62
Корсика
Три дня спустя дон пригласил Габриеля к себе поболтать. Строго говоря, это было даже не приглашение — ведь от него можно и отказаться. Это был приказ в духе самого Шамрона, слово, высеченное в камне.
— Как насчет обеда? — предложил Габриель, чувствуя, что дон в хорошем расположении духа.
— Отлично, — ответил корсиканец и угрожающе добавил: — Лучше вам прийти одному.
В полдень Габриель покинул виллу. Козел пропустил его сразу же — вспомнил, что это спутник прекрасной итальянской дамы. Охрана у ворот имения тоже не задержала — хозяин заранее велел впустить израильтянина. Самого Антона Орсати Габриель застал в кабинете, согбенного над гроссбухами.
— Как бизнес? — спросил Габриель.
— Лучше не бывало, — ответил Орсати. — Заказов столько, что едва справляемся.
Дон не уточнил, что имеет в виду: кровь или масло. Он лишь провел Габриеля в столовую, где для них уже был накрыт стол по-корсикански. Беленые стены и простое убранство напомнило о трапезной папского дворца. На стене за местом дона даже висело тяжелое деревянное распятие.
— Не мешает? — спросил Орсати.
— Нисколечко, — сказал Габриель.
— Кристофер говорит, вы в католических церквях разбираетесь.
— Что еще говорит Кристофер?
Орсати нахмурился, но, накладывая Габриелю еду и наливая себе вина, не сказал ничего.
— Вилла понравилась? — спросил он наконец.
— Она само совершенство, дон Орсати.
— Ваша жена тоже довольна?
— Очень и очень.
— Сколько еще думаете оставаться у нас в гостях?
— Пока не прогоните.
Что странно, дон промолчал.
— Я что, уже истощил запасы вашего гостеприимства, дон Орсати?
— На острове можете оставаться сколько душе угодно. — Дон помолчал и добавил: — До тех пор, пока ваши дела не влияют на мой бизнес.
— Вы, должно быть, о Келлере?
— О нем.
— Я отнюдь не хотел оскорбить вас, дон Орсати. Просто…
— …вмешались не в свое дело.
Тихо зажужжал сотовый дона.
— Разве не помог я вам, — не обращая внимания на телефон, спросил Орсати, — когда вы обратились ко мне в поисках англичанки?
— Помогли.
— Разве не отдал я вам в помощники Келлера, не взимая платы за его услуги?
— Без него я бы не справился.
— И разве не закрыл я глаза на то, что мне не перепало ничего из выкупа, который вы, несомненно, вернули?
— Деньги на счету российского президента.
— Это вы так говорите.
— Дон Орсати…
Корсиканец отмахнулся.
— Так вот в чем дело? В деньгах?
— Нет, — возразил дон. — Дело в Келлере.
Задрожали под порывом ветра стеклянные двери, что вели в сад. Это дул юго-восточный ветер, который обычно приносит дождь и зиму, однако небо оставалось ясным.
— У нас на Корсике, — выдержав паузу, произнес дон, — чтут старые традиции. Юноша, к примеру, не станет просить руки девушки без благословения ее отца. Понимаете, к чему я, Габриель?
— Кажется, понимаю, дон Орсати.
— Следовало обратиться сначала ко мне, а уж потом просить Кристофера вернуться в Англию.
— Признаю, ошибся.
Орсати немного остыл. Снаружи ветер опрокинул в саду столик и кресло. Дон задрал голову к потолку и прокричал что-то на корсиканском диалекте. Пару секунд спустя в сад выбежал усатый мужчина с дробовиком на плече и привел все в порядок.
— Вы не представляете, каким ваш друг Кристофер приехал сюда из Ирака, — продолжал дон Орсати. — Он был убит. Я дал ему кров, семью, женщину…
— …а потом и работу, — подсказал Габриель. — Много заказов.
— Он отлично справляется.
— Да, знаю.
— Куда лучше вас.
— Кто это сказал?
Дон улыбнулся. Повисла пауза, и Габриель воспользовался ею, чтобы тщательно подобрать нужные слова.
— Негоже человеку вроде Кристофера так зарабатывать себе на жизнь.
— Чья бы корова мычала, Аллон.
— И у вас на Корсике так говорят?
— Все мудрые поговорки — с Корсики. — Отодвинув тарелку, дон упер массивные локти в столешницу. — Вы кое-чего не понимаете. Кристофер не просто мой лучший работник. Он мне как сын, и если уедет… то разобьет мне сердце.
— Родной отец считает его погибшим.
— Иначе нельзя.
— А как бы вы чувствовали себя на месте доктора Келлера?
Не желая отвечать, Орсати сменил тему.
