Глава 22
Слово и дело
Среда знаменовала середину рабочей недели. День выдался напряженный; домой я пришел поздно, убитый в хлам. Сделав несколько бутербродов с сыром на скорую руку, я улегся на диван с планшетом, намереваясь собрать урожай в фермерской игре и лечь спать. Неожиданно мои нехитрые планы нарушил звонок в дверь. «Кого там черти принесли?» – подумал я, отрываясь от планшета. Тем не менее любопытство взяло верх над усталостью, и я пошел открывать. Заглянув в глазок, я увидел соседку, маму Миши, мальчика, который жил у меня, когда ему случилось потерять ключи от квартиры. (Парень периодически заходил ко мне в гости поиграть в компьютер или поругаться на школу.) «Неужели его мама пришла меня отчитывать за плохое влияние?» Я открыл дверь, попутно перебирая в голове возможные варианты.
– Добрый вечер, – начал я.
– Добрый. Это вы Джерри? – Голос женщины звучал взволнованно.
По внешнему виду моей гостьи было ясно, что у нее случилось что-то серьезное: часть блузки неловко выбилась из-за пояса юбки, волосы наскоро собраны в растрепавшийся пучок, под глазами синие круги, как бывает после нескольких бессонных ночей.
– Да, – подтвердил я свою личность.
– Я Анна Короленко, мама Миши. Можно мне войти или я не вовремя?
– Входите. – Я пропустил ее в квартиру и быстро убрал с дивана ворох вещей. – Пожалуйста, садитесь. Может, чаю?
– Нет, спасибо. Я хочу поговорить с вами о Мише. Насколько я поняла, вы имеете на него влияние?
– Относительное. – Мне стало интересно.
– Прошу вас, Джерри, отговорите моего сына идти в армию, – голос Анны дрожал, – он не потянет такой нагрузки. Вы же видели Мишу и знаете, какой он.
– А вы с ним говорили? Чем обосновано такое странное решение? – Теперь мы волновались оба.
– Все дело в учителе истории, Павле Андреевиче. Вместе с ним и другими школьниками Миша ездил искать останки павших в Великой Отечественной войне, ну, знаете, пока последний солдат не похоронен, война не окончена. Сначала я это одобряла, а сейчас выяснилось, что мой сын и еще несколько таких же подростков с подачи своего историка поклялись на крови, что пойдут в армию. Конечно, ему легко рисковать чужими детьми, когда нет своих! Я много раз пыталась говорить с Мишей, но бесполезно!
– А ваш муж?
– Он тоже, но Миша продолжает твердить про свою дурацкую клятву!
– М-да, сложно, – задумался я.
– Вы с ним поговорите? – Надежда в голосе матери не оставила мне выбора.
– Конечно, но я не могу гарантировать результат.
– О, спасибо! – Она крепко схватила меня за руки.
Скоро Анна ушла, оставив меня в глубоких раздумьях. Мы с Мишей стали хорошими приятелями, но я сильно сомневался в том, что он считает меня авторитетом. Тем не менее случай попробовать себя в роли мудрого наставника представился мне уже на следующий вечер, когда, видимо устав от родительских уговоров, Миша заглянул ко мне. Мы поиграли в приставку (я специально дал парню выиграть), поговорили о спорте и девчонках, потом, видя, что мой собеседник в хорошем настроении, я решил перейти к главному вопросу:
– Миш, правда, что после школы ты вместо института собираешься пойти в армию?
– Мама уже нажаловалась? – Парень моментально сник.
– Ты хочешь так сделать назло родителям? – предположил я. – Чтобы показать свою способность принимать самостоятельные решения?
– Ничего ты не понимаешь! – возмутился Миша. – Я поклялся!
– Это вопрос не принципов, а твоего будущего. Думаешь, самое страшное, что тебе грозит, это смерть? А вот и нет! Как насчет унижений, наркотиков, возможно, пыток? Хочешь быть героем? Так будь. Стань учителем, врачом, полицейским, приноси пользу родине, вместо того чтобы пустить свою жизнь под откос из-за пары опрометчиво произнесенных слов. Держу пари, тебе не слишком понравится быть безногим или безруким инвалидом на иждивении родителей. А самое главное, эти увечья ты получишь, не защищая Россию, а во время веселья напившегося старшины.
– Ты же не знаешь…
– Хорошо, есть другой вариант. Предположим, ты подпишешь контракт и отправишься в настоящую «горячую точку», например в Чечню. Сможешь убивать людей? Там ведь разговор короткий – кто кого уничтожит.
