Часть IV

Путь гаруды

15

Правда о существовании

Ум Гаруды неистов, потому что плана «я» больше нет.

Недавно мне исполнилось сорок лет, поворотный момент в жизни большинства из нас. До этого дня рождения люди по привычке говорили обо мне как о «молодом ламе» или «молодом учителе». Они восклицали: «Ты так молод!» Но когда мне исполнилось сорок, произошло нечто удивительное. Они стали говорить: «Да ты стареешь». Сегодня я был ещё молодой, а на следующий день уже старый. Сегодня всё время мира было моим, а на следующий день моё время стало истекать. Мне подумалось: «А что же произошло в промежутке, когда я просто мог бы быть обычным взрослым человеком?»

Тибетцы радуются старению, потому что гордятся тем, что прожили ещё один год. Люди на Западе думают иначе. Иногда нам трудно смириться с изменениями, особенно когда дело касается старости, болезни и смерти. Старость вызывает депрессию, так как наша юность безвозвратно уходит. Я определённо ничего не имею против своего старения. Мне нравилось расти и учиться. Такому отношению я частично обязан моим учителям, учившим меня размышлять об истине человеческого существования. Они часто смеялись, когда рассказывали обо всех возможных способах умереть. Они говорили: «В конечном счёте смерть приходит без предупреждения». Они не были чёрствыми или жестокими людьми. Они знали, что сила приходит из размышлений о реальности. Это освобождает ум от надежды и страха. Теперь я знаю, что у меня есть выбор: отбиваться от непостоянства что есть сил или же принять его и потому расти.

Мы начинаем стареть с самого момента рождения. Рождение одновременно восхитительное и болезненное переживание. Будучи детьми, мы все познали боль роста, связанную с восторгом и страхом перед окружающим миром. В подростковом возрасте мы развили потрясающую разумность и скептицизм, но нам не хватало опыта. Как взрослые мы переживаем стресс и боль, которые приносят с собой знания и ответственность, и в конце концов приходят старость, болезнь и страдания, связанные с приближением смерти.

Пожилые люди часто сетуют: «Если бы в молодости я знал то, что я знаю сейчас». Размышляя над истиной существования, мы можем познать это, когда ещё молоды. Примирившись с непостоянством, мы сможем жить независимо от надежды и страха перед тем, что случится потом. В этом неистовость Гаруды, мифической птицы с человеческими руками, которая рождается из пространства полностью развитая. Гаруда неистова не потому, что прыгает вверх и вниз, привлекая к себе внимание, а потому, что покинула точку отсчёта «я». Гаруда обладает абсолютной перспективой, свежим умом, отсекающим концепции «самосущим мечом», как говорится в одном из текстов Шамбалы. Поэтому ум Гаруды не знает пределов. Это настоящее неистовство. Гаруда знает, что если мы примем болезнь, старость и смерть, то они обратятся в учение. Разлука, смерть, рождение, болезнь – всё равно что капля воды. Мы можем в ней утонуть или ею напиться.

Иногда, просто наблюдая, как люди выходят из автобуса, я думаю: «Все проходят через кризис – кризис среднего возраста, подростковый кризис, кризис старения. Молодые беспокоятся об образовании, чтобы устроиться на работу. Люди средних лет озабочены тем, чтобы много работать и получить хорошую пенсию. Старые люди волнуются, чтобы не пришлось остаться в одиночестве или не быть обузой для своих детей. Остальные просто переживают жизненный кризис. Они боятся жизни или же думают, что что-то упустили». Мы зациклены на себе и презираем себя, потому что не можем смириться со страданием.

Изменения вызывают тревогу и страдание. Такие страдания не обязательно должны быть личными, как будто мы какие-то особенные люди, но большинство из нас принимает их именно так – персонально. Если не случилось того, чего нам хотелось, мы думаем, что мы проиграли; когда это случается, мы думаем, что выиграли. Когда нашу машину угнали, когда мы заболели, потеряли работу или вынуждены переехать, мы сбиты с толку, оскорблены или удивляемся. Мы хотим, чтобы боль ушла. Когда мы выиграли в покер, закончили проект или влюбились, мы возбуждены, признаны или чувствуем себя на вершине мира. Мы хотим, чтобы наше блаженство длилось максимально долго.

