Едва сумерки укрыли землю, как Ягис вместе со своим Спецназом ушёл из Тивницы через Восточные ворота. Беспечность охотников поражает. Отряд из тридцати человек выскользнул из осаждённой крепости никем и ничем не замеченный. Там, на западной стороне, в огромном лагере возле засеки, не меньше шести тысяч охотников. А здесь, Ягис бросил прощальный взгляд на крепость, ни одного. Выходи кто хочешь, делай что хочешь.

В предрассветный час зябко и тихо. Из леса призрачными белесыми волнами выползает туман. Громада высокого частокола расплывчатым силуэтом возвышается на огромной поляне. Левее светлая полоса хорошо утоптанной дороги упирается в похожие на стену ворота. Ягис, укутавшись с головой в просторную маскировочную накидку, лежит у кромки леса за низеньким пеньком.

Неровную контрольную полосу между лесом и частоколом охотники поленились расчистить более тщательно. Срубив все деревья, жители стойбища оставили многочисленные пеньки. Колючие кусты местами достигают метровой высоты. В общем, все условия, чтобы преодолеть контрольную полосу тихо и незаметно.

Не так давно, лет пятнадцать – двадцать назад, охотники всё же отказались от засек. Непроходимые завалы из подрубленных деревьев вокруг стойбища отлично защищают от опасных лесных хищников, но весьма слабы против самого опасного врага – человека. То ли глядя на Тивницу, то ли из-за самой Тивницы, охотники всё же начали окружать свои жилища частоколами из толстых заточенных стволов. По аналоги с крепостной стеной, внутри частокола построен боевой ход – настил из тонких стволов и грубых досок. Высота хода позволяет высунуться из-за частокола и засыпать приближающегося врага стрелами.

Вот, только, охотники поленились возвести хотя бы одну башню. Да и ворота по-прежнему представляют из себя сдвигаемую в сторону стену из более тонких стволов. При необходимости с пяток дюжих мужиков просто оттаскивают так называемые ворота в сторону.

Даже самая маленькая башня сделала бы стойбище гораздо более неприступным. Добраться до часового на ограниченном пяточке пространства было бы гораздо сложней. А так…

Двадцать с лишним километров спецназовцы одолели за рекордное время, но всё равно едва, едва успели к рассвету. После быстрого марша бойцам нужно отдохнуть хотя бы полчаса. А пока стойбище Мудрой Совы спит и ничего не подозревает. А, ведь, это тот самый род, из которого почти сто лет назад выделилась Медная Сова, современная Тивница. Господи, как давно это было.

Сейчас бы поспать часок другой. Холодными ладонями Ягис растёр уши. В привычке ни свет ни заря нападать на тихо дремлющего противника сокрыта не только изрядная доля коварства, но и большой практический смысл.

В предрассветный час любой часовой чувствует себя маленьким грубо стёсанным болванчиком на спичечных ножках. Ни сон, ни бодрствование, а некое промежуточное состояние. На боевом посту ходишь как последний дурак, еле-еле переставляя ноги. Каждый угол, каждая стенка кажутся приветливо расстеленной кроватью. И подобное состояние больше всего донимает часового именно в предрассветные часы. Недаром в караульном уставе Тивнице часовому категорически запрещено садиться, прислоняться к стене и тем более ложиться – уснёшь моментально.

Ну всё, пора действовать. За полчаса со стороны частокола не долетел ни один звук. Такое впечатление, будто стойбище вымерло. Неужели они там и в самом деле все поголовно спят?

Ягис, развернувшись на месте, безмолвными жестами передал лежащему рядом спецназовцу приказ действовать. Вторая группа бойцов залегла слева от дороги. Их главная задача обезвредить часовых на левой половине частокола.

Ягис осторожно пополз вперёд.

Да-а-а… Похоже, охотники не зря оставили столько сушняка на контрольной полосе. Ползти по трескучему бурелому из сухих веток, пеньков и зарослей молодых березок сущее наказание. Полы маскировочной накидки то и дело цепляются за малейшую хрень. Неловкое движение и грубая ткань с оглушительным щелчком соскакивает с очередного невидимого в потёмках сучка или веточки.

