Глава двадцать третья
За городской стеной
Луис вышел на улицу, изумляясь холоду и темноте. Во дворце всегда было тепло и приятно благодаря гипокаусту, отопительной системе, расположенной под полом. На улице же стоял мороз. Небо совершенно терялось во мгле, и все кругом было покрыто тонким слоем золы. В разгар дня ему пришлось взять с собой лампу, не столько для того, чтобы видеть, сколько для того, чтобы видели его. Лишь немногие отваживались выйти из дома в этот странный туман, но те, кто отваживались, двигались быстро — лошади и повозки вдруг вылетали из ниоткуда, грохотали по булыжникам, не заботясь о том, кто и что стоит у них на пути.
Чудовищная погода никак не сказалась на деятельности гадателей со Средней улицы. Они толпились в сумраке под просторными портиками, выплескивались в прилегающие переулки, все эти гадатели на костях, на внутренностях, хироманты и целители душ. Луис никогда еще не видел, чтобы их собиралось столько, однако быстро понял, что все они просто шарлатаны. Взять хотя бы одного, который сидел, бросая в коробку монеты и предсказывая по ним будущее, — Луис помнил, что когда только приехал в город, этот человек был сапожником. И все же Луис, проходя мимо, задавал некоторым из них вопросы, но они хотели денег за ответы, а их толкования были совершенно неубедительны. Одна женщина, оценив его дорогой наряд, сказала, что он был рожден в богатстве, другая заявила, что он тоскует по родине. Луис решил, что и сам мог бы «предсказывать» так, даже лучше.
Он спросил, есть ли у них амулеты, которые помогут ему добиться продвижения по службе. Чего только ему ни предложили: лапки животных и птиц, настойки и мази, медальоны. Помогают ли эти вещи? Он сомневался — это всего лишь вещи, которые шарлатаны продают дуракам. Луис быстро понял, что если и существуют чародеи, способные творить магию, то на Средней улице он их не найдет.
Однако сама магия была не главным его интересом. Его интересовали скорее верования, питавшие ее. Начальник священных покоев говорил о древних холодных течениях, существующих в городе. Луису предстоит войти в эти воды, чтобы понять, куда они влекут и толкают людей. Он провел за пределами дворца больше времени, чем собирался, — целую неделю. План был самый простой. Ему предстояло собрать воедино все возможные знания о языческих практиках, прежде чем делать вывод, отчего почернело небо. И он вовсе не пытался отвертеться от задания, он искренне надеялся, что собранные сведения помогут ему получить ответ на вопрос.
И еще он хотел собрать сведения о Стилиане и ее брате. Но никто не стал бы отвечать на вопросы официального лица, поэтому он вернулся в квартал у маяка, где они жили с Беатрис, отыскал их прежнего хозяина и снял маленькую комнатку. Здесь он переодевался: приходил, завернутый в просторный плащ, и так же уходил. Разница была в том, что надето под плащом: студенческие обноски или имперские шелка. Он не пытался скрыться от тех, кто за ним следит. Он занят государственным делом, просто нашел несколько необычный способ.
Чтобы выйти за городскую стену, Луис взял с собой письмо с печатью начальника священных покоев. Стражник у ворот записал время его ухода.
На берегу за воротами раскинулся лагерь варягов, черные знамена вяло болтались в холодном сыром воздухе. Лагерь был большой, хотя и не такой громадный, как поселение из лачуг, начинавшееся под городской стеной, вот оно казалось бескрайним, как море, ограничивавшее его. Здешние дома были построены из всех мыслимых и немыслимых материалов: камни, дерево, обычные палатки или навесы из сколоченных между собой реек и подпертые шестами. Греки здесь жили рядом с другими народами: арабы и булгары, турки и мавры, встречались даже маленькие, жилистые конники из монгольских степей с коричневыми лицами и миндалевидными глазами. В поселении то и дело вспыхивали ссоры и драки. Людей здесь объединяла только нищета.
