За решеткой

Шипа на этот раз его отправили в больничное крыло из-за крови в моче.

Тедди и Локи поражались скорости его перемещений. Всего два дня назад он вернулся из изолятора, но не смог провести и суток без косячка. Когда охрана неожиданно решила отправить всех на анализы, Шип провернул старую уловку: порезал руку и смешал мочу с кровью. Тест на наркотики так и не сделали, вместо этого его отправили в больничку, где он провалялся два дня, листая автожурналы и спортивные обзоры и заигрывая с сестрами.

Тедди записался в спортзал. Он резко оттягивал ручку плечевого тренажера, а затем медленно возвращал ее на место. Он никогда не давал весам стучать друг о друга, каждое движение под контролем, в начале упражнения рука согнута под углом в девяносто градусов. Наращивать мышцы всегда было делом техники, а здесь, в колонии, – еще и довольно нудным занятием. Свободные весы запрещены. В обычном зале Тедди, если уж он работал с тренажером, брал бы по меньшей мере по шестьдесят пять кило на каждую руку, но здесь и это запрещалось. Пенитенциарная система установила ограничение в тридцать.

В соответствии с заламинированной инструкцией, висящей на стене и содержащей авторитетные указания тюремных физкультспециалистов, нужно чередовать кардионагрузки с силовыми тренировками с «ограниченным весом». Кроме того, следовало использовать «современное оборудование, которое, однако, не способствует чрезмерному наращиванию так называемой мышечной массы».

– Говорят, тут можно неплохо оздоровиться. Неужели это правда?

Сара. Сегодня она опять собрала волосы в хвост, так что он снова мог разглядеть татуировку, и он обратил внимание на высокие скулы. В ее лице сейчас было что-то строгое и суровое, казалось, что так и нужно.

Тедди не говорил с ней с того самого дня, когда она сама к нему подошла во дворе. Тогда, несколько дней назад, она так же тихо к нему подкралась.

Она его избегала? Тедди старался встретиться с ней, но видел ее только издалека. Кажется, остальным зекам она нравилась и, похоже, не пыталась на кого-то из них повлиять, как на него. Он спросил одного сторожа из старых, что тот о ней знал.

– Совсем чуток, – ответил охранник. – Она, кажется, поступила в университет, так, что думаю, лет через пять будет тут у нас большой специалист по криминальным делам. Но она хорошо справляется, ухватила суть работы.

– А, ну там, семья у нее есть?

– Да вряд ли, не заметил я у нее в машине детского кресла.

Тедди хотел задать еще пару вопросов, но что-то его остановило. Никогда нельзя показывать, что что-то тебя на самом деле интересует.

Он вытер потный лоб своей футболкой и ответил:

– Было бы еще лучше, если бы тебе дали качаться, как ты хочешь.

– Ну, ты ведь можешь отжиматься с грузом на спине?

– Да нет, что обо мне скажут тогда? Я сделал шесть подходов по тридцать на этой штуке, чисто как марафон пробежал. А у некоторых вот есть ключи, и они могут навесить еще железа.

И что он только что сказал? Те, у кого есть ключи, конечно, получили их от таких охранников, как Эмма. А он с ней говорил пару дней назад, причем даже не обсудив это сначала с Шипом. Смысл его слов был очень простой: «Эмма, спасибо за твою помощь, но теперь хватит. Нам ничего больше не нужно. И Шипу тоже». Сначала она удивилась, глаза у нее стали, как у девчонок из аниме.

– Что-то не так?

– Нет, все в порядке, спасибо тебе за все. Просто хватит. И, как я просил, не помогай больше Шипу. И Локи. Я с ними поговорю.

Сара была одета в форменную рубашку с коротким рукавом. На шее висел пропуск. Кожа на руках белая как снег. Интересно, она сама решила не загорать или у нее просто времени нет?

– Я просто хотела сказать спасибо, – тихо сказала она. – Хорошо, что ты поговорил с Эммой.

– Да фигня вопрос, – сказал он и сделал шаг к ней ближе, ему не хотелось, чтобы кто-то услышал этот разговор. Ее волосы пахли шампунем. Он и сам не мог понять, почему он сделал, как она хотела, и прекратил все это с Эммой, он никогда в жизни ничего подобного не делал, это было против всех понятий.

– Она очень удивилась, конечно. Не думала, что главный альфа попросит ее все прекратить.

– «Главный альфа»? – Тедди не смог сдержать улыбки.

– Или мне тебя вожаком стаи звать?

Тедди рассмеялся.

– Ты говоришь не совсем как будущий криминалист.

– А ты ведешь себя не как бандит. И мне это нравится.

Филип держал обломок ручки между пальцами и продолжал царапать там же, где остановился в прошлый раз. Он понимал, во что уперся рукой – вдоль короткой стены в комнате повесили кусок фанеры. Он его заметил, еще когда Джокер впервые открыл дверь. Эта фанера, должно быть, закрывала окно. Он шарил по ней руками, пока не обнаружил крохотный участок, который был тверже и холоднее: шляпка гвоздя. Затем он ощупал фанеру по краю. Она была прибита к стене двадцатью двумя гвоздями. Нужно начать в одном из этих мест.

