Книга: Укрощение «тигров»
Назад: Двенадцать часов войны
Дальше: Путь на простор

Конец Белгородского направления

5. VIII, 22 ч. 15 м.
Как быстро, как стремительно развиваются события! Право же, военным корреспондентам становится все труднее за ними угнаться.
Только вчера мы описывали важнейшее событие — как наши Вооруженные Силы взломали долговременную оборону гитлеровцев в районе Томаровки, открывая тем самым путь к решению важнейших наступательных операций. В первый же день наши части на направлении главного удара прорывали фронт противника на всю тактическую глубину обороны, а сегодня танковые части, вошедшие в прорыв, умчались далеко вперед.

 

Но пока развертывалась операция у Томаровки, рядом наносился новый мощный удар. Рано утром нам рекомендовали ехать в Белгород.
— В Белгород? — переспросил я, не веря своим ушам.
— Да, в Белгород, — сказал, улыбаясь, штабной офицер. — Пока вы туда доедете, наши войска, по-видимому, уже вступят в город…
И мы полетели сломя голову на нашем видавшем виды вездеходе по пыльным, ухабистым проселкам на Белгород, в обход Томаровки, в которой все еще ожесточенно оборонялись зажатые в клещи гитлеровцы.
Дорога была новая, незнакомая, и мы долго колесили, лавируя среди минных полей. К счастью, гитлеровцы бежали столь стремительно, что не успели снять установленные ими для сведения собственных солдат таблички с коротким, но многозначительным словом: «Minen» — «Мины». Наконец во второй половине дня, вырвавшись к железной дороге, мы помчались вдоль нее на юг, туда, откуда доносился грохот канонады. Впереди белели меловые холмы.
Куда нам двигаться? Выручило старое фронтовое правило: езжай туда, где стреляют, и обязательно найдешь того, кто тебе нужен. Так и получилось. В цехе полуразбитого артиллерией и авиацией мелового завода мы встретили боевого сталинградского генерала Труфанова, который вел отсюда наблюдение за ходом боя. Еще немного погодя мы добрались до командного пункта командира гвардейского полка подполковника Прошунина, рослого богатыря со шрамом от ранения на лбу и с серебряной суворовской звездой на груди.
Гвардейцам была поручена архитрудная, но почетная задача: лобовым ударом вдоль узкой полоски железной дороги, справа и слева от которой расстилаются топкие болота, ворваться на станцию Белгород, поднять над ней красный флаг, тем самым покончить с Белгородским направлением и открыть новое — Харьковское направление. Кому, как не гвардейцам, решать эту задачу? Ведь 89-я гвардейская дивизия, в которую входит полк Прошунина, имеет большой опыт уличных боев: она дралась на улицах Гомеля, Тима, Коротояка, прошлой зимой участвовала в сражении за Харьков— брала штурмом район Тракторного завода, и вот теперь снова движется на Харьков.
Загремела артиллерийская подготовка. Над позициями гитлеровцев встали тучи пыли. Гвардейцы поднялись и пошли в атаку. Одновременно пошли на штурм и другие полки 89-й гвардейской и 305-й стрелковой дивизий. Это был жестокий и кровопролитный бой…
Советские войска брали Белгород вторично. В прошлом году он уже был освобожден нами. Однако нынешней весной гитлеровцы, предприняв сильное контрнаступление при поддержке авиации и танков, потеснили наши части, советским войскам пришлось вновь покинуть город.
Гитлеровцы пытались тогда продвинуться на Курск, но были остановлены на Северном Донце, и все их старания возобновить наступление терпели крах. Тогда они возвели вокруг Белгорода мощные оборонительные сооружения и, превратив его в важнейший опорный пункт, начали готовиться к большой летней операции на Курской дуге.
