Глава 24
Что может больная голова
– Федя, твое лекарство! – Заботливый Савелий стоял над душой Федора с таблеткой и стаканом воды. – И не читай так много, отдохни! Доктор сказал, тебе надо отдыхать. Звонил Коля, спрашивал, как у тебя с режимом, я сказал, соблюдаешь.
– Савелий, ты умеешь варить кофе?
– И не думай! – замахал руками Савелий. – Доктор сказал, никакого алкоголя и кофе. Потерпи, Федя. Хочешь ромашковый чай?
Федор вздохнул:
– А ты не собираешься в магазин?
Бледный, с синяками под глазами, с перебинтованной головой, он лежал на диване, укрытый пледом.
– Пока нет, у нас все есть. Федечка, что ты хочешь покушать? Зося передала куриный бульон. Или лучше овсяночки? А потом ромашковый чай, – ворковал Савелий, наряженный в фартук с зайчиком. Фартук он принес из дома, так как у Федора их отродясь не водилось.
«Я не лошадь», – хотел сказать Федор, но вместо этого, подумав, сказал:
– Можно овсяное печенье с изюмом.
– С изюмом?
– С изюмом. Или без изюма. Все равно. Савелий, ты хочешь моей смерти?
– Федя, о чем ты говоришь? – испугался Савелий. – Тебе плохо? Вызвать врача?
– Свари лучше кофе!
– Но…
– А то я сам!
– Тебе нельзя вставать! – вскинулся Савелий. – Доктор сказал…
– Сядь, Савелий, поговорить надо.
– Что, Федя? – Савелий придвинул к дивану стул.
– Мне нужен твой совет. Но сначала кофе, а то голова чего-то… – он потрогал голову, – …не соображает. А разговор важный.
Савелий задумался, на лице его отразилась борьба.
– Ладно, Федя, только не крепкий, – сказал он наконец. – Ты лежи, я сейчас. – Он побежал на кухню.
Федор закрыл глаза. Невыносимо болела голова, таблетки не помогали. Он мог бы и сам сварить кофе, – Савелий наварит, как же, – но стоило ему шевельнуться, как начиналось головокружение и подкатывала тошнота. И тогда приходилось глубоко дышать и часто сглатывать отвратительную, густую, как сироп, слюну. В голове была каша, летали мошки, и все время ныряла и выныривала картинка: он переваливается через подоконник и падает внутрь, в темноту, а потом идет с фонариком по комнатам – не идет, а пробирается, прислушиваясь к шорохам и скрипам старого дома. Прислушивается, но ничего не слышит, все спокойно, сонно, заброшено и бесчеловечно, в том смысле, что никого нет. Ни души. Ни человека. Бесчеловечно. И невдомек ему, кролику, сдуру полезшему в капкан, что охотник уже в доме, затаился и ждет. А он, Федор, подставился как… как… «фраер безответный» – вспомнил он крылатое выражение знакомого урки. Или как глупый гусь. Или глупый кролик. Нужно было позвонить капитану… Нужно-то нужно, но не хотелось терять времени. Руки чесались первому доказать, убедиться и проверить собственную гипотезу. Он готов был отдать голову на отсечение, что, во-первых, Вадим прячется в доме, причем давно уже, во всяком случае, после стрельбы в лесу; и попал он туда точно так, как он сам, минуя засаду. И во-вторых, находится он в состоянии грогги под действием лекарств.
