Рука Талиса лежала у меня между лопаток – поддерживая, ободряя, но притом тревожаще-властно. Так мы и вышли на у лицу.

Уже наступили сумерки, до зари оставалось, наверное, три четверти часа. Странное слово – «сумерки». Оно заставляет меня думать о завершении, о сделанном. И о том, что осталось, о том, что закончилось, о вечере. Но в каждом дне бывают два вида сумерек, и одни из них предвещают не тьму, а рассвет. Так и в этих сумерках, передо мной открывалось нечто новое.

Должно быть, солдаты, сидевшие за мешками с песком, все передали, потому что камберлендцы носились с фонарями, прорезая серый полумрак, словно светляки. Точнее, как напуганные светляки. Талис не обращал на них внимания. Он проводил меня за угол здания обители. В глаза мне бросился яблочный пресс, массивный и темный. Я отпрянула, как лошадь, – и попыталась скрыть это за вопросом:

– Куда мы идем?

– К кораблю. Хочу одолжить для тебя ультразвуковой сращиватель.

Само слово «корабль» пахло кровью. Мелькающие образы в темноте. Я остановилась.

– Талис, я не хочу, чтобы они ко мне прикасались.

– Ну, не глупи. – Талис легонько подтолкнул меня, отчего я пошатнулась.

Он сразу меня поймал, словно это была фигура в танце, – но оттого, что его рука схватила меня за плечо, тело сотрясла такая перемалывающая боль, что я ахнула.

– Вот видишь? Больно, а можно все починить, так что перестань капризничать.

Я встала покрепче, опираясь на его руку.

– Не желаю, чтобы они ко мне прикасались! – решительно заявила я.

– Ну хорошо, – надулся он. – Они не будут к тебе прикасаться. Я сам все сделаю.

– А вы знаете, как это делается?

– Грета, у меня четырехзначный IQ. Ультразвуковой сращиватель – далеко не самый сложный прибор, который я подчинял своей стальной воле, уж поверь.

– Но вы когда-нибудь им пользовались?

– А то.

В сумеречном свете блеснула его улыбка, как белые перья на крыле голубой сойки. Мне было не понять, лжет он или нет.

Но я решила, что мне все равно.

Талис провел меня вверх по холму к самому кораблю камберлендцев. Стоявшую у входа охрану унесло в стороны, как магнитами. Звук наших шагов по настилу, запах регенератора воздуха, ритмичный свет точечных светильников… У меня напряглась шея, а плечи ожгло болью. Но я про это не обмолвилась ни словом. Как Грего: ему было очень страшно, а он молчал. Тоже своего рода сила.

Талис проводил меня в санитарный отсек, усадил на смотровой стол и стал шуровать по выдвижным ящикам так яростно, что казалось, вот-вот начнет выбрасывать лишнее через плечо. Но вероятно, даже склонность Талиса к театральным жестам имеет свои пределы, поскольку в воздух так ничего и не полетело. Я лежала на столике и щурилась на точечный свет. Думала о Грего и о серой комнате. О боли и о том, каково это будет – иметь сознание, которое можно отключать.

– Вуаля! – Талис развернулся и продемонстрировал мне нечто. – Ультразвуковой сращиватель!

Альтернативная гипотеза: театрально расшвыривать вещи просто не пришло ему в голову.

– Готова?

Он не дал мне возможности ответить, а сразу приставил к плечу круглую головку прибора.

Все, что я слышала об ультразвуковых сращивателях, оказалось верным. От него дрожали зубы, разогревалась кожа, получалась своего рода сенсорная перегрузка, терпеть которую было так же противно, как жевать фольгу. Но все это длилось очень недолго. После оставалась не боль, а какое-то пустое пространство в том месте, где она была раньше.

Закончив с сухожилиями на обоих плечах и с костями на обеих руках, Талис убрал сращиватель, и я без сил упала на тканевое покрытие стола, хватая ртом воздух.

– Ну как, тебе тоже было хорошо? – ухмыльнулся он.

