Глава 13
Джим проснулся со смутным ощущением, что где-то поблизости идет разговор. Двое мужчин приглушенно, но с явным оттенком взаимной нервозности о чем-то договаривались. Время от времени эмоции брали верх и то один, то другой голос произносил фразу чуть громче, чем того желал его обладатель.
Сон уходил; не пытаясь подняться и не открывая глаз, Джим определил, что один голос принадлежал Брайену, а второй — хозяину постоялого двора.
Джим слушал лениво, почти не вникая в смысл разговора. Ему было настолько удобно, что все остальное не имело смысла. Впервые с тех пор, как он внедрился в драконову плоть, желудок оказался столь плотно и приятно набит. И не было у Джима-Горбаша ни малейшего желания добавить к содержимому желудка даже крошки съестного — вне зависимости от лакомости кусочка или близости его к пасти. А вино превзошло все ожидания и не напоминало о себе головной болью утреннего похмелья. Вероятно, драконы тем и отличаются от людей, что могут пить много и…
Последние обрывки сна плавно рассеялись. В глаза ударил свет факела — Джим вспомнил, как зашипел и погас факел, который оставил Дик. Но и в темноте Джим-Горбаш продолжал есть и пить; он уверенно чувствовал себя в бессветье подвала и уверенно ориентировался, используя обоняние…
Он лучше различил голоса и непроизвольно ухватил ниточку разговора, хотя собеседники явно старались не потревожить его сна…
— …Но, сэр Брайен, — печально шептал хозяин, — гостеприимство — одно, но…
— Лучник спас твою шкуру от шайки негодяев, изгнав сэра Хьюго, — с укором осадил Брайен. — Ты и твоя семья, вы снова заживете в мире и покое. Сэр Джеймс и я, мы дадим тебе этот желанный мир. Как оправдаешься ты перед дамой моего сердца, когда она вновь вступит во владение замком и прослышит, что ты поскупился на жалкие крохи еды одному из ее спасителей?
— Жалкие крохи! — Джим явственно представил в отчаяньи заламывающего руки хозяина Дика. — Сорок шесть лучших ветчинных окороков! Четверть бочки бордо и две дюжины бутылок других вин! Три трапезы сэра Джеймса, и я вылечу в трубу!
— Говори тише! — отрезал Брайен. — Захотел своими жадными стонами и причитаниями разбудить благородного рыцаря? Стыдись, хозяин! За те два дня, что я провел в компании сэра Джеймса, он не съел ни крошки. И до взятия замка он, возможно, вновь не проголодается. Но, как я тебе и обещал, все расходы будут оплачены мной.
— Знаю, сэр Брайен. Но хозяин постоялого двора не сможет накормить голодных гостей, клятвенно уверяя, что погреба пусты. Пополнение запасов провианта, хранившегося в подвалах, дело долгое. И теперь до самой Пасхи мне придется подавать на стол ветчину только как деликатес.
— Замолчи! Поди прочь! — сурово зашипел рыцарь.
Факел исчез вместе со звуком шагов.
Джим открыл глаза в полной темноте. Его начали покусывать угрызения совести. Странный мир с магией и Темными Силами, да еще населенный говорящими существами, усыпил в Джиме часть человеческого. Но сейчас оно пробудилось с удвоенной энергией — ведь при всей сказочной атрибутике это был обычный мир, где люди рождались, любили, страдали, умирали. В этом мире людей спасали и убивали, как ту девочку-подростка…
Джим вспомнил, как часто мечтал он сменить современный мир на средневековье, где проблемы были весомыми и реальными. Но, оказавшись окруженным этими весомыми и реальными проблемами в мире с иными правилами игры, Джим позабыл о своих мечтах и вел себя как во сне, где можно делать, что вздумается, и не отвечать за собственные поступки.
Хозяин был прав. Более, чем прав. У Дика имелись серьезные претензии к результатам пиршества Джима, который, подчиняясь лишь разыгравшемуся аппетиту, подкрепился без стеснения и церемоний. По масштабам нанесенный ущерб был сопоставим с кражей из супермаркета ста двадцати шести окороков и двадцати ящиков вина.
