Глава 29
За год до смерти Мики.
Он хлопнул входной дверью и, не включая свет, сбросил с ног ботинки.
Эллисон наблюдала за ним стоя на третьей ступени винтовой лестницы их общего дома. Руки скрещены на груди, взгляд как всегда осуждающий.
Алека раздражала чрезмерная забота сестры, но он чувствовал на себе слишком большой груз вины за то, на какой шаг она пошла из-за него, так что не мог себе позволить высказываться по данному поводу слишком агрессивно.
— Опять был у своей рыжей суки? — щедро виляя бёдрами в обтягивающем красном платье, девушка грациозно спустилась по лестнице и замерла перед братом.
— Хватит называть её так, — скрывая недовольство отозвался Алек, коснулся большим и указательным пальцем её подбородка, слегка приподняв голову и взглянул беспристрастно. Он уже давно привык к взаимной ненависти его сестры и его девушки, да и… в его ситуации, всё что оставалось — это пытаться ладить с обеими и глядеть, чтобы эти двое не расцарапали друг другу лица.
— Я ненавижу её, — Эллисон накрыла руку брата своей ладонью и прижалась к ней щекой. В горле саднило, в глазах покалывало. Сложно быть сильной в то время, когда чувствуешь себя самым слабым существом на планете.
— Я знаю, — тяжело вздохнул Алек. — А я люблю её.
— Я знаю, — сквозь прорывающие оборону слёзы, выдавила Эллисон. — И это твоя главная ошибка. Эта ошибка тебя погубит.
Алек взял лицо сестры в ладони и, печально улыбаясь, заглянул в ясные голубые глаза. В точно такие же глаза, какие были у него, пока радужка не приобрела оттенок цвета заходящего солнца. И, по его мнению, в этом нет ничего привлекательного, но Мика считает иначе, даже не подозревая, что это, всего лишь означает то, что жизнь Алека больше не принадлежит ему. Давно не принадлежит.
— Ты опять подрался? Алек… — Эллисон провела указательным пальцем по тонкой корочке крови на брови брата, и взгляд её вновь наполнился осуждением. Ты когда-нибудь прекратишь избивать этих фантомов? Знаешь ведь — легче не становится!
Алек мягко опустил руку сестры:
— Это не важно…
— А что важно? — голос Эллисон начинал звенеть, как столовое серебро, которое так любит их «фальшивая» мать. — Хоть что-нибудь ещё важно?
— Важно, то, что было, — слабо улыбнулся Алек. — И то, что будет.
— Ничего уже не будет, время на исходе, — первые слезинки нашли выход из глаз девушки. — Всё из-за твоей рыжей суки!
— Не называй её так! — в этот раз не сдержавшись, воскликнул Алек, но мигом взял себя в руки, глядя, как округлились глаза сестры. Привлёк её к себе и, поглаживая по волосам, зашептал на ухо: — Это былая моя ошибка, Эллисон. И мой выбор. Остался год. Всего год… и я больше никогда её не вижу. Через год эта жизнь для Мики закончится. Начнётся что-то другое, но меня уже не будет рядом… Не знаю, возможно, тебя это даже утешает.
Светлые брови Эллисон нахмурились, она недоумевающе взглянула в расслабленное лицо брата.
— Что значит: начнётся что-то другое? В каком смысле? Алек… — её голос сильно завибрировал. — Ты хотел сказать: для нас всех эта фальшивая жизнь закончится. Существование наших душ прекратится в этом секторе, и этот год — последнее, что у нас осталось… Ты ведь это хотел сказать?
Лицо Алека помрачнело, словно тяжёлые тучи сгустились над светлыми головами брата и сестры.
— Эллисон…
— Нет! Не говори со мной, как со своей пустоголовой дрянью! — воскликнула девушка, отступив от брата. — Это она ничего не помнит! Не помнит, что на самом деле умерла много лет назад! Это она считает весь этого город реальным, а тебя — своим принцем из волшебной сказки! Но я… я-то знаю… Я всё знаю, Алек…
— Да, и мне жаль, что ты не забыла о том кошмаре, через который нам пришлось пройти…
— Жаль? — цинично усмехнулась Эллисон. — Тот кошмар — моя реальная жизнь! А это… — развела руки в стороны, — всё это — дерьмо собачье! И ни за что на свете, я бы не согласилась стать кем-то вроде твоей рыжей пустышки и наивно верить в будущее, которого ни у кого из нас нет!
