Глава пятидесятая
Непревзойденный убийца

Волкодлак наблюдал, как сквозь пляшущие тени Змееглаз приближается к человеку, вынырнувшему из вод тоннеля с мечом наголо. Это оказался тот викинг-великан, совершенно голый, если не считать перевязи меча. Лунный клинок! Элиф узнал бы этот меч где угодно. Он хотел кинуться к ним, потребовать, чтобы мальчишка убил его этим оружием. Но ведь большой викинг пришел, и меч у него. Элиф счел за лучшее посидеть и подождать, посмотреть, что будет дальше.

Змееглаз, не таясь, подошел к Болли Болисону.

— Привет, Болли! — Змееглаз говорил таким тоном, будто приветствовал приятеля погожим утром, а не воина, повстречавшего другого воина при весьма необычных обстоятельствах.

Даже закаленный в битвах Болли Болисон вздрогнул, услышав голос мальчишки.

— Змееглаз, — проговорил он.

— Что-то ты плохо приветствуешь меня, дружище, — сказал Змееглаз. — Разве так встречают своего предводителя и бога?

Болли Болисон не сводил взгляда со Змееглаза.

— Что ты здесь делаешь?

— Разве боги должны объяснять смертным свои поступки? Разве мы, кто скачет на сверкающих звездах по бескрайнему небосклону и чьи враги претерпевают бесчисленные бедствия, обязаны отчитываться перед людьми?

— Речь сумасшедшего, ничего не разобрать, — заметил Болли Болисон. — Зажги лампу, здесь темно, а мне предстоит работа. — Волкодлак уловил в голосе викинга предостерегающие нотки.

— Ты оказал мне услугу, разрешив хольмганг, — продолжал Змееглаз. — И я отплачу за помощь и зажгу твою лампу. Вот так поступают боги.

Он вынул из маленького вещмешка Болли Болисона медную лампу, потряс, стряхнул капли с пропитанной маслом ткани и быстро зажег огонь.

— Меня здесь ждет работа, — заявил Болли Болисон.

— Хорошо, я не стану тебя задерживать, — сказал Змееглаз.

— Опусти меч, — посоветовал Болли Болисон. — Мы здесь заодно.

— Так и есть, — согласился Змееглаз. Он убрал меч в ножны.

Болли Болисон дважды дернул за веревку. А потом принялся с силой вытягивать ее из озера.

— Кажется, я уже когда-то видел тебя у какого-то водоема, — заметил Змееглаз.

Болли Болисон ничего не ответил, а продолжал тянуть.

— Я знаю твое имя. Это не твой источник. Хотя источник у тебя есть, и он здесь рядом. Или все-таки это тот самый источник? Может, все источники по сути один источник? Это и есть твой секрет? — продолжал болтать Змееглаз.

Болли Болисон налегал на веревку.

— Я отрезал тебе голову. Отдав глаз за мудрость, я отрезал тебе голову. Ты даешь мне советы и нашептываешь истины мне в ухо. Я отрезал тебе голову, когда получил мудрость!

— У тебя оба глаза на месте, мальчик, — заметил Болли Болисон.

— Я не мальчик!

Змееглаз схватил меч Болли Болисона и замахнулся, целясь в висок. Воин предвидел удар и уклонился, а клинок только высек искры из каменной стены. Болли Болисон выпустил веревку и кинулся на Змееглаза, опрокинув его на камни.

— Кто ты? Кто ты такой, старик? — Это донесся от озера голос Луиса.

Змееглаз с силой выдохнул, как будто выжимая из себя весь воздух, и Болли Болисон застыл, неподвижно замер, лежа на нем.

— Вот они, эти чудесные огоньки, — проговорил Змееглаз.

Болли Болисон не двигался. Змееглаз, извиваясь, выбрался из-под его тела.

— С головой на плечах ты выглядишь как-то неправильно, старина Мимир, друг мой, — продолжал он.

Он поднялся и вынул из ножен свой меч. А потом начал рубить Болли Болисону голову. Он ударил по шее раз пять или шесть, но так и не смог отрубить голову до конца. Мальчишка засопел от раздражения.

— Был бы ты нормальный покойник, голова отделилась бы легко, — сказал он. — Но голову тебе надо отрезать. Потому что по-другому неправильно.

Он подошел к веревке, выходящей из воды, и поглядел на нее, как будто не понимая, что это такое. А потом принялся вытягивать, напевая пронзительным голосом:

Он сделал еще четыре-пять рывков, и из воды показалась почти бездыханная женщина со связанными веревкой руками. Элиф с трудом удержался от возгласа. Это же она, та самая, которая мучила его своим присутствием во сне, та, с которой он поклялся никогда не встречаться, потому что знал — он любит ее слишком сильно и их любовь проклята богами.

В висках пульсировала кровь, взгляд туманился. Он так мечтал о ней, но не смеет даже приблизиться. Потому что тогда смерть войдет в свое царство, и круговорот бедствий начнется снова.

