Книга: Vip-зал
Назад: 25 февраля
Дальше: 3 марта

1 марта

Стеффи вернулась из своей поездки, но он запретил ей приходить в больницу.
Филип видел себя в зеркале только два раза с тех пор, как очнулся, но то, что он там увидел, чуть не заставило его разрыдаться. На носу и верхней губе было что-то вроде огромного пластыря. Двух передних зубов не хватало, и еще несколько в верхней челюсти были зафиксированы какой-то пластинкой. Под глазами у него были синяки, на ушах – бандаж, а на шее – желтый пластмассовый воротник. Серьезное сотрясение мозга, переломы носа, челюсти, ушей и ноги, а также сильные гематомы, сказал доктор Альвнэс. Кроме того, он отморозил ноги и щеки. Ему нужно сделать томографию и рентген, но они не могли сказать, какие будут последствия.
Голова от боли взрывалась.
Ему не нужно сочувствие от Стефани. И сил не было еще раз ворошить все то дерьмо, через которое он прошел. Полиция и родители уже достаточно его истерзали.
Он просто хотел снова стать целым.
Выбраться отсюда.
Здесь все кричало о дешевом официозе. Пол пластмассовый и занавески на окнах, кажется, из полиэстра. Лампа над крошечным столиком у кресла – только дешевая копия датской классики. Даже шоколадный кекс, который ему только что принесла медсестра, был какой-то неизвестной марки. Выглядит так, как будто его доставили из Северной Кореи.
Полицейские допрашивали его три раза. В первый раз он был настолько не в себе, что вообще чудо, что он мог говорить. Они бы должны понимать, что смысла нет говорить с человеком, который день своего рождения назвать не может. Он даже был рад, что доктор Альвнэс прописал ему внушительный медикаментозный коктейль. Морфин, «Пропаван» и «Флунитразепам».
В другой раз он старался все припомнить. Нападение в прихожей на Фатбурсгатан. Дни в запертой ванной. Как он слышал сквозь запертую дверь, что Джокер с кем-то говорит, но ни разу не слышал второго голоса. Как они в начале, наверное, думали, что все пройдет быстро. Как они нервничали из-за того, что это не получилось, и как им пришлось перевезти его в тот дом. Как они скрывали лица.
Женщина, которая его допрашивала, все время задавала те же вопросы. Многие касались Джокера. Филип очень хотел бы сказать, кто это был, он же все-таки видел его глаза. Но это не важно, когда он думал про этого урода, казалось, что его глаза были огненными вспышками, ослеплявшими его. Он не мог по-настоящему вспомнить, как тот выглядел.
В третий раз полицейские просили его снова рассказать все с самого начала. Когда они стали спрашивать, почему он был в той квартире на Фатбурсгатан, начались проблемы.
– Я там иногда бываю.
– И чья это квартира?
– Моего знакомого, Ярла. Я его не очень хорошо знаю.
– Какая у него фамилия?
– Я не знаю, но, кажется, там на двери написано. Пол… что-то такое.
– У вас есть его номер?
– Возможно, мне нужно проверить в телефоне, а его здесь нет.
– Хорошо. Чем вы занимаетесь в этой квартире?
Эта женщина, ее имя он забыл, встретила его взгляд большими круглыми глазами. Конечно, она просто пыталась быть милой, или в ее тоне проскальзовало осуждение?
– Ничем особенным, – ответил он. – Послушайте, еще много на сегодня? Я не очень хорошо себя чувствую.
Они закончили через пару минут. Он же жертва преступления, подвергшаяся жуткому нападению, избитая до полусмерти. Он имеет право попросить о перерыве.
Больше всего ему хотелось бы, чтобы перерыв был вечным.
Ему предложили поговорить с психологом. Посттравматический стресс.
– Когнитивная поведенческая терапия, вот что вам нужно, – сказал доктор Альвнэс и похлопал его по плечу.
Но Филип не имел ни малейшего желания сидеть с каким-то мозгоправом, который бы снова вытаскивал из него все эти воспоминания.
Он хотел их забыть.
Он хотел домой.
У него были дела. Инвестиции. Проекты.
А Ян?
Это так трудно понять.