Ягис тщательно ощупывает пространство перед собой. Ожидать от охотников изысканного коварства трудно, но бережёного бог бережёт. Мало ли какой сюрприз поджидает любителей ползать по контрольной полосе? В полумраке можно запросто напороться на яму с колышками на дне, на капкан из щелкающих веток-челюстей или на самый опасный вариант – взведённый самострел. Заденешь пальчиком тоненькую ниточку, и тут же схлопочешь стрелу прямо в лоб. Правильно сделанный и чутко настроенный самострел может оставаться в убийственной готовности до года и более. Хорошо, что на Миреме ещё самых настоящих мин не изобрели.

Хвала Создателю, чисто. Наконец озябшие пальцы нащупали бугорки мягкого мха по низу частокола. Теперь нужно приподняться. Стараясь двигаться как можно более плавно, Ягис встал и прислонился спиной к округлым брёвнам. Следом из тёмного бурелома выскользнули ещё четверо спецназовцев.

Пока всё идёт хорошо, даже слишком. Ягис напряжённо слушает тишину. Ладони ощущают шершавую древесину. Шаги часового, если такой всё же пройдёт над головой, обязательно отдадутся в ладонях еле заметными толчками.

Минут. Другая… Ничего.

Медные колышки без труда утопают в щелях между брёвнами. Ягис осторожно поднимается к верхнему краю частокола. Сосновые и еловые стволы заметно подточены дождём и Геполой. Наконец, последнее усилие и руки цепляются за верхний край.

Покачиваясь на руках, Ягис снова напряжённо слушает тишину. Сейчас будет самый опасный момент. Скрип дерева и глухие удары могут запросто привлечь внимание часового. Руки заняты, а под ногами пятиметровая бездна. Появись сейчас часовой… Лучше не думать.

Пять. Десять секунд. Ничего. Опять ничего. Шагов как не было, так и нет. Да спят они что ли? В Тивнице…, да за такую службу…

Просторная маскировочная накидка висит за спиной. Пальцы жжёт соблазн дёрнуть за шнурок, развязать узел и скинуть её к чертовой матери, но нельзя. В потёмках просторная накидка размывает силуэт человека и делает его менее заметным.

Подтягиваясь на руках, стараясь не зацепиться за тупые концы, Ягис осторожно залез на верх частокола. Теперь перевалиться во внутрь и спуститься на доски боевого хода.

За частоколом вообще ничего не видно. Боевой ход, словно чёрная вуаль, накрывает тень. Да где же часовой! Вправо, влево ни малейшего скрипа, стука или хотя бы зевка. Ягис закутался в маскировочную накидку.

Куда идти? Влево, к воротам, или вправо, вдоль частокола? Часового во что бы то ни стало нужно найти и обезвредить.

Проклятье! Как на грех залаяла собака. Невидимая в потёмках псина разразилась утробным лаем. Ягис замер на месте. Бояться нападения сторожевого пса не стоит. Другое дело, что нервное гавканье запросто может разбудить стойбище.

- Заткнись!

Отрывистый возглас прозвучал словно выстрел. От неожиданности Ягис вжался в угол между частоколом и боевым ходом. Что-то коротко свистнуло. Невидимая в темноте псина, тихо поскуливая, отбежала в сторону.

Значит, часовой всё же есть. Судя по голосу, он где-то возле ворот. Ягис осторожно двинулся вперёд. Левая рука скользит по холодным брёвнам, иначе можно ориентацию потерять. Дар Создателя, подчиняясь мысленной команде, соскользнул с запястья и превратился в узкий клинок.

Наконец в свете зарождающейся зари можно различить часового. Ягис остановился. В просвете между частоколом и створкой ворот маячит тёмный силуэт. Но… Что он делает? Часовой, наклонив голову, еле слышно напевая под нос, водит рукой по длинным распушенным волосам. А тот тёмный плоский предмет у него в руке не иначе гребешок. Стройная фигура и слишком тонкие для мужчины руки. Да он, она – девушка! От удивления Ягис едва не бухнулся на доски боевого хода.

