- Приятного аппетита, витус.

Гафая, самая молодая служанка в доме, поставила рядом на стол большую тарелку с жаренной индейкой и отошла. Типат скосил глаза на её стройную фигуру: небольшая упругая грудь, длинные золотистые волосы перехвачены у затылка тонким ремешком. На служанке тонкая полупрозрачная юбочка чуть выше колен и лёгкие соломенные сандалии.

Хорошо прожаренная со специями и вином индейка тает во рту. Типат, откусывая маленькие кусочки, самодовольно улыбается. С необъезженной дикаркой случился большой облом. Тем приятней вернуться к Гафае, к нежной и покорной наложнице. Скоро ночь, самое время для любовных утех.

Типат перевёл взгляд на сидящий по правую руку братьев Онча и Вадмира. Во жеребцы вымахали! В тестя пошли, да примет Великий Создатель его душу, не высокие, но крепкие телом. Особенно старший Онч, такими кулаками только морду недругу бить.

Типат отбросил обглоданную ножку в сторону и пригубил вина из медного кубка. Наверняка оба не упустили случая позабавиться с юной наложницей. Ну да ладно. Типат оторвал от индейки вторую ножку. Дело молодое. Хотя… Женить старшего пора. У витуса Акуномо как раз дочь подрастает, старшая, от наложницы. Сколько ей лет? На мгновенье Типат перестал жевать. Пятнадцать, кажется. Нужно будет попросить. Вдруг отдаст. Ну а младший пусть годок другой ещё погуляет.

Покончив с ножками индейки, Типат взялся за крылышки. Ох! Наконец-то этот длинный, предлинный день подходит к концу. Ещё утром маялся от безделья. А днём, когда струг наконец-то причалил к берегу, сразу навалилось много дел.

Перевести товары на склад и там же запереть рабов вполне можно поручить простолюдину Лебасу. Самое главное поскорей добраться до дома. В большом сундуке лежит самый дорогой товар – золото. Типат лично опустил тяжёлый мешочек с заветным металлом в специальный тайник под кроватью в спальне и только после этого перевёл дух. Да и самый хлопотливый товар, юную дикарку, не стоило загонять в общее стойло. Строптивую девушку заперли в небольшой кладовке на первом этаже.

Конечно, было бы здорово и чертовски приятно с блеском и шиком провести юную дикарку через квартал торговцев. Чтобы все видели и завидовали. Но нельзя. Иначе следующей весной на север ломанётся столько конкурентов, что за шкурку сдохшей от старости куницы и в самом деле придётся отдавать целую голову соли. Юную дикарку доставили в дом крепко связанной и спрятанной под непроницаемой накидкой.

А потом нужно было снова вернуться в порт и проверить товары на складе. За всеми, буквально за всеми, нужен глаз да глаз. Только отвернись на минутку, как простолюдины обязательно что-нибудь сопрут. Даже Лебас, куда уж расторопный приказчик, и то забыл снять с рабов колодки. Кабы вовремя не уследил, то к утру у дорого товара отвалились бы руки и головы. Убыток то какой.

Поздний ужин протекает в благонравной тишине. Типат восседает во главе большого прямоугольного стола на деревянном стуле с высокой спинкой. Сыновья молчаливо скребут ложками ячменную кашу. Женщинам не дозволяется трапезничать за одним столом с мужчинами. Это только бедные крестьяне всем скопом, не разбирая ни чина, ни возраста, жрут свои лепёшки сидя прямо на полу.

Никакой болтовни и никакого шушуканья. Только Вадмир время от времени бросает печальные взгляды на Гафаю. Понимает, щенок, не видать её в горизонтальном положении, пока отец дома. Все будут молчать, пока хозяин дома не насытится. Он здесь главный. Он здесь витус.

Индейка съедена полностью, обглоданные косточки валяются на столешнице.

- Ну что, Онч, - Типат поставил на стол пустой кубок. – Ты великолепно справился с делами, пока меня не было. Вижу, взрослый уже. Пора тебя женить.

