязливой ракушки.

Она не сразу смогла полностью расслабиться, а Нико сдерживал свое нетерпение, дожидаясь момента, когда его рыженькая полностью отбросит всякую стеснительность и сама потянется к нему. Когда Дили застонала от нетерпения, готовая сама изнасиловать парня, Нико вдруг скользнул вниз и приник губами к ее лону. Девушку охватило такое блаженство, словно небо приняло ее в свои объятия и, солнечно улыбаясь, посадило на коня-облако и отправило в скачку-полет по радужной дуге небесного моста, сотканного из чистейших цветов счастья.

Небо в алмазах! Теперь Дили знала, что это такое.

Когда судороги сладострастия перешли в истому удовлетворения, поутихли вздохи и стоны, руки перестали с силой комкать простынь, а туман в глазах девушки немного рассеялся, Нико приостановил ласки и снова спросил ее.

— Дили, тебе ведь хорошо было? Может быть на этом остановимся? Ты по-прежнему девственница, а как твои родные отнесутся, если мы зайдем дальше?

— Нет-нет, Нико. Прошу тебя, сделай это. Родные поймут меня. Я точно знаю. Только… — смущенная девушка спрятала голову подмышкой парня и договорила уже оттуда. — Только ты меня научишь, как мужчине доставить удовольствие?

— Все что знаю, рыжик. Для тебя все что угодно. Даже учебным пособием готов послужить.

Под утро мы лежали обнявшись на разоренной постели полностью вымотанные почти суточным любовным марафоном. Даже магию применять я уже едва мог столько пришлось вызывать, чтобы подлечить Дили, а потом по ходу добавлять сил и себе и ей. Я все-таки не половой гигант, чтобы сутки напролет с небольшими перерывами на душ и обед кувыркаться в постели, пусть даже с очень и очень очаровательной девушкой. Дили словно вулкан, в одночасье проснувшийся от векового сна, была огненно горяча, страстна, нетерпелива и ненасытна. Она была… вот уж и в самом деле огонек! Да не мелкий и трепетный, а настоящий огненный шторм! Вихрь неистового пламени! Торнадо! Очень повезет мужчине, которого она назовет своим единственным. Ему уж точно не придет в голову смотреть на сторону. Просто сил на интрижки не останется. Главное, чтобы не притушил холодом и равнодушием.

Я не обольщаюсь и не считаю себя принцем сладострастия. Просто был терпелив и… надеюсь, деликатен. Главное, она мне доверяла! Все же для Дили я был не первым встречным, а наставником в боевых искусствах, а от нашего брата, по себе знаю, не принято ничего скрывать. Во всяком случае того, что непосредственно относиться к обучению: с желудком что-то не то — наставник должен знать, месячные мешают — то же самое. Никаких: «Ой! Я стесняюсь! Ой, я не могу об этом говорить!». Такие отношения были вполне знакомы и приняты Дили уже давно. Еще прежний мастер их установил. Кстати, он считал, что его подопечная вполне готова к поступлению на боевую кафедру академии, с чем и уехал по своим делам, наказав продолжать тренировки. Без наставника и без фанатизма, чтобы до времени не перегореть. Однако, Дили решила по своему и выбрала себе наставника сама. То есть меня. Несколько дней она присматривалась ко мне, но потом явно приняла мое наставничество. Со всеми втекающими и вытекающими.

В общем, изначальное доверие, плюс мое… обаяние — я же чувствовал, что не отвратителен ей — все вместе позволило девушке получить максимум того, что я мог ей дать на тот момент. Нам бы еще месяц, но, увы и не ах, как раз времени-то и нет совсем. В основном, я старался убедить девушку в том, что «в любви разрешено все, что приносит взаимное удовольствие». В ней нет ничего постыдного и нет ничего запретного. Как ведут себя люди в постели — только их интимное дело и никто не вправе вмешиваться, навязывать свое мнение и, тем более, комментировать. При этом стыд — все же остается важным чувством, как фактор, сдерживающий животные инстинкты на людях. Но не более того.

Дили оказалась прекрасной ученицей, как в боевых искусствах, так и в науке любви. Она быстро усваивала все, что я передал ей из общеобразовательного курса «конфетки» и собственного практического опыта. Многое мы попробовали, пытаясь…хм… «методом научного тыка» выяснить, что ей приятно, что нет, и что ей нравится больше всего.