Версия, как оказалось, была ошибочной, Вадим не скрывался там, иначе он не убил бы оперативника – он не стал бы выдавать себя. Он пришел за чем-то и даже не прятался. Но это он, Федор, понимает сейчас, а тогда его инстинкты сидели тихо и молчали, что есть странно, потому что инстинкты и интуиция развиты у него на уровне подсознания. Так он считал до сих пор. Теперь он вообще не понимает, что побудило его лететь в Посадовку… Словно кто-то дергал за нитку, а он, как бесхребетная марионетка, послушно дергался во все стороны. Он пытался вспомнить свои ощущения, но из-за пульсирующей боли в висках и затылке, в том месте, где должна была храниться «кассета» с памятью, было пусто. Тем более каша в голове. Овсяная с изюмом. Но кое-что… кое-что он все-таки вспомнил… тоже не сразу. Была некая мысль, которая улетучилась, оставив после себя слабый светящийся след, и восстановлению, увы, не подлежала. Они сидели в «Тутси», обсуждали Устиновых, он, Федор, рассказывал про Веру Сенцову и Конкорду. Что-то из того, что сказала одна из женщин… Что? Вера Сенцова сказала, что Максим просил за брата и не держит на него зла за увечье. Прекрасный добрый брат, младший братишка… странная семейка, однако. Это противоречит «сдаче» брата ментам, если, конечно, это был не блеф и не план, зачем-то придуманный обоими. Федор вспомнил заплаканного Максима… Черт его знает! Не похоже. Не было у него чувства фальши и спектакля от слез Максима. Раньше было, а сейчас нет. Неизвестно. Значит, наблюдать дальше и делать выводы.
Конкорда сказала о Вадиме «бедный человек». Это к вопросу о женской логике. Убийца-маньяк – бедный человек! Не то. Федор улыбнулся, вспомнив тощие веснушчатые лопатки Конкорды и обильно накрашенные глаза, отчего была она похожа на панду. Она еще сказала, что девушки уговорили Вадима устроить фотосессию, и он попросил театральные костюмы… Театральные костюмы! Золушки, цыганки, Красной Шапочки и невесты. Взял… и не вернул. Стоп! Кажется, то! Теперь понятно, как он их заманивал… Нет, уже было, до этого мы уже додумались. Думаем дальше. Костюмы он взял летом прошлого года, а девятого сентября исчезла первая девушка Маргарита Свириденко. Потом, спустя четыре месяца, пятого января, исчезает Евгения Абрамова. Обе девушки «чужие»… В смысле, не из школы танцев, а до девушек из «Конкордии», ради которых он, собственно, и взял костюмы, он «добрался» только в мае, почти через пять месяцев после исчезновения Евгении Абрамовой. И снова пауза до двадцать девятого августа, когда он умыкнул Юлию Бережную. Почему такие интервалы? Приходилось ждать приступа? Значит ли это, что после каждого сеанса он успокаивался на какое-то время и выжидал? А потом… а потом все повторялось?
Мысли Федора прервал появившийся с кружкой кофе Савелий. На лице его была написана неуверенность, он чувствовал себя виноватым, так как поддался на уговоры больного, а меж тем доктор ясно сказал, даже написал: никакого кофе, алкоголя и сигарет, строгая диета, каша, ромашковый чай, долгий здоровый сон. Капитан Астахов отвел Савелия в сторону, сказал, что надо бы посидеть с жертвой, так как философ способен на все и ему ничего не стоит подняться и свинтить в неизвестном направлении, и ищи его потом по всем… больницам. Капитан хотел сказать «моргам», но в последний момент удержался, чтобы не пугать друга.
При виде Савелия с кружкой Федор попытался сесть. Закрыл глаза, пережидая головокружение. Савелий поспешно поставил кофе на журнальный столик и принялся подкладывать под Федора подушки. Федор открыл глаза и потянулся за кружкой. Отпил, усилием воли удержал гримасу отвращения.
– Нормально? – озабоченно спросил Савелий. – Не очень крепкий?
– Класс! – соврал Федор. – Присядь, есть разговор. Мне нужен твой свежий и неординарный взгляд на некоторые уже известные нам факты.
Савелий присел на краешек стула, во все глаза рассматривая Федора, который, как ему показалось, выглядел хуже, чем раньше, прикидывая, не вызвать ли «Скорую».
