Эпилог
В то лето к Топольковым в деревню нагрянул полк гостей. Соседи, побросав свои дела, наблюдали из-за своих заборов, как из двух машин выгружается многочисленное семейство: сам Сергей с женой и ребятишками. Тесть с тещей и младенцем на руках и еще бодрая пожилая пара. А уж чемоданов-то, чемоданов…
Для гостей Топольковы сняли у соседки на месяц избу — в своей было не поместиться.
Зоя в радостном оживлении летала меж двух домов, устраивала постели для гостей.
Надежда было сунулась помогать, но встретила такой недружелюбный взгляд сестры Сергея, что отошла к забору и достала семечки.
— Да больно нужно! Ей помощь предлагают, а она…
— Сама справлюсь! — сверкнула глазами из окна Зоя. Она взбивала пуховые подушки, трясла одеяла. — Мне для брата в радость!
— А этот усатый дед кем Сергею доводится? — не отставала Надежда, щелкая семечки.
— Дед усатый! Ну, ты скажешь тоже! Петр Дмитриевич генерал настоящий! Это дедушка Иринкин, поняла?
— Ничего себе дедушка… А говорили, что сирота она…
— Кто? Кто говорил-то? — возмутилась Зоя. — Наши деревенские наговорят, ты больше слушай! Вон, видела, женщина с ребенком? Это теща Сережина, врач. А этот мужчина в форме — тесть, капитан корабля. Видала?
— Вона как! Теперь я поняла — Сергей по расчету женился. А я-то думала…
— Что?! По расчету? — Брови Зои взлетели вверх. — Иди-ка, откуда пришла!
— Подумаешь, — фыркнула Надежда. Перейдя дорогу, остановилась у дома напротив. Там на лавочке сидели две сестры Курехины, старые девы.
— Добра-то, добра… — вздыхали они. — Подарки небось.
— А то! — подхватила Надежда. — Вот уж Топольковы забегали. Еще бы — сватья-генералы…
А у Топольковых в доме радость! Внуки, которых не видели целый год, так подросли, что все только диву даются! Гладкие, толстощекие крепыши-двухлетки были одинаковы на лицо, но разность характеров делала их легко различимыми. Захар — сосредоточенный и пытливый, Ванечка — добродушный и улыбчивый. Деды Топольков и Подольский сразу разобрали внуков и повели осматривать хозяйство. Куры, кролики, коза, корова с теленком. Дети всех хотели погладить, со всеми познакомиться.
У хозяйки душа поет — дорогие гости в доме бывают редко. Не знает, куда усадить, чем накормить. Первый раз сваты собрались вместе, не нарадуются друг на друга и детей.
Стол собрали — за ним только взрослых девять человек. Разговор бурный, еще бы — с кем год не виделись, с кем только познакомились.
Генерал рюмку поднял за хозяев. Те в ответ — за гостей.
В соседней комнате спал ребенок. Едва он легким кряхтеньем намекнул, что проснулся, три женщины вскочили из-за стола. Мать, сестра и бабушка приготовились бежать по первому слабому зову маленького Пети.
— Сиди, Лерочка, я посмотрю, — опередила Татьяна Ивановна. — Может, пеленку поменять…
— Нет, мам, кормить пора.
Пока женщины спорили, Ирина уже ворковала у колыбели с маленьким братцем.
— А что наш Петенька сказал? Кушать маленький захотел?
Малыш пускал пузыри, слушая ее воркование.
Близнецы притопали следом за матерью. Увидев у нее на руках младенца, оба требовательно затеребили за юбку.
Иван приготовился зареветь, а Захар только насупился, свел брови к переносице.
— Петенька маленький, — наставляла Ирина. — А вы большие. Вы должны защищать Петю. Ну какой у нас Ванечка большой? А Захар какой большой?
В комнату вошла Калерия.
— Давай, Ирочка, я покормлю. А ты иди за стол, поешь как следует. А то эти разбойники матери шага ступить не дают. Оставь их с бабушкой.
Татьяна Ивановна уже входила в комнату. В последнее время она заметно помолодела, поправилась. Лицо ее озарилось новым светом, даже морщины куда-то делись. Муж подшучивал, что внуки подарили бабке вторую молодость.