То, что Брайен добровольно вызвался оплатить счет гаргантюанского пиршества Джима, настроения не улучшало. Начать с того, что Джим не считал рыцаря своим близким другом, — по крайней мере, не настолько близким, чтобы записывать на свой счет чужие долги. Джим виновато признал, что, сложись обратная ситуация, — и, рассматривая ее с позиции человека двадцатого века, он не стал бы платить за Брайена, с которым познакомился всего несколько дней назад; то есть, если бы рыцарь попал в подобное положение, то сам бы и отдувался за содеянное, вернее, за съеденное.
Вдохновение всколыхнулось в сознании Джима светом внезапного факела в кромешной тьме. В теле, занимаемом ныне Джимом, прятались потаенные воспоминания Горбаша. Где-то там должны лежать и сведения о месте, где Горбаш хранит свои сокровища. Надо выудить эти воспоминания, найти клад, расплатиться с хозяином и избавиться от неловкости обязательств, которые взял на себя рыцарь.
Принятое решение подняло настроение Джима; он встал на задние лапы, пользуясь врожденным драконьим чутьем, без труда пересек темноту подвала и поднялся в кухню. Наверху он столкнулся с полной женщиной, одних с хозяином лет, которая при появлении Джима сделала реверанс.
— Ух… здрасьте, — только и сказал Джим.
— Доброе утро, сэр Джеймс, — легко кивнула женщина.
Джим протопал по коридору и вышел в таверну. При мысли о встрече с хозяином или сэром Брайеном он ощущал неловкость, но комната оказалась пуста. Входная дверь была распахнута для проветривания, догадался Джим; ведь узкие щелочки, пробитые в оборонительных целях, а не для вентиляции или освещения, даже при открытых ставнях не заслуживали названия окон. Он вышел из дома и услышал голоса Брайена и хозяина, которые на конюшне осматривали белого боевого коня Невилл-Смита, раненного во время стычки в деревне.
Разговор о лечении коня напомнил Джиму о собственных ранах. Сегодня он ощущал их, но лишь как дюжину порезов после неудачного бритья.
Неожиданный импульс тела Горбаша подсказал зализать их, и Джим обнаружил, что хорошо гнущаяся шея и длинный язык превосходно дотягиваются до ран.
Когда он завершил процедуру, то вызванный ранами дискомфорт практически исчез. Джим сел, огляделся — и тут увидел в десяти футах от себя сидящего Арагха.
— Доброе утро, — сказал Джим.
— Прав, утро неплохое, — подтвердил Арагх. — Провел ночь внутри?
— Да, — ответил Джим, — совсем внутри.
— Каждому свое, — хмуро заметил Английский волк. — Но меня никто не заставит переночевать в сарае, даже просто в него войти.
— Ты не участвовал в застолье вместе с остальными?
— Конечно, нет, — проворчал волк. — Это развлечение для людей. Мягки они, люди. Да, Горбаш, это касается и рыцаря, и лучника. Мягки не телом, мягки духом. Десять лет жизни они кладут на то, чтобы научиться о себе заботиться, чем и занимаются потом на протяжении всей оставшейся жизни. Им не шагнуть дальше этого, ведь они помнят, как их ласкали, кормили и заботились о них; позже, когда жизнь предоставляет им шанс, они все равно пытаются наладить свой быт так, чтобы за ними снова ухаживали и ласкали их. А когда они становятся старыми и дряхлыми, то окончательно сходят с ума и мечтают лишь об одном — еще больше ласк и ухода. Такая жизнь не для меня, Горбаш! Первым предупреждением, что я одряхлел, станет горло, которое мне перегрызут!
Джима слегка передернуло. Оценка человеческой натуры, наслоившаяся поверх вчерашнего обжорства, затронула место, более чувствительное, чем он предполагал. Но затем ему на память пришла другая мысль.
— Вчера Даниель чесала тебе за ушами, — напомнил Джим. — И тебе это нравилось.
— Она сама делала это. Я ее не просил, — недовольно ответил Арагх. — Ха! Вот подожди, она и до тебя доберется!
— Доберется до меня?
Челюсти Арагха раздвинулись в беззвучной волчьей усмешке.
— Я-то знаю ее. Ты и твоя чушь барсучья о «даме сердца», Горбаш! Теперь их у тебя две!
Две? — удивился Джим. — Ты придумываешь байки похлеще моих!
— Я?! Иди и убедись сам. Она и лучник сейчас вон за теми деревьями.
Джим посмотрел в направлении, указанном мордой Арагха.
— Возможно, я так и сделаю, — он демонстративно развернулся.
