Интерлюдия
Снова комната с камином… Хрустальные бокалы с кларетом, тонкий аромат сигар…
– Итак, джентльмены, – в одышливом голосе, несмотря на глухость и натужность, явственно проглядывает ехидство, – наша авантюра окончилась крахом. Провал. Фиаско. Собственно, как я и предполагал…
– Прекратите, баронет! – скрежещущий голос, в котором прорезываются металлические нотки. – О чем, позвольте узнать, вы предполагали? Вам было известно о русских «юникорнах» и об их количестве? О блиндированных мобилях и поездах? О перевооружении русской армии на малокалиберную магазинную винтовку? О создании стратегических соединений кавалерии? О новейших артиллерийских системах? Если вы знали об этом, сэр, то позвольте вас поздравить: в вашем ведомстве разведка поднялась на недосягаемую высоту! Снимаю шляпу. Но тогда какого черта…
– Милорд, милорд!
– А, оставьте, сэр! Если вы обо всем этом знали, то хотелось бы знать: почему вы не проинформировали нас заранее?!
– Джентльмены, – чуть резковатый голос прервал готовую вспыхнуть ссору, – мне кажется, что мы собрались здесь не для того, чтобы найти виновного…
– Которого, кстати, нет нужды искать, – ввернул моложавый голос. – Бедняге Черчиллю ни за что не выпутаться из этой передряги!
– …а с тем, чтобы определиться: что нам делать теперь? – закончил резкий голос.
– Я полагаю, для начала было бы неплохо точно определиться с нашими потерями, – сухой и скрипучий голос. – Исходя из этого, следует подумать и об адекватном ответе. Британская империя еще никогда не проигрывала войн, не отомстив за поражение.
В наступившей тишине отчетливо слышался плеск волн на побережье острова Святой Елены. В воздухе запахло гарью сожженного Белого дома.
– Милорд. Наши потери составляют пятьдесят две тысячи солдат и офицеров Ее Величества. После последнего транспорта с ранеными, прибывшего в начале ноября, из Экспедиционного корпуса не вернулся ни один человек. По сообщениям русских газет, – говоривший рапортовал четко, по-военному, – штаб корпуса, во главе с фельдмаршалом Бингхэмом, взят в плен. Потери флота составили: три броненосца, вмерзшие в лед в Санкт-Петербурге, два броненосца, крейсер и две канонерские лодки потоплены русскими миноносцами и огнем береговой артиллерии. В качестве трофеев русским достались также семь войсковых транспортов.
– Должен добавить к этому печальному списку, – вмешался баритон, своими интонациями и тембром наводивший на мысли о больном сенбернаре, – следующее: один крейсер захвачен русскими в Сингапуре. Там же уничтожены три миноносца и канонерская лодка. В Коломбо от русского обстрела взорвался и затонул крейсер, гарнизоны Бомбея, Калькутты, Сиднея, Мельбурна и Коломбо потеряли в общей сложности шестнадцать тысяч человек убитыми и ранеными. В Индийском и Тихом океанах русскими потоплено или захвачено семьдесят девять торговых судов разного типа, водоизмещения и назначения.
– Итого, – подвел итог резковатый голос, – около семидесяти тысяч солдат, офицеров и моряков, четырнадцать военных и восемьдесят шесть транспортных судов. Это, конечно, значительные потери, но для империи это не слишком большой урон. Мы все еще сильны. И очень сильны.
– Прошу меня извинить, джентльмены, но этот список не окончен. С глубоким сожалением вынужден сообщить, что активизация бандитов в Ирландии, отмеченный рост активности канадских метисов и брожение в сикхских полках представляют собой ряд тщательно подготовленных мероприятий, руководство которыми взяли на себя господа, говорящие по-русски. Разумеется, мы не располагаем неопровержимыми уликами, но факты красноречиво говорят нам об их причастности…
– Вы уверены, сэр?
– Лично я – да. Уже одно то, что все эти… м-м-м… события начали происходить сразу же после высадки первого британского солдата на русский берег, говорит о многом. И я не удивлюсь, джентльмены, если завтра на Британскую армию в Индии нападут гильзаи, патаны или бирманцы, вооруженные русским оружием. В избытке снабженные боеприпасами, амуницией и всем остальным, что необходимо для войны. И, очень возможно, возглавляемые инструкторами, говорящими по-русски…
– Византийцы! – баритон, исполненный благородного негодования. – Кто дал этим варварам право так вести себя с европейцами?!