Луис схватился за рукоять маленького ножа за поясом, понимая, насколько это глупо. Если здешние обитатели захотят напасть на него, их не остановят ни меч, ни щит, ни доспехи. Варяги еще смогут здесь выжить, если на них не насядет вся толпа разом. Одни собаки представляли немалую опасность — исхудавшие до костей, они бродили целыми стаями. Нельзя рисковать и соваться сюда в одиночку, А потому он отправился в лагерь варягов и нанял для охраны четверых воинов с топорами и щитами. Луис сказал, что его зовут Михаил, надеясь хоть немного запутать тех, кто следит за каждым его шагом, и тут же заплатил своим телохранителям за день, вывернув кошелек у них на глазах. Если они захотят получить еще, им придется его оберегать, ограбить его означает лишиться источника дохода.
Рослый воин по имени Галти взял деньги и привел своих братьев. Луису они понравились — настоящие великаны, покрытые татуировками и шрамами. Толпа, может, с ними и справится, только для начала надо поискать того храбреца, который захочет напасть первым. Северяне понятия не имели, чем занимается Луис, им это было не интересно, и они не говорили по-гречески. Идеальные телохранители. Возможно, его эскорт покажется кому-то подозрительным, но никому и в голову не придет, что он имеет отношение к властям. В своем франкском платье Луис и сам был обычным северянином для любого, кто не знает разницы между нормандцами и викингами.
Луис начал с поисков талисмана, который поможет ему продвинуться по службе. Он дал понять, что денег у него при себе нет, но он вернется с деньгами, если только найдет товар. Луис намеренно выставлял напоказ и подчеркивал свою бедность: разодрал штаны, испачкал грязью плащ и — хотя у него отчаянно мерзли ноги — ходил в монашеских сандалиях. Многие предлагали ему амулеты, но все они были обычными камнями, спешно выковырнутыми из земли, или даже обломками веток.
— Не то, — говорил он. — Неужели здесь нет никого, кто поклоняется старой богине, покровительнице города? Мы же под самыми стенами, которые она благословила.
Здесь хватало свидетельств поклонения Гекате. Ее символ был начертан на городской стене — самый безопасный способ выразить свою приверженность богине, поскольку это и символ Константинополя. В тех местах, где в разные стороны расходились три дороги — точнее, тропки между горами мусора, — встречались столбы, грубо вырезанные из дерева и с тремя головами наверху. И это тоже был символ богини. Только кто признается, что вырезал это своими руками? И даже если признается, то скажет, что это всего лишь дорожный столб, указывающий направление, а головы наверху обозначают ветра или ангелов.
Луис расспрашивал о богине осторожно, но даже если кто- то что-то знал, то не желал признаваться или же не понимал его намеков. Прошло три дня, и он решил, что приставленные к нему соглядатаи наверняка уже соскучились, написали свои рапорты и отправились пить вино. Поэтому он немного осмелел.
Он заприметил одного старика, который уверял, будто прожил в этих трущобах всю жизнь.
— Можно стать большим человеком, повторяя путь великих, — сказал ему Луис. — Скажи мне, где родился начальник священных покоев Карас? Я хочу помолиться в благодарность за его успех на том месте, где он вырос.
Старик ответил, что не ведает, зато знаком с тем, кто может знать. Тот, кто мог знать, тоже был не в курсе, но сказал, что его сосед, верно, знает. Сосед считал, что знает, но когда они пришли на место, никто там вовсе не помнил начальника священных покоев.
В первый же день в трущобах вокруг Луиса собралась толпа детей, они дергали его за одежду, выпрашивали деньги. Он кричал, чтобы они убирались, но они лишь отходили на шаг и продолжали взывать к нему, предлагать женщин или себя, в качестве ловких и исполнительных слуг. Но на третий день они решили, что денег у него нет, а сам он, скорее всего, сумасшедший. И наконец-то его оставили в покое.
Луис стоял посреди моря жалких лачуг, и отовсюду тянуло запахами человека: дым костров, еда, грязь, моча и что похуже.
— Ты заблудился, господин?
Это спросил маленький мальчик. Ребенок был такой худой, что глаза казались нелепо большими. Он был в набедренной повязке, а тело было красным из-за чесотки.
— Нет.
— Но, может, я смогу тебе услужить? Здесь легко найти женщину.
— Я ищу не это.
— Чего же?
— А ты сообразительный парень? — Луис заметил, что ребенок говорит весьма связно.
— Не знаю. Мать говорит, что от меня есть польза.