Размышление над истиной существования показывает нам, что жизнь постоянно изменяется. Будда говорил: «Вы можете находиться в хорошей ситуации, но она не будет продолжаться. Всё, что вы видите, – непостоянно. Все проходят через рождение, старение, болезни, смерть». Мы думаем: «Он наверняка прав. Все, кого я знаю, уйдут, всё в этом материальном мире растворится».

Когда я пришёл в Университет Наланда в Индии, многовековой эпицентр буддийской мысли, меня приветствовали несколько полуразрушенных построек. Всё, что осталось от греческой и римской империй и азиатской империи Хубилая, – это несколько имён, пара историй и руины. Если такое происходит с наиболее выдающимися земными достижениями, как мы можем надеяться создать что-то постоянное?

Размышление над мирскими победами и потерями приводит к пониманию, что одну часть своей жизни мы проводим, пытаясь собрать всё воедино, а другую часть – наблюдая, как это распадается на части. Как только у нас есть время – «У меня целый час свободный» – мы его теряем. Только подружились, и уже теряем друга. Только добились известности, как она приобретает оттенок дурной славы. Только разбогатели, и уже разоряемся. Поиск нового достижения помогает нам забыть то, что мы потеряли несколько секунд назад. Создавая цепь желаний, мы удерживаем себя в сансаре. Мы пытаемся отсутствием стабильности приобрести стабильность. Мы инвестируем в надежду и страх, кладя в банк наше отрицание простой истины: все радости, которые дарит мир, в какой-то момент превращаются в боль. Всё, что мы приобрели, мы потеряем.

Почему же мы тратим такие усилия, чтобы заполучить что-то, когда в конце мы всё равно это потеряем? Дало ли нам длительное счастье что-нибудь из того, что мы получили? Способны ли мы удержать то, чем владеем? Что в нашей жизни не подвластно ветру обретения и утраты? Даже это тело растворится без следа. Перед лицом смерти существует лишь изначальное добро. Приобретение и потеря – лишь иллюзии, которым мы позволяем собой управлять.

Размышление об истине существования приглашает нас отпустить нашу привязанность к надежде, что мы что-то приобретём, и страху, что мы это потеряем. Оно даёт нам перспективу, позволяющую увидеть, что в нашей жизни постоянно что-то происходит, меняется, и это нормально. Что приносит страдание, так это наше желание, чтобы вещи работали чётко определённым образом. Большинство из нас просыпаются утром с ошибочным выводом, что мы будем счастливы, если разделим наш день на то, что мы хотим, чтобы произошло, и на то, чего мы не хотим; на тех, кто за нас, и на тех, кто против. Ум Гаруды распознаёт, чем в действительности являются надежда и страх, – это просто порождения нашего ума, как будто случайно отмеченные точки на скрижалях небес. Достаточно изменению войти в такое пространство, как мы тотчас чувствуем угрозу, ибо уже успели заморозить его нашими идеями о том, каким должен быть мир. Вот насколько абсурдна реальность, спроецированная нашими иллюзорными ожиданиями. Нам необходимо изменить это отношение.

Гаруда парит высоко в небе, глядя на взлёты и падения нашей жизни с высоты птичьего полёта. Мы видим всё чётко, и полёт наш свободен, потому что мы рассекли паутину мнений, желаний и тактики избегания, что удерживало нас на привязи «я». Мы видим, как применение к нашей жизни этих шатких стандартов превращает нас в нищих. Это ограничивает наше видение и притупляет наш меч мудрости. Как оставаться в настоящем моменте, если нами руководят надежда и страх перед тем, что произойдёт в будущем?