— Вот и рассвет скоро, — с тихим вздохом сказало мое рыженькое талантливое чудо.

— Для меня не было заката. Ты была со мной, мое солнышко, с самого утра и не пряталось за горами на западе. Другого мне не нужно было.

— А-а-ах ты, льстец! Знаешь, как добиться своего от невинных скромных девушек.

Дили явно очень устала, иначе ее ножка на моем животе и ладошка на груди, не остались бы в неподвижности. Рыжик прекрасно понимала, чем может закончится малейшее движение, которое я не премину воспринять, как начало поползновений на мое мужское достоинство и непременно предприму симметричный, о-о-чень адекватный ответ. Наиадекватнейший! Выставлю его — не ответ, а достоинство — во фрунт и предприму конструктивные шаги к консенсусу, путем усиленной стимуляции эрогенных зон всеми доступными средствами (язык не прикусил и пальцы не сломал). Естественно, завершиться «противостояние» известно чем. Очень хочется, но… сил нет совсем.

— Ты есть хочешь? — внезапно спросила Дили.

— М-м-м?

— А я так очень, — счастливо вздохнув, девушка перекатилась в сторону и легла, закинув руки за голову. Прелестные чашечки груди выразительно подчеркнули ее соблазнительную фигурку.

Не в силах больше сдерживаться я рывком навис над девушкой и голодной пиявкой впился в левую грудь, покусывая, посасывая и облизывая языком альвеолу. Рыженькая снова глубоко с дрожью в голосе вздохнула, прогнулась, позволив моей руке проникнуть под спинку, и прикрыла глаза. Грудок две поэтому, чтобы не обидеть ее подружку, я переместился к правой и повторил то, что делал с ее сестричкой.

Через полчаса, все еще глубоко дыша и всхлипывая — оказывается, мы не все силы растратили! — Дили сказала:

— Не могу больше! Нико! Пощади! Ты прямо вампир — выпил меня досуха. Ни капельки не осталось. Я же сейчас просто умру. Сил моих больше нет! Так выглядит сладкая смерть? Да? Жаль, — девушка хихикнула. — Сейчас умирать совсем не хочется, а когда стану старухой, такой смерти от вас, мужчин, фиг дождешься.

— Ди-и-и-или ну что за мысли?

По-правде, сил и у меня больше не оставалось, но я же — мужчина. Признаваться в собственной слабости не в традициях моего пола. Главное, продемонстрировать готовность к продолжению, дескать, я еще У_У_У_У как МОГу, в то время, как на самом деле хочется лечь навзничь, раскинуть руки и жалобно предложить красавице насиловать меня самостоятельно. Делать со мной, что душа просит, только бы не заставила шевелиться.

— Ой, а давай я тебе чего-нибудь приготовлю!

Дили спрыгнула с кровати, пошатнулась и рухнула обратно.

— Я сейчас. Подожди. Дай отдышусь… Говорят: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок»…

— И тебе прямо позарез надо уже бежать и с энтузиазмом начинать дорожные работы? «Чрез тернии к звездам»?

— Я смогу-у-у приготовить завтрак, — обиделась Дили. — Меня тетушка Терколесса научила жарить яичницу. Она говорит, у меня неплохо получается. Если бы не было так рано, я бы попросила ее, но она ведь тоже устает за день, пусть поспит.

— Рыженькое мое солнышко, — дохнул я в ухо девушки, лежащей на кровати поперек, не поднимая ноги с пола, — а давай я тебе сделаю завтрак? И подам прямо в постель. Чибо в постель после ночи любви! Романтично, правда?

— Ага-а! А ты умеешь?

— Яичницу жарить? Или чибу варить? Как-нибудь справлюсь. Будет ли вкусно — не знаю, но что горячо — гарантирую. Так, как? Достоин ли я приготовить завтрак моей прекрасной даме?

— Ну-у-у, может быть. «Сие пока нам неизвестно», — голосом капризной принцессы ответила девушка. — «Однако будет только честно, коль дам вам право доказать и светом страсти нас связать». Ступай, мой рыцарь. Корми свою женщину!

— Слушаю и повинуюсь, моя прекрасная вэрини! «Затмит ли звезд ночных сияние влюбленной девы обаяние»?

Куснув напоследок ее ушко, я быстро оделся и отправился по привычному для меня маршруту прямиком на кухню, благо планировка этого дома не отличалась от жилья Фаролли.