— Тогда кем же ты станешь, когда вырастешь? Чем будешь заниматься?
— Не понимаю.
— Ты научишься какому-нибудь делу? Станешь солдатом или чиновником?
— Я не умею читать, господин. А чиновникам надо читать.
— Ты знаешь кого-нибудь, кто умеет читать?
— Мне кажется, что ты умеешь.
Луис улыбнулся.
— Значит, ты будешь солдатом?
— Если я доживу до того возраста, если буду достаточно сильным, чтобы меня приняли в армию. В армии хорошо едят.
—Но там и умирают.
— Здесь мы тоже умираем, зато не едим.
— Ты живешь на этой улице?
— Да.
— Я слышал, что где-то здесь жил и начальник священных покоев.
— Да, так говорят.
— Так почему бы тебе не пойти по его стопам? Почему не отправиться во дворец и не стать слугой императора? Будь услужлив, работай как следует, и ты тоже сможешь достичь высот.
Мальчик засмеялся.
— Я не пойду, потому что все равно окажусь здесь, да меня еще и побьют. Городские стражники даже не впустят меня в город.
— Однако же начальник священных покоев вошел.
— Его благословил Бог.
— Бог?
— Да, господин, Бог. — Мальчик вздернул подбородок, предлагая Луису возразить.
Луис дал ему монетку.
— И только Бог?
Мальчик протянул руку. Луис дал ему еще одну монетку.
— Дашь еще, если я скажу тебе? — спросил мальчик.
— Ты и так уже получил две, а я — ничего.
Мальчик убежал.
Луис пожал плечами.
Галти засмеялся.
— Эти люди живут как крысы.
— Они могут сказать то же самое о вас.
— Я вырос в крестьянской семье, — возразил Галти. — Зимой мы целыми днями сидели в горячих источниках. А здесь вообще не моются.
— Верно. — У Луиса появилась одна мысль. — А ты никогда не помышлял о другой жизни, Галти, без войны?
Галти поглядел на Луиса так, будто у него выросли вдруг уши как у тролля.
— Только не там, откуда я родом. Овцам не всегда хватает травы, а урожай мы собираем раз в три года, если повезет.
— И ты никогда не думал отправиться куда-нибудь еще, учиться, стать торговцем, чиновником?
— Кем?
— Ну, писцом, чиновником.
Галти засмеялся.
— Великому императору северяне нужны только для одного. Для того же, для чего и тебе. Нужны наши мускулы и мечи.
— Но ты не обязан жить такой жизнью.
Галти был искренне озадачен. Слова Луиса явно были лишены для него всякого смысла.
Точно так же, как и для людей из этих лачуг, понял Луис. За стеной, в городе, сообразительного человека ждало множество возможностей. Однако войти в тот мир отсюда почти невозможно. Дети не умеют читать, они не воспитаны, даже самые умные из них в лучшем случае могут надеяться только на армию, если доживут до подходящего возраста.
Тогда как же пробился начальник священных покоев? Невероятное везение? И почему же его младшая сестра, которую он вырастил и вытащил из ужасного болота, отзывается о нем с таким презрением?
— Нам пора уходить, — сказал Галти. — Уже темно. В смысле, стало еще темнее. — Так и было, потому что в воздухе висела тонкая дождевая завеса.
Луис услышал за палаткой какой-то шорох. Он пошел посмотреть. Овца. Точнее, овца с ягненком. Маленьким черным ягненком. Луис помнил, что говорилось в книге, которую он читал. Черных ягнят приносят в жертву Гекате. Он прошелся вдоль ряда палаток и навесов. На вершине холма он нашел еще одного черного ягненка, на этот раз в грубо сколоченной деревянной клетке. Он побежал в долину, за которой начинался новый холм и вдалеке виднелись деревья. Еще один ягненок, связанный. И тоже черный. Скоро полнолуние. Еще три дня, и состоится церемония, посвященная Гекате. Он должен выведать, куда понесут этих ягнят.
Луис вернулся к викингам.
— Пора уходить, — повторил Галти, — скоро совсем стемнеет.
— Верно, — сказал Луис, — но я хочу попросить тебя об одной услуге.
— О чем именно?
— Мне надо, чтобы ты подыскал мне телохранителей поменьше ростом, — сказал он.