Сколько часов он уже занимается этим куском? Возможно, от четырех до шести. Это безумие. Джокер поставил ему ультиматум, и оставалось всего несколько часов.

Да чем там занимается Патрик? Что такого непонятного: всего-то договор на покупку квартиры? И Филипу нужны были деньги. Затем его осенила другая мысль: что, если Патрик заподозрил неладное? В таком случае они, конечно, помедлят с переводом, чтобы попытаться его найти.

Панель на окне была твердой. Его обломок только царапал поверхность, не проникая глубже. Но он продолжал ее кромсать, переложив кусок ручки в руке так, что теперь он мог на него давить ладонью. Он старался переносить вес на свой жалкий инструмент, глубоко вдавливать его в доску при каждом движении. Мелкими, монотонными движениями.

Вот он выдолбил углубления вокруг трех гвоздей. Кажется, между ними было сантиметров двадцать. И все равно в комнату не проникал свет, это его беспокоило. Если за этой фанерой есть окно, он должен что-то увидеть, пусть отверстия и будет не больше миллиметра.

Он попытался вытащить один из гвоздей пальцами, потом зубами, чтобы использовать его вместо обломка ручки, но ничего не получалось. Гвоздь сидел крепко.

Он снова взялся за дерево. Царапал. Давил. Резал.

Еще три гвоздя – и тогда, может быть, получится просунуть пальцы под деревяшку и приподнять ее, чтобы посмотреть, что там за ней. Иногда он подползал к двери и прислушивался. Ему нужно знать, чем они занимаются снаружи, чтобы им не удалось снова застать его врасплох.

Он прижался ухом к двери. Чаще всего ему ничего не удавалось услышать, кроме тихой музыки.

Но на этот раз Филип услышал голос Джокера.

Того или тех, с кем он говорил, Филип не мог расслышать. Звуки сложно было разобрать, похоже, эти люди всегда разговаривали очень тихо.

– Меня это достало. Если я не получу деньги сегодня, будет просто жопа, – ныл Джокер.

Тихий голос, должно быть, произнес что-то успокаивающее, но Филип ничего не мог расслышать.

Джокер ответил:

– Перестань, мать твою, ты это уже не первый день бухтишь! А я до сих пор ни кроны так и не видел. Да я так не могу больше. Мне этого хрена уже жаль становится. Ему ж, блин, плохо после того, как я ему палец откромсал.

Второй голос что-то пробурчал в ответ.

– Да, не тебе же нужно к нему ходить все время. Мы его хоть кормим таблетками, видно по нему, что он может того, а тогда мы вообще ничего не получим.

Снова тихий неразборчивый голос.

Теперь Джокер повысил тон:

– Ну ладно, ладно. Я дал ему десять часов. Осталось пять. Если денег не будет, то хер знает. Я с этим покончу, так или иначе.

Потом разговор переместился в другую комнату, Филип больше ничего не слышал.

Может быть, Патрик перевел деньги?

Филип снова взялся за обломок металла.

Сколько гвоздей он обработал за пять часов?

Хлебцы застревали в зубах, кофе отвратный, и не только потому, что без молока. Тедди внимательно посмотрел на банку. Срок годности истек два года назад. Он решил, что нужно позвонить Эмили или Магнусу, раз день уже в разгаре. С другой стороны, он лег только в шесть утра и не виноват, что его телефон пришлось разбить, чтобы эти придурки с битой его не забрали. Нужно найти новый и позвонить – как можно скорее.

Его мысли снова вернулись к прошедшей ночи.

– Давай для начала поговорим.

Кассандра замерла, ее лифчик лежал рядом на диване.

– Конечно. Что я говорить?

– Ничего. Я хочу, чтобы ты просто ответила на несколько вопросов.

Тедди протянул ей лифчик.

– Надень.

У нее были маленькие груди, и кожа на них покрылась мурашками.

– Как тебя на самом деле зовут?

– Бейби Белль.

– К чертям это, какое у тебя настоящее имя?

Он протянул ей блузку и жестом попросил надеть и ее.

– Здесь меня так называть, mistah. Но можете звать как хотите.

– Ладно, тогда я буду тебя называть Кассандра. Ты слишком юна, чтобы этим заниматься.

– Mistah? Я только для вас. Я почти невинная. Я открыться только вам.

– У тебя есть паспорт?

– Нет.

– Откуда ты?

– Эдо. Вы любите черные девочки?

– Эдо – где это?

– Рядом Бенин, Нигерия.

– Твои родители знают, где ты?

– Почему вы спрашивает?

– Мне интересно. Слушай, я заплачу тебе еще две тысячи, если ответишь на мои вопросы.

– Нет, нельзя.

– Получишь еще восемь тысяч. Можешь оставить себе или сказать тому парню внизу, что дала мне в зад. Делай как хочешь.

Тедди показал ей деньги, шестнадцать купюр по пятьсот крон.

Она не ушла, значит, не думает, что он легавый. Да и восемь кусков – это восемь кусков, к тому же ей уже перепали деньги за секс, которого не было. Конечно, у нее забрали паспорт, и она может его выкупить, «отработав» пару сотен тысяч, так обычно бывает. Он ей предлагает неплохую сделку: она может получить больше, чем, скажем, за целую ночь.