— Удачи! — Английский волк зевнул и лег греться на солнце; он положил морду на лапы и закрыл глаза.
Джим побрел в лес в указанном направлении. Он вошел в тень первых больших деревьев, но никого не увидел. Вскоре драконьи уши уловили шепот голосов, неуловимых с такого расстояния для человеческого слуха. Он тихо приблизился, ощущая себя любителем подслушивать у замочной скважины, и остановился, когда увидел собеседников.
Они стояли на небольшой лесной поляне. Зеленая трава, высокие вязы вокруг, солнце, осветившее их — пейзаж, который невозможно нарисовать и в который невозможно поверить. Даниель, в камзоле и чулках, словно сошла из книги легенд; а стоящий рядом Дэффид был ей под стать. Идеальная иллюстрация из книги сказок или легенд.
Лук и колчан со стрелами висели за плечами лучника. Джим понял, что с этими двумя предметами тот не расставался даже во сне. Даниель, однако, оставила где-то и лук, и стрелы; исключение составил нож, заткнутый за пояс. Шестидюймовые ножны прятали от постороннего взгляда лезвие той же длины, которое трудно было бы проигнорировать в рукопашной схватке.
— …И вообще, — говорила она, — ты самый обычный лучник.
— Определение «самый обычный» не подходит, леди, — мягко отвечал Дэффид. — Даже ты должна это признать.
Он стоял в шаге от Даниель. Девушка была высока ростом, но Дэффид оказался гораздо выше. Джим недооценил физических данных валлийца, которого видел только сидящим. Ростом Генсслер мог бы сравниться с ним, но на этом и заканчивалось сходство между двумя мужчинами. Дэффид был строен и гибок, как его лук, хотя плечи, видимо, заняли бы всю ширину дверного проема. Лицо лучника точно подпадало под описание: «высечено из камня» — прямой нос, квадратная челюсть, широко посаженные глаза, но без тяжеловесности костистого лица Брайена. Голос его звучал мягко и музыкально; Дэффид был абсолютно прав, утверждая, что являет собой неординарную личность.
Джим наблюдал, удивляясь пренебрежительной манере поведения Даниель. Как она могла отдавать предпочтение ему — если, разумеется, Арагх говорил правду! — а не этому средневековому супермену? На мгновение Джим полностью позабыл, что находится в теле дракона, а не в своей обычной человеческой плоти.
— Ты знаешь, о чем я говорю! — настойчиво произнесла Даниель. — Таких лучников мне с избытком хватит на всю жизнь. Почему мне должно отдать предпочтение именно тебе, лучник?
— Потому что я нахожу тебя прекрасной, леди, — ответил Дэффид. — Всю жизнь меня притягивала красота. И я всегда отчаянно боролся за красоту, которую выбирал для себя. А борюсь я до последнего, пока не овладею ею.
— Неужели? Но я не побрякушка, болтающаяся на перевязи меча, сэр лучник! Я сама назову своего избранника. Помни, что я добиваюсь своей цели с еще большим упорством, чем ты!
— Несомненно! Но я признался тебе в любви, и пока жив, не потерплю конкурентов.
— Хм-м! Я выйду замуж за принца! — гордо заявила Даниель. — Что ты противопоставишь принцу?
— С принцем, королем, императором, Богом или Дьяволом я поступлю так же, как с любым человеком или зверем, кто встанет между мною и той, кого я себе выбрал, леди. Один из нас непременно будет убит. Но человеком этим окажусь не я.
— Безусловно, — съязвила Даниель.
Она повернулась и зашагала от Дэффида. Внезапно Джим понял, что она направляется прямо к нему и через мгновение тайна его присутствия будет раскрыта. Придется сделать вид, будто он только что подошел. Он шагнул из-за деревьев.
— Ага, вот и сэр Джеймс! — обрадованно воскликнула Даниель. — Хорошо отдохнул? Как твои раны?
— Раны? — удивленно переспросил Джим. Вчера, омывая порезы, Даниель не возвеличивала их до ран. — Прекрасно! Спал без задних лап!
— Дорогой сэр Джеймс, — торжественно произнесла она, подойдя к нему. — Я с нетерпением ждала твоего пробуждения. Мне не терпится порасспросить тебя. Не против, если мы прогуляемся вдвоем?