Он едва верил сам себе. Но на третьем допросе в полиции рассказали, что подозревают именно его друга и делового партнера. Они больше это не могли скрывать: все газеты кричали о том, что Ян Крона арестован.
В полиции рассказали, что финансовые дела Яна были плачевны. Он вел опасную игру. Взял гораздо больше кредитов, чем Филип мог себе представить. Теперь, после всего этого, он припоминал, что Ян все чаще ныл, что какие-то из его компаний не приносили прибыли. Те, которыми они вместе владели, тоже пострадали, теперь Филип это видел. Ян просто жульничал с цифрами.
Ян себя вел как придурок, ему некого винить, кроме себя самого. Ему нужны были деньги. Здесь его еще можно понять.
Но дело было еще и в другом. В чем-то гораздо более серьезном. Филип это чувствовал всем своим переломанным телом.
Ненависть.
Да, он и другие парни время от времени измывались над Яном, когда они были детьми. Такая была атмосфера. Она всех коснулась, пусть Ян и оказывался мишенью чаще других. Тедди вспомнил, как в пятом классе они загнали его в Яму и ссали ему на лицо. Как в восьмом заставили проглотить собственную сперму. Он видел перед собой ту мнимую вечеринку на первом курсе гимназии, когда Ян думал, что ему перепадет перепихон, а они вместо этого сняли, как девчонка над ним смеется.
Они записали этот фильмец на двадцать дисков и раздали одноклассникам.
Да, они удержу не знали. Но ведь Ян всегда возвращался и потом стал своим в компании. Только подумать, что все будет так. В это невозможно поверить.
Филип не понимал, почему Ян вообще продолжил с ним общаться после гимназии, если уж он его так не любил. Он мог придумать только одно объяснение.
Ян все еще хотел быть одним из них. Но это унижение засело глубоко в нем. Как злокачественная опухоль, о которой никто не знал. Которую никто не понимал.

 

Отец с мамой были у него пару раз. Они немного говорили. Только упомянули о газетах, погладили его по лбу и сказали, что теперь все будет как раньше.
Полная ахинея. Как раньше уже ничего не будет.
Но сейчас ему не хотелось об этом думать.
Они ему вкратце рассказали о группе, которая его похитила, и о том, как все произошло.
Они что-то сказали и о другой трагедии. О молодой женщине, которую нашли мертвой. Женщине, с которой, по словам некоторых, он когда-то был. Анине – он не стал это комментировать.
Не его дело, что с ней случилось. Но, может быть, за этим тоже стоит Ян. Он с ней был столько же, сколько и сам Филип.
Вошла медсестра. Она едва говорила по-шведски, но предполагалось ей доверять. Как они себе это представляют?
– Вам приходить.
– Что вы сказали?
– Здьесь девоська. Приходить.
– Ко мне? Пусть войдет.
Это была Каролина. Она была одета как и всегда, насколько он ее помнил. Мешковатые серые штаны и вязаный джемпер. Она положила куртку на стол и уселась в кресло у окна. Она сегодня красотка, подумал Филип.
– Они со мной больше не хотят говорить, – сказала она.
– Не хочешь сначала спросить, как я себя чувствую?
– Я вижу, как ты себя чувствуешь. Полагаю, гораздо лучше, чем когда тебя нашли.
– Почему мама с отцом больше не хотят с тобой разговаривать?
– Они поняли, что белый кролик – это я.
– Как?
– Люди из адвокатской конторы обратились в Facebook, где им сначала отказались отвечать. Но поскольку сейчас начато полицейское расследование, эта Эмили снова запросила у них информацию про пользователя с белым кроликом, Антона Антонссона. Facebook ей что-то передал, в том числе что моя почта привязна к этому аккаунту, так что они увидели, что это я тебе отправляла сообщения. И они обнаружили, что тот же пользователь связан с Аниной. И вот это, наверное, тоже.
Она подняла руку. Филип увидел маленькую татуировку повыше запястья: кролик с красными глазами.
– Ну что ж, вини себя саму. Ты меня так достала с этими сообщениями, и открыточками, и всем остальным.
– И ты все равно не изменился и не оставил их в покое.