Она не сильно накрашена, это и не нужно: у нее молодая гладкая кожа, только слева на лбу маленький прыщик. Ее глаза смотрели непонимающим взглядом, как будто она все еще ждала, что он попросит ее раздеться и сделать то, что, скорее всего, все мужчины, встретившиеся ей в этой стране, заставляли ее делать. В то же время в ее взгляде было кое-что еще. Страх.

Она ничего не сказала, просто взяла у него деньги и засунула во внутренний карман куртки.

– Теперь ты должна ответить на мои вопросы, – сказал Тедди. – В последнее время у тебя были клиенты с Фатбурсгатан?

– Простите, mistah, я не знаю. Я не понимает улиц.

– Ты встречалась с кем-то по имени Хамон Ханна или Даниэль Байлан?

– Я не знаю, я не знаю имя клиенты.

– Сколько ты работаешь?

– Я особенная, mistah, я такая молодая. Я почти только по особым вызовам.

– Кто сидит в машине внизу?

– Мой шофер, я его зову Адья.

– Кто ответил, когда я звонил по твоему номеру?

– Я зову она Большая Мама.

– Где она?

– Я не знаю, она тоже живет в доме.

Бессмысленно. Девушка ничего не знает или не хочет знать.

Может быть, она просто хитрит, взяв у него деньги.

Тогда ему кое-что пришло в голову.

– Подожди здесь, – сказал он, поднимаясь. На кухне лежали две папки со всеми материалами, которые он получил от Эмили. Списки подключений, детализация разговоров, статьи об иске Кевина против Филипа и другие бумаги.

Он взял лист с детализацией. Пробежал по нему глазами в поисках этого номера, 0736-474894.

Номера – колонка за колонкой. Страница за страницей с датой, временем, цифровыми комбинацями. Исходящие, входящие разговоры, неотвеченные звонки, входящие и исходящие сообщения и т. д.

Кассандра ерзала на диване.

И он нашел. 0736-474894. Кассандру искал не Хамон Ханна или Даниэль Байлан. Это Филип ей звонил.

Он провел пальцем вдоль колонки.

Филип не просто как-то раз ей позвонил, номер Кассандры встретился шесть раз в разные дни, в последний раз двенадцатого февраля.

Тедди взялся за список подключений.

Он просматривал даты и время, проглядывал все ряды и колонки.

И там нашел этот номер.

Каждый раз, когда с телефона Филипа звонили Кассандре, это происходило вблизи от Фатбурсгатан.

Тедди вернулся к девушке.

– Ты когда-нибудь была у клиента по имени Филип?

– Я уже говорю, mistah, я не знаю имя. Они мне не говорят.

– Ты получила деньги за ответы, понимаешь?

– Я пробую. Обещаю.

– Хорошо. Тогда я хочу знать, был ли кто-то еще, кто спрашивал тебя о Филипе.

– Я не знаю.

Ну все, хватит. Она слишком легко выкручивается.

– Я заберу деньги обратно.

Выражение лица Кассандры изменилось. Страх перед тем, что он может с ней сделать, превратился в опасность остаться без всех этих пятисотенных бумажек.

– Хорошо, mistah, они спрашивал про Филипа. Как вы.

– Они?

– Первая женщина.

– Когда?

– Я не помню точно. Она бежал за мной на улице, пара недель назад. Другие тоже нашли меня тогда, по компьютеру.

– Что за женщина на улице?

– Я не знаю. Я не видела раньше никогда.

– Как с тобой связались через компьютер?

– В чате.

– Ты знаешь, кто это был?

– Нет.

– Подожди здесь, я принесу компьютер, мы посмотрим на фото нескольких людей.

Тедди встал и прошел в кухню.

Он уловил какой-то звук.

Затем он услышал, как захлопнулась дверь.

Тедди бегом кинулся в гостиную.

Кассандры и след простыл.

Он открыл дверь, побежал за ней, слыша ее шаги на лестнице. Слишком поздно. Он выглянул в окно и увидел, как она запрыгнула на заднее сиденье старого «Вольво». В темноте номер машины не удалось разобрать.

Тедди уселся на то же место, где он ночью разговаривал с Кассандрой. Какая-то женщина и еще один человек спрашивали ее о Филипе. Похоже, это самый горячий след, что у них есть.

Тем не менее что-то здесь было не так, чего-то не хватало. Он чувствовал это интуитивно, или, может быть, дело тут не в интуиции, а в опыте, в жизни в том мире, от которого он решил отказаться.

Внезапно он понял, что именно казалось ему странным, что не сходилось – он подозревал, что Филипа держали в квартире на Фатбурсгатан, но не понимал, что его связывало с этим местом. Похоже, он только что нашел ответ.

Он понял, с кем нужно встретиться.

Старый друг с зоны.

Тедди вызвал такси.

На полу в прихожей раскатали что-то, похожее на кухонную фольгу.

– Эй, ходи тут очень осторожно, – сказал Ян, встретив ее на пороге. Эмили все еще не знала его фамилии, хотя со вчерашней встречи они успели раз двадцать созвониться.