Впрочем, оно понятно. Мужчины ушли на войну. В стойбище остались ни на что не годные старики, женщины и дети. Но ведь кому-то нужно нести караульную службу. Но только девушка, сидя в потёмках на боевом посту, может заняться собственными волосами. Если однажды женщина, тем более молодая и красивая, перестанет следить за своей внешностью, значит сородичам пора класть её на погребальный костёр. И то родственницы на прощанье приведут её причёску в полный порядок.

В голове моментально созрел дерзкий план. Дар Создателя из смертоносного клинка превратился в маленькую дубинку. Убить не убьет, но… Девушка. Если, к тому же, молодая и красивая, это, это же такой трофей! Всем трофеем трофей! Ягис на миг зажмурился. Если только представить, какой переполох поднимется в Тивнице.

У первобытных охотников не принято воровать невест. Браки между молодыми людьми заключаются по весне на Большом Сборе, ежегодном собрании племени. Но во время войны, а между собой племена воюют часто, бывает уводят из чужого стойбища женщин по моложе и по симпатичнее. Обычно пленница автоматически становится женой похитителя и получает все права полноценного члена племени. Так что прецеденты есть.

Опять залаяла собака. Может та, может другая. Девушка слегка наклонилась и крикнула в полумрак:

- Заткнись! Кому говорю.

В два прыжка Ягис подскочил к девушке. Маленькая дубинка стукнула её по голове, а левая рука быстро зажала рот. Ягис навалился на горе-часового всем телом. В потёмках легко промахнуться. Но… Всё нормально – девушка обмякла и не думает сопротивляться. Тем лучше.

Ягис быстро обшарил стройную фигуру. Оружия при ней нет. Зато… О-го-го! Под тонкой одеждой руки нащупали упругую грудь и приятную на ощупь кожу на запястьях и шее. Ладно, более близкое знакомство с трофеем придётся отложить на потом. Сейчас пора действовать.

Сняв с пояса моток верёвки, Ягис надёжно закрепил медный крючок между брёвнами и выбросил свободный конец наружу. Подниматься на частокол по медным штырям долго и опасно. Спецназовцы услышат шорох падающей верёвки и найдут гораздо более безопасный и быстрый путь наверх.

Запасной моток оказался очень кстати. Как будто специально знал. Пока девушка без сознания, её нужно связать. Орудуя в темноте, Ягис быстро опутал ноги и руки пленницы прочными узлами – не убежит. Последний конец верёвки надёжно зафиксировал импровизированный кляп из куска ткани, не выплюнет, не заорёт.

Медный крючок глубоко впился в брёвна, натянутая верёвка тихо шелестит. Не прошло и пяти минут, как на доски боевого хода спустились три спецназовца. Жаль, дороги на левую половину частокола нет. Ворота трехметровой пропастью разделяют боевой ход. Ни шума, ни драки, ни дикого ора с той стороны до сих пор не последовало. Значит часового либо уже сняли, либо его не было вовсе.

- Ворота, – шёпотом приказал Ягис.

По приставной лестнице спецназовцы спустили на землю. Но лающая псина недолго оставалась одна. Сначала затявкала ещё одна, а глубине стойбища отозвалась третья. Монотонный лай перерос в грозное рычание, но тут же оборвался хлюпающим ударом. Единственный сознательный часовой попытался напасть на спецназовца, но получил топором между ушей.

Что не сумели сделать двуногие часовые, то сделала одинокая гонимая псина: собачий лай возрастающей волной катится над сонными полуземлянками. Во всех концах стойбища самые преданные друзья человека подают голос. К воротам подкатила первая волна мохнатого подкрепления. С десяток злющих псов, чуя запах свежей крови, попытались напасть на спецназовцев. Только поздно.