– Ты сам был в армии?
– Нет, я учился в ВУЗе с военной кафедрой и получил билет по окончании. Поверь, летние сборы я надолго запомню.
– Значит, ты рассуждаешь о том, чего не знаешь. – Миша резко поднял голову.
– Не обязательно пробовать яд, чтобы понять, что он убивает, – парировал я.
– Пошел ты! – Миша покинул мой дом, громко хлопнув дверью напоследок.
В том, что мои слова заставили парня задуматься, я не сомневался, но еще я был уверен в том, что тот самый боевой учитель истории на следующий день скажет ему совсем другое. В течение недели, когда я пару раз видел Мишу в коридоре, он сразу демонстративно отворачивался. От его матери я узнал, что парень так и не изменил своего решения.
В субботу мне пришлось работать целый день, а в воскресенье я поехал навестить папу. В тот день Ксюша, моя сводная сестра, привезла знакомиться своего бойфренда. Ее парень Макс на всех произвел хорошее впечатление: ответственный, вежливый, не лишенный чувства юмора. «Бьюсь об заклад, они поженятся, – подумал я, – в противном случае я публично признаю, что ничего не понимаю в жизни». Ксюшу сложно было назвать послушной девочкой, но и оторвой она тоже не была. Ее мама Ирина, жена моего папы, ради дочки готова была отправиться в огонь и в воду. За время учебы в институте Ксюша несколько раз оказывалась на грани отчисления, но Ирина уговорила проректора оставить дочку учиться. После института Ксюше ни разу не пришлось писать резюме, так как, к своей большой удаче, она закончила тот же ВУЗ, что и мой папа, и он не только устроил ее на работу, но и предоставил несколько мест на выбор. «Можно быть безрассудной, когда есть кому спасать», – понял я, наблюдая за сводной сестрой.
К учебе, к работе и к жизни я был вынужден относиться намного серьезнее, чем Ксюша, потому что в случае неприятностей меня бы вытягивать из них никто не стал, не потому что не любили, а из-за отсутствия соответствующих возможностей и связей. Глядя на нее, я все больше осознавал свою ошибку: после школы, вместо того чтобы пойти по стопам папы и, подобно Ксюше, не иметь проблем с работой, я по глупости решил всего добиваться самостоятельно, хотя меня к этому не принуждали. После института, расплачиваясь за свой подростковый максимализм, я научился писать резюме, проходить несколько этапов собеседований, на своей шкуре узнал, что такое дискриминация новичков, в то время как Ксюше все подводные камни доходчиво разъяснял мой папа. При этом отец искренне хотел помочь и мне, но не мог, так как работал в совершенно другой сфере. Вот так у легкомысленной Ксюши жизнь складывалась гладко и правильно, а на моей дороге то и дело встречались кочки. «Вовремя начала делать карьеру, вовремя выйдет замуж, вовремя родит ребенка, – предположил я, глядя на Ксюшу и Макса. – Счастья тебе, сестра! Получи все то, чего я лишил себя сам».
Во вторник я решил поощрить себя выходным за проведенную в трудах субботу и на работу не пошел. Утром, которое для меня началось в двенадцать дня, Ренди разбудил меня поцелуем и подал кофе в постель.
– Когда ты пришел? – Я лениво приподнялся, одновременно притягивая к себе любимого.
– Недавно. – Ренди трепал мои волосы. – Прогуливаешь работу?
– Я пахал все выходные и понедельник, дай отдохнуть.
– Особенно в воскресенье у папы за бокалом вина и картами, – поддел Ренди.
– Между прочим, мне в тот вечер совершенно не шла карта, и, чтобы выиграть, потребовалось приложить немало усилий, – заметил я тем же шутливым тоном.
– Чувствую, ты хочешь мне что-то рассказать.
– Есть одно не дающее мне покоя дело. Помнишь парня, Мишу, с которым мы еще на картинге катались. Он дал клятву после школы пойти в армию под влиянием своего учителя истории, бывшего военного… – Тут я в подробностях рассказал Ренди о разговорах с мамой Миши и с ним самим.
– Непростая задача, – согласился мой любимый, – но я уверен, учитель истории смог бы отговорить Мишу.
– Если захочет, – пробурчал я.
– А ты пробовал просить его о помощи?
– Проще Эверест сдвинуть, – упорствовал я.
– Откуда ты знаешь, если не пробовал?
