20 декабря 2013 года
Стокгольм

Габриэлла Сейхельман бегом пересекала фойе здания Административного суда на улице Тегелудсвэген. Взгляд ее сканировал экраны в поисках номера зала, в котором у нее должны были быть слушания. До начала было еще двадцать пять минут. Вчера до шести вечера она готовила своего клиента Джона Мбилу к его речи. Все должно пройти хорошо.

Но обычно перед слушанием в суде Габриэлле нужно было минимум полчаса, чтобы выпить чашку чая в одиночестве и настроиться на процесс. Габриэлла была суеверна и верила, что эти полчаса нужны ей, чтобы выиграть процесс. Обычно она заучивала все свои речи наизусть. Но все равно ей нужно было это время, чтобы сконцентрироваться на процессе и забыть обо всем остальном. И страшно даже представить, что будет, если лишить ее этих тридцати минут.

Габриэлла умела фокусировать внимание на работе. И она знала, что из всех трудоголиков в престижной адвокатской конторе «Линдблад ок Виман» она была самой усердной. И самой преданной. Никто не был так предан клиентам, как Габриэлла. Ради них она ложилась спать под утро. Ради них вскакивала ни свет ни заря. Габриэлла знала, что многие ей завидовали, когда она раньше своих старших коллег получила адвокатскую лицензию. Взлет Габриэллы по карьерной лестнице обещал быть стремительным.

Но она чувствовала, что начинает ненавидеть свою работу. Особенно ненавистна ей была мысль о том, что она постепенно превращается в одну из тех женщин, которых они с Кларой презирали, когда учились в университете. Карьеристку. Стерву, у которой нет личной жизни и нет интересов помимо работы. Когда Габриэлла в последний раз была в отпуске? А на дискотеке? Когда она танцевала всю ночь напролет? Флиртовала с парнями? Когда в последний раз испытывала другие эмоции, кроме страха, что недостаточно хорошо подготовилась к процессу, неправильно сформулировала письмо, мало уделила внимания клиенту, что привело к проигрышу? Когда она в последний раз слушала пластинки, которые так много раньше значили для нее, а теперь пылились в шкафу под грудой бумаг, увеличивавшейся с каждым днем?

Недавно Габриэлла стала испытывать приступы клаустрофобии. Ей казалось, что стены вокруг нее сужаются. Внутри она ощущала полную пустоту. Работать было все тяжелее. Все стало казаться бессмысленным.

Это пугало девушку, заставляя постоянно искать новые цели, полностью погружаться в новые дела, новых клиентов, работать на износ. Она говорила себе, что это необходимо. Что клиенты не могут без нее обойтись. Что когда она станет партнером, ей будет легче.

Красная рождественская звезда и белый электрический подсвечник на стойке рецепции за стеклом напомнили о том, что в понедельник Рождество. Боже мой. Габриэлла даже не заметила, как пролетела осень. Все, что она запомнила, это суды, полицейские участки и государственные учреждения. И свой кабинет. Подходя к стойке рецепции, она услышала, как ее окликнули:

– Габриэлла Сейхельман?

Она замерла, обернулась, чуть не поскользнувшись на гладких плитках пола. Кто-то протянул ей руку, чтобы девушка не упала.

– Вау! Какая вы стремительная, – произнес голос.

Габриэлла повернулась и улыбнулась, невольно покраснев.

Перед ней был мужчина лет пятидесяти на вид. Серые, коротко подстриженные волосы под черной шапкой, потертые джинсы на талии, рубашка из магазина «Дрессмен», короткая заношенная кожаная куртка. Полицейский в штатском. Никаких сомнений. У Габриэллы был на них нюх.

Не успела она рот открыть, как он уже достал удостоверение:

– Меня зовут Антон Бронзелиус, – представился мужчина. – Я из тайной полиции.

– И? – спросила Габриэлла, напрягаясь.

У нее нет на это времени. Совсем нет.

– У вас есть секунда? – спросил он. – Или, точнее сказать, я знаю, что есть….

Он посмотрел на часы на запястье.

– Я знаю, что у вас двадцать минут до начала слушаний – и я взял на себя смелость зарезервировать переговорную.

Габриэлла смотрела на часы. Девятнадцать минут.

Конечно, Йозеф будет готов. И он не ждет ее появления так рано. Но все равно она нервничала. Ноги под столом тряслись. Руки вертели телефон. Что, черт возьми, происходит?

Бронзелиус не терял времени. Не успели они войти в переговорную, как он положил на белый стол три вечерние газеты. Все переговорные были белыми. Это было хорошо известно Габриэлле, потому что она проводила в них больше времени, чем в своей собственной квартире в Васастане. Где тоже, кстати, были белые стены.

Все газеты писали об одном. Разные заголовки можно было передать одной фразой: «Шведа разыскивают по подозрению в убийстве в Брюсселе». «Экспресен» между словами «шведа» и «разыскивают» вставил «террориста». «Афтонбладет» предпочел «элитный солдат». «Идиоты, – подумала Габриэлла. – Элитный солдат – это же интереснее, чем террорист».

– Вы слышали об этой истории? – спросил Бронзелиус.

– Да, я читаю прессу, – сказала Габриэлла. – Я видела и эти статьи. И в интернете тоже. Но дальше заголовка я не читала.

Бронзелиус кивнул.

Этот полицейский внушал ей доверие. В нем чувствовалось желание защищать. Габриэлла немного успокоилась.

– То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Это секретная информация. Полагаю, вы как адвокат знаете, что это означает.

– Да, я знакома с профессиональной тайной, – устало улыбнулась Габриэлла.

– Террорист или элитный солдат, в зависимости от того, что вы предпочитаете, это Махмуд Шаммош, – объявил он.