С противным скрежетом ворота сдвинулись в сторону. В узкую щель тут же пролезли ждущие снаружи спецназовцы. И вот уже весь отряд внутри стойбища. Полтора десятка топоров отбиваются от мохнатых жителей. Скрежет затих, ворота раскрыты настежь.

Заранее подготовленные вязанки сухого хвороста разложены возле ворот и прилегающего к ним частокола. Ягис, прежде, чем спуститься на землю с бесценным трофеем, быстро сложил несколько вязанок прямом на боевом ходу. Между тем собачья тревога переросла в неистово лающую сирену. Не меньше полусотни псов в диком исступлении облаивают незваных гостей.

- Тревога!!! На нас напали!!!

Из сумрака стойбища вылетел истошный вопль. К чёрту тишину. Ягис что есть сил крикнул:

- Поджигай!!!

Сквозь раскрытые ворота во внутрь вбежало несколько ярких факелов. Огни на палках полетели в уложенные вязанки хвороста. Сухая древесина быстро занялась пламенем. Повеяло теплом и дымом.

К шквалу собачьих голосов добавились вопли людей. Тревога молнией разлетелась по стойбищу. Из всех щелей, проходов, выходов посыпались едва одетые сородичи. Разгорающийся пожар высвечивает полуголые фигуры.

Чтобы не угореть, спецназовцы отошли от ворот. В разбуженных охотников полетели стрелы. Словно в тире, встав полукругом, спецназовцы методично расстреливают мирных жителей.

Ягис остановился позади подчинённых. Связанная девушка до сих пор не очнулась и висит на плече словно длинный мешок. Так и хочется схватить лук, но командиру в первую очередь необходимо следить за обстановкой.

Из полумрака выскочил подросток с топором. Голый торс, босиком, в одних коротких брюках. С пяток стрел пробили грудь подростка. Следом на свет показалась старая женщина с маленьким луком, за ней ещё одна помоложе и старик с чёрной дубинкой. Снова свист стрел. Старик с дубинкой упал на мёртвого подростка.

Пятеро спецназовцев пускают огненные стрелы. На крышах ближайших полуземлянок расцвели язычки пламени. Горящая стрела воткнулась в круглый щит в руках совсем юной девушки. Малолетняя воительница выскочила на свет, но тут же упала с прострелянной головой.

Редкие ответные стрелы пролетают над строем спецназовцев, втыкаются в пылающий ярким пламенем частокол или падают не долетев до цели. Но жители стойбища быстро сообразил что к чему. С каждой новой секундой хаотичное сопротивление нарастает и складывается в единый вектор. На фоне объятых пламенем ворот строй спецназовцев выделяется, словно красная точка в центре мишени. Первобытные старики, женщины и даже дети способны дать яростный отпор.

- Уходим! – громогласно скомандовал Ягис.

Вовремя. Ответная стрельба нарастает. Разбуженные сородичи перестали растерянно метаться туда-сюда, а засели под прикрытием полуземлянок. Того и гляди ринутся огромной толпой в рукопашную. Они могут.

Отряд, держа щиты перед собой, быстро отступает между половинками пылающего частокола. Ещё миг, спецназовцы дружно выскочили наружу. Ягис, держа девушку на плече, пробежал мимо бушующего пламени. Нестерпимый жар опалил ресницы и волосы. Но это ерунда. Главное, отряд ушёл без потерь.

По ту сторону огня ситуация другая. Яркий огонь мешает охотникам целиться. Любой, кто рискнёт выскочить из стойбища, тут же попадёт под обстрел. Но охотники не дураки, никто из них не спешит выбраться наружу. Зато сквозь языки пламени во всю свистят стрелы.

Бушующее пламя метр за метром пожирает высокий частокол. Тяжкий труд сотен людей чёрным дымом улетает в светлеющее небо. Внутри стойбища уже пылают несколько землянок. Можно было бы поторчать снаружи, чтобы как можно дольше не дать охотникам приступить к тушению пожаров, но лучше не рисковать.

- Уходим! – скомандовал Ягис.