— Да… разумеется, — согласился Джим. Он направлялся в лес с твердым намерением дать отпор глупым притязаниям Даниель. Но, оказавшись с девушкой наедине, почувствовал, что вся решительность куда-то исчезла. — Доброе утро, Дэффид.
— Доброе утро, сэр Джеймс, — любезно поздоровался лучник.
Даниель вцепилась в переднюю лапу Джима и потащила его вглубь леса.
— Побеседуем позже, Дэффид, — бросил через плечо Джим.
— Несомненно, сэр Джеймс.
Они быстро пересекли поляну. Пройдя немного по лесной чаще, Даниель чуть сбавила шаг.
— Ты что-нибудь вспомнил? — спросила она с легкой дрожью в голосе.
— Что именно? — удивился Джим.
— Кто ты, помимо того, что носишь титул барона Ривероукского.
— А… кем я могу быть? — заинтересовался Джим. — Кроме как бароном?
— Сэр Джеймс, — укоризненно протянула Даниель. — Не стоит скромничать. У джентльмена много разных титулов. Лорд герцог носит титул графа Пирского, Стюарта Восточных Болот и… не стану перечислять остальные. А разве король Англии не является одновременно еще и королем Аквитании, герцогом Бретанским, герцогом Карабальским, принцем Туринским, принцем Церкви, принцем Большой и Малой Сицилии, графом таким, графом сяким, полчаса можно перечислять все его титулы. Барон Ривероукский, надо полагать, самый незначительный твой титул?
— Что заставляет тебя так думать? — неуверенно спросил Джим.
— Ты заколдован! — отрезала Даниель. — Кому взбредет в голову заколдовать обычного барона?
Движения ее смягчились. Она нежно похлопала Джима по морде. К удивлению Джима прикосновение ее руки оказалось удивительно приятным. Он жаждал повторения ласки и ощутил просыпающуюся ревность к Арагху.
— Несущественно, — произнесла она. — Колдовские чары лишили тебя памяти. Но боли ты тогда не почувствовал?
— Ни капли, — ответил Джим.
Она явно не поверила его словам.
— Зимой, еще в отряде отца, мы много рассуждали о магии. С декабря по март, когда выпадает снег, разговоры — единственное развлечение. Никто из нас не испытал воздействия магии, но все единодушно считают, что смена тела сопровождается внезапной и кошмарной вспышкой боли. Как, скажем, у человека, которому отрубают голову. Она катится по земле, а тело сотрясается в мучительных пароксизмах.
— Такого со мной не было, — сознался Джим.
— Вероятно, ты позабыл обо всем… как позабыл о титуле принца.
— Я не принц.
— Возможно, возможно, — задумчиво проговорила Даниель. — Вполне вероятно, что ты — король или император, хотя титул принца больше тебе подходит. Как ты выглядел раньше?
— Ну… — Джим закашлялся. — Ростом с Брайена и приблизительно одинакового с ним веса. Черные волосы, зеленые глаза. Двадцать шесть лет, когда…
— Да, — решительно перебила Даниель. — Это подходящий возраст для принца. Я была права.
— Даниель… — отчаянно взмолился Джим. — Да не был я принцем! Это-то я помню отчетливо. Почему помню, не знаю. Но поверь на слово. Я не принц.
— Не кипятись, — ласково произнесла Даниель. — Это составная часть колдовского заклятия.
— Что?
— Убежденность в том, что ты не принц. В намерения мага, наложившего заклятия, как раз и входило, чтобы ты позабыл о своем происхождении. Но дабы не раздражать тебя, сменим тему. Знаешь ли ты, как снимается заклятие?
— Да, — пылко воскликнул Джим. — Вызволив миледи Анджелу из заточения, я ни секунды не медля покину тело дракона…
— Задача на редкость простая. Собрав Соратников, вы отправляетесь в Презренную Башню, спасаете эту Анджелу и препровождаете ее на родину.
— Но как…
— Сэр Брайен, — кратко объяснила Даниель. — А сколько Соратников потребуется для спасения?
— Не знаю, — ответил Джим. — Но, как только Анджела будет свободна, я уеду с ней.
— Зачем?
— Я люблю ее.
— Нет, нет, нет, — запротестовала Даниель. — Это тоже часть заклятия. Как только чары спадут и ты увидишь, кто она на самом деле, то мгновенно разлюбишь ее.
— Кто она на самом деле? — обалдело переспросил Джим. — Даниель, я прекрасно знаю Анджелу… Она… Я… Мы полтора года очень близко знакомы.