Он был одет проще, чем в прошлый раз: в темную флисовую толстовку, черные брюки с карманами по бокам и черные ботинки, похожие на те, что носил Йонни Сванелль. Ян надел еще и голубые бахилы поверх обуви.

– Слушай, подруга, я тут пытаюсь найти какие-то следы, разве не видно?

Ян Бесфамильный стоял, широко расставив ноги, за разложенной фольгой. Он протянул и Эмили пару бахил.

– Надень. Ты раньше такими вещами занималась?

– Честно говоря, нет.

– Я был в квартире Филипа в Эстермальме, без особого успеха, но здесь всего за час нашел кучу интересного. Хотя могла бы ты сначала рассказать, что здесь случилось ночью?

Стоя в прихожей, Эмили вкратце рассказала о произошедшем. Она снова вспомнила, что Тедди специально держал себя в руках.

Ян Невоспитанный провел ее в комнату.

– Никуда не садись и ничего не трогай. Вы с этим Назданом и так тут натоптали, как стадо слонов.

– Его зовут Найдан или Тедди.

– Да-да, но нужно быть осторожнее, ничего не трогать на месте преступления и не наследить – это же столпы нашей работы. Почему вы сразу нам не позвонили?

– Потому что это случилось среди ночи.

Ян проигнорировал ее слова и показал ей какой-то аппарат, стоявший на полу. Он смахивал на большой принтер из светло-серого пластика, с несколькими кнопками на передней панели и чем-то вроде скользящей дверцы внизу.

– Знаешь, что это?

– Понятия не имею, – ответила Эмили.

– Это «Рэпид Хит 200», последняя новинка из Штатов. Даже у полиции такого нет.

– И что он делает? Расследует похищения?

– И это тоже. Это портативная лаборатория для ДНК-анализа. Сделана так, что ею могут пользоваться граждане, которые университетов не кончали, например обычные сыщики или такие парни из частных служб, как я. Этот агрегат нам прислали две недели назад. А там эту модель используют где-то полгода.

– И что именно он делает?

– Ну, следы ДНК можно разделить на три группы в зависимости от качества. Когда у подозреваемых берут мазок слюны, чтобы получить образцы для базы данных, то материала много и весь процесс анализа отнимает часа два. Но когда мы работаем на месте происшествия, то почти всегда речь идет о других двух группах, следах среднего качества и плохих.

– И что вы нашли здесь?

– Дай мне закончить. Образцы среднего качества обнаруживаются в выделениях, оставленных на предметах, например в крови, слюне или сперме. Их забирают не напрямую из тела, так что материала гораздо меньше. Сюда же отнесем волосы или сопли. Тут требуется везение, чтобы преступник что-то такое оставил на месте. Извлечение ДНК в таких случаях занимает где-то неделю. О третьей группе даже и говорить не стоит, это так называемые LCN-образцы, Low Copy Number, всего-то пара крошечных митохондрий: чешуйки кожи на одежде, частички волос на подушке, следы кожного жира на экране телефона. И тогда приходится ждать несколько недель, а то и месяцев, образцы отправляют в Англию и так далее. Но благодаря этой штуковине мы справимся по крайней мере со второй группой на раз – всего за девяносто минут. С LCN это тоже может сработать, но не всегда.

– И что же ты обнаружил?

– Я взял образцы в ванной, там было довольно много. Пол, сиденье унитаза, раковина. Отличные поверхности – гладкие и легкие. Потом я проверил в комнате, осмотрел кровать, стеллаж, стол. Еще не успел обработать кухню. Как раз закончил работу с образцами из ванной. Там много Филипа.

– А еще чей-то ДНК?

– Нет, там нет.

Они прошли в кухню. Ян сел на корточки и открыл портфель. Он надел пару тонких резиновых перчаток и вытащил длинную палочку, похожую на те, что Эмили использовала, чтобы чистить уши, но у этой вата была только на одном конце. Ян склонился над раковиной и провел ватной головкой по ручкам смесителя. Затем он достал новую палочку из нагрудного кармана, снял пластиковый наконечник и продолжил искать невидимые для Эмили следы.

После процедуры Ян опускал каждую палочку в пластмассовый контейнер и плотно закручивал крышку. Когда у него набралось шесть таких контейнеров, он вернулся в комнату и открыл приемное окошко своей портативной лаборатории. Каждую палочку он поместил в отдельную ячейку.

– Теперь нужно подождать: от сорока до девяноста минут.

– И что ты тогда увидишь?

– Тогда анализ будет готов, значит, я пойму, достаточно ли у нас материала, чтобы получить образец ДНК для сравнения с базами.

– Какими еще базами?

– У меня в компьютере есть полицейские базы данных, они же теперь у всех подозреваемых в серьезных делах берут образцы. Кроме того, у меня еще есть и базы по всем осужденным преступникам.

– И как ты их получил?

– Это в другой раз обсудим.

Ян продолжил осмотр в прихожей. Та же процедура: он опускался на корточки, обыскивал помещение. Иногда он доставал лупу и внимательно смотрел на что-то: ручку двери, клочок пыли на полу, зеркало, прислоненное к стене. Эмили не могла понять, что ей это напоминало: то ли CSI, то ли какой-то старый детективный роман. Она вспомнила о тех вещах, которые они ночью нашли в мусорном ведре и на полу.

