«Бык» Саймонс находился на грани помешательства.

Он подумывал о том, чтобы сжечь свой дом. Это было старое бунгало на деревянном каркасе, оно вспыхнет как горстка спичек – и делу конец. Это место было преисподней для него – но преисподней, которую ему не хотелось покидать, ибо в преисподнюю его превращали горько-сладкие воспоминания о том времени, когда оно было небесами обетованными.

Это место нашла Люсиль. Жена увидела объявление о нем в журнале, и они вместе полетели туда из форта Брэгг в Северной Каролине, чтобы осмотреть его. В Ред Бэй, в нищей части флоридского выступа, полуразвалившийся дом стоял на участке в сорок акров дикого леса. Но среди чащи было озеро размером в два акра, в котором водились окуни. Люсиль там понравилось.

Это случилось в 1971 году. Саймонсу пришло время уходить в отставку. Он прослужил в звании полковника десять лет, и, если уж налет на Сон Тей не смог произвести его в генералы, стало быть, ничто уже не сможет. Истина заключалась в том, что Саймонс не годился для генеральского клуба: он всегда был офицером запаса, никогда не проходил курс в привилегированном военном учебном заведении, таком, как Вест-Пойнт, его методы были нетрадиционными, и он не имел привычки шляться по коктейльным вечеринкам в Вашингтоне и лизать чужую задницу. Полковник знал, что является чертовски хорошим солдатом, но раз уж этого было недостаточно, ну, значит, Арт Саймонс был недостаточно хорош. Так что он ушел в отставку и не жалел об этом.

Здесь, в Ред Бэй, он провел самые счастливые годы своей жизни. Всю их супружескую жизнь Саймонс и Люсиль были вынуждены переживать периоды разлуки, иногда по году не видели друг друга во время его командировок во Вьетнам, Лаос и Корею. С того момента, как он вышел в отставку, супруги проводили вместе круглые сутки, все дни года. Саймонс выращивал свиней. Он ничего не понимал в сельском хозяйстве, но черпал нужные сведения из книг и построил собственные загоны. Как только дело было запущено, отставной воин обнаружил, что дел было не так уж и много, требуется всего лишь кормить свиней и присматривать за ними, так что он проводил много времени, забавляясь со своей коллекцией из 150 винтовок, и в конце концов построил небольшую ружейную мастерскую, где ремонтировал свое оружие и оружие соседей да снаряжал свои собственные боеприпасы. Большую часть дня он и Люсиль бродили, взявшись за руки, по лесу и спускались вниз к озеру, где им случалось поймать окуня. Вечером, после ужина, жена шла в спальню, как будто собиралась на свидание, и позднее выходила оттуда в халате поверх ночной рубашки, с красной лентой в темных волосах и садилась к нему на колени…

Такие воспоминания разрывали ему сердце.

Даже сыновья, похоже, наконец-то выросли за эти золотые годы. Гарри, младший, однажды явился домой и заявил: «Пап, я пристрастился к героину и кокаину, и мне нужна твоя помощь». Познания Саймонса в наркотиках были невелики. Он однажды курил марихуану в офисе доктора в Панаме перед тем, как поговорить со своими людьми о наркотиках, просто чтобы иметь возможность сказать им, что знает, на что это похоже; но единственно, что ему было известно о героине, так это что он убивает людей. Однако отец смог оказать помощь Гарри, обеспечив его занятость, здесь, на открытом воздухе, на постройке загонов. На это ушло довольно много времени. Гарри частенько покидал дом, чтобы раздобыть наркотики, но всегда возвращался и в конце концов перестал ходить в город.

Эта история вновь сблизила Саймонса и Гарри. Саймонс никогда не был близок с Брюсом, своим старшим сыном; но по меньшей мере он мог не волноваться по поводу этого мальчика. Мальчика? Ему уже перевалило за тридцать, и он вырос как раз почти такой же упертый, как… ну, как его отец. Брюс обрел Иисуса и был твердо намерен привести весь остальной мир к Господу, начиная с полковника Саймонса. Саймонс практически вышвырнул его из дома. Однако, в отличие от других бурных увлечений Брюса – наркотиков, «И цзин», общин, живущих по принципу «назад к природе», – интерес к Иисусу выдержал испытание временем, и Брюс, по крайней мере, угомонился и зажил степенным пастором крошечной церкви на обледеневшем северо-востоке Канады.

Во всяком случае, Саймонс перестал страдать из-за сыновей. Он вырастил их как мог, хорошо или плохо, и теперь они стали мужчинами и должны были сами заботиться о себе. Артур заботился о Люсиль.