По быстрому сварганить омлет и сварить чибу по юго-восточному с пенкой, сахарной пудрой и тертым шоколадом поверх, не составило для меня труда. Чтобы немного порадовать рыженькую, я телепортировал из стазис-кармана несколько моих фирменных пирожных. Фаролли не убудет, а я у него больше не работаю, так что обойдется.

Дили пришлось настойчиво будить. Умаявшаяся красавица просыпаться категорически отказывалась и только под угрозой изнасилования согласилась открыть глаза. Сначала один глаз и то наполовину, потом второй — полностью. А где страх перед насилием? Где паника и ужас?!

Вместо этого страшному насильнику тут же было с угрозой объявлено, что жертва таки может и не отказаться от предстоящего действа. Правда, при условии, если оно произойдет в извращенной форме и насильником будет сама жертва. Дескать, есть у нее (жертвы) кое-какие наметки, которые очень хочется попробовать, пока под рукой и… ногой есть подопытный материал.

Разумеется, насильник «страшно перепугался» и в качестве компенсации за переживания девушки с хрупкой психикой и нежным воспитанием предложил завтрак в постель, каковой был милостиво принят и даже — о, чудо! — одобрен. Мало того — съеден до последней крошки. Коварный насильник остался при пустой посуде, зато с не потрепанными нервами и не стершимся… хм… инструментом, которым пытался пугать несчастную девицу. По словам этой самой девицы, ее пугать то же, что ежа голой жо… обнаженными ягодичными мышцами. Ну, пусть со вчерашнего дня уже не девицу, зато по возрасту еще пока точно девушку. И, да, девицы так не выражаются, а вот де-е-е-вушки…

Сколько ни тяни, а расставаться все равно пора. Дили оделась в легкий сарафан, который по счастью оказался в гардеробе покоев, посмотрела на меня и спросила:

— А у тебя другого ничего нет? В этом костюме конечно, можно, но не очень… м-м-м… прилично.

— Прости, но я тебе рассказывал… кое-что и… собираться пришлось в спешке, понимаешь…

Мне было мучительно стыдно признаваться, что и раньше ничего достойного у меня не было, а купить не представилось никакой возможности.

— Постой. Я сейчас.

Дили выскочила за дверь и вернулась минут через пять.

— Вот это костюм моего брата. Он по комплекции, насколько я помню, примерно с тебя будет. Одежда конечно не парадная, зато полгорода в таком ходит: и купцы, и приказчики, и чиновники, и дворяне. Только оружие на поясе позволяет различать статус. Купцы и чиновники вправе носить только кинжал. Дворяне — меч и кинжал. Прости, но ничего из оружия, достойного тебя я не могу тебе дать.

— Спасибо, Дили. Спасибо за все! А с оружием я разберусь как-нибудь.

Я надел брюки, рубашку и длинный пиджак. Действительно, как на меня шито. Покрой простой, но материал сразу видно, дорогой.

— Давай я куплю у тебя эти вещи?

— Нет-нет, ни в коем случае. Это подарок. Вещи не новые и ношенные, а я не торговка на рынке. Пусть будет тебе на память.

— Ну, хорошо. Как скажешь, дорогая.

— Ой, а уже ведь пора. Мне тоже надо собираться в академию, — Дили, смутившись, закрыла тему моей благодарности. При этом ее глаза подозрительно блеснули обидой.

— Рыжик! Солнышко! Вот только не надо думать, будто я собирался за костюм расплачиваться своим телом. Я не вор и не альфонс. Прости, если обидел. Хорошо?

— Да, Нико. И ты меня прости. Мы девушки такие придумщицы. Навыдумываем себе всякого.

Я встал в пятую позицию (правая стопа впереди носком вперед, левая на полстопы сзади перпендикулярно правой), положил ладони на грудь, где сердце, задрал голову в потолок и, подражая рыночным трагикам, взвыл:

— «Дабы разбавить патоку речей, добавлю горькой правды ложку. Взболтаю странный сей коктейль и вам в бокал налью немножко!». Теперь следует пауза и дальше нежно-пренежно, трепетно-претрепетно. Слушаешь, Дили? «О, свет очей моих сладчайший, с тобою миг ночей ярчайший, дозволь мне в сердце сохранить, чтоб вечно помнить и… грустить!».

— Ага. Сме-е-ейся, пая-а-а-ац… — расхохоталась девушка. — Нико! Что ты несешь?! Прекрати повторять всякие глупости! Ты меня смешишь, а нам действительно пора уже!!