– Зачем ты сюда пришла? Чтобы понудеть?
Филип попытался сесть в постели, но у него это не очень хорошо получилось. Челюсть и затылок отзывались острой болью, когда он двигался.
Каролина встала и подошла к нему.
– Я хочу знать, почему Ян так поступил.
Теперь она склонилась над ним и медленно вытащила самую нижнюю подушку у него из-под головы.
– Каролина, дорогая, ты задаешь странные вопросы. Я понятия не имею. Ян сошел с ума, он больной. Он меня ненавидит за то, что я делал, когда мне было четырнадцать. Это невозможно понять.
Его голова теперь, когда она вытащила подушку, лежала на десяток сантиметров ниже.
– Он ненавидит тебя за то, что ты сделал, когда тебе было четырнадцать?
Каролина держала подушку над ним. Теперь он не мог ее видеть, только сливочный цвет наволочки прямо перед лицом. Что она собирается делать?
Он услышал ее голос. Он звучал как будто издалека.
– Он хотел тебя убить за что-то, что ты сделал так давно?
Внезапно Филип почувствовал бесконечную усталость. Если она захочет прижать подушку к его лицу, он не уверен, что сможет сопротивляться. Не с этой ноющей болью в затылке и челюсти, которая мучала его как никогда. Не со всеми этими лекарствами, которые он проглотил в последние несколько часов.
– Я не знаю, Каролина.
Он сглотнул.
– А ты? Ты бы хотела, чтобы он меня убил?
Она опустила подушку еще на пару сантиметров.
Когда он попытался поднять руку из-под одеяла, чтобы остановить ее, вся спина отозвалась болью. У него все получалось медленно. Он и правда совсем ослабел.
Подушка коснулась кончика его носа.
Он услышал ее голос:
– Все, что я хочу, это чтобы ты изменился и оставил в покое этих женщин, девочек, детей. Вспомни, я знаю, почему ты стал таким, с нами дома одинаково обращались. Но не обязательно быть таким, как ты.
Он попытался что-то ответить, но рот, казалось, онемел.
Каролина вздрогнула.
Она отбросила подушку, которая упала в кресло.
Потом она взяла свою куртку и вышла.
Филип подумал, что эта куртка была неожиданно теплой и симпатичной для нее. Каролина обычно не обращала внимания на времена года. Она одевалась практически во что попало.
Полная идиотка.
* * *
Тедди все так же жил у Линды, но теперь он не спал в комнате Николы, так он ей пообещал, въезжая обратно.
Он спал на диване.
К общей радости Тедди и Линды после случившегося в лесу Никола почти все время теперь ночевал дома. Уже больше недели. Только один раз он не пришел вечером домой, но позвонил и рассказал, где находится.
О том случае они с Тедди говорили всего один раз.
Они столкнулись утром на кухне, когда Линда ушла на работу. Никола уставился в пол. Тедди стоял у кофеварки, которой так гордилась Линда.
– Это «Неспрессо», – сказала она тогда. – Это как быть в кофейном клубе. И сам кофе в этих капсулах все время свежий.
В первый раз Тедди пришлось потратить полчаса, чтобы уразуметь, как кофеварка работает.
– Хочешь что-то сказать? – Тедди улыбнулся.
Никола открыл холодильник и налил себе стакан сока.
– Прости.
– Не нужно извиняться. Я знаю, каково это. Мне жаль Хамона. Как он?
– Дерьмово.
– Понятно. Но пообещай мне одну вещь.
Никола поставил стакан на стол.
– Не нужно слепо слушаться приказов, Никола. Думай сам. Помни это. Я не думаю, что вы гнались за нужным человеком.
– Откуда ты знаешь?
– Чутье. Ян похитил того, второго, парня, за которым вы охотились. Но он не убивал сестру Хамона. Это сделал кто-то другой.
– Кто?
– Я пока не знаю.
– Хочешь это выяснить?
Тедди не знал что ответить.
– Я одно хочу спросить. Почему ты дал нам уйти? – сказал Никола.
– Нико, это не так просто.
– Но почему?
Тедди засунул капсулу в кофеварку.
– Я не знаю – вот мой ответ. Я просто не знаю.
