От возмущения я даже на пару секунд потеряла дар речи. Вот же… слов цензурных нет!

– А ты что ж, большой знаток иномирских девушек?

Вердж ничего не ответил. А я насупленно сопела до самого лазарета.

Лазарет чем-то напоминал отделение травматологии нашего мира, только в миниатюре: коридор с парой стульев и четыре двери. Светлые стены и неистребимый больничный дух наличествовали. В воздухе витала камфора. Даже хлорка почувствовалась, хотя ей-то здесь откуда быть?

Вердж, не спуская меня с рук, постучал в ближайшую дверь. Услышав раскатистое: «Войдите», некромант аккуратно внес меня в «фельдшерскую», как я мысленно окрестила это помещение. За столом сидел эльф. Только вот очень уж странный. Больше всего он напоминал мне здоровенный пельмень, только острые уши и торчали. Столь дородных представителей лесного племени я еще не видела.

Откровенно пялиться на местного эскулапа не хотелось, но глаза все так и норовили изучить сей феномен получше.

Эльф, не вставая со стула, поинтересовался:

– С чем пожаловали?

– Девушка ногу ушибла, сильно. Господин Чодраниэль, не могли бы вы посмотреть?

Я до того момента как-то не особо задумывалась, а что будет, собственно, при осмотре моей лодыжки. Боли в теоретическом месте ушиба не было и в помине, и весь путь я просто эксплуатировала некроманта в качестве ездовой лошадки. А теперь, похоже, настал час расплаты…

– Положите девушку на кушетку и выйдите, молодой человек. – Эльф начал подниматься со стула.

Что ж, у него были внушительные не только объемы, но и рост – два метра с лишним, не иначе.

Вердж вышел, а я осталась с этим местным месье Валуевым тет-а-тет.

– Барышня, покажите ногу.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Эльф лишь провел ладонью над местом ушиба, комментируя себе под нос:

– Ох уж эти иномирцы, и амулет им выдают, чтобы никакая хворь не пристала, а все равно умудряются попадать в лазарет. Каждый раз парочка человек непременно что-нибудь да сломает… – а потом на порядок громче добавил: – Хотя, юная леди, похоже, это не ваш случай. Я даже гематомы не наблюдаю.

Я смотрела на эльфа, старательно подражая коту из Шрека. Ушастый эскулап еще раз окинул меня внимательным взглядом, а потом, словно что-то прочтя по моему лицу, расхохотался. Непонимающе уставилась на него. Эльф счел должным пояснить:

– Ну, хитрюга. Молодец! Прокатилась на парне на глазах у всей академии. Я этого некроманта хорошо знаю. На первых курсах частым гостем у меня был. Очень уж любознательный и с шилом в одном месте. Один раз зомби поднял, а сил упокоить уже не было. Пришлось ему удирать через кладбищенскую ограду, благо она высокая. Да, только перелетая, он руку сломал. Или вот в спарринге… Сейчас-то уже ко мне не заглядывает, возмужал, силы и опыта набрался. А поначалу… Хорошо хоть отец его – шишка шишкой, а выволочки за очередной синяк сына руководству академии не устраивал. – Эльф хитро прищурился. – Я этого Верджила хорошо и запомнил. Как и слух о том, что он пользуется усиленным вниманием дамского пола. Но вот о том, чтобы он какую-то свою пассию на руках по академии носил – ни разу. Поэтому прислушайся к совету старого лекаря – поаккуратнее. Местные сердцеедки, навострившие на твоего друга коготки, могут взяться за устранение иномирской соперницы.

– Нужен мне этот некромант сто лет в обед.

Эльф не понял фразы, наверное, транслингва не так перевела:

– У тебя сегодня столетний юбилей? Поздравляю! Мне, правда, говорили, что иномирцы живут всего-ничего, но это, наверное, устаревшие сведения. Ты такая молоденькая еще…

Я перебила эльфа:

– Это образное выражение, в смысле он мне и даром не нужен.

Эльф опять призадумался, благо ничего не произнес. Я прикинула: почему бы? А потом хлопнула себя по лбу. Ушастый мог подумать, что обычно мы платим, раз «даром» не нужен..

Решив больше не использовать разговорных выражений, пояснила:

– Мы с Верджем просто товарищи. В основном по несчастьям. Ничего более.

На это эльф лишь покачал головой в стиле «сделаю вид, что поверил».

– И, пожалуйста, не говорите ему, что я специально так, – замялась, подбирая выражение, но, не придумав ничего лучше, подипломатичнее выдала: – каталась, а то он опять…

Вовремя прикусила язык. Чуть не сорвалось: «В ответ отомстить решит и скелет под окно серенады петь пришлет». Это звучало бы как подтверждение предположения докторуса о наших амурах. После возникшей заминки добавила:

– …разозлится.

– Хорошо, – ушастый поразительно быстро согласился, – но учти, если что, на свадьбу пригласишь.

О том, на какую, я уточнить не успела, эльф громовым голосом возвестил Верджа, стоявшего за дверью:

– Молодой человек, можете входить.