– Не переживай ты так, Савелий, я прекрасно себя чувствую, – сказал Федор. – Вот кофе… напьюсь, спасибо тебе отдельное, и вообще за все. А теперь к делу. Помнишь, Конкорда рассказала, что Вадим Устинов взял в школе театральные костюмы? Еще летом прошлого года, помнишь?
– Помню. И что?
– Зачем он их взял, как по-твоему?
– Как зачем! Чтобы фотографировать девушек… Они попросили, ты же сам сказал!
– Каких девушек, Савелий?
– Что значит каких? – переспросил озадаченный Зотов, с опаской присматриваясь к Федору. – Ты же сам сказал… Федя! Может, тебе ромашковый чай? И поспишь, а то ты какой-то очень бледный. Девушек из школы танцев.
– Правильно. Он собирался фотографировать девушек из школы танцев. Собирался, Савелий, но вместо этого занялся Маргаритой Свириденко, а спустя четыре месяца Евгенией Абрамовой. Почему, не знаешь?
– В смысле, почему он сразу не занялся девушками из школы?
– Именно! Почему он сразу не занялся девушками из школы? С каковой целью и взял костюмы.
– Ты считаешь, это так важно? – неуверенно спросил Савелий. – Какая разница?
– Какая разница… не знаю. Не могу сформулировать, но чувствую… – Он пошевелил пальцами. – Зреет некая мысль… рождается в муках.
– И что теперь делать?
– Проверить, Савелий. А мысль в следующем. А что, если были другие девушки? Помимо тех, о которых мы уже знаем? Он был занят и поэтому «отодвинул» партнерш по танцам…
– Другие? – с недоумением произнес Савелий. – Но ведь у нас список всех пропавших… Ты хочешь сказать, что были другие пропавшие?
– Не обязательно, хотя не исключаю, что могли быть и другие. Ты прав. А то, что они не попали в Колин список, можно легко объяснить. Не из нашего города, одинокие, приезжие, как-то так. Никто их не хватился.
– А как же мы их найдем?
– Пропавших мы не найдем, Савелий. Нам нужны те, кто встречался с Вадимом Устиновым. Может, мы и таких не найдем, но, во всяком случае, попытаемся.
– Почему мы не найдем пропавших? Если мы узнаем имена девушек, то попытаемся с ними связаться и узнаем, кто есть, а кто пропал!
Федор вздохнул, рассматривая Савелия. Наконец сказал:
– Мысль в правильном направлении, но как, по-твоему, мы можем узнать имена пропавших?
Зотов задумался.
– Зачем девушкам фотосессии, Савелий?
– Ну, на память!
– Вполне. Для будущих поколений, пусть когда-нибудь полюбуются на бабушку. Если больше нечем заняться, – добавил он вполголоса. – А еще?
– Еще устроиться на работу, куда-нибудь в журнал или моделями.
– Очень хорошо. Они хотят устроиться на работу, им нужно показать товар лицом, и они идут к профессионалу, который делает им портфолио, так?
– Портфолио?
– Да. Это набор «профессиональных художественных фотографий, которые максимально подчеркивают достоинства внешности модели и представляют ее в самом выгодном свете», как сообщает реклама на сайте фотоуслуг. А куда они идут потом? С портфолио? Куда в нашем городе можно пойти с набором «профессиональных художественных фотографий»?
Савелий задумался. Федор ждал.
– Ну, наверное, устраиваться моделями, в ателье одежды… куда-нибудь.
– Верно, Савелий. В ателье одежды. Вот мы и добрались до сути. Ателье индпошива теперь называется Дом моделей. У нас в городе два Дома моделей: «Икеара-Регия», где трудится наш добрый знакомый Игорек Нгелу-Икеара, и «Белый лотос», где заправляет кутюрье Рощенко, также наш добрый знакомый. Если ты помнишь, у него работает подруга нашего капитана Астахова Ирочка.
