Хотя… Саян остановился перед раздвинутыми в стороны ставнями. Внутри дома не мелкая лавка, а самый настоящий магазин. На прилавках в большом количестве разложены стопки почти белой бумаги, разнообразные камни для натирания туши, связки кисточек и сухая тушь, спрессованная для удобства в круглые короткие палочки. При виде покупателя продавец, мужчина лет сорока в добротном хлопковом кимоно, тут же отложил в сторону книгу.

- Купить? Хотеть?

Продавец льстиво улыбается, будто перед ним не простой матрос с иноземного судна, а местный даймё с грозными катаной и вакадзаси за поясом.

- Нет. Глядеть, - Саян демонстративно отвёл глаза.

За спиной продавца высокий книжный шкаф. Полки плотно заставлены книгами. Наружу торчат разноцветные корешки. Тассунарские надписи похожи на узоры. Слева, на стене, висит сразу восемь одинаковых картинок: на заднем плане гора, точнее, потухший вулкан с широкой горловиной; на переднем плане река, лодка с фигуркой гребца и заросли бамбука вдоль берега.

Хотя, Саян забегал глазами с картинки на картинку, возможно в Тассунаре всё же есть некое подобие мануфактур. Может они все находятся за пределами города. В своё время во Фатрии, Гилкании или Марнеи самые первые мануфактуры возникли за пределами городских стен. Сами города ещё долго оставались оплотами цехов, профессиональных объединений ремесленников, которые упорно держались за индивидуальный ручной труд.

- Так? Брать? – льстивая улыбка уже слезла с лица продавца.

- Нет, - отрезал Саян.

Вот так незаметно, с интересом разглядывая непривычные дома, лавки и людей на улицах, Саян добрался до городских ворот. В разгар рабочего дня створки распахнуты настежь. По пыльному проходу в обе стороны струится поток людей. В стороне под небольшим навесом с соломенной крышей скучает самурай. Страж ворот с равнодушным и отрешённым видом взирает на поток простолюдинов. Ни что, даже молодые симпатичные женщины, не возбуждает его интерес.

В голову стрельнула шальная мысль: выпустит или нет? Саян осторожно, словно по шаткому мостику через пропасть, шагнул в направлении ворот. Глубоко в душе любопытство и настороженность скрутились в тугой узел. Самурай всё так же внимательно смотрит и не видит поток людей мимо себя. Ещё шажок. Ещё полшага. Выпустит или нет? До ворот осталось метров пять. Грозная катана за поясом стража ворот лениво покачивается из стороны в сторону. Говорят, тассунарские мечи настолько острые, что одним взмахом разрубают людей на две аккуратные половинки. Ещё шажок…

- Стоять!

Грозный окрик пригвоздил к месту. Людской поток тут же послушно замер. Самурай под навесом самым решительным образом преобразился. Брови грозно сдвинуты, губы плотно сжаты. От былой скуки и отрешённости не осталось и следа.

- Иноземец! Ходить, нет. Смерть, быть.

Самурай выразительно ухватился за рукоять катаны. Зато поток людей через ворота тут же возобновился с удвоенной скоростью. Крестьяне с большими коробами с любопытством пялятся то на Саяна, то на грозного самурая, однако чуть ли не бегом пролетают мимо.

Проклятье. Страж ворот не дремлет. Саян задёргался на месте. К горлу холодным кольцом подступил страх. То, что ещё минуту назад казалось гениальной идеей, на проверку вышло полной ерундой. Ну не драться же с местным дворянином на мечах. Придётся прикинуться чайником.

- Туда, хочу, - Саян ткнул пальцем в сторону распахнутых ворот.

- Нельзя! – гаркнул самурай, несколько простолюдинов три.

Саян, словно артист погорелого театра, постарался изобразить на лице самое глупое удивление, на которое только способен. Прокатит или нет? Вместо ответа самурай ткнул пальцем в сторону большой доски с глубокими трещинами. На серой поверхности красными буквами на фатрийском, марнейском и даже гилканском языках неумелой рукой выведено: «Иноземца нельзя ухадит за предэлы города стен. Нарушиние курается отсечением головы».

Тот, кто выводил красной краской предупреждение, не в ладах с орфографией и грамматикой. Однако «отсечением головы» на всех трёх языках написано правильно.

- Прощать, не знать, прощать, прощать, - Саян, льстиво улыбаясь, вежливо поклонился.

- Прочь! – самурай сменил гнев на высокомерие, зато, слава богу, отпустил рукоятку катаны.

Мягкая циновка под ногами заодно защищает от нагретого камня. Большой бумажный зонтик бережёт голову от жгучих лучей Геполы. Фляга на поясе на две трети полна, а к сыру Саян даже не притронулся. Казалось бы, сиди и наслаждайся прекрасным видом Нандинского залива. А то за упорной работой в типографии неделями и месяцами не появлялся на морском берегу. Но сидеть, видеть и ничего не понимать невыносимо! Саян недовольно засопел.

Там, внизу, на берегу, творится История. С маленькой площадки на склоне несколько ниже императорского дворца отлично виден навес и толпа самураев в полном боевом облачении вокруг него.