— Подобные мысли навеяны заклятием. Вчера вечером, после долгих раздумий, мне многое стало ясно. Я просила ответить, красива ли она? Заколдованный разум обязан твердить противоположное тому, что видели глаза твои. Нет никого, — настаивала Даниель, — красивей меня. Преступно винить человека, ослепленного магией.
— Но…
— Очнись, сэр Джеймс. Факты упрямая штука. Куда ты скроешься от них? Посмотри мне в глаза и скажи, искренне ли ты веришь, что красота Анджелы сопоставима с красотой Даниель?
Джим остановился, чтобы не врезаться в Даниель, которая зашла спереди и с близкого расстояния заглянула ему в глаза.
В горле у Джима пересохло. Чертовски неприятно, но Даниель права. Как он ни любит Энджи, но эта загорелая, идеальных пропорций девушка выиграет любой конкурс красоты в момент его объявления. Но отвлекаться на посторонних женщин негоже. Он жаждал исключительно Энджи, а не эти пять футов одиннадцать дюймов изящества и ловкости.
— Оставим спор, Даниель, — делая над собой усилие, произнес Джим. — Я люблю леди Анджелу, а она, в свою очередь, любит меня. Пусть ты даже убедишь в обратном меня, но ее — никогда.
— О? Хм-м, — задумчиво протянула Даниель, поигрывая пальцами на рукояти ножа. — Когда время, придет, она и я… мы уладим этот незначительный вопрос. Не лучше ли нам вернуться, сэр Джеймс. Не станем вызывать пересуды у остальных нашим долгим отсутствием.
— Ты права, — согласился Джим и зашагал в сторону постоялого двора.
Через полдюжины шагов он догадался, что его вновь обвели вокруг пальца. Кого, собственно говоря, волнует, как долго он гуляет с Даниель, находясь в теле дракона?
Вернувшись обратно, они увидели неподалеку от входной двери накрытый на свежем воздухе стол. Брайен и Дэффид сидели на скамьях и пили из кожаных кружек. Бутылка с вином стояла между ними. Арагх сидел в футе от них; голова его возвышалась над столом.
— Сэр Джеймс! — закричал сэр Брайен, завидев выходящих из леса Джима и Даниель. — Присоединяйтесь! Мы обсуждаем план захвата замка.
В желудке у Джима пробежал холодок. Он знал о серьезности намерений Невилл-Смита изгнать сэра Хьюго де Буа де Маленконтри и освободить леди Геронду, но до сих пор не размышлял над тем, какой план предложит рыцарь.
Наступило время решительных действий. Дисбаланс между численностью их отряда и отряда захватчиков замка был внушительным. Несоответствие беспокоило Джима, тем более, что Брайен относился к числу тех немногих настырных смельчаков, кто, приняв решение, выполняет его во что бы то ни стало и любой ценой.
Джим подошел к столу и уселся возле пустующего края прямо напротив Арагха.
— Выпьешь вина, сэр Джеймс? — осведомился рыцарь.
— Да… Нет, — отказался Джим, вспоминая сумму долга хозяину.
— Тогда перейдем к печальным известиям, — продолжал Брайен. — Лучник посчитал излишним сражаться против сэра Хьюго. Его принципы…
— Извольте, я объяснюсь сам, — перебил Дэффид. — Не стоит выставлять меня в дурном свете. Желая вам доброго здоровья, замечу, что никогда не вмешиваюсь в чужие ссоры.
— Более того, — развивал мысль Брайен, — сэр Волк считает вопросы, связанные с леди Герондой и мною, не совпадающими с его интересами. Он еще раз напомнил, что его присутствие в отряде вызвано исключительно охраной нас от сандмирков.
— О…
— Следовательно, — весело подытожил Брайен, — все ясно, как божий день. Нам вдвоем выпадает честь сразиться против сэра Хьюго и его людей. Объединим ум, смекалку и хитрость, сэр Джеймс, и разработаем план действий.
— Попался, Горбаш, — зазлорадствовал Арагх. — Воздалось по заслугам! Человеком себя возомнил! Только люди вдвоем могут полезть на замок, удерживаемым многочисленной сворой врагов. Не говоря о том, что замок выстроен с расчетом на длительную осаду целой армии.