– Помню. А девушки не могли вообще уехать из города со своими портфолио?
– Могли. Кто-то уехал, кто-то остался. Если Вадим Устинов убил кого-то кроме известных нам четырех девушек, то они, как ты понимаешь, не могли прийти в Дома моделей. У нас нет задачи искать пропавших, Савелий, мы хотим поговорить с теми, кто знаком с Устиновым. Задать им всякие вопросы, типа, как они вышли на него, где происходили фотосессии, о чем они разговаривали, возможно, что-то их насторожило или напугало, и так далее. Не уверен, что это даст нам ответы на все вопросы, но я думаю, попробовать стоит. Мы попросим данные о соискательницах на роль моделек… Они, по идее, должны заполнять анкеты, а там адреса, телефоны, хобби, любимое блюдо и так далее. Скажем, за последние два года. А также фамилия мастера, то есть фотографа. Таким образом, мы выловим его клиенток. Частично, потому что существуют всякие непредвиденные случайности. Но это неважно, нам достаточно двух-трех имен.
– И что это докажет?
– Я не знаю, Савелий. Я даже не знаю, на какой результат мы можем рассчитывать. Кроме того, что возможно, были и другие жертвы. Но если мы найдем тех, кто жив-здоров, я бы с удовольствием с ними поговорил и постарался понять, почему он их не тронул. И вообще, хотелось бы послушать, что они скажут об Устинове. Добавить штрих к портрету маньяка, образно выражаясь. Ты как, одобряешь? Думаешь, стоит?
Савелий снова задумался. Он нахмурился, пожевал губами, пригладил жидкие пегие прядки на макушке и только потом сказал:
– Думаю, стоит. Коле скажем?
– Нечего пока говорить. Тем более ты сам знаешь, как он относится к нашей самодеятельности. – Федор потрогал голову. – Давай сначала получим результат, осмыслим, а потом поговорим.
– С чего начнем? – деловито спросил Савелий.
– С Игорька и Рощика. Надо бы мне лично, конечно…
Савелий замахал руками:
– И не думай, Федя! Тебе нужно лежать! Давай подождем.
Федор задумчиво рассматривал Савелия.
– Или тебе, – сказал он наконец. – Пойдешь?
– Я? Но я… как же, – опешил Савелий, который чувствовал себя неуверенно с чужими. – Даже не знаю! Может, позвонить или по электронке?
– Можно, Савелий. Но! Личные контакты предпочтительнее, желательно видеть глаза собеседника, тогда легче достичь консенсуса. Ты смотришь ему в глаза… или ей и излагаешь. Можешь молоть любую чушь, не суть, главное, смотреть в глаза.
– Какую чушь? – не понял Савелий.
– Любую. Тем более у нас не чушь, а наоборот, серьезные намерения. В смысле, вопросы. Ты приходишь к Игорьку Нгелу-Икеара, передаешь от меня привет и говоришь, что Федор Алексеев просил помочь, а затем излагаешь. Скажешь с важным видом, что для оперативных разработок нужны данные девушек, которые приходили наниматься моделями с портфолио из фотоателье Вадима Устинова. То есть, возможно, приходили. Сможешь?
– Смогу, наверное, – с сомнением произнес Савелий, который боялся дамских магазинов и шопинга, не говоря уже о Домах моделей, в которых он никогда не был. – А если к ним никто не приходил?
– Отрицательный ответ тоже результат. А потом ты отправишься к Рощику и задашь ему тот же вопрос. Мы как рыбаки, Савелий, забросим невод и посмотрим, что будет. Если повезет, поймаем рыбу. Начнем с Игорька. Я позвоню ему и скажу, что придет мой друг Савелий Зотов, очень хороший человек…
Савелий, все еще сомневаясь, неуверенно кивнул. Федор откинулся на подушки и закрыл глаза. Он устал.
– Только я сначала на работу, – сказал Савелий.
Федор не ответил, он уже спал.