Вздохнув, дескать, не ценят меня, великого и неподражаемого, подошел к девушке, обнял и… нет. Обошлись мы на этот раз всего лишь поцелуем, но он действительно был с горчинкой расставания.

Мы с Дили вышли вместе и стали спускаться по лестнице на первый этаж. Девушке надо было выпустить меня и закрыть двери.

В этом доме я в первый и последний раз. В первый и… последний. На миг представилось: вот я прихожу с работы, а мне навстречу выбегает Дили. Она не ходит — всегда бегает, да еще и вприпрыжку, будто танцуя. Она прыгает мне на руки и мы с ней, смеясь, кружимся и целуемся. Кружимся и целуемся…

Хлопнула входная дверь и в прихожей послышались голоса. Дили явно испугалась. Взгляд ее заметался, пытаясь найти выход из положения и, увы, похоже не находил.

Все ясно — пришел хозяин и сейчас у служанки будут неприятности. Что я могу сделать? Предложить ей уйти со мной? Куда-а-а-а? Я и сам не знаю, где буду завтра. Но, тем не менее, принял решение — если Дили выгонят, я возьму ее с собой. Прокормлю как-нибудь. И даже хорошо прокормлю. Последняя мысль придала мне уверенности. Пусть будет, что будет. Хозяин может кричать, топать ногами, брызгать слюной, бегать по потолку, биться ушами об стену и давить задницей кактусы — Дили на растерзание я ему не отдам!

Девушка вдруг успокоилась, гордо вздернула в потолок подбородок и решительно стала спускаться впереди меня. Навстречу из-за поворота лестницы вывернули два аристократа. Впереди шел явно хозяин дома, не старый еще мужчина, одетый в рубашку с кружевным воротником, темно синий с неброской серебряной вышивкой камзол и штаны, заправленные в короткие мягкие сапоги. На поясе висели шпага и кинжал в ножнах того же цвета и с тем же орнаментом. Второй аристократ почти повторял одеяние первого, но одежды у него были зеленого цвета и вышивка золотом содержала не просто геометрические узоры, а целые композиции из листьев и каких-то вьющихся растений. Выглядел сопровождающий… типичным эльфом.

Оба мужчины резко остановились и первый пристально уставился на меня. Долго смотрел. Причем в глазах хозяина дома я увидел нескрываемое презрение, брезгливость и даже… ненависть. Неужели он уже знает, чем мы занимались с его служанкой и это ему крайне не нравится? Но когда успел?! И откуда столько ненависти?!

Однако через минуту зловещей паузы ненависть из глаз аристократа ушла вместе с остальными негативными эмоциями, сменившись сначала на удивление, а потом… понимание (и что он такое понял?). Будто увидел привидение, на поверку оказавшееся старым камзолом, вывешенным в темном углу на просушку.

Хозяин снова смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы — хорошо хоть зубы показать не потребовал — после чего обратил внимание на Дили.

— У тебя все хорошо? — Дили энергично закивала головой. — Тебе понравилось? — (о чем это он?) Дили снова энергично закивала и покраснела «как маков цвет». — Он тебя не обижал? — возмущенное отрицательное мотание головой. — Значит, претензий нет? — снова отрицание.

— В таком случае иди к себе, завтракай и переодевайся. Тебе скоро ехать в академию. Отпразднуем оба события вечером.

Дили кивнула и поспешила выполнить распоряжение. Правда, почему-то поспешила не вниз, где комнаты слуг, а снова наверх, но кто их знает, как тут устроено и какие приняты взаимоотношения. Может, она доверенная служанка супруги хозяина и живет в ее покоях? Такое, я слышал, тоже бывает. Зато служанка всегда под рукой. Днем и ночью. Водички подать — книжку почитать. Поболтать на сон грядущий. Угу. А еще не страшно спать одной в нескольких пустых комнатах. Нет, когда муж приходит, тогда другое дело, но приходит он, к сожалению, далеко не каждый день. Дела, заботы…

— А вас, юноша, я попрошу пройти со мной. Есть разговор для вас небезынтересный.

Вежливый. Еще в доме моего графа из разговоров слуг я усвоил парадоксальную мысль — истинные аристократы всегда говорят с теми, кто ниже их по положению, только на «Вы». Право услышать «Ты» надо еще, ой как постараться, заслужить.