Челюсть быстро заживала, и опухоль спала. Теперь он мог спокойно есть нормальную пищу, но синяк все еще был огромным и зеленоватым.
Диван у Линды был удобнее, чем у Деяна, он каждый день взбивал подушки. Но спиной он все равно чувствовал, что койка слишком короткая. Он не мог по-настоящему растянуться, и однажды он даже лег на полу, чтобы вытянуться во весь рост. Когда Линда его там нашла утром, то подумала, что он ночью свалился с дивана, и ей стало его жаль.
На следующий вечер у дивана лежал надувной матрас. Тедди лег на него. И обнаружил, что так, вообще-то, удобнее. По утрам он слышал тихие разговоры между Николой и Линдой, когда он сам еще лежал и не мог подняться.
Она все еще пыталась вразумить сына.
Тедди снова был в службе занятости, но ему сказали то же, что и раньше: «Тедди, это может занять много времени, но все дороги ведут в Рим, как я часто говорю».
Это было не совсем правдой, в прошлый раз она сказала: «Рим не в один день строился».
Тедди считал, что теперь это звучит лучше. Но работы ему все равно не нашлось. От вознаграждения от «Лейонс» после налогов осталось около пятидесяти тысяч. Значит, ему придется затянуть пояс. Оставшиеся триста тысяч лежали по его пожеланию на одном из счетов «Лейонс».
Однажды днем он позвонил Могге Викингу, вернувшись с прогулки с Николой.
– Тедди, ты честный человек. Никогда б не подумал, – сказал Могге, когда Тедди объяснил, что собирается заплатить. Могге казался искренне удивленным.
– Но с одним условием. Деньги переведут со счета на счет.
– Но дорогуша, так не выйдет. Это совсем импоссибль, как говорят французы. Мы не так работаем.
– Тогда забей на это.
– Ты че, шутишь? У тебя что, правда есть бабки на каком-то счету?
– Йес, и не на каком-то. Это счет юридической фирмы.
Могге Викинг расхохотался:
– Ладненько, фор ю онли, приятель. Да уж, мир меняется. Устроим.
Днем Тедди пытался тренироваться или общаться с Николой. Они ходили в бассейн, два часа просидели в сауне и просто болтали о Бояне, Линде, о том, как это – сидеть. Они ездили в город и глазели на вещи, на которые у них не было денег. Говорили о том, чем Никола хочет заняться в жизни. Он сказал, что ему нравятся компьютеры и тренажерка.
– А как насчет стать юристом? – спросил Тедди. – Не думаешь, что это интересно?
Никола усмехнулся:
– Я ни один экзамен не сдам. У меня такой же шанс стать юристом, как у тебя – легавым.
Тедди поднял руки к лицу, пытаясь скрыть широкую ухмылку.
Однажды вечером Линда сказала, что ей звонил Деян и просил Тедди перезвонить.
«Думаю, не нужно сейчас встречаться, – попытался Тедди написать в эсэмэске. – Нужно пока держаться друг от друга подальше».
Но Деян не сдавался. Он настаивал и теперь, когда у него был номер, постоянно звонил и закидывал Тедди эсэмэсками. Тедди не брал трубку, но прослушивал оставленные сообщения. Деян заявлял, что хотел просто попить пивка и поболтать. Больше ничего.
Тедди не знал, как это понимать. Два варианта. Или Деян хотел с ним встретиться, чтобы пристукнуть. Тедди влез в здоровую кучу дерьма, которую не нужно бы было ворошить, это-то он понимал. Или он и правда хочет объясниться. Оба варианта его беспокоили, пусть даже первый и выглядел логичнее.
Наконец Тедди отправил еще одно эсэмэску: «Хорошо, давай встретимся. Но не сейчас, давай летом? Когда все успокоится».
В ответ он получил такой ответ: «Просто чтобы ты знал. Никаких терок. Просто обычное дельце, меня наняли. Эта больная жадная сволочь».
Потом пришло еще одно сообщение: «И я могу ходить. Без палки. Ты знаешь, какая паскуда меня подстрелила?»
В конце Деян поставил смайлик.
Тедди не стал отвечать.
Назад: 25 февраля
Дальше: 3 марта