К счастью, а, может, к сожалению, переговоры не заняли много времени. Предводитель иноземцев, кажется адмирал, вышел из-под навеса и быстрым шагом направился к берегу. Ещё через мгновенье шлюпка лихо отчалила. Не прошло и пяти минут, как адмирал поднялся на борт чёрного фрегата. А что дальше? Война? Мир? Перемирие?

На берегу от красного навеса мускулистые носильщики понесли личный паланкин великого советника. Саян проследил за ним глазами. Судя по направлению, Меара Ризана понесли обратно в императорский дворец. Носильщики идут ровно, не спеша – хороший признак. Только чем же закончились переговоры?

Терпение, терпение и ещё раз терпение. Саян отхлебнул из фляги и отщипнул от козьего сыра маленький кусочек. Фрегаты так и не открыли пальбу из всех орудий, даже не подняли крышки орудийных портов – ещё один хороший признак. Так, может быть, получилось?

Простая мысль, осторожная и пугливая как лань на водопое, зато сколько от неё тепла и радости. Сердце учащённо забилось, а губы сами растянулись в довольной улыбке.

То, что самураи очень гордые и воинственные – очень хорошо. То, что общество Тассунары отличается каменный консерватизмом и зубами держится за ветхие законы предков в данном случае как ни когда на руку.

Между тем высокопоставленные самураи вместе со своими свитами потянулись прочь от красного навеса. Очень быстро общий поток воинов в полном боевом облачении прошёл сквозь порт, мимо складов и растворился на улицах Нандина. Воинственные самураи расходятся по домам – лучше не бывает.

Из холщовой сумки на боку Саян вытащил рисовую лепёшку. Зубы впились в податливую мякоть. Пока душу терзали сомнения и страхи кусок в прямом смысле не лез в горло. Но! Стоило пробиться робкой надежде, как тут же нахлынул зверский аппетит. В пару минут Саян умял одну рисовую лепёшку и сразу вытащил вторую.

А вдруг не получилось? А вдруг и те и другие разбежались готовиться к войне? Саян громко закашлял. Надкусанный кусок рисовой лепёшки вылетел наружу большими мокрыми крошками. От такой мысли чуть не подавился. Саян прямо рукавом кимоно вытер сырые губы.

То, что даймё и прочие самураи ушли от берега, ещё ни о чём не говорит. Вдруг они решили не подставлять собственные драгоценные головы под пушечные ядра. Любой самурай без сомнении и страха встретит врага в честном бою лицом к лицу. А вот смерть от чугунного шарика вряд ли будет считаться почётной.

Не-е-е! Саян вновь широко улыбнулся. Даже отсюда видно, как на кораблях иноземцев начали выбирать якоря. Почти одновременно фрегаты сдвинулись с места. Лёгкий ветерок толкает их в сторону берега. Но вот на реях распустились большие полотнища парусов. Корабли прибавили скорость. Передний начал разворот носом к выходу из залива.

Или стирийцы занимают более удобную позицию для обстрела города? Саян чуть не выронил надкусанный сыр. Не-е-е! Прежняя позиция и так была более чем удобной для обстрела. За пару дней у стирийцев было более чем достаточно времени, чтобы приглядеться к кварталам Нандина и выбрать наиболее подходящие цели. Так, к примеру, пакгаузы в порту стоят плотно друг к другу. Не дай бог загорится один из них, пламя тут же охватит все остальные. А там и жилые дома рядом. Стирийцы точно уходят. Даже у них не хватило бы наглости и безрассудства уничтожить в первую очередь дворец императора. Без прежней торопливости Саян доел сыр и запил его тёплой водой.

Величественные фрегаты, с большого расстояния так похожие на игрушечные лодочки на гладко отполированной столешнице, неторопливо скользят по водной глади Нандинского залива. Им потребовался почти час, чтобы обогнуть залив и выйти в море Окмара. И ни одного выстрела в сторону города или прибрежной крепости. Ни одного, даже холостого. Белый парус последнего фрегата минуть пять выглядывал из-за мыса Северный маяк. Но вот скрылся и он.

Пронесло! Саян поднялся с циновки. На душе легко и весело.

- Э-э-эххх! – Саян широко раскинул руки и потянулся всем телом, бумажный зонтик хлопнулся на землю.

На этот раз проклятые иноземцы убрались восвояси сами, без единого выстрела. Ещё с десяток лет, да поможет Великий Создатель, да обратит он внимание своё на творения свои, у Тассунары есть. Но потом…

Приподнятое настроение разом испарилось. Саян деловито свернул циновку и поднял бумажный зонтик. Не гоже на радостях разбрасываться имуществом. Но потом стирийцы вернутся. Обязательно вернутся. Не имеют права не вернуться. Стирия – молодой капиталистический хищник. Она опоздала к разделу мира, внешних колоний у неё нет. Самые жирные куски отхватила Фатрия, которая подмяла под себя Рюкун, Аргунию и ещё несколько стран. За ней с большим отрывом следуют Гилкания и Марнея. А тут, понимаешь, целая бесхозная страна, самый настоящий заповедник с упитанными и непугаными аборигенами.

Саян, осторожно переставляя ноги, направился вниз по едва заметной тропке. Ничего, бог даст, и Стирия, и Фатрия ещё обломают о Тассунару зубы.

Конец.

Череповец. Декабрь 2015 года.