Вопрос, воспользоваться любезным приглашением или нет, даже не стоял. Кто я такой, чтобы отказываться от приглашения благородного вэра? Так что, не в моем положении капризничать. Дили отпустили с миром и то уже прекрасно, а я как-нибудь выкручусь. Может, и меня просто отпустят? Поговорят и… отпустят. Хотя, о чем болтать аристократам с простолюдином, которого и увидели-то в первый раз?

Мы прошли в кабинет хозяина дома. Аристократ отстегнул оружие и положил на столешницу массивного письменного стола, после чего со вздохам облегчения сел в кресло. Его сопровождающий, эльф, занял кресло у окна. Мне кресло или хотя бы разболтанный табурет никто не предложил.

Хозяин дома потер красные от недосыпа глаза, немного помолчал, положил руки на стол, сцепив пальцы и сказал:

— Юноша, я хочу предложить вам работу. Не по профилю. Ах да, кстати, — правой рукой он открыл ящик стола, достал оттуда небольшой мешочек, отсыпал из него пять золотых кроликов и положил деньги на край стола. — Возьмите. Это вам. Здесь несколько больше, чем обычно. В знак нашего будущего сотрудничества я добавил небольшую премию. Итак, что я вам предлагаю. Десять золотых прямо сейчас и еще сорок по окончании дела. Работа несложна. Сравнительно. Вам предстоит поступить в Академию Магии и проучиться в ней два-три месяца. Как вас зовут, кстати, и сколько вам лет?

— Меня зовут Никобар. Мне восемнадцать лет, ваша милость.

— Профессию вашу я знаю — она не будет препятствием. На время контракта вы получите титул… э-э-э… виконта. Потом разумеется он будет аннулирован. А также вам придется сменить имя. Как вам такое — Беролесс?

Я пожал плечами. Имя как имя. Не оно главное. Главное то, что я растерялся и запутался. Это неожиданное и фантастически щедрое предложение сбило меня с толку. Попасть в академию мечтают тысячи, а даром обладают единицы. А в моей ситуации мало того, что фактически первому встречному предлагается туда поступить, так еще и приплачивают! Значит, без подвоха здесь явно не обошлось и, учитывая уровень щедрости нанимателя, подвоха настолько пакостного, что возникает проблема, как бы выкрутиться и дожить до получения обещанных золотых.

— Я понимаю. Вы в сомнениях. Никак не можете понять зачем мне это нужно? На самом деле все до банальности просто. Никакого криминала. Никакого нарушения общественного порядка. Никаких, упаси боги, заговоров против короны или шпионажа. От вас не требуется ни убивать, ни следить за кем-либо, ни подбрасывать в студенческой столовой яд в суп. От вас требуется только поступить и учиться до тех пор, пока вас не заменят тем, кто должен там учиться по праву, но не успевает поступить. После чего ваша работа считается успешно законченной, контракт закрытым, мы с вами рассчитываемся, вы уходите и прочно забываете о нашем существовании. Разумеется, плата включает в себя ваше обязательство молчать обо всем.

— Ну-у я-a… не знаю. Это так неожиданно.

— Вы отказываете мне в помощи? — в глазах аристократа появилась нешуточная угроза, хотя голос был наполнен ледяным спокойствием.

— Ну что вы, ваша милость. Как я могу отказать вам?! Я боюсь, справлюсь ли с поставленной вами задачей?

— Справитесь. Никуда не денетесь. Так что? — судя по заломленной левой брови хозяина дома ответ я должен дать прямо сейчас и ответ обязательно положительный.

— Мой ответ — да! Вэр.

— Отлично. Я в вас не сомневался. Письменного договора составлять не будем, но не надейтесь меня обмануть. Я же даю вам свое слово. Аристократ звонком вызвал слугу, вероятно, секретаря, и тихо отдал ему распоряжение. Потом повернулся к своему другу и попросил:

— Магистр. Прошу вас. Мне нужна ваша помощь. Необходимо, чтобы этот достойный юноша, уже почти благородный виконт, поступил в академию.

— Я уже посмотрел. Нет у него дара, — немного раздраженно ответил эльф.

— Великий Лес, неужели ты хочешь, чтобы я из него сделал дутика? Ты же знаешь, как я их не люблю, а тут своими руками…

— Магистр! Я очень прошу! Мне и в самом деле очень это надо.

— Ладно, — вздохнул эльф, соглашаясь. — Но с тебя бутылка… нет две коллекционного.