Я продолжала лелеять надежду, что, если не отвечать на сомнительные шутки, Талис прекратит их отпускать. Похоже, надежда была тщетной, но надо довольствоваться хотя бы тем, что есть. Я попробовала поднять руку. Плечевой сустав перекатился невероятно легко, словно в нем было слишком много смазки, а руки, наоборот, гнулись плохо. Но все двигалось и ничего не болело. Так что я стянула через голову обе перевязи, сначала левую, потом правую. Бросила ткань на расчерченный ромбами пол. Застежки звякнули. Снова откинуться на стол. Как я устала.

Из улыбки Талиса пропала сумасшедшинка, он провел рукой мне вдоль косы, над ухом.

– Это, наверное, придется отрезать.

Я остолбенела. Королева не обрезает волосы.

– Потому что мы тебя прикрутим, – сказал он все с тем же нежным взглядом, – надо, чтобы лучи составили хорошую, точную нейрокарту. Это не получится, если ты будешь ерзать.

– То есть вы будете меня… приковывать?

– Прикрутим. Именно болтом, прямо в череп. Не волнуйся, это не больно. – У него в глазах снова испуганной птичкой промелькнула мысль. – На этом этапе – не больно. Но через всю эту копну волос дырку не проделать. У Лю Лиэнь были такие волосы, давно когда-то, длинные, как река. И она… Она заерзала и после загрузки просто… – Он помахал в воздухе руками. – Она растаяла, как трубочка с мороженым, так же быстро. Распалась на части. Я тебе серьезно говорю, стрижка не помешает.

Я сглотнула. Может быть, кивнула.

– И вот еще что. – Талис щелкнул пальцами.

– Властитель Талис, во всей истории человеческой языковой коммуникации еще ни одна добрая весть не начиналась со слов «и вот еще что».

Он усмехнулся, но не отреагировал.

– Насчет Элиана. Этот договор между нами… Твой могучий мозг – за его маленькую жизнь? Нельзя это сделать публично. Ваши страны объявили войну, а когда объявляются войны, мои дети погибают. Все просто, и иначе нельзя.

Я это понимала. Это, пожалуй, единственное, что я понимала даже лучше его. Но я не стала кивать. Я ждала, чтобы мое молчание вынудило его еще что-нибудь сказать.

– Если он уйдет отсюда живым, – продолжал Талис, – он должен исчезнуть. Сменить имя и пропасть. Если только до моих Всадников донесутся хоть какие-то слухи, я приволоку его обратно. Возможно, он еще пожалеет, что ты купила ему жизнь.

«Если он уйдет отсюда живым».

– Если?

Талис наклонил голову и исправил модальность:

– Когда.

Я хотела было что-то сказать, но замялась.

Талис следил за работой моих мыслей. ИИ был настолько близок ко всемогуществу, насколько это возможно для земного создания. Никто не мог принудить его к соблюдению соглашения. Следовательно, он не мог предоставить мне гарантий, не мог дать заложников под этот договор. Мне придется ему поверить. Или не поверить.

Верила ли я?

Он не говорил мне, как злодей из видео, что у меня нет выбора. Я и так знала, что у меня выбора нет.

– Я передам ему, – сказала я.

– Тогда иди. Уже пора.

Усилием воли я встала со стола, чувствуя себя одновременно и очень свободно, и очень скованно, и вообще странно.

Талис вывел меня на ширящийся рассвет.

«Во дворе на заре» собрались все противоборствующие стороны. Аббат, опирающийся на палку. Арментерос, на которой накрахмаленный мундир казался мятым. Мрачная Бакл. Толливер Бёрр, жмущийся сзади, как побитая собака. Элиан, держащийся поодаль от остальных камберлендцев. Да Ся, которую не приглашали, но она помещала себя в центр вселенной простым усилием воли.

Брат Дельта тоже пришел. Старый робот наклонил голову к аббату и о чем-то с ним переговаривался. Я удивилась, увидев его здесь, пока он не повернулся и не глянул вверх на холм. И тогда я увидела, что на нем лицо моей матери.

Я замешкалась.

Талис протянул ко мне руку и переплел свои пальцы с моими.

Держась за руки, мы осторожно пошли по склону, мимо козьих загонов.

Сзади нависала серая масса здания обители. Над головой в кобальтовом небе горели желтым и оранжевым перистые облака.

Мы подошли к собравшимся. Талис отпустил мою руку. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга.