Она взяла на руки близнецов.
— Хотите посмотреть, как Петя станет кушать?
Захар задумался. Затем с некоторым сожалением отпустил юбку Ирины и пошел за Татьяной Ивановной. Ваня потопал следом. Бабушка усадила мальчишек на колени. Некоторое время все трое молча наблюдали за кормлением малыша.
— И как ты только решилась, Лерочка, на такое путешествие с маленьким, — вздохнула мать.
— Ты же знаешь, я решительная. Разве ты не рада?
— Рада, Господи, конечно, рада! Когда бы вы все вместе приехали к нам в Москву? И своему путешествию рада, и новой родне. Только вот как бы не навредило это Петеньке.
— Кирилл считает, что любой поход закаляет мужчину, — улыбнулась Калерия, нежно трогая сына за ушко. — А Петя — будущий офицер. Продолжатель династии.
— Твой муж скажет! Впрочем, как и твой отец.
— Да все хорошо, мам. Самолет Петя перенес вполне сносно. Ел и спал. Вот близнецы всю дорогу лопотали. Всех вскружили — и стюардесс, и пассажиров.
— Да уж, Ирочке достается! Вот если бы ваши мужья согласились перевестись поближе… Мы с твоим отцом только об этом и мечтаем!
— Да уж, жаль, что в Москве нет моря, — усмехнулась Калерия. — Отец бы нашел способ перетащить Кирилла с Сергеем.
— Лерочка, мы с отцом стареем. Тебе пока не понять, но мы так нуждаемся в вас… Папа ведь буквально преобразился, когда вы приехали. Так радуется детям! Он всегда хотел сына, а тут сразу трое мальчишек! Если бы мы могли их видеть чаще…
Татьяна Ивановна говорила и трогала стриженые головы близнецов. Калерия не вынесла печального тона матери.
— Мам, не хотела тебе говорить раньше времени. И Кирилл не велел, но…
— Не томи, Лера! Что? Что случилось?
— Появилась возможность перебраться в Петербург.
— Лера…
— Кирилла переводят в штаб. От Петербурга до Москвы рукой подать. Так что видеться будем чаще.
— Господи! — Татьяна Ивановна не верила ушам. Неужели ее мечта сбудется и дочь с внуком будут совсем рядом? — Как хорошо-то! Но… — Татьяна Ивановна задумалась. На ее лицо легла тень. — А Ирочка? Как же она теперь там одна?
Калерия улыбнулась. Маленький Петя наелся, отвернулся от груди. Она вытерла его ротик салфеткой.
— И этот вопрос уже решен. Сергей решил последовать за своим командиром.
— Неужели согласился на работу в штабе?
— Нет, конечно же, мам, ты угадала. На работу в штабе Сергей не согласился, зато принять под свое командование корабль в Кронштадте не отказался.
— Лерочка! Счастье-то какое! — ахнула Татьяна Ивановна. На глазах моментально выступили слезы.
— Мама, только учти: пока это тайна.
Но тайна, когда женщины вернулись к столу, уже бурно обсуждалась тут.
Кирилл поделился планами с генералом, тот по-деловому, без эмоций рассматривал перспективы нового назначения зятя.
Радовались все. Родители Сергея давно ждали перевода сына поближе. Мать даже на Пасху ездила в церковь в район, ставила свечку Георгию Победоносцу, покровителю воинов, просила помощи. Ее молитвы были услышаны. Пусть Петербург и не так близко от Смоленска, как, например, Москва, но все же гораздо ближе, чем Владивосток.
Отпуском наслаждались все — и гости, и хозяева.
Кирилл с Сергеем помогали хозяину на сенокосе. Женщины колдовали над вареньем в саду под навесом, где была устроена специальная печь. У Ирины было столько редких рецептов, что свекровь переписывала их себе в тетрадь.
Заботу о близнецах полностью взяла на себя Зоя, радуясь, что отношения брата с женой теперь ни у кого не вызывают сомнений. Сергей ни на шаг не отходит от жены. На речку — вместе, за ягодами — вместе, в город за покупками — тоже вместе. Даже Надежда отцепилась, поняла, что ловить здесь нечего.
Отпуск пролетел как один день.