– Вот это стоит внимания? – спросила она и осторожно высыпала все найденное на диван. Обертка от жвачки, два чека за такси, реклама, скомканный скотч, упаковка от пирога «Горби». Она достала и пачку сигарет, бутылку виски, зажигалку, пластинки от «Золофта» и наручники. В первый раз она увидела, чтобы Ян Теперь Чуть Более Приятный казался довольным.

– Ага, есть кое-что для меня.

Он сразу принялся изучать ее находки: подносил их к свету, рассматривал в лупу, обмахивал своими метелочками.

У Эмили зазвонил телефон. Магнус.

– Банк и Карл-Юхан проверили подпись на договоре, она подлинная, договор подписан Филипом, – сразу сообщил Магнус, не дожидаясь, пока она поздоровается.

Она вернулась в комнату и спросила, понизив голос:

– А продавец – кто он?

– Хороший вопрос, я наскоро проверил данные, и похоже, что человек с таким именем не живет по указанному адресу. Это фальшивый договор.

– И как теперь поступят с переводом?

Магнус вздохнул.

– Я посоветовал Карлу-Юхану подождать еще сутки. Похитители не знают, насколько быстро Патрик работает и сколько времени отнимет перевод шестнадцати миллионов в Таиланд. Они ему не навредят, если им просто придется подождать до завтра.

– А завтра – что Патрик завтра будет делать?

– Вот завтра это и обсудим. Всему свое время, Эмили.

Больше она не стала задавать вопросов. Они еще немного поговорили о других вещах. Она ждала, пока Ян закончит со своими анализами. Нужно разузнать о Кевине и Ярле Польонене. Магнус займется отцом Кевина. Что касается Ярла Польонена – человека, чье имя стоит на двери квартиры, – то «Редвуд» уже выяснил, что он отсидел два срока. В 1998-м он получил три года за подделку документов, а в 2003-м – год за финансовые махинации, но с тех пор был на свободе. Ему сорок восемь, и последние двадцать лет он живет на пособие, так как заявил, что получил травму спины, когда в двадцать восемь лет работал на стройке. Ярл был прирожденным халявщиком.

Нужно его найти. Это сейчас главное.

Под конец они заговорили о самой квартире, Эмили хотела узнать, говорил ли Магнус с семьей.

– Может, они помнят, что он жил здесь раньше? Или что кто-то из его друзей как-то использовал эту квартиру?

– Ты права, я обсудил это с Карлом-Юханом. И он поговорит с Титти. Если мы найдем владельца, то определенно сделаем большой шаг вперед.

Ян вошел в комнату и жестами позвал Эмили:

– Мне нужно идти, Ян что-то от меня хочет.

– Я получил результаты, – сказал Ян. – И для кухни, и для того, что ты нашла ночью. Но сначала хочу тебе показать кое-что интересное здесь, в прихожей.

Тедди вышел на станции Альбю.

Это совсем не его район, но в нужной части города. Он смутно припоминал, что бывал здесь раньше, много лет назад, вместе с Деяном, или Алексом, или еще кем-то. Бар «Черная земля» – типичная низкопробная забегаловка. Такое место, где как рыба в воде. Тедди вспомнил о помпезных залах в «Лейонс», с шикарными панорамными видами, где даже кнопки в лифтах должны были производить впечатление. Но это все равно была только оболочка. На что они способны на самом-то деле? Например, эта Эмили, которая строит из себя большого босса, а сама забыла проверить айпад.

Тедди оглядел полупустой зал. Похоже, он еще не пришел. Что и неудивительно, встречу они назначили спонтанно.

Тедди ждал Локи Оденсона.

На стенах и потолке висели флаги и шарфы с символикой разных футбольных клубов: «Юргорден», «Хаммарбю», «АИК». На самом почетном месте, прямо над стойкой, парила желто-красная эмблема «Сюрианска». Легко догадаться, кто владелец бара. За стойкой стоял одинокий бармен, за ним висел телевизор, по которому крутили какой-то матч.

В глубине зала стояла, как и везде, пара игровых автоматов, стандартный набор для всех подобных заведений. Взгляд одинокого гостя притягивали эти волшебные гиганты, готовые его ободрать как липку. Чувство такое, как будто смотришь на зомби. Тедди заметил там же брошюрки «Правда и мифы об игре», выпущенные Шведским игровым обществом. Он и раньше видел эти проспекты, в тюрьме. Большой Брат криводушно вещал о вреде большой игры, наваривая миллиарды на чьей-то зависимости.

Он сел за столик. Ноги еле втиснулись под столешницу, для Тедди слишком низко. Он чувствовал, как колени терлись о засохшую жвачку, прилепленную снизу. Он сгреб одну из брошюрок: можно и почитать, пока ждешь.

Тедди попробовал вспомнить, как было дело в тех тюрьмах, где он сидел: там играли от двадцати до пятидесяти процентов зеков.

Тогда странно, подумал Тедди, что они поставили своих одноруких бандитов как раз в самых неблагополучных районах. Согласно статистике, меньше всего автоматов стоят в коммунах вроде Дандерюда, где жили богатеи, а больше всего – в Ботчирке и Стремстаде, где неимущим хорошо бы было отложить свои последние сбережения на другие нужды.