Когда их июльское наступление на Обоянь потерпело провал, гитлеровцы перешли к обороне. Они рассчитывали, что Белгород будет неприступен, тем более что подходы к нему с севера чрезвычайно трудны — в руках у них были высоты Меловых гор, а нашим воинам наступать надо было по болотистым низинам, которые были заранее пристреляны немецкой артиллерией.
Но и на этот раз расчеты гитлеровского генерального штаба провалились: немецкие генералы не учли, что силы Красной Армии неизмеримо возросли и что наступательный порыв наших солдат сейчас очень высок. Бойцы Красной Армии шли в наступление на Белгород с сознанием, что они берут реванш над гитлеровцами, и у всех было одно горячее желание: как можно быстрее вступить в город!
Выдающуюся роль в боях за Белгород сыграла наша авиация. Ушли в прошлое те страшные времена, когда самолеты Геринга безраздельно властвовали в небе. Теперь небо принадлежит нашей авиации. Бомбардировщики, штурмовики, истребители непрерывно висели над позициями противника, засыпая их бомбами всех калибров, расстреливая из пушек и пулеметов.
Вот как решало свою задачу, к примеру, одно авиационное соединение, когда наши войска прорывали линию долговременной обороны, прикрывающую Белгород. Сначала удар нанесли 50 пикирующих бомбардировщиков «Петляков-2», которыми командовал товарищ Довбыш. Они подавили гитлеровскую зенитную артиллерию. Потом подошли еще 100 наших пикирующих бомбардировщиков. Они занялись уничтожением вражеских укреплений и немецкой полевой артиллерии. Но и это было еще не все. Вслед за бомбардировщиками в атаку были брошены части штурмовой авиации под командованием товарища Рязанова. Группы по 20–30 самолетов «Ильюшин-2» висели над передним краем гитлеровцев по 25–30 минут, методично и последовательно подавляя один очаг сопротивления за другим.
Все это сочеталось и координировалось с убийственным огнем нашей артиллерии. Мощный вал огня и стали смешал с землей полосу долговременной гитлеровской обороны, сооружавшейся на протяжении многих месяцев, и в атаку двинулись советские танки и пехота.
Когда наши части вплотную продвинулись к Белгороду, гитлеровское командование поспешно перебросило сюда на выручку своему гарнизону свежие авиационные части. С Южного фронта сюда направили лучших летчиков-истребителей. На полевых аэродромах поспешно размещались и бомбардировочные части. В тот момент, когда полк Прошунина уже шел в решающую атаку, пробиваясь вдоль железной дороги к вокзалу, 50 немецких бомбардировщиков «юнкерс-87» ринулись в атаку, стремясь прижать гвардейцев к земле и уничтожить их.
Но было уже поздно… Бомбардировщиков встретила завеса огня, поставленная вовремя доставленной сюда нашей зенитной артиллерией. На них бросились наши стремительные истребители, и они поспешно вышли из боя. А в это время гвардейцы с криками «ура» уже ворвались в город и завязали уличные бои.
С передовой группой первого батальона полка, которым командует Прошунин, шли заместитель командира по политчасти гвардии капитан Водопьянов и агитатор гвардии старший лейтенант Гурмза. Они ворвались в здание, где до войны помещался городской Совет, и подняли над ним красный флаг. Это воодушевило всех солдат, и они еще дружнее атаковали гитлеровцев.
Отлично показал себя учебный батальон под командованием гвардии капитана Рябцева. Вырвавшись вперед, курсанты разгромили гитлеровский штаб. Были убиты два фашистских офицера, 17 унтер-офицеров и 200 солдат. 60 гитлеровцев было захвачено в плен. Взяты большие трофеи. В учебном батальоне, как сказал мне Прошунин, нет ни одного человека, который не убил бы двух-трех гитлеровцев.