Когда соленья-варенья были уложены в две машины, гости и хозяева вышли во двор прощаться. Всем стало грустно. Деды бодрились, зато обе бабушки пустили слезу.
— Ты-то что куксишься, мать? — поддел генерал жену. — Внуки-то с нами едут. Погуляешь еще с ними по Москве.
— Надолго ли, Петя? Через неделю провожать придется. Одни останемся…
— Ничего, ничего. Утри глаза-то. Зоя обещала нас не оставить. Так, Зоинька?
— Конечно! К первому сентября ждите! Если я вам не надоем, то поселюсь у вас.
— Студентка наша, — вздохнула Зоина мать. — Вот и ты улетаешь…
— Мне легче, мама. Теперь ведь у нас в Москве родные. Не у чужих людей.
— Да, да, — согласилась мать. — И нам с отцом за тебя спокойнее.
— Вам спокойнее, а нам с Петром Дмитриевичем веселее, — добавила Татьяна Ивановна.
Все было решено, все слова сказаны. Обе машины весело побежали в столицу.
Впереди была неделя в Первопрестольной, набеги на магазины, театры, походы с близнецами в цирк и зоопарк.
Но и эта неделя закончилась.
Молодежь Топольковы — Подольские улетали во Владивосток.
Снова аэропорт, снова прощание. У Калерии было отличное настроение. Отдохнувшая, бодрая, помолодевшая, она не без удовольствия ловила свое отражение в зеркалах и витринах. Она подозревала, что события последнего года добавили в ее облик нечто новое, что нравилось ей самой.
Вылет задерживался. Близнецы, такие красивые в одинаковых матросских костюмчиках, привлекали внимание пассажиров.
Зрелище действительно было необычное. Двое взрослых мужчин в морской форме, а рядом два одинаковых мальчика с матросскими воротниками и с вышитыми якорями на кармашках. Польщенные всеобщим вниманием, дети начинали шалить. Сергей пригрозил наказать озорников, и те в голос заревели.
— Пойду куплю им карандаши и раскраски, — шепнула Калерия Ирине. — А заодно и для нас журнальчик выберу.
Она бродила возле киосков, листая журналы и выбирая карандаши. Она хорошо изучила повадки близнецов. После бурного веселья или слез самое время усадить их за тихие игры. Раскрашивать картинки любят оба, особенно если на картинках нарисованы танки, самолеты или, еще лучше, корабли.
Мальчики растут в особой атмосфере. Уже побывали с родителями на празднике Военно-морского флота во Владивостоке, где боевые корабли, расцвеченные флагами, предстали перед детьми во всей красе.
Калерия с Ириной стояли тогда на площади, любовались мужьями, когда те маршировали, приветствуя командование.
Вот и ее Петенька будет расти в этой атмосфере, будет радовать дедушку своим интересом к армии.
Наконец она выбрала раскраски и два журнала для себя и дочери.
И вдруг ей показалось, что на нее смотрят. Это странное ощущение заставило ее обернуться. Аэровокзал был полон народу, взгляд ни на ком не задержался.
Она собрала свои покупки в сумку, собралась уйти, но навязчивое ощущение не отпускало. Она снова посмотрела вокруг себя.
Недалеко от колонны стоял мужчина в сером штатском костюме и смотрел прямо на нее. Она бросила взгляд на свое отражение в витрине. Что-то не так? Нет, вроде все в порядке.
И тут ее окликнули:
— Лера!
Она обернулась. Оказывается, она не забыла голос. Она сразу узнала его. Все такой же высокий, красивый. Правда, немного раздался в плечах, заматерел, как выразился бы отец. Он торопливо пробирался к ней среди разместившихся на полу студентов с рюкзаками.
— Здравствуй, Лера!
— Здравствуй, Юра.
— Я тебя сразу узнал. Ты… ты стала еще лучше, чем была.
— Ты тоже мало изменился. Куда-то летишь?
— Нет, встречаю сослуживца. А ты…
— Надеюсь, у тебя все сложилось? Ты пошел по стопам отца, как мечтал?
— Нет, я не закончил военное училище. Ушел после второго курса. Маршировать в сапогах — это, знаешь, не для всех. Окончил институт, теперь вот работаю в торгпредстве.
