55
Санкт-Петербург, Россия
В это самое время виновник всех бед полковника Мильченко шел по Адмиралтейскому проспекту. Он больше не чувствовал холода, только тепло в том месте, где девушка коснулась его перед расставанием. Сердце колотилось о ребра. Несомненно, за ней следят, и его арестуют. Дабы унять страхи, Габриель представил, будто шагает не по улице российского города, а по Венеции, Флоренции и Парижу одновременно. Тут он в безопасности. И она тоже.
Перед ним высилась громада Исаакиевского собора, колоссальной мраморной церкви, которую Советы превратили в музей атеизма. Войдя в собор со стороны площади, Габриель начал подниматься по узкой винтовой лестнице под свод единственного золотого купола. На смотровой площадке, как он и думал, никого не было. Внизу простирался сказочный город, машины лениво ползли вдоль огромных проспектов. И по одному из них шла женщина: шапка скрывала ее светлые волосы, шарф — нижнюю половину лица. Через некоторое время на лестнице послышались шаги, и вот она предстала перед ним. Света под куполом не было, и Габриель едва видел ее в темноте.
— Как вы нашли меня?
Девушка говорила с британским акцентом, и Габриель с трудом поверил своим ушам. Впрочем, больше у нее от прошлой жизни ничего и не осталось.
— Неважно, как я нашел тебя.
— Как? — повторила девушка, но Габриель не ответил. Он шагнул ей навстречу, чтобы получше разглядеть ее лицо.
— Помнишь меня, Мадлен? Я рисковал всем ради твоего спасения. Мне и в голову не приходило, что ты сама все подстроила. Обвела меня вокруг пальца. Всех нас обвела.
— Ничего я не подстроила, — огрызнулась Мадлен. — Я только выполняла приказы.
— Знаю, — помолчав, сказал Габриель. — Иначе не пришел бы сюда.
— Кто вы?
— Если честно, то же я хотел спросить у тебя.
— Я Мадлен. Мадлен Хэрт из Бейзилдона, что в Англии. Никогда не нарушала порядок, примерно училась в школе и университете. Поступила на работу в штаб Партии. Будущее меня ждало безоблачное. В один прекрасный день мне предстояло сделаться членом парламента. — Она помолчала. — Так обо мне говорили.
— Как тебя на самом деле зовут?
— Не знаю. Я по-русски почти не разговариваю, и сама вообще не русская. Я Мадлен. Англичанка.
Достав из кармана пальто «Комнату с видом», она показала ее Габриелю.
— Где вы это взяли?
— У тебя в спальне.
— Что вы там делали?
— Пытался выяснить, почему твоя мать бежала из Бейзилдона.
— Она мне не мать.
— Это я уже понял. Понял, наверное, сразу, как увидел тебя на фотографии с родителями. Они походили на…
— …крестьян, — скривилась Мадлен. — Я их ненавидела.
— Где сейчас твои мать и брат?
— В старом учебном центре КГБ, у черта на рогах. Меня тоже хотели туда отправить, но я не поехала. Сказала, что буду жить в Питере, или сдамся врагу.
— Повезло, что тебя не ликвидировали.
— Мне угрожали. — Мадлен пристально посмотрела на Габриеля. — Что вы на самом деле знаете обо мне?
— Твой отец был шишкой в Первом главном управлении, генералом. Может, даже и шефом. Мать служила при нем машинисткой. Вскоре после твоего рождения она наглоталась таблеток снотворного и запила их водкой. Во всяком случае, так мне рассказали. Потом тебя отправили в детдом.
— При КГБ, — уточнила девушка. — Я выросла среди волков.
— В какой-то момент, — продолжал Габриель, — с тобой перестали говорить по-русски. Точнее, с тобой вообще перестали говорить. До трех лет ты росла в тишине, а после с тобой заговорили по-английски.
— На кэгэбэшном английском. Поначалу я сама говорила как диктор с радио.
— Когда тебя свели с новыми родителями?