Потом Талис хлопнул в ладоши, и этот звук, как ружейный выстрел, расколол тихий прохладный воздух.

– Итак. Вот условия сделки. Камберленд, – он прижал оба указательных пальца к губам, потом очертил в воздухе окружность, завершая ее на Арментерос, – захватил мою обитель. В свою очередь я уничтожил их столицу. Кто я буду такой, если не стану проявлять великодушие, поэтому я собираюсь объявить, что мы в расчете. На следующих условиях. Первое. Камберлендцы уходят. Немедленно. Генерал, я желаю, чтобы к полудню ваши люди снялись и улетели. И забрали все оборудование до последней железки. Оставите что-нибудь здесь – прослушивающее устройство, оружие для юного Элиана, да хоть окурок на моей делянке картошки – и я сложу это в стальную капсулу и сброшу вам обратно прямо на голову со второй космической скоростью. Это понятно?

Арментерос ничего не ответила.

– Идет? – подсказал Талис.

– Идет, – кивнула Арментерос.

– Второе – тебя, Уилма, я оставляю. – Он тронул ее согнутыми пальцами за подбородок, словно любимую кошку. – И поступлю с тобой так, как мне заблагорассудится.

– Но… – заикнулся Элиан.

– Идет, – кивнула Арментерос.

– Ты не… – сказал Элиан.

– Третье, – продолжал Талис, перекрывая его голос. – Мне нужен Бёрр.

– Что?! – воскликнул Бёрр, становясь белым.

– Расслабься. – Талис похлопал истязателя по плечу. – Если я хочу сделать из Уилмы показательный пример, мне потребуется оператор.

– А-а! – выдохнул Бёрр.

– А потом… Если помнишь, ты, как-никак, поднял руку на моих заложников. Я еще не решил, что мне с этим делать, – с лукавым видом пожал он плечами. – Как думаешь? Направить письмо, выдержанное в строгих выражениях?

– Генерал! – воскликнул Бёрр, поворачиваясь к ней.

– Идет, – еще раз кивнула Арментерос, прямо в страдальчески перекошенное лицо Бёрра.

Мне искренне хотелось, чтобы Толливер Бёрр упал в обморок. Судя по виду, он был к этому близок.

– И-и-и… этого мне достаточно! – решил Талис. – Я человек простой.

Что было откровенной ложью не менее чем в двух отношениях.

– Прошу прощения, властитель Талис! – послышался голос моей матери.

– Ваше величество? – Талис повернулся и поклонился – не глубоким поклоном, но официально, как герцог.

– Благодарю вас.

Мать сложила пальцы брата Дельты домиком. Ее лицо занимало весь экран, но мне были видны только тяжелые завитки ее пепельно-розового парика, зачесанные на уши.

– Не сочтите за дерзость, но ваши условия оставляют в стороне вопрос о военном положении между Камберлендом и панполярами.

– А, ну да, – вспомнил Талис. – Точно. Камберленд хочет просить мира.

Он строго ткнул в Арментерос пальцем.

– Камберленд, – громко повторила она, – хочет просить мира.

Где-то глубоко в ее тоне были скрыты непокорность и намек на иронию. Я вдруг поняла, откуда они у Элиана.

Талис посмотрел на королеву Анну поверх очков:

– Я бы посоветовал вам не выдвигать никаких требований.

– Но, властитель Талис, разумеется, это наше суверенное право?

– Разумеется. Но у панполяров нет оснований требовать репараций. Вы не пострадали.

Королева Анна подняла брови.

– Я не уверена, что моя дочь согласится, милорд.

– Грета, – холодно произнес Талис, – моя. И я бы посоветовал вам не выдвигать никаких требований.

Четкие слова вылетали у него из губ, как жемчужины. Я видела, как моя мать пытается уловить их, расшифровать, проанализировать. Потом она повернулась к Арментерос, демонстрируя Талису чужое, позаимствованное ею плечо.

– Панполярная конфедерация отказывается от своих прав на возмещение ущерба. Мадам министр, отведите войска и откажитесь от ваших притязаний на озеро, и мы готовы заключить мир.

– Свидетель? – Арментерос глянула на Да Ся.