Онч, глянув на младшего брата, осторожно поинтересовался:

- На ком, отец?

Типат весело усмехнулся. В глазах старшего сына читается глубокая растерянность. Стервец эдакий, не только Гафаю по углам тискал, а ещё успел приударить за Наноллой, дочерью Чута, торговца пряностями. Привратник Тотой, бывший воин, но ещё крепкий старик, рассказал то, о чём предпочёл умолчать Онч.

- У витуса Акуномо старшая дочь подрастает. Юфа, кажется, - пояснил Типат.

Онч окончательно растерялся.

- Э-э-э… законная дочь? – удивлённо протянул Онч.

- Ишь! Чего захотел. От наложницы, дурень. Как раз по твою морду.

Типат откинулся на широкую спинку и щёлкнул ногтём по пустому кубку. Гафая тут же наполнила его вином и отошла. На душе легко и весело. Типат сделал глубокий глоток и вновь поставил кубок на стол.

- Дурак ты, Онч, - благодушно произнёс Типат. – Да если витус Акуномо отдаст за тебя свою дочь, этот старый хрен Чут свою ненаглядную Наноллу тебе на блюдечке с голубой каёмочкой принесёт. Ещё молить будет, чтобы ты её в дом служанкой взял. Что удивляешься? Думаешь, знать не знаю про Наноллу? Не спорю, хороша девка, но всегда нужно стремиться к большему. Породниться с самым настоящим благородным никогда не помешает. Учись, сынок, как дела делать.

Типат вновь взял кубок с вином, как вдруг в обеденный зал влетел жутко взволнованный Наин, десятилетний сын от наложницы.

- Витус! – заверещал Наин. – К вам прибыл сам витус Акуномо! Он уже возле ворот!

Типат едва не опрокинул на себя кубок с вином. Массивный стул выскользнул из под зада и грохнулся на пол.

- Делать, как я учил! – на бегу крикнул Типат.

В обеденном зале начался переполох. Гафая подхватила со стола грязную посуду и убежала на кухню. Ей велено убраться по глубже в дом и ни в коем случае не показываться благородному на глаза. Вдруг ещё понравится, уведёт. Младший Вадмир вытащил из сундука самую дорогую скатерть и постелил её на стол прямо поверх хлебных крошек и винных капель. Старший Онч вытащил из шкафа дорогую серебренную посуду и два больших подсвечника. Навира принесла с кухни сладкие закуски и расставила на столе тарелочки с халвой, шербетом и сушёными финиками. После вновь убежала на кухню.

- Прошу вас! Уважаемый.

Типат, льстиво улыбаясь, распахнул перед дорогим гостем дверь. Витус Акуномо, с видом хозяина положения, вошёл в обеденный зал. На благородном тугая льняная юбочка необычайно тонкой работы цвета чистого горного снега. Дряблый животик удерживает широкий пояс с четырьмя золотыми заклёпками – дорогой подарок самого витуса Донага. На ногах широкие сандалии из тонкой мягкой кожи. От благородного за версту разит дорогими духами и благовониями. Идущий следом слуга несёт тёплую накидку из толстой шерстяной ткани. На улице стемнело и довольно зябко.

Типат, поджав руки и согнувшись чуть ли не пополам, семенит следом за благородным. Скосив глаза, Типат стрельнул глазами в того, кто до сих пор прислуживает благородному Акуномо.

Больше двадцати лет назад лично привёз себе на замену этого некогда высокого и худого паренька по имени Роган. За прошедшие годы нескладный деревенский мальчишка возмужал, отъелся на барских объедках, даже усы отрастил шикарные, но так и остался безродным простолюдином без фамилии. Заняться торговлей или найти иное благородное дело он так и не смог, до сих пор таскает за витусом тёплую накидку.

