Глава двадцать шестая
Найденный волк

Луис проснулся в своей комнате от стука в дверь. Беатрис удалилась на женскую половину, и слуга открыл. За дверью стояли шесть солдат. Только он подумал о бегстве, как кто- то сделал побег невозможным.

— По приказу начальника священных покоев, — произнес офицер, приземистый, заросший бородой человек, который весь казался каким-то маслянистым, — я выделяю тебе охрану.

— Мне не нужна охрана.

— Стражники будут выходить вместе с тобой из дворца и дежурить под твоими дверьми, когда ты дома. Сыскное ведомство предполагает, что существует угроза твоей жизни. Необходимо проявлять осторожность.

— Я сам могу о себе позаботиться, кроме того, я занят весьма щекотливым делом. Я не могу допустить, чтобы за мной топали солдаты. Как, по-твоему, я заставлю людей отвечать на мои вопросы?

— Стражники заступают на пост прямо сейчас, — сообщил офицер. Он ловко развернулся кругом и солдаты вышли за ним. Что ж, хорошо, что они хотя бы не остались стоять у него за спиной.

Беатрис вышла из своей комнаты.

Заговорила негромко:

— Мы пленники?

— Возможно. Пока не знаю.

Луис ничего не рассказывал Беатрис о том, что случилось за городом, сказал только, что продвигается к цели и что она должна быть готова, если им вдруг придется покинуть Константинополь.

— Я не дурочка, Луис. Ты говоришь, что нам придется уехать, и вдруг является вооруженная охрана. Почему?

— Все как я и говорил. Кажется, чем ближе к разгадке, тем опаснее я становлюсь.

Она взяла его за руку и зашептала:

— Тогда считай, что за нами следят неотступно. Нельзя доверять нашему слуге, нельзя доверять гонцам и солдатам. Все, что ты хочешь сказать, ты должен говорить так, словно начальник священных покоев находится у нас в комнате.

Она уже подумала за него. Ему не нужно ничего объяснять.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Я ведь даже не поинтересовался.

— Со мной все хорошо.

Он привлек ее к себе, обнял и сказал:

— Я найду способ справиться со всем, что на нас навалилось. Мы преодолеем все трудности, обещаю.

Прежняя жизнь Луиса окончательно канула в прошлое. Теперь он не может надеяться на Бога. Он блудодей. Он убийца. Если он хочет спасти свою душу, то должен действовать, как солдат Господа — даже стать мучеником, — отстаивая правду. Если бы он был сам по себе, он запросто сделал бы это, погиб бы смертью героя. Но стоило подумать о Беатрис и нерожденном ребенке, об их зависимости от него, и всякая решимость немедленно покидала Луиса.

У него нет выбора, он должен добиться успеха здесь, в Константинополе, в отпущенный ему срок, неважно, при каких условиях. Философия для него сейчас непозволительная роскошь. Отныне и впредь Луис должен стать человеком действия, выжить любой ценой. Как ни иронично, но это снова толкает его на поиски истины. Если он обнаружит колдунов в самом сердце дворца, то работа будет выполнена. Стилиана предложила свою поддержку. Она может ему пригодиться.

Луис не сомневался, что его причастность к смерти начальника почтовой службы доказать невозможно. Он объяснил викингам, что убил солдата из элитного подразделения, велел как можно быстрее продать его одежду и отрицать всякую причастность к его гибели. Из политических соображений, сказал он, ромеи потребуют, чтобы им выдали возможных убийц, а потом повесят их.

Викинги не поняли, что означают эти «политические соображения», поэтому он просто заставил их поклясться, что они не станут рассказывать о смерти Исайи. Они сказали, что, если у него найдется еще работенка, они с радостью поклянутся. Луис пообещал им работу, викинги поклялись. Этого было достаточно, Луис знал, что северяне не разбрасываются подобными клятвами просто так.

Единственной уликой оставалось то, что он находился за городской стеной, когда погиб Исайя. Это ничего не доказывало, но вызывало подозрения. Из-за этого к нему приставили охрану? Луис не сомневался, что за ним кто-то следит, однако в кромешной темноте никто не смог бы разглядеть, что случилось в холмах.