Открылась дверь, и Локи вошел в бар. Увидев Тедди, он расхохотался и крепко его обнял:

– Спаситель мой, сколько лет прошло! Года три с последней встречи?

– Наверное, так.

– И давно ты на воле?

– Четыре недели.

– И не позвал меня на праздник?

– Не было никакого праздника.

Они уселись за столик. Колени Тедди снова почувствовали засохшую резинку. Локи отрастил бороду, на шее у него висела здоровый Мьелльнир – молот Тора. Тот, кто не был знаком с Локи Оденсоном, мог бы его принять за старого матерого скинхеда. Особенно принимая во внимание, что даже его имя отлично подходило истинному арийцу со страстью к Вальгалле и прочему язычеству. Кроме того, Локи предпочитал носить темные штаны, высокие ботинки и черное кожаное пальто до пят. Но Тедди точно знал, что к нацикам Локи не имел никакого отношения. Просто такой он был: хакер не от мира сего, обожавший «Властелина колец» и сетевые игры.

– Чем сейчас занимаешься? – спросил Тедди.

– Работаю с информационной безопасностью, – ответил Локи и ухмыльнулся. – В этой жизни приходится выбирать, на чьей ты стороне. Теперь я переметнулся к Сатане. И Сатана неплохо платит, откладывает на пенсию, и мне не дробят кости из-за длинного языка. Меня уважают, хоть я и высокомерный тип. И еще я жду рождения первенца.

Пенсия, подумал Тедди, от этого я бы тоже не отказался.

– Вы ждете ребенка? – сказал он вместо этого. – Поздравляю.

– Спасибо.

– Когда?

– В июле.

– Отличная новость. Уже знаете пол?

– Да, будет парень.

– Выбрали имя?

– Ну, я предложил Хугин или Мунин.

– Может быть, Халк, неплохой ведь вариант?

– Что ты имеешь в виду?

– Да думаю о «Мстителях», там было про Тора и Локи и прочих богов. И про Халка.

– Ты вообще не в теме. Хугин и Мунин – вороны Одина, это не какая-то там американская жвачка для мозгов.

– Нет, но я помню, что «Хугин и Мунин над миром все время летают без устали». Может быть, в Америке.

– Рехнулся? Ты о чем вообще?

– Это же из «Эдды».

Глаза Локи блеснули, он оценивающе посмотрел на Тедди. Гонористый, как и раньше, хоть и перешел на другую сторону. Они еще немного поговорили. Рассказали друг другу о жизни на воле, хотя у Локи, который всего-то отмотал восемь месяцев, все было совсем не так. Они вспомнили общих знакомых с зоны, поболтали о своих семьях, о работе, о том, как вкусно в первый раз выпить пива после отсидки.

Тедди отодвинул пустой бокал.

– Мне потребуется помощь, – сказал он. – Но я не хочу говорить об этом здесь. Может, пройдемся?

Снаружи была мерзкая погода.

Дождь со снегом.

В телекомнате все еще сидел парень из «Редвуда» со своим компьютером. Иногда он кому-то звонил с мобильного, иногда просто сидел, запрокинув голову, и, кажется, дремал. Карл-Юхан так и не запомнил, как его зовут: то ли Йеспер, то ли Йенс, то ли еще какое-то простонародное имечко.

Некоторые люди совершенно не воспринимают классику, такие имена, которые повторяются из поколения в поколение. Отца Карла-Юхана звали Карл-Филип, а его отца – Карл-Юхан. Прадеда звали Карл-Фредрик Филип Шале.

И именно они, эти люди без чувства вкуса, упивались чужими несчастьями. Они, с упоением влезавшие в чужую жизнь и скупавшие те газеты, смотревшие те программы, из-за которых это произошло с Филипом. Они, составляющие эти списки успешных людей, открывая путь бандитам и указывая, где можно поживиться.

Карл-Юхан подумал, что этот персонаж в телекомнате больше требовался Титти. Она в основном сидела в спальне или в библиотеке. Пила свой обычный чай, пыталась смотреть телевизор, глотала таблетки. Иногда она выходила на улицу, в эту зимнюю слякоть, ей нужно забыться, говорила она, глотнуть свежего воздуха.

Все-таки хорошо, что парень из «Редвуда» здесь, размышлял Карл-Юхан. Ему не хотелось оставаться с ней наедине.

Интересно, чем там занимается Магнус. Сына нет уже неделю. Это была худшая неделя в жизни Карла-Юхана, а Магнус или «Редвуд» даже близко не подошли к разгадке.

Титти сидела на диване в библиотеке, натянув плед до самого подбородка. Этот плед ей подарили друзья на пятидесятилетний юбилей, он немного свалялся, но поскольку провел последние восемь лет, лежа на кресле или диване, то все еще выглядел прилично.

Карл-Юхан встал в дверях.

– Не хочешь пообедать, съесть что-нибудь?

Титти сползла ниже по спинке дивана. Так она походила на Каролину, которая подростком, когда она еще жила дома, устраивалась перед телевизором.

– У меня нет аппетита.

– Я все понимаю, но мне кажется, что все-таки…

– Магнус звонил? Есть новости?