Витус Акуномо величественно сел на деревянный стул с высокой спинкой во главе стола. Типат тут же налил дорогому гостю вина. Поставив кувшин на место, Типат замер в почтительном ожидании. В обеденном зале повисла тишина.

Строгий этикет требует соблюдать молчание в присутствии старшего. Как хозяин дома Типат уже произнёс множество приветствий и пожеланий в добром здравии. Но теперь нужно молчать, пока витус Акуномо не заговорит первым или не спросит о чём-нибудь.

Витус Акуномо залпом осушил кубок и соизволил заговорить:

- Типат. По Лемай слухи ходят. Говорят, из диких северных земель ты привёз пятерых дикарок внеземной красоты. Эта правда?

Типат чуть не проглотил язык. Чего и следовало ожидать. Наверняка кто-нибудь из гребцов уже успел спустить в портовом кабаке заработанные деньги и разболтать, какой самый дорогой товар привёз удачливый купец. А дальше молва подхватила пьяные бред, безбожно раздула его и разнесла по огромному городу. Иначе как объяснить, что столь высокая особа, как личный секретарь витуса Донага, члена Совета Благородных, на ночь глядя припёрся в дом простолюдина. Чтоб ему пусто было! Лучше бы просто за своей долей пришел. Но нужно отвечать.

- Людская молва любит преувеличивать, уважаемый Акуномо, - осторожно, словно шагая по горячим углям, заговорил Типат. – Да. Из далёких северных земель привёз я дикарку чудной красоты, но только одну.

Витус Акуномо, думая о своём, щёлкнул ногтем по пустому кубку. Типат тут же наполнил его вином.

- Понимаешь ли ты, что как верноподданный Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, - витус Акуномо скороговоркой произнёс стандартное пожелание, - ты обязан преподнести ему в дар эту самую дикарку внеземной красоты.

Витус Акуномо не спросил, а уточнил. Типат закатил глаза. Хвала Великому Создателю что ниспослал ему, простолюдину по имени Ласс, сыну, Ламина, высокого покровителя.

Шесть лет в доме витуса Донага не прошли зря. Это только тёмные простолюдины знать не знают, ведать не ведают, какие нешуточные интриги и страсти кипят при дворе. Каждый витус из Совета Благородных непременно ухватился бы за редкую возможность преподнести Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно, столь редкостный подарок и хотя бы на один день обойти конкурентов. Тогда, не приведи Создатель, пришлось бы самому выбирать, кому из высших благородных доверить свою судьбу. При этом остальные девять стали бы злейшими врагами.

А так, через витуса Акуномо, через его господина витуса Донага, можно будет без лишних проблем избавиться от столь опасного товара. Дай бог, Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, щедро отблагодарит за столь редкостный подарок. Но, придётся сознаться.

- Уважаемый Акуномо, Создатель всё видит. Я и сам намеревался завтра утром просить у вас помощи преподнести редкостной красоты дикарку в дар Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно. Но… - Типат доверительно наклонился к дорогому гостю и перешёл на драматический шёпот, - Дело в том, что она дикая.

- Так это все знают! – витус Акуномо едва не подавился от смеха. – Потому они и живут далеко на севере в холодных лесах.

Типат удивлённо вылупился на дорого гостя. Это он о чём? А! Ну да.

- Витус Акуномо, я целиком и полностью согласен с вами – все они дикари. Но… эта дикарка ещё и буйная. За время долгого путешествия домой я пытался, э-э-э, воспитать её, - нашёлся Типат. – Уж что только я не делал: и бил её, и голодом морил, и на цепь посадил. Бесполезно. Она ведь, того, и в глаз дать может.

Последнее признание далось с большим трудом. Типат нервно сглотнул.

- Пока дикарка не будет должным образом, э-э-э, воспитана, её опасно подпускать к Великому Князю, да здравствует он и правит нами вечно. Она, ведь, и плюнуть может, и укусить и, не приведи господь, поцарапать. Да за такое оскорбление полагается голову рубить, - боязливо прошептал Типат.