Она была высокой, красивой женщиной с классической фигурой и страстью к большим шляпам. Жена смотрелась чертовски впечатляюще за рулем их черного «Кадиллака». Но на самом деле она являла собой противоположность его неукротимости. Люсиль по нраву своему была мягкой, добродушной и милой. Выросши в семье супружеской четы учителей, девушка нуждалась в ком-то, кто принимал бы решения за нее, за кем она могла бы слепо следовать и кому полностью доверять, и ей посчастливилось найти то, что ей было нужно, в Арте Саймонсе. В свою очередь, он был безраздельно ей предан. Ко времени его выхода в отставку супруги прожили в браке тридцать лет, и за все это время он никогда не проявил ни малейшего интереса к другой женщине. Единственной помехой для них была его профессия со службой за границей, но теперь и этому пришел конец. Саймонс признался ей: «Мои планы по жизни в отставке могут уместиться в одном слове: ты».

Судьба отпустила им семь чудесных лет.

Люсиль скончалась от рака 16 марта 1978 года.

И «Бык» Саймонс потерял душевный покой.

Говорят, у каждого человека наступает в жизни переломный момент. Саймонс думал, что это к нему не относится. Теперь он знал, что не миновал этого: смерть Люсиль подкосила его. Ему довелось убить много людей и увидеть еще больше умирающих, но до сих пор он не понимал значение смерти. Тридцать семь лет они были вместе, а теперь, внезапно, ее просто не было с ним.

Без нее Саймонс не видел, для чего нужна жизнь. Не было смысла ни в чем. Ему исполнилось шестьдесят лет, и он не мог подумать ни об одной чертовой причине для того, чтобы прожить еще один день. Полковник перестал о себе заботиться. Он питался холодной едой из консервных банок и отпустил волосы, которые всегда носил коротко остриженными. Саймонс с истовостью верующего кормил свиней каждый день в 3.45, хотя прекрасно знал, что не имело никакого значения, в какое время дня вы кормите поросенка. Он начал подбирать приблудных собак и вскоре приютил их тринадцать, они царапали мебель и испражнялись на пол.

Саймонс знал, что находится на грани потери рассудка, и только его железная самодисциплина, которая так долго была частью его характера, давала ему возможность оставаться в здравом уме. Когда он подумал о том, чтобы сжечь дом, ему стало понятно, что его способность трезво оценивать обстановку дала сбой, и он обещал себе выждать год и посмотреть, как будет чувствовать себя потом.

Саймонс знал, что его брат Стэнли переживает за него. Стэн пытался заставить его взять себя в руки: предложил ему читать лекции, даже пытался уговорить его вступить в израильскую армию. Саймонс был еврейского происхождения, но считал себя американцем и не хотел уезжать в Израиль. Полковник был не в состоянии взять себя в руки. Он мог только перебиваться со дня на день.

Ему не требовалось, чтобы кто-то о нем заботился – Саймонс никогда не испытывал нужды в этом. Напротив, ему было необходимо заботиться о ком-то. Это было то, чем он занимался всю жизнь. Саймонс заботился о Люсиль, заботился о мужчинах, которыми командовал. Никто не мог спасти его от депрессии, ибо задачей его жизни было спасать других. Вот почему он примирился с Гарри, но не с Брюсом: Гарри пришел к нему с просьбой спасти его от пристрастия к героину, а Брюс явился с предложением спасти Арта Саймонса приобщением его к Господу. В военных операциях целью полковника всегда было привести обратно всех людей живыми. Налет на Сон Тэй стал бы идеальной высшей точкой его карьеры, окажись в лагере пленники, которых требовалось спасти.

Парадоксально, но единственным способом спасти Саймонса было просить его спасти еще кого-то.

Это произошло в два часа ночи 2 января 1979 года.

Его разбудил телефонный звонок.

– «Бык» Саймонс? – Голос был смутно знакомым.

– Да.

– Говорит Т. Дж. Маркес из «ЭДС» в Далласе.

Саймонс припоминал: «ЭДС», Росс Перо, кампания по освобождению военнопленных, вечеринка в Сан-Франциско…

– Привет, Том.

– «Бык», сожалею, что разбудил вас.

– Ничего. Чем могу быть полезен?

– У нас попали в тюрьму два человека в Иране, и, похоже на то, что мы не сможем добиться их освобождения законным путем. Вы не хотели бы нам помочь?

Хотел бы он?

– Черт возьми, да, – отозвался Саймонс. – Когда приступаем к делу?