– Интуиция, – ответил я с сарказмом в голосе.
– Может, тебе просто лень, как крестьянину, который хотел стать деревенским старостой.
– И что же с ним случилось? – Я начал раздражаться.
– Кахтан был крестьянином и выращивал овощи. – Ренди говорил легко и непринужденно. – После сбора урожая он, подобно многим, ездил на городской рынок продавать овощи и фрукты. Путь лежал неблизкий, но посередине располагался небольшой оазис, дающий путникам передышку. На обратной дороге Кахтан, как обычно, распряг везущего телегу осла, которому давно пора было на пенсию, как следует его напоил и уселся под пальмой, вытирая пот.
– Горбатишься, а все впустую, – проворчал Кахтан. – Наш деревенский староста – отпетый мошенник, который у всех забирает часть выручки. Ах, как несправедлива жизнь! Вот если бы я был старостой, я бы установил в деревне справедливые правила, и все были бы довольны и счастливы. Я бы вырыл каналы, построил хорошую дорогу, помог бы каждому купить лошадь. Но как зла судьба! Старый плут занял место, которое должно быть моим!
Неожиданно песок вокруг Кахтана стал кружиться. Сразу подумав о песчаной буре, крестьянин не на шутку испугался.
– Ты называешь себя справедливым, – раздался незнакомый голос, – посмотрим…
С последним словом ветер успокоился.
«Неужели мои мысли услышал сам Демон Пустыни? – задумался Кахтан. – В любом случае, мне нечего бояться, так как я говорил правду». Еще немного поворчав, он отправился в путь. Когда до деревни оставалось совсем немного, утомленный жарой крестьянин решил посидеть минут пять и облокотился на лежащий возле дороги валун.
Под весом Кахтана камень сдвинулся, и тут же из-под него выполз огромный змей. Испугавшись, осел крестьянина бросился бежать прочь, опрокинув телегу. Змей между тем вытянулся во всю длину; восьмиметровое чудовище было покрыто блестящей чешуей и острыми пластинами, напоминающими гребень. Сверкнув ярко-желтыми глазами, зверь подполз к Кахтану.
– Я сидел под этим камнем десять тысяч лет, – прошипел змей. – А теперь я тебя съем.
– Но как же так? – опешил Кахтан. – Я же освободил тебя!
– Такова моя сущность, – ответил змей, с зубов которого капал смертоносный яд.
– Без меня ты мог бы сидеть под этим камнем еще десять тысяч лет, – напомнил Кахтан. – Пощади меня!
– Ты человек, – прошипело чудовище, – ты не щадишь никого, заставляешь осла тяжело работать, корову – отдавать тебе молоко, убиваешь других животных.
– Я крестьянин, а не охотник, – оправдывался Кахтан. – Своего осла я взамен хорошо кормлю.
– Ладно. – Змей слегка наклонил голову. – Мы попросим другое животное, не змея и не человека, выступить судьей между нами.
Преодолев некоторое расстояние по дороге, они встретили верблюда и спросили, как следует поступить змею.
– Убей и съешь его, – без колебаний ответил верблюд. – Люди совсем захлестали меня, а когда я стал слишком стар, хотели убить; к счастью, я смог убежать.
Змей собрался было ужалить Кахтана, но тот снова стал просить пощады и предложил обратиться к другому судье. Они спросили птицу, льва, муравья, и все они в один голос советовали змею убить человека. Кахтан почти потерял надежду на спасение, когда заметил спящего лиса.
– Его мы спросим последним, – предупредил змей. – Если и лис рассудит в мою пользу, я тебя съем.
Они приблизились к лису и предложили стать их судьей.
– Очень сложное дело, – лис нахмурился, – чтобы в нем разобраться, я должен увидеть, как все было.
Втроем они вернулись к камню, с которого начались несчастья Кахтана.
– Яма совсем маленькая, – усомнился лис, критически оглядев змея, – я не верю, что ты туда поместился.
– Смотри. – Змей снова залез в нору, а хитрый лис быстро закрыл вход камнем.
– Вот! – победно произнес лис, обращаясь к крестьянину. – Теперь ты спасен. За свою помощь я хочу пять кур из твоего хозяйства.
– О, спасибо! – обрадовался Кахтан. – Пойдем со мной в деревню, где я дам тебе награду.
По дороге к дому у крестьянина созрел план, как можно отделаться от лиса и сохранить кур.