– Ну, вероятно, – исполненный яда фальцет, – тот, кто подстрекал кавказских горцев, готовил мятежи в Средней Азии, вооружал финнов и поляков…
– Вы забываетесь, милорд! Одно дело помочь стонущим под игом тирании народам, и совсем другое – подбивать на мятеж дикарей и сепаратистов!
– Действительно! Кто может быть цивилизованнее кавказских горцев или бухарского эмира?!
– Учтите, милорд, что Бухара существовала уже тогда, когда русские с дубинами в руках еще только отвоевывали свои леса у медведей!
– Увы, милорд, увы! А в Индии государство возникло тогда, когда наших с вами предков и на Британских островах-то не было!
– Джентльмены! Я еще раз напоминаю вам: мы собрались здесь не для того, чтобы выяснять, кто виноват, или соревноваться в патриотизме! Мы должны принять решение о дальнейших действиях. Русские не должны чувствовать себя безнаказанными!
– Милорд. Я могу с уверенностью сказать, что в настоящий момент империя не готова дать адекватный ответ русским на поле брани. У нас есть корабли, есть полки, есть люди, но, by Jingo, – скрежещущий голос вспомнил словечко времен последней Русско-турецкой войны и кризиса на Балканах, – у нас просто нет оружия. В смысле: оружия, сопоставимого с русским. Предположим, мы уговорим нашего уважаемого коллегу привести войска из Индии…
– Ни за что! – отчеканил командный голос.
– Сэр, я ведь сказал «предположим». Итак, мы перевезли войска из Индии. Где они высадятся, не столь важно. Итак, у нас есть армия в сто – сто пятьдесят тысяч солдат. Отлично обученных ветеранов. И что? Русские разнесут ее в пыль своими «юникорнами», как только наши солдаты покинут зону досягаемости корабельной артиллерии. Да и там они не будут чувствовать себя в безопасности: новейшие русские артсистемы могут расстреливать наши корабли, находясь вне зоны досягаемости морских орудий. Предположим, что мы введем воинскую повинность…
– Катастрофа! – хор из нескольких голосов.
– Я сказал «предположим»! Мы соберем под наши знамена три, четыре, а то и пять миллионов солдат. И что? Сколько требуется времени, сэр, чтобы сделать из зеленого новичка солдата?
– Не менее года! – вновь отчеканил командный голос. – Это если пехотинец. Кавалерист, артиллерист, сапер требуют более длительной подготовки.
– Благодарю вас, сэр. Итак, через два года у нас армия из пяти миллионов человек. Мы высаживаемся в России… Сэр! Совершенно неважно, где мы высаживаемся! В конце концов, у России достаточно протяженная береговая линия, чтобы мы могли отыскать подходящие места для высадки. Мы высаживаемся. И что дальше? Русские просто подвозят больше «юникорнов», больше патронов, подтягивают блиндированные мобили и поезда, их кавалерия свирепствует на наших коммуникациях. В результате у русских не тридцать тысяч, а три миллиона британских пленных. Dixi!
– Откровенно говоря, картина безрадостная, – скрипучий голос не мог скрыть волнения. – Милорд, неужели все действительно ТАК скверно?
– На самом деле, сэр, – резкий голос чуть заметно дрогнул, – все гораздо, ГОРАЗДО хуже! В нарисованной картине не упомянуты восстания фениев в Ирландии, мятежи метисов в Канаде, бунты сикхских полков и, наконец, не рассматривается возможное вторжение русской армии в Индию. При этом они либо договорятся с Абдурахман-ханом, либо пройдут через Персию…
– Либо, – вежливое замечание, сделанное совершенно мертвым голосом, – либо и то и другое.
Долгая пауза, напоминающая кладбищенскую тишину или молчание склепа…
– Джентльмены! А что мешает нам бить врага его же оружием? У нас проблемы с фениями? Назревают мятежи в Канаде и Индии? Так давайте же отплатим той же монетой: устроим восстания на Кавказе, в Средней Азии, в Финляндии, в Польше, в Прибалтике… Пусть византийцы на собственной шкуре прочувствуют ту мерзость, которую они уготовили нам!