— А тебя я тоже знаю, — проговорил Змееглаз. — Мы уже встречались с тобой, госпожа. Что ж, пора нам познакомиться поближе.

Он вытянул женщину на сухие камни. Она лежала лицом вниз, исторгая из себя воду, хватая воздух жадными глотками. Змееглаз перевернул ее на спину и задрал ей юбки. После чего спустил с себя штаны, перешагнул через них.

— Наверное, теперь, — сказал он, — я докажу раз и навсегда, что я мужчина. И все мои друзья, мои серебристые, сияющие друзья, увидят меня во всем моем великолепии.

Он секунду помедлил.

— Но этот огонек, который я вижу, принадлежит не тебе, госпожа. Почему я не вижу тебя? Два огонька. Наверное, нужно задуть их и посмотреть, чьи мертвые тела удобрят эту богатую почву.

Веревка начала втягиваться обратно под воду.

— А, погоди-ка, — сказал Змееглаз. — Кажется, тут еще одна рыбка!

Человек-волк содрогнулся. Он знал, кто этот мальчик, знал, кто убивает, не прикасаясь, знал, кто сохранил голову Мимира из-за его мудрости и отдал свой глаз у источника. Один. Великий бог. Явился на землю, чтобы умереть, как и было сказано в пророчестве. Тогда, в палатке императора, Элиф был так близок к тому, чтобы освободиться от своей судьбы.

Все чувства твердили ему, что надо нападать, но, хотя Элиф жил, как зверь, он не стал зверем. Здесь женщина. Если он позволит богу убить себя, что станет с ней? Она будет спасена в жизни вечной и, скорее всего, погибнет в этом воплощении. Однако, увидев ее, живую, такую беспомощную, он испугался за нее, и решимость покинула его. Необходимо защитить ее. Но как он спасет ее от бога? Теперь ритуал у воды не провести, для него требуется много времени. Единственная надежда на то, что он, со своими обостренными магией чувствами, ориентируется в темноте лучше любого воина. Но и мальчику лампы не нужны.

Снова послышался вой, вселяющий страх. Должно быть, существует и другой вход, и волк уже вошел. История бога развивается.

Элиф знал, что ему осталось недолго. Судьба волка в том, чтобы убить брата, и это убийство станет последней ступенью магического перерождения, в результате волк обретет силу, чтобы убить бога. Элиф обязан спасти женщину. Он произнес имена, под которыми знал ее прежде. Адисла, Элис. Как ее зовут в этой жизни? Это неважно. Теперь ее спасение зависит только от него. Но как это сделать? Спрятать, а потом, как только появится возможность, искать ответа у источника.

Змееглаз вытягивал веревку, снова распевая:

Один последний рывок, и из воды, заливающей тоннель, вынырнуло что-то белое. Чья-то голова.

Человек поднялся, громко откашливаясь. На щеке у него была глубокая рана. Волкодлак видел, что он тоже здорово наглотался воды, как и женщина, которая лежала на камнях полуобнаженная и хватала ртом воздух, однако опытный воин мгновенно взял себя в руки.

— Рагнар, мой любимый убийца! — воскликнул Змееглаз. — Однажды я уже подарил тебе жизнь, но во второй раз, даже за ту услугу, что ты оказал мне, я не...

Раздался удар стали о кожаный доспех, тяжкий вздох, и Змееглаз осел на камни. Клинок Може пронзил его насквозь. Мальчишка схватился за рукоять меча, как будто боясь, что его вынут из раны.

— Хватит с меня твоей болтовни, — проворчал Може. — Попробуй теперь поговори.

Он наклонился над женщиной, проверяя, дышит ли она, и одернул на ней юбку.

— Тебе известно, какое наказание полагается за оскорбление, — прохрипел Змееглаз.

Седой воин поднял диковинный изогнутый меч Болли Болисона, который валялся на камнях рядом с отрубленной головой викинга. Он замешкался, взвешивая оружие в руке, и волкодлак понял, что он собирается отсечь мальчику голову. Змееглаз сидел с остекленевшими глазами и смотрел на Може, будто ребенок, который слушает сказку.

— Нет!

Крик раздался за спиной Элифа. Волкодлак поглядел из своего укрытия влево. Ученый. Воин с седой головой позабыл об умирающем мальчишке и бросился в тоннель на крик.

И снова послышался унылый, монотонный вой — уже не просто эхо, — от которого содрогнулся застоявшийся воздух в пещерах. Точно ли этот мальчик бог? Ему суждено умереть от зубов волка, однако обычный воин без труда пронзил его мечом. Волкодлаку надо бросить женщину. Волк идет за ней, и если Элиф уберется отсюда подальше, то не погибнет, не примет участия в магическом превращении, благодаря которому божественный волк приходит на землю.

Но он не мог бросить ее, когда она беспомощная лежит на камнях.