— Эллисон…
— Что?! — горько рассмеялась девушка. — Ну давай, скажи мне, что я не права!
Алек не отвечал. Потому что знал — Эллисон права, но обсуждать это в тысячный раз не имеет никакого смысла!
Девушка шагнула к брату, ловко обвила его шею руками и резко приблизилась к лицу, остановившись взглядом на губах:
— Так она тебя обнимает? Её объятьям ты только рад, да Алек? Мои тебе противны?
— Эллисон! — прикрикнул Алек, жёстко одёрнув вниз руки сестры. Тяжело вздохнул и запустил пятерню себе в волосы. — Боже… хватит… Сколько можно говорить об этом?.. Надо было… Надо было сделать с тобой тоже самое, что сделала с собой Мика. Надо было ещё раз попробовать лишить тебя воспоминаний! Тогда бы и ты жила нормальной жизнью! И перестала бы… нести весь это бред.
Взгляд Эллисон наполнился недоумением:
— Постой… Что значит: попробовать ещё раз? Ты… ох, дьявол… Алек! Ты делал это со мной?!! Чего молчишь?! Отвечай! Ты делал это со мной?! Когда?!
— Тогда же, когда скопления наших материй преобразовались в оболочки детей.
— Когда твоя рыжая сука нас такими сделала, ты хотел сказать! Это было её желание! И сектор с радостью его выполнил!
— Я сказал: хватит!!! — прогремел Алек, с силой вцепился пальцами в предплечья сестры и грубо встряхнул её.
Эллисон вздрогнула, но до последнего постаралась выглядеть достойно. Достойно в её понимании.
— Значит, со мной ничего не вышло, да?
— Да! — резко отозвался Алек и отошёл в сторону, с омерзением уставившись в собственное отражение в большом настенном зеркале. Он — причина их заточения в этом секторе. Соблазн был велик, соблазн пожить жизнью, которая могла стать настоящей. Для него и для Мики… но он оказался слишком слаб. Десять лет — всё, на что хватило энергии его мыслей. Каких-то жалких десять лет. Это совсем не то, чего он желал для Мики и своей сестры. Он был готов заплатить такую большую цену, как собственное исчезновение, чтобы избавиться от воспоминаний и жить в этом секторе до глубокой старости… рядом с ней, рядом с той, кого искренне полюбил… Но всё пошло не так. Всё пошло не по плану. А затем… Мика решила остаться. И Эллисон тоже. А для этих девушек он не мог допустить такого конца. Десять лет жизни — слишком мало. И он всё ещё верит, что у них есть шанс выбраться. Маленький, но всё же шанс убраться из Лимба. А сектор материализации был его выбором. Как и то… что он сейчас собирается сделать.
— Алек… — Эллисон оказалась за его спиной и мягко опустила руку брату на плечо. Брату… это так громко сказано. Она не помнит это парня в роли своего брата, за исключением того дня, когда они оба лишились жизни. Но здесь, в этом секторе, всё по-другому… здесь даже снов нет. И Алек уже давно стал значить для неё гораздо больше.
— Наша связь оказалась слишком сильна для того, чтобы и ты смогла всё забыть, — глядя на своё отражение заговорил Алек. — Кровная связь… Узы двойняшек. Я помню, значит и ты помнишь. А я не мог забыть… Не мог позволить себе забыть! И этот чёртов сектор не позволил мне забрать твои воспоминания.
— Почему? Почему ты не мог забыть? — голос Эллисон дрогнул, горло с силой сжалось. Она уже знала ответ, но хотела услышать его от Алека.
— Потому что через год, — Алек встретился взглядом с зеркальными глазами сестры, — Фокс заберёт Мику с начальной точки.
Эллисон с силой прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать от ярости и медленно закивала, продолжая смотреть в глаза человека, кроме которого у неё никого не осталось. В глаза человека, которого она любит всем сердцем.