– Сэр, как было бы хорошо, если бы ваши слова можно было превратить в дела. Сейчас в Среднюю Азию отправлен новый генерал-губернатор, генерал от инфантерии Духовский. Как нам стало известно, одной из поставленных перед ним задач является ликвидация автономии Хивы и Бухары. Что он и станет делать со всей старательностью. Новым генерал-губернатором на Кавказе назначен генерал Алахазов, командовавший одной из армий во время… в Петербургской операции. Он сам из кавказских народов, так что, возможно, сможет ликвидировать остатки сепаратизма относительно мирно, но можно быть уверенным, что любая попытка мятежа будет пресечена им быстро, жестко и кроваво. В Финляндии уже сейчас целыми хуторами расстреливают или высылают в Сибирь даже за кремневое ружье, найденное в доме. Русские солдаты гоняют финских патриотов по лесам, словно диких зверей. В Польшу направлен генерал Ренненкампф, наделенный самыми широкими полномочиями. За один только месяц он заслужил у поляков красноречивое прозвище «Вешатель», а выражение «галстук Ренненкампфа», обозначающее петлю, стало крылатым. В Эстляндских и Лифляндских губерниях, где еще недавно мы могли рассчитывать на благожелательное отношение к нам и к нашим интересам, свирепствует полковник Волкобой со своими казаками. По любому поводу, даже подозрению, людей ссылают в Сибирь, а то и просто казнят на месте. Мне сообщили, что одна из латгальских семей была выслана только за то, что при прохождении через их фольварк нашего гусарского эскадрона глава семьи продал солдатам Ее Величества воз сена, а хозяйка угостила их молоком.
– Негодяи!
– Возможно, но хочу заметить, что все эти негодяи – люди, безусловно и беззаветно преданные императору Николаю. И потому любое выступление сейчас, сэр, приведет лишь к окончательному разгрому нашей агентуры, и без того уже изрядно прореженной стараниями этой новой организации «кей-джи-би». Нет, джентльмены, сейчас мы должны признать: без тщательной подготовки, без перевооружения, без реорганизации армии нам не удастся ничего!
– Вот в связи с последним мне бы хотелось, – бодрый моложавый голос, – обратить ваше внимание, джентльмены, на предложение некоего Бэзила Захарофф. Фирма «Норденфельдт», чьим представителем является Захарофф, информировала нас о своей готовности начать массовый выпуск пулеметов системы Максима…
– Позвольте, сэр, но, насколько мне известно, – скрежещущий голос приобрел ироничную окраску, – мистер Максим имел один из «юникорнов» еще до всей этой… Петербургской операции. Так почему же фирма «Максим-Норденфельдт» не желает производить их? Мне думается, что в этом случае патриотизм неуместен!
– Мало того что сам Максим купил «юникорн» непосредственно у самого Рукавишникова, но и нам удалось захватить несколько этих пулеметов во время… Петербургской операции. Правда, к сожалению, захваченные нами «юникорны» сильно покорежены. Однако совершенно неожиданно выяснилось, что они, как это ни странно, отличаются по конструкции. И тот, который был приобретен у Рукавишникова, прекрасно работает в помещении и на полигоне, но совершенно не выносит полевых испытаний! Его клинит уже на втором десятке патронов. Что с ним сделали эти московиты, сказать пока сложно, но… Тщательно измерив все детали, господин Максим сумел повторить конструкцию, но она повела себя еще хуже оригинала – отказы и поломки начались уже при испытании в мастерской!
– Какого рода поломки? – уточнил скрежещущий голос.
– В одном случае порвало затворную раму, в другом – повело ствольную коробку.
– Из ваших слов следует, сэр, что русские примитивно надули Максима, продав не то, на что он рассчитывал?
– Самое удивительное, что тот пулемет, который продали русские, был испытан и работал прекрасно. Но потом…
– Джентльмены, джентльмены! Это очень интересно, но стоит ли отвлекаться на мелочи?
– Ну хорошо, а разве нельзя хоть как-то восстановить трофейные пулеметы?
– Все попытки собрать из нескольких разбитых «юникорнов» один целый пока ни к чему не привели. Точно повторить «юникорн» Максиму не удалось. Однако должен заметить, что, хотя пулемет системы Максима значительно уступает «юникорну» по мощности и скорострельности, он вполне может служить его заменой. Англии нужны хоть какие-нибудь пулеметы! А Захарофф предлагает наладить производство пулеметов Максима и готов производить их по две-три сотни в год…
– Мало! – сообщил лающий баритон.
– Полагаю, милорд, что в дальнейшем возможно увеличить производство. Особенно если подключить завод компании «Виккерс и сыновья». Далее, сейчас нами рассматривается новая магазинная винтовка Ли-Метфорда, которая должна быть принята на вооружение. Перевооружение армии на новое оружие – вот наша главная задача.
– Интересно, во что все это обойдется казне?