— Ну а семья, дети?
— О, это непростой вопрос, — усмехнулся он, стараясь не терять тон некоторого превосходства, но не попадая в него и потому нервничая. — Два раза был женат, оба раза неудачно. Теперь вот нахожусь в свободном поиске, так сказать. Кстати, часто бываю по своей работе за границей. Могу достать черта с рогами. Слово «дефицит» не для меня. Так что… Ну а ты как? В Москве все там же? У тебя все хорошо? Как родители?
— Да, все замечательно. У родителей все в порядке.
— Может, встретимся как-нибудь, поговорим? Я, кстати, на днях лечу в Берлин. Может, привезти тебе что-нибудь?
Даже теперь, через много лет, его обаяние не утратило силу. Он был все так же красив, но только теперь не юношеской, а мужской красотой. Но она ощущала скорее досаду, чем радость от встречи.
— Мне? — Она невольно рассмеялась. — Спасибо, Юра, у меня все есть.
— Ты, наверное, не поняла. Я работаю в торгпредстве. Все, что захочешь. Любой каприз. Может, тебе мебель нужна или там…
— Какой ты смешной, Юра.
«Я все могу», — сказал он, и эта фраза покоробила ее. Тысячу раз когда-то она рисовала эту встречу. Первый всплеск эмоций, всколыхнувший в душе то давнее время, быстро проходил, оседал. Он уже ничего не значил в ее жизни.
Они прожили по-разному тот отрезок жизни, что отделял их от далекого лета.
Они накопили разные ценности и теперь говорили на разных языках.
— Извини, Юра, мне пора. Меня ждут.
— И все же возьми мою визитку, — засуетился он. — Давай созвонимся. Мне хочется тебе многое сказать.
Он сунул ей в руки кусочек картона. Она покрутила его в пальцах.
— Не получится. Я давно не живу в Москве.
В это время объявили рейс на Владивосток. Она увидела, как ее родные стали собираться. Ирина махала ей, Кирилл делал знаки.
Юрий проследил ее взгляд. Вся компания дружно звала ее. Девушка держала младенца, а оба мужчины — по близнецу.
— Кто это? — спросил он.
— Моя семья, — улыбнулась Калерия. На лицо ее выплыла счастливая улыбка. Она торопливо пошла к своим.
Юрий смотрел ей вслед. Он видел, как она приняла из рук молодой женщины младенца, как вылетела из пальцев и упала на мрамор пола его визитка.
Он понял, что ничего не успел узнать о ней. Задал ей массу вопросов и не получил ни одного ответа. Он так обрадовался, увидев ее, что умудрился наговорить кучу глупостей.
Она шла такая оживленная, в кругу своих близких. Ему захотелось догнать, сказать ей, что…
Чувство незавершенности толкало его следом. Захотелось увидеть, как они сядут в самолет, узнать, куда летят. Узнать, наконец, как она жила все эти годы и вспоминала ли их детский роман.
Эта случайная встреча неожиданно разволновала. Вот уж не ожидал от себя подобных всплесков.
Он пошел в буфет и взял бутылку пива. Один вопрос волновал его больше других, но разве бы он осмелился спросить?
Подчиняясь необъяснимому порыву, он покинул буфет, спустился на первый этаж и подошел к стеклянной стене аэровокзала.
Пассажиры рейса Москва — Владивосток уже двигались в сопровождении бортпроводницы к лайнеру.
Он сразу увидел ее. Она смеялась. Морской офицер — вероятно, муж — раскрыл над ней зонт. Дождь начался так стремительно, что вскоре весь асфальт потемнел от воды. Вся компания радовалась дождю, словно он мог принести в их жизнь что-то новое, долгожданное. Юрий понял, что сейчас больше всего хочет стоять под дождем и держать зонт над ней. И чтобы она смеялась…
Впрочем, этот стремительный летний дождь кончился так же быстро, как и начался. Люди уже поднимались в лайнер, посадка заканчивалась. Взлетное поле опустело. Провожающие давно покинули аэровокзал.
Но даже когда самолет разбежался и красиво и плавно взмыл в небо, мужчина в сером костюме еще долго стоял и смотрел ему вслед.
Назад: Часть 4. Встреча
На главную: Предисловие