— Это неразумно, сэр Брайен! — вставила Даниель, почесывая Арагха за ушами. — Признай ошибку!
— Разумно или нет, — продолжал Невилл-Смит, и желваки заиграли на его скулах, — но моя дама захвачена в плен, и я намерен сражаться даже в одиночку. Но я рассчитываю на поддержку сэра Джеймса.
— Сэр Джеймс не обязан освобождать леди Геронду, — заявила Даниель. — Он должен вызволить из Презренной Башни леди Анджелу, чтобы снять с себя заклятие. Он не имеет права бездумно рисковать жизнью. Атаковать же Малвернский замок вдвоем — чистое безумие!
— Я никого не принуждаю, — подтвердил Брайен. Его горящие голубые глаза впились в Джима. — Скажи свое слово, сэр Джеймс. — Со мной ли ты, или я один?
Джим приготовился произнести уклончивые и вежливые извинения. Атака на замок при поддержке Арагха и Дэффида давала хоть призрачные шансы на успех. Но без них штурм превращался в откровенное самоубийство. Правильнее и честнее напрямик отказаться сейчас, чем потом.
Но, по странному велению судьбы, слова застревали на языке, отказываясь вырываться наружу.
Джим не мог считать себя самым храбрым из присутствующих…
В драконе жила все та же человеческая душа — не храбрая и не трусливая; обычная душа.
Но Энджи…
Каролинус уверял, что для спасения потребуются Соратники. Отказав сейчас Брайену, Джим не вправе будет рассчитывать на его помощь в походе на Презренную Башню. К тому же в целеустремленности рыцаря таилось некое… некое отражение этого шального безумного мира, которое наложило отпечаток и на Джима; не на дракона, а на человека! И человек без колебаний хотел идти на штурм Малвернского замка — вне зависимости от численности отряда.
— Сэр Джеймс… — спросил Брайен.
— Рассчитывай на меня, — прозвучал уверенный ответ.
Невилл-Смит кивнул. Дэффид наполнил кружку вином, молча поднял ее в честь Джима и осушил до дна.
— Ах, так! — вспыхнула Даниель. — И ты хвастался, что выйдешь живым в борьбе с принцем, королем или императором!
Дэффид удивленно посмотрел на девушку.
— Не мое дело, как я уже объяснил, — ответил он. — Почему ты сравниваешь помощь рыцарю и то, что я сделал бы ради тебя?
— Сэр Брайен нуждается в помощи! Разве сэр Джеймс открестился от него ничего не значащими отговорками? Нет! В который раз чутье не подвело меня. Храбрые мужчины не произносят сладких красивых речей!
Дэффид нахмурился.
— Негоже запальчиво судить, не убедившись! — рассердился он. — И храбрости мне не занимать.
— Пел однажды соловей.
Он раскусил женскую уловку и восхищенно посмотрел на Даниель.
— Подстрекаешь, чтобы согласился? — прищурившись, спросил лучник. — Ловко ты крутишь.
Он повернулся к Брайену.
— Все сказанное ранее — истинная правда, — сказал он рыцарю. — На сэра Хьюго мне наплевать с высокой колокольни. Я никогда не был странствующим рыцарем — спасителем юных дев. Занятие сие неблагодарно, по моему разумению; скажем так — на любителя. Но ради этой девушки — и только ради нее! — вы можете рассчитывать на мою помощь.
— Благородный ответ настоящего… — но Арагх перебил Брайена:
— Гости пожаловали, сэр рыцарь. Обернись и посмотри.
Брайен повернулся. Повернулась вся пятерка у стола.
Из леса прямо напротив постоялого двора выбирались на открытое пространство люди. Все они были одеты в стальные полу-шлемы, коричневые, зеленые и темно-бордовые чулки, кожаные куртки, с нашитыми металлическими пластинками. На поясе каждого висел меч, а за плечо был закинут лук и колчан со стрелами.
— В ножны, сэр Брайен, — посоветовала Даниель. — Это Жиль Волдский, мой отец.
— Твой отец? — переспросил Невилл-Смит и подозрительно посмотрел на девушку.
— Да! — объяснила Даниель. — Я не сомневалась, что потребуется подмога. Я переговорила с сыновьями Дика. И один из них, взяв отцовскую лошадь, тайком отправился в путь. Я просила передать, что ты с радостью разделишь с ними золото сэра Хьюго де Буа и его людей. Конечно, после захвата замка.