Признание не на шутку растревожило витуса Акуномо. Второй кубок вина он даже закусил медовой халвой.

- Тогда что ты предлагаешь? – озабочено спросил витуса Акуномо. – Великий Князь, да здравствует он и правит нами вечно, уже знает о прекрасной дикарке и в большом нетерпении ожидает её.

Типат с трудом сохранил выражение озабоченной задумчивости на лице. Вот они, благородные Как проблемы, так сразу в кусты. Но вслух Типат произнёс:

- Осмелюсь просить вас предупредить Великого Князя, да здравствует он и правит нами вечно, о буйном нраве прекрасной дикарки. Нетерпение Князя, да здравствует он и правит нами вечно, следует удовлетворить. А заодно испросить времени на её воспитание.

- Дельная мысль, - согласился витус Акуномо.

И ты, конечно же выдашь, её за свою, Типат льстиво улыбнулся.

- Пусть так оно и будет, - витус Акуномо закинул в рот сушёный финик. – Ты столь много говоришь о её красоте. А ну-ка, приведи её.

Типат, не оглядываясь, щёлкнул пальцами. Сообразительные сыновья тут же умчались выполнять приказание. Не прошло и двух минут, как в обеденный зал Онч и Вадмир силком втащили наспех связанную по рукам пленницу. Дикарка, недовольно мыча завязанным ртом, отчаянно дёргается из стороны в сторону и пытается пнуть одного из братьев. От резких движений просторный плащ слетел с её плеч, перед поражённым витусом Акуномо предстала полностью обнажённая дикарка внеземной красоты. Совершенство её тела не портят даже синяки на лице и запястьях.

- Осторожно, витус! – предостерегая дорого гостя, крикнул Типат.

Поздно. Благородный уже поднялся со стула. Подойдя ближе, витус Акуномо попытался взять её ладонь, чтобы вблизи рассмотреть необычную руку с пятью пальцами. Пленница замычала ещё громче и, извернувшись всем телом, попыталась боднуть благородного прямо в лицо. Сыновья едва успели отдёрнуть дикарку от дорогого гостя.

Витус оторопел от столь неслыханной наглости.

- Вот, уважаемый, вы видите, насколько она прекрасна и дика, – быстро произнёс Типат.

- Да… Теперь я согласен с твоими опасениями. Её действительно нужно воспитать, - признал витус Акуномо.

- И ещё, - Типат зашёл с другой стороны, - Осмелюсь испросить вас прислать дикаря витуса Менлоу. Того человека зовут Ядаал, кажется. Он попал в рабство более сорока лет тому назад. Он единственный во всём Миренааре знает язык дикарей. Пусть поговорить с этой буйной. Вдруг поможет.

- А сам-то что, не знаешь? – витус Акуномо присел обратно на стул с высокой спинкой.

- Нет, – ответил Типат.

- А как же ты с ними торговал? – удивился витус Акуномо.

- Трое дикарей прекрасно владеют иссари, - нехотя признался Типат.

Витус Акуномо расхохотался.

- Дикари! И чтобы могли знать благородный иссари? Не смеши меня.

- Но, уважаемый, - Типат согнулся вдвое. – Дикарь витуса Менлоу говорит на иссари. И очень хорошо говорит. Так почему бы другим дикарям не выучить его?

- Резонно, - нехотя согласился витус Акуномо.

Покончив с халвой, витус Акуномо взялся за шербет и ещё раз требовательно щёлкнул ногтём по пустому кубку. Типат тут же наполнил его вином.

- Ладно. Договориться с витусом Менлоу будет не просто, но я постараюсь, - жуя полным ртом, пообещал витус Акуномо.

- Премного вам благодарен, – от усердия Типат едва не припечатался лбом о край стола.

Дикарка, продолжая мычать завязанным ртом, изловчилась и ударила пяткой Вадмира по ступне. Младший сын дёрнулся от неожиданности, но так и не отпустил буйную пленницу.