Но если в темноте скрывался начальник священных покоев, что тогда? Луис запомнил слова, услышанные на холме. Исайя был уверен, что его собеседник каким-то образом виновен в странных событиях. Однако тот, второй, все же сомневался. А он был главнее.

Луиса так и подмывало все бросить, однако он знал, что это просто невозможно. Даже если препозит не хочет, чтобы он докопался до истины, он все равно накажет его, если Луис придет с пустыми руками, притворится, что недоволен результатом. Что же делать? Обвинить во всем варягов. Однако от этого небо не прояснится, император не выздоровеет. Он должен выяснить правду, а уж потом решит, что с ней делать.

Беатрис вот-вот родит, и это пугало Луиса. Не ставит ли он под удар ее и ребенка? На миг его захлестнули обычные страхи мужчины, который скоро станет отцом. Как все пройдет? Женщины ведь постоянно умирают при родах. Ему невыносима сама мысль, что он может ее потерять.

Беатрис была рядом с ним, он держал ее за руку.

— Самое лучшее сейчас — старательно исполнять свои обязанности. — Она поцеловала его. — У нас все получится, но пока возвращайся к работе. Уже пять дней один человек добивается встречи с тобой. Ты мог бы для начала поговорить с ним.

— Кто такой?

— Мелетиос. Он заходит каждый день с тех пор, как ты посылал за ним.

Кавалларий Мелетиос был младшим офицером при дворе, в обязанности которого входило отводить узников в Нумеру и приводить из нее. Луис уже привык запугивать людей, и эта политика приносила ему плоды. Открытых угроз ни от кого не поступало, некоторые младшие чиновники даже приглашали его на праздники. Но Мелетиоса не было нужды запугивать. Он едва не рыдал, переступая порог его комнаты.

Слуга Луиса усадил Мелетиоса перед столом и вышел из комнаты. Луис взял опахало, махнул им на Мелетиоса и раскрыл ладони, давая понять, что начинает официальный допрос. Они обменялись утомительными формальными приветствиями, после чего Луис приступил к делу.

— Ты же знаешь, почему... — Луис не успел договорить.

— Мое имя было названо, как я подозреваю.

Луис ничего не ответил. Одна из тактик расследования подразумевала, что недовольные и завистники приходят к нему и сообщают сведения, которые способны испортить жизнь их врагам. Итак, имя Мелетиоса было названо, и было бы весьма странно, если бы не было. Только имена самых важных особ не упоминались, потому что эти особы не были обязаны отвечать на вопросы.

— Я знаю, что обо мне болтают, — сказал кавалларий, — только колдуна упустил вовсе не я. Он же колдун, в этом все дело. Нельзя передавать такого человека обычным стражникам, даже не предупредив. Вот потому он и сбежал.

Луис постучал по столу и засопел, давая понять, что не считает убедительным подобное оправдание. Он понятия не имел, о чем сейчас говорит кавалларий.

— Я приставил к нему четверых охранников, — продолжал Мелетиос. — Четверых! Этого хватило бы любому. И я точно знаю, что из тюрьмы он не выходил. Он где-то там, внизу, где-то в старых тоннелях, и рано или поздно он умрет с голоду.

А вот это, подумал Луис, весьма любопытно. Он решил оставаться бесстрастным, не выдавать никаких эмоций. Необходимо посильнее надавить на Мелетиоса, заставить его прочувствовать свою вину.

— На что годятся твои стражники, если вчетвером не могут справиться с одним?

— Да, но он же проник в палатку императора, пройдя через целую армию! И никто его не остановил. Надо было хотя бы предупредить меня. Я узнал о том, что он сделал, уже задним числом. Слава Богу, что у меня во дворце есть друзья.

— Так он колдун?

— Да, из варягов.

Это удивило Луиса. Ему-то говорили, что чародей араб. Может, это другой? Или же — что весьма вероятно — сплетни превратили северянина в араба где-то на середине пути от Мелетиоса до привратника, который разговаривал с Луисом.

— И что же он сделал императору?

— Угрожал его убить.

— Зачем?

— Нет, это уж ты мне скажи. Он же волк из дикого леса, зачем они делают что-то?