– Нет, но он думает, что Патрику не нужно переводить деньги сегодня.

– И мы на это пойдем?

– Думаю, да. Магнус считает, что они точно не знают, сколько времени может отнять такой перевод. Кажется, они не имеют ни малейшего понятия о системе безопасности в банках.

Титти отвернулась. Он услышал, как она всхлипнула. Хорошо, что у нее нет припадка и она не дерется и не царапается. Карл-Юхан продолжил:

– И Эмили говорит, что встречалась с Кевином Андерссоном. Кажется, он узнал, что Филип плевать хотел на его идиотские обвинения, десятого февраля.

– Всего за пару дней до того, как Филип пропал?

– Вот именно. Так что Магнус попросил «Редвуда» следить за этим Кевином и еще раз его проверить.

– И?

– Пока ничего. Она об этом узнала где-то час назад.

Титти сползла еще ниже. Сейчас она меньше плакала, чем в первые дни, но ее лицо стало совсем безжизненным и почти прозрачным. Она давно не причесывалась, корни отросли и были темнее. Карл-Юхан вдруг понял, что никогда не видел ее с натуральным цветом.

Он вспомнил, какой она была в день свадьбы: волосы собраны в затейливую прическу, открывавшую ее прекрасную изящную шею, на волосах лежит маленькая тиара.

Они венчались в маленькой часовне в Дандерюде, а банкет состоялся в зимнем саду при «Гранд Отеле». Жизнь казалась такой простой и понятной, пусть даже отец Титти и не был в восторге от ее выбора.

Карл-Юхан тогда был генеральным директором «Профит Инвест», и все шло как по маслу, хотя он еще не взялся за по-настоящему крупные дела. Титти как-то вдруг забеременела, так что им пришлось расписаться официально. Дело не в том, что он не хотел жениться. Катарина Адлеркройц, как ее тогда звали, была отличной партией. Она происходила из старинного рода, а ее отцу принадлежали огромные земельные участки в Сконе. Она была милой, красивой и принадлежала к том же кругу, что и он сам. Но он уже тогда задумывался: а что же будет через десять лет?

Тогда он был наивен, сейчас он понимал, что такие понятия, как «любовь» и «любить» гораздо сложнее, чем учащенное сердцебиение и туман в голове. Иногда любовь может даже напугать.

– Что-то еще? – спросила Титти.

– Нет, больше ничего.

Карл-Юхан не стал рассказывать о квартире, в которой Эмили и Тедди были ночью и где сейчас работал Ян из «Редвуда». Он ничего не сказал о людях, напавших на Тедди. Он не упомянул и о втором ночном приключении Тедди, который сам, кажется, позвонил Магнусу совсем недавно.

– Я звонила Каролине, – неожиданно произнесла она. – То есть не совсем звонила. Я написала ей, а позвонила она.

– Зачем, почему это должно ее касаться?

– Я просто спросила, все ли у нее в порядке, и попросила приехать.

– Но зачем?

– Затем, что она наша дочь и сестра Филипа. Она имеет право знать. Я хочу, чтобы она была здесь, мне плохо, понимаешь?

– Когда она приедет?

– Сейчас.

В ту же секунду раздался звонок.

Он, Мамуля и Каролина уселись в гостиной. Было непривычно, но вообще-то очень хорошо, что Мамуля наконец встала. Он на самом деле не мог понять, зачем она звонила Каролине. Возможно, все было так, как она и сказала: ей просто хотелось, чтобы сейчас, когда Филип пропал, вся семья держалась вместе. И теперь, когда Каролина приехала, он был рад ее видеть.

Они долго обнимались в холле, прежде чем он завел речь о том, что случилось. Но похоже, что Титти уже кое-что ей рассказала, хотя и заверила его, что этого не делала. Взгляд у Каролины был встревоженный, еще когда она только вошла.

– Мы точно ничего не знаем, – подытожил он, вкратце рассказав о том, что случилось с Филипом. – При самом лучшем раскладе ему в голову просто втемяшилась какая-то безумная идея, и он прячется по своей воле. Хотя я понятия не имею, зачем ему так поступать.

Каролина смахнула челку со лба, с возрастом ее волосы потемнели. Она казалась усталой, под глазами залегли тени, и Карл-Юхан подумал, что она выглядит гораздо старше своих лет. На ней был зеленый свитер и мешковатые джинсы. Тот же стиль, что и когда она еще жила с родителями. Уже тогда она одевалась, как геолог в экспедиции, и состояла в обществе защиты природы. Наверное, не так уж странно, что в университете она выбрала естественные науки. Насколько Карл-Юхан понял, в Англии она работала над диссертацией о чем-то, что называлось устойчивостью биологических систем. В основном они ставили разные эксперименты.

По мнению Карла-Юхана, людям со вкусом и стилем не нужны такие странные интересы. Он пытался воспитывать детей, основываясь на двух столпах: этикет и дисциплина. Овладев первым, можно справиться с любыми проблемами; пока точно знаешь, как себя вести, ты не будешь чувствовать себя глупо. Второе поможет финансовому успеху; если серьезно взяться за дело, то все будет в порядке. Социальная стабильность и финансовая уверенность – что еще нужно? В их семье не место преувеличенному интересу к музыке и искусству, спортивным занятиям, отнимающим уйму времени, за редким исключением только теннис и верховая езда. Ни в коем случае не разрешалось проявлять интерес к таким туманным вещам, как политика, активный туризм или скейтборд. Это просто никуда не годится, если ты слишком чем-то увлечешься, то можешь потерять нужные социальные навыки.