— Лет в пять. Мы все жили в учебке КГБ где-то с год, сближались. Потом нас отправили в Польшу, откуда мы вместе с другими эмигрантами перебрались в Лондон. К тому времени мои родители уже разговаривали на идеальном английском и под фальшивыми именами стали заниматься мелким шпионажем. Главным образом приглядывали за мной. Даже дома мы вообще не разговаривали по-русски, только на английском. Я постепенно забыла, откуда я родом. Читала книги, чтобы стать настоящей англичанкой: Остин, Диккенс, Лоренс, Форстер.
— «Комната с видом».
— Большего я от жизни и не хотела. Только комнату с видом.
— Почему вы жили в муниципальном доме, в Бейзилдоне?
— Были девяностые, СССР распался, СВР еле выжила. Бюджет не позволял обеспечивать семью нелегалов в Лондоне, и мы поселились в Бейзилдоне, жили на пособие по безработице. Британская система социального благосостояния сама же пригрела шпионов под боком.
— Что стало с отцом?
— Подцепил болезнь нелегала.
— Свихнулся взаперти?
Мадлен кивнула.
— Сказал Московскому центру, что хочет выйти из игры, иначе пойдет в МИ-5. Центр вернул его назад в Россию. Бог знает, что с ним сделали.
— Его ждала vysshaya mera.
— Что это значит?
— Неважно.
Для Габриеля все, кроме того, что Мадлен Хэрт жива, потеряло значение. Он глянул на площадь — там Эли Лавон топал замерзшими ногами. Заметив его, Мадлен спросила:
— Кто это?
— Друг.
— Наблюдатель?
— Лучший.
— Хорошо, если так.
Отвернувшись, она медленно пошла вдоль парапета.
— Когда тебя активировали? — спросил Габриель, глядя ей в стройную спину.
— Когда я училась в университете. Сказали, что мне предстоит работать в правительстве. Я изучала политологию и социологию, а потом глазом моргнуть не успела, как получила работу в штабе Партии. Московский центр поразился. Когда Джереми Фэллон взял меня под крыло, в Москве ликовали.
— Ты спала с ним?
Обернувшись, Мадлен первый раз улыбнулась.
— Вы вообще видели Джереми Фэллона?
— Да.
— Тогда, уверена, не удивитесь, если отвечу: нет. Он — да, хотел затащить меня в постель, и я пользовалась этим, подогревая в нем ложные надежды.
— Для чего?
— Например, чтобы удостоиться короткой личной встречи с премьер-министром.
— Чья это была идея?
— Это был приказ из Москвы. Без одобрения центра я ничего не делала.
— В центре решили, что Ланкастер не устоит перед твоими чарами?
— Перед ними никто не устоял. Джонатан, на свою беду, поддался искушению и погубил себя.
— Поздравляю. Ты, должно быть, гордишься собой?
Мадлен резко обернулась и некоторое время молча смотрела на Габриеля.
— Я не горжусь своими поступками, — ответила она наконец. — Джонатан нравился мне, я ему вреда не желала.
— Тогда, наверное, стоило открыть ему правду?
— Я думала об этом.
— Что же случилось?
— Я отправилась отдыхать на Корсику, — грустно улыбнулась Мадлен. — А потом погибла.
***
Впрочем, это было только начало. Из центра пришел приказ: поехать в Кальви и там, в ресторане «Ле Пальмье», встретиться с коллегой из СВР. Тот передал, что миссия Мадлен в Англии окончена, пора возвращаться в Россию. Надо только инсценировать похищение и убийство, обмануть британскую разведку.
— Вы ссорились, — припомнил Габриель.
— Тихо, но горячо, — согласилась Мадлен. — Я хотела остаться в Англии и прожить остаток жизни под именем Мадлен Хэрт. Агент сказал, что это невозможно, и если я не исполню приказ в точности, то меня похитят и убьют по-настоящему.
— Тогда ты покинула виллу на мопеде и как бы попала в аварию.
— Повезло, что не погибла. У меня до сих пор шрамы.
— Долго ты пробыла под замком у французских бандитов?
— Слишком долго. Однако большую часть времени проводила со своими, агентами СВР.
— Что было в ночь, когда меня привезли повидаться с тобой?