Волк? Неизвестный на каменистом склоне упоминал о чем-то подобном, считая, что этот человек-волк связан со странными событиями. Неужели это тот самый, кто напал на императора? Начальник священных покоев называл его простым дикарем, преуменьшая исходящую от него опасность.

— Нет, скажи ты. Чтоб я понял, виновен ты или нет.

— Я не виновен.

— Но ведь чародей каким-то образом сбежал. Кто-то же виновен в этом.

Метелиос совсем побелел.

— Я просто слуга, не более того, и слуга, который делает все, на что способен. Мне дали невыполнимое поручение: посадить под замок чрезвычайно опасного преступника, ни о чем не предупредив, и...

— Мелетиос, нам всем дают трудные задания. — Луис улыбнулся. — У меня очень трудное задание. Упрости мне его, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты не понес наказание. Зачем чародей приходил к императору?

— Убить его, как я понимаю. Но некоторые говорят, чтобы предостеречь. Послушай, я не должен рассказывать тебе это, но я уже вижу письмена на стене. Я понимаю, к чему все клонится, на кого падет вина. На меня.

Луис недоумевал, почему начальник священных покоев не счел нужным сказать ему, что чародей напрямую общался с императором. Отмахиваться от подобного, как от пустяка, просто безумие.

— И где теперь чародей?

— Ну, из Нумеры он не выходил. Это я знаю точно. Чтобы выйти, он должен преодолеть четыре поста охраны, и пусть мы плохо служим, но все же не настолько плохо.

Луис вздохнул. Вот первое настоящее доказательство того, что на императора ополчились темные силы. Чародей напал на императора. Однако же начальник священных покоев решил, что не стоит об этом упоминать. Почему? И неужели он думал, что Луис до этого не докопается? Или он искренне полагал, что волкодлак не имеет отношения к магической атаке на императора и к почерневшему небу?

— Но ты искал беглеца?

— Разумеется, только он ушел в нижние коридоры. Их так много, и мои люди боятся спускаться туда. Начальник священных покоев отправил на поиски четверых, но они так и не вернулись.

— И никто об этом даже не упомянул?

— Нам велели держать язык за зубами. — Кавалларий широко раскрыл глаза. — Но ты-то все равно знаешь. Я хочу сказать, ты же служишь у начальника священных покоев. Для тебя это вовсе не секрет. Ведь это твоя официя издала приказ.

Луис снова промолчал. Ему хотелось, чтобы Мелетиос занервничал.

— Что же случилось с теми, кто ушел на поиски?

— Не знаю. Нижние тоннели такие извилистые, и там полно привидений. Они заблудились, их убил человек-волк, они до сих пор бродят там... Кто знает? Это не мои люди. Не мои проблемы.

— Твоя проблема в том, что ты упустил человека-волка.

— Да.

— Поэтому ты окажешь мне любезность.

— Какую?

— Поможешь мне его искать.

— У меня нет людей, которые согласились бы пойти туда.

— Почему нет?

— Люди видят в нижних коридорах такое...

— Какое?

— Призраков.

— Людские страхи порождают видения там, где ничего нет. Ты обследуешь тоннели и через неделю приведешь ко мне человека-волка.

— Я не могу. Даже сам начальник священных покоев не смог заставить моих людей пойти туда. Он соблюдает законы и не имеет права приказывать им. Генералы хитаера этого не допустят. Вот почему мы используем наемников.

— Я приду к тебе завтра, и ты проводишь меня. Либо так, либо я заточу тебя в собственную темницу. Я понятно говорю?

Кавалларий ничего не ответил, только посмотрел на него.

— Я понятно говорю?

— Понятно. Только ты все равно не заставишь людей идти с тобой. Там можно заблудиться и пропасть с концами.

— Можно заблудиться и пропасть с концами, просто выйдя из дворца. Упустить пленника императора, это же государственная измена. И ты знаешь, какое полагается наказание.

Мелетиос сглотнул ком в горле, раскрыл рот и тяжело задышал, словно загнанный пес.

— Если ты настаиваешь, у меня нет выбора, я буду тебя сопровождать, — сказал он.

— Прекрасно, тогда до завтра.

— Хорошо.