– Нам хватит людей, и кораблей, и денег, чтоб воевать, – скрежещущий голос процитировал песенку семьдесят восьмого года, когда русские стояли под Константинополем.
– Но самое главное: пора ответить русским на их же манер.
– Каким образом, сэр?
– Бэзил Захарофф предлагает оказать помощь в найме людей, которые могли бы… затруднить производство на русских заводах. Деньги решают многие проблемы… Кроме того, можно было бы привлечь охотников, например на тигров, снабдить их нужным оружием и…
В комнате у камина воцарилось молчание.
– Я полагаю, что время наступило! – одышливый голос прозвучал решительно. – Действительно, пора. Пора британскому льву показать, что у него есть клыки и когти. «Все чувства хороши, когда они взаимны, не так ли?»
Последовавшая за этими словами пауза была несколько неловкой. Всем собравшимся было слишком памятно: где и при каких обстоятельствах они узнали эти слова.
– Но только при этом было бы желательно, – резковатый голос казался чуть смущенным, – было бы очень желательно, чтобы лев не оставил слишком много следов.
Rudyard Kipling, «Soldiers’ Ballads»,
Chapter «The private of the 6-th lancers»
Редьярд Киплинг, стихотворение «Рядовой 6-го уланского полка» из сборника «Солдатские песни»:
Выдал пять фунтов вербовщик —
Дженни, будем гулять.
Семь лет оттянем, не взропщем,
Вернусь я к тебе опять.
Ор сержанта, кулак капрала
Не давали нам отдыхать.
Военной науки немало
Стараясь нам преподать.
А когда покидали Портсмут
По серым, седым волнам,
Славу героев и подвиг
Нам посулил барабан.
Слава, добытая с бою…
Гордись, кто ею богат!..
Огнем и водой ледяною
Нас привечал Кронштадт.
Но мы проскочили юрко,
В тот раз не пойдя ко дну.
По улицам Санкт-Петербурга
Уланы идут на войну.
Лихо кони заржали,
Кавалеристы – вперед!
И тут нам урок преподали —
У русских есть пулемет.
Науку войны изучили
Тогда вдоль и поперек.
До сей поры не забыли
Тот русский «Единорог».
Пули – что твои сливы,
Выкосят вмиг эскадрон.
Лупят и в хвост и в гриву,
Зажали со всех сторон.
Нам бы назад податься,
Да гонит вперед приказ.
Но казакам сдаваться
Не желал ни один из нас!
Те, кто в живых остался,
Галопом, на борт, домой!
Но русский мороз посмеялся:
Лед в заливе – стеной!
И за последним боем
Снова жестокий урок:
Колоннами под конвоем
Мы бредем на восток.
Степи, леса и горы,
Реки – не переплыть…
Загнаны в темные норы
Кирками руду долбить.
Лондон, Глазго и Дублин —
Все забыли про нас.
Попробуй, норму не выполни —
Выпорют сей же час!
Дженни меня не дождется,
Я здесь сойду с ума!
Боже, храни королеву!
Будь проклята Колыма!
Rudyard Kipling, «Soldiers’ Ballads»,
Chapter «Unicorn»
Редьярд Киплинг, стихотворение «Единорог» из сборника «Солдатские песни»
Признаемся по-деловому, честно и наперед:
Мы получили урок, а впрок ли нам он пойдет?
Не отчасти, не по несчастью, не затем, что пошли на риск,
А наголову, и дочиста, и полностью, и враздрызг,
Иллюзиям нашим – крышка, все – к старьевщику и на слом,
Мы схлопотали урок и, надо сказать, поделом.
Отнюдь не в шатрах и рощах изучали наши войска
Шестьдесят градусов широты Евразийского материка,
От Кронштадта до Тосно, вдоль и поперек,
Их преподал без жалости нам русский «Единорог».
Все это наши дети поймут (мы-то с фактом – лицом к лицу!);
Лордам, лентяям, ловчилам урок – отнюдь не только бойцу.
Закосневшие, ожиревшие пусть его усвоят умы.
Денег не хватит урок оплатить, что схлопотали мы.
Ну, получил достоянье – гляди, его не угробь:
Ошибка, если усвоена, – та же алмазная копь.
На ошибках, конечно, учатся, – жаль, что чаще наоборот.
Мы получили урок, да только впрок ли пойдет?
Ошибку, к тому же такую, не превратишь в торжество.
Для провала – сорок мильонов причин, оправданий – ни одного.
Поменьше слов, побольше труда – на этом вопрос закрыт.
Империя получила урок. Империя благодарит!