— Эллисон… — смягчившись, заговорил Алек. — Мика и ты… всё, что у меня есть. Всё, что мне дорого. Ты знаешь, я не могу позволить этому сектору уничтожить вас вместе с собой.
Новые обжигающие слезинки вырвались из глаз девушки, голос дрожал, теперь его было невозможно контролировать… Всё снова летит к чертям.
— У нас был договор, Алек. У нас с тобой, — судорожно заговорила она. — Одиннадцать лет я терпела её ради тебя. Одиннадцать лет тешила себя мыслью о том, что эта тварь каким-то непонятым для меня образом делает тебя счастливым. Одиннадцать лет я жила жизнью, которая не доставляла мне никакого удовольствия. А ты… Алек! У нас был договор. Мы должны были оставить всё это. Должны были вместе уйти, исчезнуть, а ты… ты собираешься…
— Хватит! — стальным голосом отрезал Алек. — Скоро придёт мама, надо заканчивать этот разговор.
— Мама? — Эллисон цинично усмехнулась, глотая солёные слёзы. — Эта женщина, что готовит жрать и стирает наши шмотки, мне никто! Она подделка! Такая же, как и весь этой гнилой город!
— Тогда и собака твоя — гнилая подделка!
— Не смей так говорить о Молли! — Эллисон разъярённо ударила ладонью Алеку в грудь. — Она единственное живое существо, что всё ещё любит меня!
Алек почувствовал укол совести. Взял руку Эллисон в свою и сдержанно выдохнул:
— Послушай меня…
— Мне надоело тебя слушать! — Эллисон с силой выдернула руку и отстранилась от брата. — Ты помешался на ней… На ней. На её жизни. На её окружении. Но эта не наша жизнь и не наше окружение! Переезд в этот дом, куча говорящих фантомов вокруг, фальшивые друзья, фальшивое образование, фальшивое всё! ВСЁ — макет из жизни твоей обожаемой Мики! Это она так жила, это её последние десять лет из реальной жизни, это она была знакома со всеми этими людьми, ОНА, а не МЫ!!!
Девушка замолчала, тяжело дыша и продолжая вести войну с предательскими слезами.
Алек не сводил болезненного, наполненного сожалением взгляда с красивого личика своей сестры.
— Да, Эллисон, — хрипло произнёс он. — Поэтому… поэтому у тебя есть год, чтобы начать сначала. Начни жизнь заново. Не ради кого-то, а ради себя. И на этот раз не думай обо мне… так. Я твой брат, и я люблю тебя, ты знаешь…
В эту же секунду на лестнице раздался звонкий стук каблуков — точная копия Эллисон в красном обтягивающем платье, спустилась в гостиную и, блистая холодной улыбкой, заняла место по правую руку от парня.
Алек даже не взглянул на неё.
А настоящая Эллисон не сводила с «фальшивки» потрясённого взгляда. Она знала, что эта её копия — обычная фантомная подделка, как и все люди в этом городе, но понимание того, зачем она здесь… В прочем, было уже поздно что-либо делать. У Алека в руке блеснуло лезвие небольшого складного ножа…
В глазах Эллисон вспыхнули страх и смирение одновременно. Вспышка боли в области сердца заставила упасть на колени. Руки Алека подхватили её, золотистые глаза были так близко… Запах хотелось вдыхать вечно…
— Фокс найдёт тебя, — прозвучал отрывистый голос Алека, он дрожащей ладонью вытирал мокрые от слёз щёки сестры и держал её голову у себя на коленях. — Ты вспомнишь её, Эллисон — нашу жизнь… Наших настоящих родителей. После перерождения твой кошмар забудется. Как и Мика. Не пытайся вспомнить её, прошу… Не пытайся вспомнить, что было. Она ни в чём не виновата. Оставь всё как есть. Прими Фокса, как нового друга, он знает, что делать… И найди выход. Я знаю… ты сможешь его найти… Живи, Эллисон. Живи…
— Ты… ты… — из последних сил выдавила из себя Эллисон, хрипя и цепляясь пальцами за руку брата. Алек наклонился ближе. — Ты… п-позаботься… о Молли.