– Подожди здесь, сейчас принесу мешок, – пообещал Кахтан, когда они подошли к калитке.
Через пятнадцать минут он действительно вернулся с мешком, только внутри были не куры, а собаки.
– Лучше не открывай его здесь, – предупредил Кахтан, – а то прибегут наши мужики и отберут у тебя кур.
– Верно говоришь! – согласился ничего не подозревающий лис.
Попрощавшись с крестьянином, он взял награду и отправился к себе в нору. Как только лис развязал узел, из мешка выскочили собаки и разорвали хозяина норы на куски.
В это время Кахтан, сидя на крыльце, мысленно хвалил себя за хитрость. Внезапно песок вокруг него снова начал кружиться.
– Ты не лучше змея, раз не умеешь благодарить, – раздался низкий голос, – не быть тебе старостой деревни и не знать удачи всю жизнь.
– Нет, стой, подожди! – прокричал Кахтан, но его голос поглотило эхо.
Ветер становился все сильнее, пока не уничтожил дом крестьянина вместе со всеми его запасами. Остаток своей жизни Кахтан прожил в нищете и болезнях. Так Демон Пустыни наказал хвастливого крестьянина, обещавшего осчастливить всю деревню, и пожалевшего нескольких кур для того, кто спас ему жизнь.
– Ренди! – рассердился я. – Намекаешь, что я равнодушный?! Что я только разглагольствую о бескорыстии и доброте, а сам не хочу помогать Мише?!
– Ты, как никто другой, должен понимать, что значит сделать неверный выбор в восемнадцать лет, сразу после школы.
– Ах так! – Я кипел от гнева. – Ну, ты меня достал!
Схватив сумку, я прямо в домашних штанах и дырявой рубашке выскочил из квартиры. До школы Миши я не шел, а бежал. Мимо охранника, не успевшего меня остановить на входе, я пролетел пулей. На первом этаже около раздевалки я поймал за плечо какого-то школьника.
– Где кабинет истории? – спросил я на повышенных тонах.
– Шестнадцатый… – пролепетал в ответ мальчишка.
Мигом я кинулся в шестнадцатый кабинет. Резко открыв дверь, я увидел сидевшего за столом пожилого, аккуратно одетого мужчину.
– Это вы Павел Андреевич, учитель истории, организовавший военный клуб?! – сердито спросил я.
– Молодой человек, смените тон, – последовал назидательный ответ.
– Я говорю с вами так, как вы заслуживаете! – орал я. – Кто дал вам право промывать детям мозги патриотической брехней да еще и брать с них клятвы?! Что уставился, сенсей недоделанный, я говорю о Мише!
– Вы рассуждаете о том, чего не знаете. – Павел Андреевич попытался перехватить инициативу.
– Зато вы знаете, – немного спокойнее заметил я. – Вы же служили в Чечне. Скажите, только честно, Миша сможет там выжить? Я спрашиваю не про армию времен Великой Отечественной войны, а про современную.
– Я не могу предсказать будущее, – учитель явно старался уйти от ответа. – Возможно, служба станет для него проверкой на прочность и…
–…могилой, – добавил я, – а еще хуже – пыточной, откуда он вернется инвалидом или алкашом. Миша – умный, вежливый, честный парень. Как, по-вашему, он заслужил искалеченную жизнь?
– Нет, – произнес Павел Андреевич после долгого молчания. – Кто вам Миша, что вы так о нем беспокоитесь? Брат?
– Сосед по лестничной клетке, – сказал я, – но я очень хорошо знаю, что значит после школы сделать неверный выбор.
– Как вас зовут?
– Джерри. Ну, то есть Георгий.
– Так вот, Джерри, я никого не заставлял давать клятву и тем более не стану требовать ее исполнения. Решение о своем будущем принимает сам Миша, а не я.
– Прошу об одном, – продолжил я, – расскажите ему о своей службе в Чечне так, как есть, без прикрас и без акцента на героизме.
– Хорошо, – согласился Павел Андреевич, – я с ним поговорю.
– Только горькую правду? – переспросил я.
– Да, – коротко подтвердил учитель истории.
По его интонации и сосредоточенному лицу я понял, что он настроен серьезно. Что именно рассказал Мише Павел Андреевич так и осталось для меня тайной, но слова учителя отрезвили парня. После школы Миша поступил в институт, потом стал инженером. Уже будучи взрослым мужчиной, он признался в том, что благодарен Павлу Андреевичу, мне и родителям за то, что вовремя его остановили.