Элиф кинулся к Беатрис. Из тоннеля, ведущего к источнику, доносился голос Може, он рычал, требуя, чтобы Луис показался ему. Ученый спрятался в темноте. Женщина дышит. Элиф прижал ее к себе, чтобы согреть теплом своего тела.

Обнимая ее, он рыдал.

— Я старался держаться подальше от тебя, — говорил он, — но наши судьбы уже сотканы, и нити накрепко привязывают нас друг к другу. Ну же, очнись! Ты должна бежать от него.

Змееглаз так и сидел, пронзенный мечом Може, и держался за рукоять. Он лягнул Элифа ногой, чтобы привлечь его внимание.

— Никто не смеет сомневаться во мне, потому что рана у меня смертельная, — проговорил он. — Я тебя спрашиваю, колдун, ты бы смог жить с такой раной? И я тебе скажу — нет.

Элиф поднял Беатрис, ничего не отвечая. Он понятия не имел, куда идти и что делать. Самым разумным казался первоначальный план: пойти к источнику, провести обряд и получить ответ, если источник пожелает ответить ему, — но он должен отнести ее куда-нибудь, где тепло и сухо. Здесь таких мест нет. Элиф направился обратно к источнику.

— Как здесь много огоньков, которые можно задуть, — прокричал Змееглаз. И снова раздался вой. — Но я не смогу дойти до стены, пока он здесь, он меня увидит. Помоги мне встать. Пусть никто не сомневается во мне, помоги мне встать!

Элиф понес Беатрис к источнику по руслу потока. Только теперь он увидел, что происходит у озера. Луис жался к дальней стене водоема, прячась от седого воина. Може не полез за ним в воду, а застыл при входе, с изумлением озираясь вокруг.

— Кто здесь? — спрашивал Може. — Кто со мной говорит? — В руке у него был зажат меч Болли Болисона.

Элиф услышал в голове голос, какая-то женщина напевала вполголоса, повторяя: «Он здесь, он здесь». Голос звучал очень отчетливо.

— Покажись, кто ты. Никакие призраки не защитят тебя, схоластик!

Беатрис на руках волкодлака шевельнулась. Открыла глаза.

— Отпусти меня, — сказала он. — Разве ты не слышишь ее?

— Я слышу. Но кто она?

Беатрис вся дрожала, и он очень не хотел ее отпускать, но она вывернулась из его рук.

— Она голос этих вод. Она моя сестра. Я должна пойти к ней. Уйди отсюда, Аземар, это место гибельно для тебя. — Она начала спускаться к озеру.

— Я не Аземар.

Беатрис внимательно вглядывалась в стены пещеры, как будто пытаясь понять, что же такое сейчас видит.

— Где Луис? Где мой Луис?

— Здесь, Беатрис. Беги. Спасайся из этого места. — Луис не приближался, опасаясь Може. Беатрис вскрикнула и соскользнула к краю источника, не замечая ни седого воина рядом с собой, ни страшного меча у него в руке.

— Кто ты и кто этот старик? — спросила она. — Не нравится мне его взгляд. У него на шее петля. — Глаза Беатрис были широко раскрыты и глядели в пустоту.

— Зачем меня преследуют все эти кошмары? Что это извивается и воет у меня в груди?

— Беатрис! Беатрис! — прокричал Луис, однако она явно не услышала его.

Его крик, кажется, вывел седого воина из оцепенения, и он прыгнул в воду. Луис пытался забраться на каменный выступ, где лежала Стилиана, но он сильно замерз и обессилел от страха.

Може встал в озере, вода доходила ему до груди.

— Кто это? Кто зовет меня? Ты, дитя? — Он указывал мечом прямо перед собой, глядя в никуда.

Кто-то спускался к источнику по руслу подземной реки. Это оказалась вала.

Она подошла к Элифу и обняла его. Он ощутил исходившее от нее тепло.

— Мама, — сказал Элиф. — Значит, судьбу обмануть невозможно.

— Да, — сказала вала, — как мы и предвидели. Это и есть цена мудрости, Элиф. Ничего особенного.

— Я боялся этого дня больше всего на свете.

— Нить спрядена, — сказала она. — Больше ничто не стоит на твоем пути. Лучше сейчас пострадать миг, чем мучиться в вечности. Это условленное место встречи.

— Я подумал, не отдать ли источнику себя.

Пещера снова содрогнулась от воя.

— Он идет за тобой. Он твоя верная гибель, если только ты не сделаешь так, как подсказывает пророчество. Меня зовут Урд. Я норна, я пряду судьбы, так шепчут мне воды. Я должна пройти по мосту из света.

Слезы навернулись на глаза волкодлака, лицо вытянулось в свете камней.

— Тогда иди.

Они добрели до дальнего края источника, сорок шагов под низким пещерным сводом.

Вой приближался.

Волкодлак обнял и поцеловал мать. А потом с головой погрузил ее в воду.