Были и более серьезные причины, о которых Карл-Юхан предпочитал не заговаривать. Например, риск, что дети начнут думать о странных предметах, что они, погружаясь в какое-то занятие, увидят мир под другим углом. Что начнут все ставить под сомнение.

Не сказать, чтобы Каролина именно этим и занималась, но иногда Карл-Юхан чувствовал, что что-то не так.

Он снова повторил то, что уже сказал:

– Итак, все указывает на то, что это похищение. Но мы надеемся – а что нам еще делать – что он просто скрывается.

– Как я, хочешь сказать?

– Но ты же не прячешься от нас?

– Папа, скажи, когда я в последний раз тебе звонила?

– Но ты ведь общаешься с мамой, разве не так?

Он взглянул на Титти.

Она отвернулась.

– Когда ты в последний разговорила с мамой? – спросил Карл-Юхан.

– Она мне позвонила час назад и попросила приехать.

– Час назад? Но как ты так быстро прилетела?

– Я была здесь, – сказала Каролина. – Я уже давно в Стокгольме.

Карл-Юхан еще больше расстроился. Его дочь жила здесь, а он даже не знал об этом. Интересно, что она имеет в виду? И что знает Титти?

Она как будто хочет что-то ему сказать.

Что-то, чего он не понимает.

Эмили и Ян вернулись в прихожую. Она попыталась перечислить в уме все то, что ей еще нужно сделать, когда они закончат здесь, Голова раскалывалась.

– Посмотри на зеркало у стены. Его здесь быть не должно, хотя некоторые и воображают, что это красиво. Здесь есть толстенный гвоздь в стене, на котором оно висело. А на той стороне зеркала приделана проволока, которая нигде не сломана. То есть никаких признаков того, что оно упало из-за ржавого гвоздя или ненадежного крепления сзади. Оно из-за чего-то другого свалилось, это я скажу как профессионал. Кто-то его специально снял или уронил.

– И что это значит?

– Это я у тебя хочу спросить. Оно здесь стояло во время ночной драки?

– Да.

– Тогда непонятно. Займусь этим позже. Давай посмотрим на анализы.

«Рэпид Хит» все так же стоял на полу в гостиной. Ян указал на аппарат:

– Могу сказать, что мы получили хорошие образцы с ручки одного ящика на кухне, а еще я нашел неплохой материал на бутылке виски и упаковке «Горби».

Ян поставил на журнальный столик свой компьютер и присоединил его к «Рэпид Хит».

– Теперь я отправлю описание образцов в компьютер и сравню с базой.

Он кликнул по паре иконок, и Эмили увидела, как компьютер начал поиск. В течение пары минут ничего не происходило.

– Насколько я понимаю, то, что мы получили походящие образцы ДНК, еще не значит, что мы узнаем, кому они принадлежат. Нужно, чтобы этот человек был в полицейской системе?

– Правильно понимаешь.

– А Ян Польонен есть в базе данных?

– Я могу проверить это попозже.

Компьютер продолжал искать, кулер работал на полную мощность.

Через секунду вспыхнуло сообщение: «Обнаружено одно совпадение».

Ян кликнул на него.

Появилась надпись: «3442. Найдан Максумич».

– Ну хорошо, это Тедди – на дверной ручке. Не особо ценная информация, вы тут и правда везде прошлись и все потрогали, без перчаток.

– Можешь посмотреть, почему его внесли в базу?

– Увы, нет, только что у него брали образцы. Не очень-то нам повезло, неудачная попытка, – сказал Ян и снова нажал пару кнопок.

– И что нам теперь делать?

– Мне придется взять эти образцы в лабораторию.

– И могут появиться другие совпадения, которые не нашел твой «Рэпид Хит»?

– Пожалуй, если речь о LCN, хотя я так не думаю. Проблема в том, что именно эта база слишком маленькая. В этом компьютере у меня не все.

– Почему?

– Ну, не все базы, так сказать, «кошерные». Но в тех, которые есть в офисе, больше людей, так что могут быть другие совпадения. Может быть, чьи-то отпечатки были на этой бутылке или упаковке от «Горби».

В этот момент в дверь позвонили. Эмили заметила, что напряглась, снова вспомнив ночные события и тех парней.

– Пойдем со мной, – сказала она Яну. Они вышли в прихожую.

Эмили размышляла, не сесть ли ей на корточки, как это сделал Тедди, но передумала. Вместо этого она резко распахнула дверь. На пороге стоял Тедди. Лицо у него было серое, но он, кажется, попытался улыбнуться.

– Как дела? – спросил он.

Эмили смерила его взглядом, прежде чем ответить.

– Почему ты не звонил?

– Мне тебе нужно отзваниваться каждые пять минут, так?

– Нет, но было бы неплохо знать, чем мой напарник занимается. Так?

– Я же пришел. Теперь понятно, чем занимаешься ты.