Отличился в этих боях взвод, которым командовал гвардии младший лейтенант Циперзон. Отрезав путь отступления немецкой роте, Циперзон со своими бойцами смело атаковал ее. 60 гитлеровцев были убиты, 11 взяты в плен. Затем взвод атаковал две автомашины, битком набитые гитлеровцами, — они пытались вырваться из Белгорода и уйти на Харьков. И здесь было уничтожено 17 гитлеровцев. В этом бою гвардеец Циперзон геройски погиб…
И вот уже перед нами полуразрушенный белгородский вокзал, так хорошо знакомый всем, кому приходилось в мирные годы ездить поездом на крымские или кавказские курорты. Мы все помним, какой это был чистенький, аккуратный вокзал, какой порядок царил в его залах, как гостеприимно встречали пассажиров в его буфете.
Сейчас все здесь мертво. Трещит под ногами битое стекло. Тянет гарью и пороховым дымом. Лежат на перроне еще не убранные трупы. Среди скрученных взрывами рельсов зияют свежие воронки. За вокзалом горят дома, подожженные отступающими фашистами.
Гул канонады быстро откатывается на юг. Наступающая тишина как-то особенно подчеркивает значимость происходящего момента. Вот уже над полуразрушенным вокзалом кто-то поднял красный флаг. Занимают свои посты воинские караулы. Завтра, наверное, они передадут вокзал железнодорожникам, и те начнут готовить станцию к приему поездов. И странно: сквозь дым и гарь вдруг доносится медвяный аромат — цветут липы, уцелевшие в этом страшном военном аду.
Угнетает безлюдье. Город почти пуст. На стене вокзала я читаю объявление, расклеенное фашистской комендатурой еще неделю назад. Это приказ:
«1. Город Белгород эвакуируется. Население будет отправлено в тыл.
2. Начало эвакуации — 29 июля 1943 года, утром.
3. Все приказания должны быть беспрекословно исполнены.
За неисполнение приказа виновные будут наказаны».
Неподалеку — указатель дорог, установленный немцами. Такая простая, обыденная и вместе с тем волнующая сегодня надпись: «Харьков — 80 километров». 80 километров! Завтра в сводке Совинформбюро мы прочтем: «На Харьковском направлении завязались бои…» Нет больше Белгородского, есть уже Харьковское направление. И мы верим: придет — уже скоро придет! — день, когда и это направление исчезнет из сводок, а на смену ему придут другие. И так будет до тех пор, пока в один прекрасный день мы не прочтем: «На Берлинском направлении наши части перешли в наступление и…»
Но мы, кажется, размечтались. Пока что мы в Белгороде, старом русском городе, стоящем на подступах к украинской земле, которая ждет не дождется своих освободителей. Впереди — долгая и трудная военная страда. И гвардейцы полка, которые пришли сюда с боями из-под самого Сталинграда, не собираются здесь делать передышку. Когда мы разыскали сегодня в городе подполковника Прошунина, штаб которого разместился в маленьком домике на тихой окраинной уличке, он уже был занят подготовкой к новой операции.
— В общем, — сказал он, — все мои батальоны дрались хорошо. Так и запишите. Были, конечно, разные красивые боевые эпизоды, не худо бы о них рассказать, но давайте лучше условимся так: встретимся в Харькове, на площади Дзержинского, у здания обкома партии в девять утра в день взятия города. Там и поговорим! Идет?
И он протянул мне свою широкую крепкую ладонь. Мы обменялись рукопожатием. Эта уверенность в своих силах, уверенность в том, что теперь уже скоро мы сможем встретиться на главной площади второй столицы Украины, по улицам которой пока еще разгуливают гитлеровцы, лучше всяких отвлеченных рассуждений говорила о том, как силен сегодня боевой дух наших войск.
Сейчас, когда я дописываю эти строки, в разбитое окно пустого заброшенного дома, где мы обосновались на час, доносятся звуки военного марша. Батальон гвардейцев марширует по мостовой, сопровождая развевающееся на ветру знамя 89-й гвардейской дивизии. Гвардейцы уже покидают город, двигаясь дальше на юг…
Назад: Двенадцать часов войны
Дальше: Путь на простор