Заданием выполнено: стойбище рода Мудрой Совы подверглось подлому нападению. Один часовой убит, другой похищен. Частокол объят ярким пламенем. Погибло не меньше двадцати мирных жителей. Война настигла стариков и детей. В будущем, в эпоху телевиденья и организаций по защите прав человека, подобное нападение назовут военным преступлением. Ну а пока нравы по проще.

Спецназовцы, торопливо шагая в колонну по одному, возвращаются в Тивницу. Отблески грандиозного пожара вскоре померкли в свете восходящей Геполы. Рассвело совсем, но двигаться сквозь густой лес с плотным подлеском всё равно не легко. Тяжело вздохнув, Ягис скомандовал краткий привал и опустил пленницу на землю. Кто бы мог подумать: утащить девушку относительно легко, даже просто, гораздо сложнее дотащить её до дома. Ягис разогнулся, плечи тут же почувствовали блаженную лёгкость.

В свете нового дня можно отлично разглядеть пленницу. Действительно молодая и очень красивая девушка. Однако её лёгкое и стройное тело всё равно весит не меньше шестидесяти килограмм. Чтобы тащить красотку на плече не хватит никаких сил. Ягис смахнул со лба жгучие капли пота, а до Тивницы километров двенадцать, не меньше.

Пленница пришла в себя и недовольно шевелится. Бурное, но отнюдь не любовное, похищение отразилось на её внешности далеко не самым лучшим образом. На правой скуле расцвёл синяк, а на симпатичном личике появилось несколько царапин. Огонь опалил её длинные волосы. Местами они стали ломкими и крошатся от малейшего прикосновения. Несколько тёмных прядей уже осело на её плечах. Жаль, безобразный кляп мешает оценить по достоинству её изящный ротик и пухлые губки.

Ягис, глядя пленнице прямо в глаза, грозно произнёс:

- Ты – моя пленница. Нужно было сородичей стеречь, а не волосы чесать. А теперь слушай меня внимательно. Кто мы – ты уже поняла. Пойдёшь пешком, и не вздумай брыкаться! Если нас всё же догонят твои сородичи, то я лично прирежу тебя вот этой штукой.

Ягис задрал рукав на правой руке. На запястье блеснул тёмно-синий браслет. Подчиняясь мысленному приказу, Дар Создателя ожил. Узкая полоска потянулась к лицу девушки. Округлый кончик хищно заострился. Колдовской клинок ткнулся в подбородок пленницы. От ужаса лицо девушки сделалось белее снега, а глаза расширились. Того и гляди сознание потеряет. В самый последний момент Ягис незаметно затупил острейшее лезвие.

Вещь, которая под воздействием мысли может превратиться во всё что угодно, - самый ценный подарок Великого Создателя. Ну почти во всё что угодно, по крайней мере, в относительно простые и небольшие вещи точно. Например в острейшую катану, лопату, топор, нож, сверло, стамеску, крюк и в массу прочих соразмерных вещей. А вот в сложные предметы, в пистолет, арбалет или самогонный аппарат, это никак.

За сотню лет Ягис, как, впрочем и Саян с Ансивом, наловчился управлять Даром Создателя с ловкостью фокусника, хоть в цирке выступай. С помощью мысли легко сформировать некое подобие клинка или острого прутика. Но и этого вполне хватило, чтобы напугать пленницу до полусмерти.

- Ты все поняла? – Ягис отвёл колдовское лезвие в сторону.

Девушка, онемев от ужаса, судорожно кивнула.

- Мешать будешь?

Пленница энергично завертела головой.

- Ну вот и отлично.

Ягис, превратить Дар Создателя в длинный клинок, разрезал верёвки, стягивающие ноги пленницы. Но руки лучше не развязывать. Да и кляп пускай пока останется на месте. Держа пленницу на коротком поводке, Ягис приказал двигаться дальше. Девушка даже не пытается сопротивляться, звать на помощь или тихо бунтовать. Ягис, шагая следом за пленницей, не удержался от соблазна и шлёпнул девушку по упругой попке.