Размышление о непостоянстве приводит к уму, который говорит: «Противостояние истине не приведёт к её исчезновению. Волнения о болезни и смерти не улучшат моё здоровье и не уменьшат шансы того, что я умру». Наши уединённые размышления о реальности позволяют нам оставаться весёлыми и радостными в любых жизненных ситуациях. Мы больше не тратим время на жалость к самим себе. Мы не боимся изменений. Мы можем действовать наиболее неистовым способом для того, чтобы освободить себя от обусловленного ума, – ума, который зафиксирован на нашем видении того, каким должен быть этот мир, и привязан к надежде, что мир исполнит все наши ожидания, и страху, что этого не произойдёт.

С самого первого прыжка в пространство полёт Гаруды беспределен, потому что крылья непоколебимо уравновешены, их не подгоняет надежда и не отягощает страх. Знание, что нам нечем обладать кроме собственного осознавания, даёт нам свободу обитать в этом пространстве. Большой ум Гаруды даёт нам разумность, которая уравновешивает жизнь. С одной стороны, когда мы опаздываем на самолёт из-за автомобильной пробки, мы не расстраиваемся, потому что наш ум достаточно большой, чтобы видеть в этом временное неудобство. С другой стороны, когда кто-то дарит нам бонусный купон на тысячу воздушных миль, чтобы мы взяли отпуск и хорошенько отдохнули, мы не возбуждаемся так, будто наше страдание разрешилось навеки.

Подобное неистовство перед лицом непостоянства нуждается в практике. Отпуская мысли по мере того, как мы наблюдаем их взлёт и падение во время медитации, мы начинаем знакомиться с пространством вне дискурсивности нашего ума. С практикой это пространство становится большим, настолько большим, что способно вместить всё, что происходит за день. Когда мы чувствуем разочарование или возбуждение, мы можем восстановить наш баланс, глубоко вздохнув, взглянув вверх на небо, или просто улыбнуться, растворяя нашу привязанность к тому, что, как мы думаем, должно происходить. Не играя в Поллианну (героиня одноименной детской книги Э. Портер. Поллианна – неунывающая девочка, которая всегда и во всем ищет радость. Пытаясь пережить очень тяжёлые жизненные ситуации, она придумала игру, когда нужно найти хорошее даже в грустном. – Прим. пер.), мы учимся отпускать и парить в пространстве вещей, воспринимая их такими, каковы они на самом деле. Медитация показала нам, что наши умы – не твердь. Они не сделаны из земли. Мы не можем измерить изначальное добро. Что ограничивает ум, так это ожидание, надежда и страх. Зная реальность изменений, мы принимаем приобретения и потери, но без прикрепления к ним эмоций надежды и страха. Делая это, мы становимся естественно и спонтанно беззаботными. Мы больше не пытаемся излечить непостоянство с помощью навязчивых идей. Скорее, мы принимаем то, что приносит момент, и используем это для расширения своего сердца и ума.

Недавно я увидел в журнале заметку под названием «Десять вещей, которые нужно сделать, перед тем как умрёшь». У меня в списке только один пункт. Перед тем как мы умрём, мы все должны обрести переживание собственной мудрости и сострадания. Если мы этого не испытаем, список из десяти вещей может легко вырасти до ста или тысячи. Мы будем постоянно приобретать и потреблять, никогда не удовлетворяясь, постоянно пребывать в поисках вещи, которая наконец «сделает это» для нас, так, словно в нашем уме поселился огромный ленточный червь. Такое чувство непреходящего голода является сомнением – сомнением в изначальном добре. Сомнение не признаёт величия нашего собственного существования. Мы не видим, что изначальное добро повсюду. Когда мы обладаем уверенностью в нашей истинной природе, мы можем парить в небе нашего беспристрастного ума вне зависимости от внешних изменений. Настоящая победа в том, чтобы не быть пойманным иллюзией постоянства. Такая свобода позволяет нам расшириться неистово с мудростью и состраданием во всех мирах.