— Подарю три. С Магиваскара.

— О, как!! Юноша, подойдите.

Эльф возложил ладонь мне на солнечное сплетение и напряженно застыл. Я не удержался и подглядел, что он там делает. А делал он из меня… м-да… мага. То есть закачивал мне в ауру магическую энергию. И вот это считается здесь критерием одаренности?! А объем содержащейся энергии, небось, его уровнем?! Чем больше и плотнее, тем круче маг? М-да. Я через ступор ушел в шок и прошу не беспокоить!

Меня тренировали совсем иначе. Учили закачивать через узлы взаимообмена ровно столько энергии, сколько хватило бы на все сформированные магемы. Держать в ауре запас затратно и вредно для здоровья. Надо, во-первых, тратить силы на удержание энергии, а во-вторых, опять же тратить силы на защиту организма от негативного воздействия ее постоянного переизбытка.

Разумеется, развитие узлов взаимообмена, чтобы они могли практически мгновенно прокачивать через себя немалые объемы энергии, требует много сил, опытных наставников и уйму времени. Я их развивал двенадцать лет и продолжаю этим заниматься до сих пор. Ага. Во сне! Сам удивляюсь, но привык как-то.

Минут через десять-пятнадцать все закончилось. В меня «вдули» некоторое количество энергии, объявили, будто хватит на месяц при бережном расходовании, после чего пришел секретарь и принес готовые бумаги, которые эльф заверил магической печатью. Бумаги свидетельствовали о том, чото я являюсь полноправным, неподдельным, истинным и прочая и прочая — виконтом Беролессом вэ Хантаги. Затем мне выдали кошелек с десятью золотыми аванса — туда я ссыпал неизвестно за что выданные мне ранее пять кроликов — и отпустили. Напоследок хозяин дома вспомнил еще кое о чем.

— Да, вэ-э-эр Беролесс. Хочу особо подчеркнуть — девушку, которая была с вами на лестнице, вы никогда не видели и знать не знаете. Встречи в студенческом городке вполне возможны, поэтому вы должны придерживаться той линии поведения по отношению к ней, какую я вам указал. Вам все ясно?

— Да, ваша милость.

— Забудьте эти слова «ваша милость» прямо сейчас. Так говорят только неблагородные. Отныне — «вэр», «вэри» и «вэрини». Можно согласно титулу именовать «ваша светлость», «ваше сиятельство», «ваше высочество» и… впрочем последнее вам вряд ли пригодится. Первое, что вы должны выучить, причем не медля, это этикет. Вам ясно, вэ-эр?!

— Да, вэр!

— Браво! А вы быстро учитесь, юноша. Возможно, далеко пойдете, если не споткнетесь. Все. Вам пора в академию.

Спускаясь по лестнице вслед за секретарем, я раздумывал о ситуации. С одной стороны, получить максимум за три месяца пятьдесят золотых кроликов — очень не плохо. Поучиться в академии тоже интересно. Я ведь кроме, общей базовой, кулинарной и лекарской магии ничего толком не знаю. Ни бытовой, ни боевой, ни… какая там еще есть? Вот именно — и этого не знаю. В алхимии тоже все непросто. Опять же есть базовые знания и специализированные: кулинарные и лекарские. Остальные разделы — о-очень поверхностно. На уровне простого знакомства.

Плюсы закончились — переходим к минусам.

Не верится мне как-то, что все дело в опоздании того дворянина, которого меня подрядили замещать. Не верю! Но об этом я буду думать позже. Проблемы начну решать по мере их поступления. Потому, что лень, и нет ни искорки информации, способной мне помочь в прогнозировании и планировании, а гадать на чибайной гуще — это к гадателям. Кстати, идти к ним тоже лень.

И еще один минус, он же вопрос вопросов. Как быть с Дили? Встречи с девушкой точно не избежать и выглядеть перед ней бесчувственной скотиной. Слова-то шептал ласковые, а как за дверь тут же забыл и в упор не вижу? Морда ящиком, глазки шампурами — так и пронизывают насквозь? Больно пронизывают. Словно мясо неживое, правильно замаринованное. Да и не лицедей я нисколько. Любой базарный фигляр даст мне сто очков вперед. И как при этом выполнить требование аристократа? Это ж получится в точности, как говорил один старый актер: «Самое отвратительное зрелище, какое я, малыш (малыш — это я), в своей долгой жизни видел, это как пьяный бездарный актер бездарно играл роль пьяного бездарного актера, пытающегося изобразить на сцене пьяного бездарного актера».