— В доме были одни агенты. Девушка, что проверяла деньги, — тоже агент.
— Ты хорошая актриса, Мадлен. Я поверил в твое представление.
— Я не совсем притворялась. — Мадлен помолчала. — Я и правда хотела, чтобы вы забрали меня с собой.
— Судьба распорядилась иначе.
— Это, должно быть, ужасно?
— Особенно не повезло той, кого спрятали в багажник и подожгли.
Мадлен не ответила.
— Кто это был? — спросил Габриель.
— Какая-то москвичка. Ее ДНК подбросили мне на квартиру в Лондоне, а потом…
— …полиция получила совпадение.
Помрачнев, Мадлен взглянула на утопающий во тьме холодный город.
— Здесь не так уж и плохо. Мне дали милую квартирку, с видом, кстати. Проживу остаток жизни здесь, представляя, будто я в Риме, Венеции или Париже.
— Или во Флоренции, — подсказал Габриель.
— Да, Флоренция. Прямо как Люси и тетя Шарлотта.
— Ты этого хотела?
Мадлен снова посмотрела на Габриеля.
— А у меня есть выбор?
— Можешь отправиться со мной.
— Нельзя, — медленно покачала она головой. — Вас убьют. Да и меня тоже.
— Раз уж я нашел тебя в Петербурге, то и вытащить смогу.
— Так как же вы нашли меня? — снова спросила Мадлен.
— Не могу сказать.
— Кто вы?
— Этого я тоже тебе не скажу.
— Куда вы меня заберете?
— Поедем домой, — ответил Габриель, — с одной остановкой по пути.
***
Она жила в величественном старом доме по ту сторону Невы, в квартире с видом на Зимний дворец. Эли Лавон скрытно проводил Мадлен до двери, тогда как Габриель вписался в отель «Астория». У себя в номере он составил отчет и отправил его в оперативный центр на бульваре Царя Саула. Копию отчета принесли Узи Навоту. Едва различая текст из-за тумана в глазах — было 5:47 по Тель-Авиву, — он прочел доклад и молча посмотрел на Шамрона.
— В чем дело, Узи? — спросил тот.
— Габриель хочет вылететь не из Москвы, а из Санкт-Петербурга.
— С какой стати?
— Скажу — не поверишь.
Навот передал копию отчета Шамрону, и тот прочел ее сквозь облако дыма. К тому времени, как он закончил читать, Навоту принесли второй отчет.
— Он хочет переслать нам видеофайл.
— Что в нем?
Не успел Навот ответить, как на мониторах появилось опухшее лицо Павла Жирова.
— Что это с ним? — спросил Шамрон. — Поскользнулся и упал?
— Причем не один раз, — заметил Навот.
— Что он говорит?
Навот велел техникам прибавить громкость.
— Новая компания должна была стать действительно новой: нам поручили скупить права на бурение скважин за пределами России. Мы работали на КГБ, от и до. Существенный процент дохода шел прямиком в казну Ясенево.
— А куда остальное?
— Включи воображение.
— В карман президенту?
— Комитетская пенсия не сделала его богатейшим человеком Европы…
Шамрон улыбнулся.
— Вот это я называю туз в рукаве!
— И парочка королей в придачу.
— Во сколько самолет «Эль Аль» вылетает из Петербурга?
Навот нажал несколько клавиш на клавиатуре.
— Рейс шесть два пять до Бен-Гуриона, в час и десять минут ночи, или в восемь утра по Москве. Днем экипаж отдыхает в отеле в центре города и вечером летит в Тель-Авив.
— Звони главе «Эль Аль». Скажи: мы ангажируем этот борт.
Навот потянулся к трубке телефона, а Шамрон снова перевел взгляд на экран.
— Скажи это на камеру, Павел. Признайся, что убил Мадлен.
— Я убил Мадлен Хэрт.
— Как?
— Спрятал ее в багажник «ситроена», заминированного напалмовой бомбой.
— Зачем? — спросил Габриель. — Зачем было ее убивать?
— Она должна была умереть. Нельзя было отпускать ее в Англию…