Повторного приглашения некроманту не понадобилось.

– Что могу сказать о пострадавшей. Перелома нет, но ушиб серьезный. Я сейчас наложил обезболивающее заклинание, но девушке нужны покой и забота. Лучше, если она хотя бы один день не будет никуда выходить, полежит у себя в комнате…

А в глазах эльфа черти плясали залихватский танец. Похоже, и ему вид пыхтящего Верджа доставлял удовольствие.

Когда мы вышли из кабинета, нас уже поджидал эльф, которого мы встретили еще по пути сюда.

– А, иномирянка. Тебя-то я и ищу. Приказ проректора – немедленно явиться в его кабинет, – протянул он, а потом многозначительно добавил, опережая любые возражения: – В любом состоянии.

Усмешка, с которой ушастый это сказал, была красноречивее всяких слов. Похоже, меня там ждет этот самый дознаватель. Вердж, тяжело вздохнув, перехватил меня поудобнее и понес на его личную Голгофу: в нужный кабинет.

Когда Мейнс внес меня в кабинет, за столом сидели двое. И если облаченный в профессорскую мантию мужчина опасений не вызывал, то второй… Волосы, гладко прилизанные и расчесанные на идеальный пробор, цепкий, но недалекий взгляд карьериста, привыкшего прислуживать, не роняя внешнего достоинства. Скользкий, опасный тип.

– Господин студент, попрошу вас покинуть кабинет, – сухо бросил он. – С вами разговор у нас будет еще на одной встрече, но чуть позже.

Вердж вышел, а я осталась стоять на одной ноге рядом со стулом.

– Прошу вас, присаживайтесь, госпожа Арина… – он сделал выразительную паузу, – или, может быть, Марина?

От его тона я вздрогнула, и дознаватель это заметил.

– Что с вами? – с издевательской усмешкой протянул он. – Или террористки нынче нервные пошли?

«Неужели он думает, что я виновна в смерти этого моля? – подумалось вдруг. – А иначе с чего так уверенно давит, практически выдвигая обвинение? Думает, что под таким напором, будь я причастная, сразу же расколюсь и громкое дело будет раскрыто ошеломляюще быстро? И как он узнал о подмене?» Вопросов в голове был пчелиный рой, но я уже успела взять себя в руки.

«Так, Мамилюк, данное сражение тебе надо выиграть во что бы ты ни стало. Эта битва нервов, и не более, в ней нет сильных мужчин и слабых женщин, есть сильные и слабые духом», – сама себе дала наставление, как перед ответственным выступлением.

Мое молчание следователь интерпретировал по-своему.

– Вы обескуражены? Что же, это бывает, когда планы, которые автор считал гениальными, на поверку оказываются просты как дважды два, – самодовольно протянул он.

– Это обвинение? – Сама поразилась тому, насколько холодно и надменно прозвучал мой голос.

Проректор, который до этого молчаливо напряженно наблюдал за началом диалога, позволил себе шумно вдохнуть, набирая воздуха для того, чтобы включиться в обсуждение.

Увы, я его опередила.

– Будьте любезны, озвучьте причины, по которым вы не допрашиваете меня как свидетельницу, а лишь… – чуть не ляпнула «берете на понт», но вовремя остановила рвущиеся с языка слова: жаргонизмы в такого рода разговорах неуместны, – делитесь своими фантазиями.

Проректор моей обтекаемой формулировке усмехнулся и, судя по всему, решил все же в разговор не вмешиваться. Видно, понял: я и сама могу за себя постоять.

– Эти, как вы выразились, фантазии имеют под собой доказательную базу.

Передо мной шлепнулся глянцевый журнал, на развороте которого красовалась Аринка в объятиях молодого человека. Броский заголовок «помолвка года» объяснял все, но не многое. Хотя фото явно не студийное, а «шпионское», сделанное папарацци в погоне за сенсацией, но степени «подставы» это не отменяло.

В голове мысли завертелись с удвоенной скоростью. Признание того, что я не Арина, а Марина – автоматическое зачисление на первую роль в убийцы этого моля. И плевать на доказательства. Как говорил в нашем мире один из вождей: «Был бы человек, статья найдется». По лицу же этого амбициозного карьериста-следователя я поняла: ему не важен истинный убийца. Ему важно раскрытое дело. А я в этом случае идеальная кандидатка для овцы отпущения.

Злорадно улыбнулась. А вот фиг вам! Как говорится, в суде иногда побеждает не тот, кто прав, а тот, кто больше соврал, если нет прямых доказательств. Слово против слова. Этим я воспользовалась.

– Как хорошо Марина вжилась в роль. – Я изобразила улыбку сытой гадюки. – Спасибо, что обрадовали новостью.

Взяла в руки журнал, изображая, что внимательно вчитываюсь в статью. Текст пестрил предположениями и слухами, которыми так славится «желтая пресса». Мой спектакль вывел дознавателя из себя.

– Послушайте, милочка, отпираться бесполезно. Я знаю, что вы – Марина и прибыли сюда подлогом. Ваша сестра сейчас на Земле. – Он навис над столом, упираясь руками в него.