Забавный старик, кстати. Театр на ночь остановился в нашем трактире, где я и познакомился с ведущим актером. Я тогда по незнанию страшно его оскорбил, когда поинтересовался, в каком городе будет гастролировать труппа. Он долго не мог успокоиться, но в конце концов принял мои искренние извинения и разъяснил неразумной малолетней деревенщине, в чем собственно дело.

Оказывается, понятие «труппа» на всеобщем созвучно слову «труппо», означающее «стадо» на одном из древнейших языков, и от которого предположительно происходит. К тому же жанр «трагедия» в буквальном переводе с еще одного древнейшего языка означает «песня козла». А если учесть, что козел ассоциировался с сатиром, духом, отличающимся любвеобильностью и неразборчивостью, то можно представить, как можно представить себе выражение — труппа играет трагедию. Вот именно! Стадо козлов поет песню!

Может с тех самых древнейших времен и тянется стремление женщин называть мужчин, которые их обидели козлами? Ка-а-аззззё-ол-о-ол!!

Но это так. Стремление занять мозги на время скучной дороги. Хорошо хоть позавтракал, а то двое сопровождающих гвардейцев ни на шаг не желают отклоняться от маршрута. Только вперед! На штурм! В атаку!

Даешь академию! Может они и учиться за меня будут, а то вдруг сбегу?

В кабинете после ухода Нико, нет, теперь уже виконта Беролесса, наступила тишина. Хозяин дом сидел за столом опираясь на локти и закрыв ладонями лицо. Эльф сидел в кресле с прямой, напряженной спиной, будто сел на росток бамбука… давно сел, да так и сидит.

— Может, его сиятельство, герцог Сонтолесс вэ Селор, соизволит объяснить старому, глупому эльфу, что сейчас произошло и какого злого демона потребовалось упомянутого эльфа заставлять плодить дутиков, которых он на дух не переносит? — первым завел разговор эльф.

— Лас, не язви. Прошу. Сейчас я все объясню.

— А раньше таковой возможности не представилось?

— Поверь, если бы не представился случай я бы все тебе рассказал вечером. Сегодня.

— Почему не рассказал вчера?

— Так. Лас! Давай по порядку. Может тогда все вопросы отпадут сами собой. Слушай. Ты знаешь. У меня два сына и дочь. Старшего ты знаешь хорошо. Дочь тем более. Что можешь о них сказать?

— Хорошие, умные и добрые дети. Старший насколько мне известно делает карьеру по линии министерства иностранных дел, а дочь твоя для меня вообще, как внучка.

— У меня есть еще один сын. Младший. По возрасту средний ребенок. Его практически никто не видел с подросткового возраста. А почему? Потому что он — настоящий позор семьи. Хлюпик! Пьяница! Подонок! С тринадцати лет он издевался над всеми, до кого мог дотянуться. Тогда же он начал пить. Завел себе компанию из таких же тварей… Мне приходилось выплачивать просто огромные отступные родителям изнасилованных служанок и родственникам покалеченных слуг. Я пытался воспитывать. Выслал Беролесса в дальний замок и запретил под страхом самого сурового наказания выезжать дальше ближайшего городка. Там он достал уже всех. Его даже на дуэли несколько раз вызывали, но он выставлял вместо себя профессиональных бретеров, парочка которых постоянно околачивалась в его компании. Я уже и сам готов был придушить сына после того, как…

Герцог тяжело вздохнул, встал и, достав из буфета пару бокалов и бутылку крепкого арменьяка, налил. Один бокал передал эльфу из другого отпил приличный глоток.