— Думаете, этот ваш приятель из английской разведки согласится вернуть Кристофера в мир живых?
— С его стороны это было бы мудро.
— Он может и отказать. К тому же, если вы с ним поговорите, для Кристофера здесь может стать небезопасно.
— Я устрою так, чтобы избежать этого.
— На этого вашего друга можно положиться?
— Я бы ему жизнь доверил. Как и много раз прежде.
Дон тяжело вздохнул. Он наверняка уже собирался дать Габриелю благословение, но тут у него вновь зазвонил телефон. На сей раз Орсати ответил. Выслушал собеседника, произнес что-то по-итальянски и отложил сотовый.
— В чем дело? — спросил Габриель.
— Звонила ваша супруга.
— Что-то случилось?
— Она желает прогуляться до деревни.
Габриель хотел встать из-за стола, однако дон остановил его.
— Закончим трапезу. Я пошлю своих ребят, они за ней присмотрят.
Габриель вернулся на место. Ветер тем временем бесчинствовал в саду, и дон взирал на это с грустью.
— Как я рад, что мы вас не убили, Аллон.
— Можете не сомневаться, дон Орсати, я разделяю вашу радость.
***
Ветер преследовал Кьяру на узкой тропинке, среди покосившихся домишек и кошек, пока она наконец не оказалась на главной площади, где ветер свистел в аркадах и трепал товары на лотках у торговцев. Кьяра с соломенной корзиной прошлась по рынку и купила продуктов для ужина. Потом села за столик в кафе и заказала кофе. Посреди площади, окруженные небольшими пыльными вихрями, играли в петанк старички; на ступенях церкви старуха в черном вручила мальчику клочок голубой бумаги. У мальчика были длинные курчавые волосы, да и сам он показался Кьяре очень красивым. Она грустно улыбнулась. Сын Габриеля Дани, доживи он до десяти лет, наверное, выглядел бы так же.
Старуха тем временем спустилась с крыльца церквушки и вошла в небольшой кривобокий домик, а мальчик побежал через площадь… прямо в кафе. Кьяра сильно удивилась, когда он положил бумажку перед ней на столик и умчался восвояси. Развернув послание, Кьяра прочла:
Мне надо срочно увидеть тебя…
***
Синьядора поджидала Кьяру на пороге домика. Улыбнувшись, она погладила ее по щеке и увлекла за собой внутрь.
— Знаешь, кто я? — спросила старуха.
— Догадываюсь.
— Твой муж говорил обо мне?
Кьяра кивнула.
— Я ведь предупреждала его, чтобы не совался в город грешников, — напомнила синьядора, — но он не послушал меня. Повезло, что вернулся живым.
— Его нелегко убить, — заметила Кьяра.
— Может статься, он и впрямь ангел. — Старуха снова погладила Кьяру по щеке. — А ты отправилась следом за ним?
— Откуда вы знаете?
— Поехала туда, не сказав мужу, — продолжила синьядора, не обращая внимания на вопрос. — Вы несколько часов провели в номере отеля, в городе ночи. Помнишь?
Старуха улыбнулась, провела пальцами по волосам Кьяры.
— Мне продолжать? — спросила она.
— Я не верю, что вы видите прошлое.
— Твой муж однажды был женат, — заговорила синьядора, будто желая доказать Кьяре ее неправоту. — У него был ребенок. Потом взрыв… Дитя погибло, а жена нет. Она все еще жива.
Кьяра подалась назад.
— Ты очень долго была в него влюблена, — говорила старуха, — однако он не брал тебя в жены, потому что скорбел. Раз он тебя отослал, потом вернулся за тобой в город на воде.
— Откуда вы это знаете?
— Он рисовал тебя, завернутой в белую простыню.
— Это был лишь набросок.
Старуха безразлично пожала плечами и кивнула в сторону стола, на котором подле двух зажженных свечей стояли миска воды и сосуд с маслом.
— Присядешь? — сказала синьядора.
— Нет, спасибо.
— Прошу тебя, — не отступала вещунья. — Мне нужно совсем немного времени, чтобы убедиться.
— В чем убедиться?
— Присядь.
Кьяра опустилась на стул, старуха устроилась напротив.
— Окуни указательный палец в масло, дитя, занеси его над водой и урони в нее три капли.
Кьяра неохотно исполнила указания, и, когда три капли масла на поверхности воды слились в одну, старуха ахнула. По ее мучнисто-бледной щеке скатилась слеза.
— Что вы увидели? — спросила Кьяра.
Синьядора взяла ее за руку.
— Твой муж на вилле, ждет тебя. Ступай к нему и скажи, что скоро ему вновь быть отцом.
— Мальчика или девочки?
— И мальчика, и девочки, — улыбнулась старуха.