– Нет, это вы послушайте. – Я тоже поднялась со стула, опираясь ладонями в столешницу, и с вызовом ответила на взгляд законника. – Это моя сестра сейчас на Земле, вместе с моим женихом. Я сама ее попросила заменить меня на церемонии объявления помолвки. Приглашение в вашу академию пришло слишком поздно, когда о торжестве уже было всем объявлено, и его нельзя было отменить. Так что это Марина вместо меня знакомилась с моей свекровью, пока, черт возьми, я отбываю тут правительственную обязанность.

Я вошла в роль и кричала вполне искренне. Дознаватель такого отпора не ожидал и сдулся, но злобу затаил. Или…

В следующую минуту я почувствовала, словно с разбегу только что впечаталась в кирпичную кладку. Дознаватель тоже потирал виски, что привело к мысли: не я одна испытала эту гамму непередаваемых ощущений.

– Этот засранец и ей блок поставил, – тихо в сторону бросил дознаватель.

Я же была готова расцеловать Верджа в этот момент. Превозмогая головную боль, осведомилась:

– Кроме как выдвигать абсурдные предположения, вы, может быть, хотели бы меня еще о чем-то спросить? Например, о том, что я видела в момент убийства?

По гримасе дознавателя поняла: хотел он сказать и спросить много чего, преимущественно матерного и непосредственно к делу не относящегося, например: «Какого?..». Но мужчина вслух лишь зло выплюнул:

– На сегодня вы свободны…

Проректор поднялся со своего места, чтобы позвать Верджа, оставшегося за дверью. На краткий миг мы остались в кабинете с законником вдвоем, и он прошипел:

– Не думай, что раз сегодня тебе удалось выкрутиться, это будет происходить всегда. Я найду, как тебя прижать и обвинить в убийстве. Я знаю, что ты причастна к смерти профессора… – Больше ничего он сказать не успел, в кабинет вошел Вердж и, молча подхватив меня на руки, вынес вон.

Мы вышли на улицу и Мейнс усадил меня на лавочку, я начала.

– Ты прав, – тут же сообщила я.

– В чем именно? Вообще-то во всем, но ты лучше уточни.

– В том, что и до нас добрались. И полагаю, змея – это только начало. Убийца узнал о нечаянных свидетелях и пытается нас устранить. Но это еще не все. Следователь заявил, что подозревает меня в убийстве.

– Поясни. – Вердж ошалело замотал головой.

– Он думает, что я – террористка, убившая профессора.

Почему он так считает, уточнять не стала.

– И? – Вердж смотрел внимательно, словно в первый раз меня увидел.

– Что «и»? Я не виновна, я этого моля впервые увидела в стенах академии. А теперь еще и это покушение. Знаешь, ты как хочешь, а я должна разобраться в этом деле. Иначе стану либо трупом, если следующее покушение окажется более удачным, или заключенной, чего мне тоже мало хочется.

– Я тебя недооценил. Оказывается, ты умеешь думать.

За столь сомнительный комплимент Вердж получил тычок локтем в бок. Некромант, не обратив на него внимания, невозмутимо продолжил:

– Иногда. – А потом добавил: – Я тоже, пока стоял за дверью, об этом же размышлял.

– И какие будут идеи? – Лично у меня была парочка, но я предпочла выслушать сначала своего собеседника.

– Попытаться составить список тех, кому известно, что мы почти свидетели убийства, – выдал Вердж.

Я тут же возразила:

– Ну, составим, а толку-то. Я вон Чубысе – соседке по комнате – рассказала о случившемся, а она могла еще кому-то, а тот еще кому-то. Слух – это дело такое: неизвестно, через какое колено он дойдет до убийцы. Это не вариант.

– А ты что предлагаешь? – Вердж погрустнел. Не иначе прикидывал, скольким он поведал о случившемся и как далеко эта информация уже распространилась…

– Предлагаю самим попробовать найти убийцу.

– Ну-ну. – Скептицизмом Мейнса можно было забивать гвозди.

– Тогда я одна! – В порыве чувств я вскочила со скамейки и была тут же подхвачена на руки некромантом.

– Сдурела? У тебя нога больная. Хочешь усугубить и пару недель провести в лазарете?

Я потупила взор. Эта забота, пусть и высказанная грубым тоном, тронула. Поймала себя на отстраненной мысли, что на руках парня очень удобно.

Тем временем Мейнс повторно опустил меня на скамейку.

– Не отступишься? – Теперь уже некромант смотрел на меня в упор, словно пытаясь определить степень моего упрямства.

Но я как белорусский партизан не сдавалась, тоже буравя его взглядом.

– Хорошо, я с тобой. С чего начнем?

Я с облегчением вздохнула: бравировать независимостью-то я бравировала, но оно как-то спокойнее, когда рядом будет мужское плечо, пусть и Верджилово.

– Давай для начала наведаемся в лабораторию и кабинет убитого. Может, удастся понять, над чем он работал последнее время, с кем вел переписку, кому мог помешать…