— Об этом все молчат. В прошлом году дочка моего соседа вместе с отцом гостили в том замке. Наивная девушка считала, что Беролесса оговаривают, а на самом деле он хороший. Так, сынок не придумал ничего умнее, как вломиться ночью в ее спальню. Пьяным и с двумя дружками. Хотел, сволочь, научить ее любви с тремя мужчинами сразу. Отец девушки вовремя прибежал на крики дочери и изнасилования удалось избежать. Я отделался испорченными отношениями, а ведь барон меня во всем поддерживал. Каково это лишиться сильного союзника буквально на ровном месте? Я бы давно запер сына в монастырь, посвященный самому суровому и аскетичному Богу, но моя супруга сразу в крик! Ее кровиночку обижают! Она души в нем не чает. Ну, почему матери отдают всю свою любовь недостойным. Почему таких вот черных душой, неспособных даже к простой благодарности, жертвенно любят? Холят и лелеют. Защищают и оберегают. Потакают всем капризам! А дочку только за то, что она очень похожа на свою бабушку, третируют. Мне пришлось купить этот дом, чтобы убрать малышку подальше от всей той грязи. В общем, я решил попробовать определить Беролесса в академию. Надеялся, да и сейчас еще надеюсь, оторвать его от пьянки, от дружков и шлюх. Может быть, он, наконец, посмотрит на мир трезвыми глазами и сможет образумиться. Однако, два месяца назад я послал пятерку гвардейцев и карету с приказом доставить сына сюда. Карета вернулась с одним единственным чемоданом, в котором перевозились самые дешевые костюмы Беролесса. Сам он умудрился пропить и прогулять остальное, а потом сбежал. Да не просто сбежал, гаденыш. Он как-то исхитрился убить среднего сына герцога Вантиолли вэ Каприони, моего давнего соперника и недоброжелателя. Оба были пьяны и оба не поделили шлюху. Свидетели мало что помнят. Конфликт закрутился на лестнице, по которой оба поднимались к той самой девке. Кто начал первым и что там на самом деле произошло, никто не помнит, но маркиз вэ Каприони упал и сломал себе шею, а сын сбежал. Вот так. Теперь он где-то прячется. Я пока не знаю где, но скоро узнаю. А весь немалый род вэ Каприони жаждет крови моего сына. И никому из них не интересно, виновен ли он на самом деле или это был банальный несчастный случай. Правда, мои люди докладывают, будто половина рода считает его виновным только отчасти. Отсюда, по их мнению, более правильным будет не убивать, а женить Беролесса на одной из дочерей. Другая половина не сомневается в убийстве и жестко требует крови. Сейчас обе эти части рода усердно ищут Беролесса. Каждая — со своей целью. Я подобрал несколько кандидатов, но парень больше всех похож на моего сына. Я даже в полумраке на лестнице принял его за Беролесса. Понимаешь, почему я не мог упустить такой случай? Удача сама плыла ко мне в руки.

Герцог промочил горло добрым глотком арменьяка и с интересом посмотрел на эльфа.

— А тебя не удивляет, почему вдруг в доме твоей дочери появился мастер утех очень похожий на твоего сына.

— Совершенно не удивляет. Я ни на минуту не усомнился в том, что все это закономерно. Я ведь говорил тебе, что моя супруга души не чает в младшеньком? Совершенно не удивлен тем, что ее выбор пал на парня больше всех похожего на Беролесса.

— Таким образом, ты вместо сына подставляешь этого парня. До сведения вэ Каприони аккуратно доносишь слух, будто твой сын прячется в академии. Они ищут. Находят. Убивают и… успокаиваются. Просто объявить о смерти сына ты не можешь. Слишком стандартный ход. Не уверившись, что это действительно так, то есть грубо говоря, без трупа, каковой можно опознать, скорее всего, примутся за других твоих детей. Око за око, так сказать. Следовательно, свершив месть, они потеряют право преследовать твой род, а в академии через некоторое время появится другой Беролесс — имя не редкое — купивший виконтство погибшего. Так, вот зачем тебе понадобился дутик. Хм. Интересный план. Тебе не жалко парня? Ему ведь угрожает не малая опасность.

— Жалеть шлюху?

— Шлюху? Но он же мужчина!

— Все равно продает любовь за деньги. Чем он в таком случае отличается от женщин, которые занимаются тем же самым? — раздраженно ответил герцог. — И как тогда будет шлюха мужского рода? Шпюх…й? А может, жрец любви? Ну да-да — мастер утех! Так принято называть мужчин его профессии. Может быть мне отчасти и жаль, но… все-таки сын есть сын. Его жизнь и жизнь мастера утех. Чтобы ты выбрал? Так все же! Что ты думаешь про мой план?

— Теперь уже поздно думать. Он уже воплощается. Значит, по твоему все решится в течение этих двух-трех месяцев. Если вэ Каприони не найдут твоего сына, то произойдет обычное замещение. В противном случае «виконт умер — да здравствует виконт!».

— Именно! Да здравствует виконт?

Мужчины подняли бокалы и выпили. До дна.