— И вот еще что. С точки зрения политической, нехорошо, чтобы весь свет знал, куда мы идем. Можешь придумать, кого из узников я иду допросить?

— Да я могу придумать тысячу имен! — сказал Мелетиос.

— Отлично, тогда распусти слух, будто я иду допрашивать кого-то из твоих несчастных подопечных, — сказал Луис.

— Да, господин, — ответил Мелетиос, что, по мнению Луиса, было уже чересчур.

Луис взял опахало, чтобы отпустить собеседника. Когда тот вышел, ученый уронил голову на руки.

Из-за ширмы появилась Беатрис.

— Ты подвергаешь себя громадной опасности.

Он улыбнулся.

— Человек благородный не выказывает своих страхов. Разве не так ты сама говорила мне? Мне предоставляется возможность пойти, хотя я не обязан. Просто расследование ведет меня туда. Как ты думаешь, это правильно?

— Я думаю, это опасно. Но бездействовать еще опаснее. Надо, чтобы все видели, как ты стремишься к цели, поэтому важно и политически верно установить истину. И только когда она забрезжит перед тобой, ты сможешь решить, что делать дальше: идти к ней или бежать прочь. Стилиана намекала...

Беатрис вдруг умолкла. Ей не было нужды завершать фразу, к тому же это могло оказаться опасным.

Стилиана намекала, что ее брат, пусть и против своей воли, каким-то образом связан с проклятием, обрушившимся на императора и город. И она предполагала, что Луису будет угрожать опасность. Поэтому если Луис докопается до истины, он либо получит какое-то оружие против начальника священных покоев, либо поймет, как состряпать убедительную ложь, которая удовлетворит влиятельную персону. Неизвестный на каменистом склоне — если то был препозит — упоминал человека-волка, который явно вызывал у него недоумение. Если Луису удастся разгадать тайну, возможно, начальник покоев начнет уважать его. Неужели он добивается расположения чародея? Впрочем, он убил человека. И по сравнению с этим лизоблюдство вовсе не грех.

Для визита в Нумеру имелись веские основания: Луис даст понять, что его стоит принимать всерьез, что он него нельзя ничего скрыть. А если он подберется к разгадке...

— Надеюсь, охота на человека-волка позволит мне отказаться от дальнейшего расследования, — сказал Луис. — Начальник покоев не хотел, чтобы я узнал о пленнике, иначе сам бы сказал. И если я вдруг обнаружу нечто интересное, тогда он, может быть, освободит меня от задания.

— И что потом? Вернемся в квартал у маяка?

Луис помотал головой.

— Начальник священных покоев не допустит, чтобы я потерпел поражение. Это будет и его поражение тоже. Нет, я думаю, если Стилиана... — Он не договорил, пожав вместо того плечами. Если Стилиана говорила правду и ее брат замешан в этом деле, тогда... — Он найдет способ привести меня к победе, которая при этом окажется вполне безопасной для всех.

— Или же он убьет тебя.

— Моя смерть докажет лишь, что он не в состоянии меня защитить. Нет. Я начинаю понимать ход мыслей этого великого человека. Суть не в том, чтобы преуспеть, но в том, чтобы ублажить все противоборствующие стороны. И визит в Нумеру поможет это сделать. Если мы ничего не найдем, то хотя бы убедимся, что движемся в верном направлении. Если же найдем человека-волка, то начальник священных покоев будет доволен — он и сам его ищет.

— Но четыре стражника пропали.

— Главное показать, что мы ходили туда. Лучше поискать и ничего не найти. Тогда мы будем представлять собой угрозу, хотя и не такую серьезную, как некто представляет для нас.

— А ты становишься настоящим придворным.

— Господь даровал мне мозги. Только до недавнего времени я не пользовался ими, — сказал Луис. — Наконец-то я понял, для чего они.

— Будь осторожен. — Она поцеловала его.

— Ты же постоянно твердишь, чтобы я был посмелее.

— Будь осторожен, когда будешь проявлять смелость.

— Очень по-женски, — заметил он.

— И очень по-мужски казаться смелым, когда осторожничаешь.

Он улыбнулся и поцеловал ее в ответ.

— Ну, в общих чертах ты мой план знаешь, — сказал он.