– От имени Горно-Ледниковых штатов, не являющихся стороной в данном конфликте, я свидетельствую о заключении этого перемирия, – произнесла Да Ся. – Связываю вас обязательством исполнения вашего договора и желаю вам благоденствия от его осуществления.

Не сомневаюсь, что Зи еще никогда не выступала официальной свидетельницей заключения договора, но со своей задачей она справилась безупречно. А как еще!

– Благодарю вас, ваше божественное высочество, – официальным тоном сказала Арментерос.

– Да будет мир долгим и да не претерпит он вероломства, – столь же церемонно ответствовала Да Ся.

– Очень долгим! – заверил Талис. – А то я вас всех научу, что значит претерпеть.

Он снял очки и убрал их.

– Теперь, когда с этим покончено, солдаты – брысь отсюда. Я хочу поговорить с моими детьми.

Выгнанные солдаты пошли прочь. Бакл взяла Арментерос под руку, и они тоже ушли. Кажется, генерал была напугана больше, чем показывала. Я не удержалась и глянула на Толливера Бёрра, который двинулся следом за офицерами скорее как волк, чем как собака. На краю лужайки даже в разгорающемся свете все так же темнел яблочный пресс. Арментерос боялась не зря.

Даже когда остальные камберлендцы ушли, Элиан все так же стоял рядом со мной. И брат Дельта, экран которого еще оживляло виртуальное присутствие моей матери, тоже остался. Талис щелкнул пальцами:

– Я же сказал: брысь!

– Милорд Талис. – Она почтительно склонила голову. – Я лишь надеялась коротко переговорить с моей дочерью.

Она помолчала, ища меня глазами, но ее лицо, как и тяжелая голова брата Дельты, не двигалось.

– Попрощаться, – добавила она. – Не более того.

– Позже, – ответил Талис.

Она беззвучно раскрыла рот. Понимая, что «позже» – не будет.

– Позже! – угрожающе оскалился Талис.

Королева Анна кивнула, потянулась к выключателю, отчего ее лицо на экране повернулось, и пропала. Брат Дельта остался стоять одиноким и позаброшенным. Талис глядел на неподвижный механизм, с отвращением морща нос.

– Давай включайся и топай отсюда.

Но ничего не произошло. Талис довольно бесцеремонно похлопал его по голове.

– Просыпайся.

У брата Дельты вспыхнул и засветился экран, потом сфокусировался и моргнул.

– Да?

– Иди, – велел Талис.

Мы смотрели ему вслед. Аббат осторожно расставил шесть ног, пользуясь тростью, чтобы сместить центр тяжести пониже. Да Ся шагнула вперед и взяла его за вторую руку.

– Он стареет, – тихо заметил аббат. – Да и все мы.

– Ххе, – фыркнул Элиан. – Стареет. Такая судьба хуже, чем… Хотя нет, подождите.

– Я ему сделаю апгрейд, – пообещал Талис, не замечая Элиана.

Аббат уже почти сидел – если так можно сказать о существе без талии.

– Спасибо, дитя мое, – кивнул он Зи. – Я справлюсь.

– Точно? – спросил Талис. – Потому что, как я посмотрю, каскад уже того… – Он неопределенно повел пальцами. – На последней ступени.

– Так и должно быть, – подтвердил аббат. – Майкл, у меня еще есть время. Занимайся своими делами.

– Да, насчет дел: моя комната подключена?

– Серая комната? – встрял Элиан.

– Нет, – ответил аббат, тоже в свою очередь игнорируя Элиана. Мы уже все хорошо научились это делать. – ЭМИ ударного корабля вывел из строя коллиматоры. Потребуется не меньше суток, чтобы восстановить хотя бы базовые функции.

– Хмм, – сказал Талис. – А более сложные?

Аббат глянул на меня расширившимися глазами. Зи перехватила его взгляд.

Элиан, конечно, все пропустил.

– А насколько сложными вы хотите сделать ваши убийства? Потому что я видел, как умер Грего. С виду ничего сложного.

Талис улыбнулся:

– Давай-давай, Элиан Палник, продолжай подтрунивать надо мной, и мы увидим, насколько сложными я могу их сделать.

Это остановило даже Элиана. Честно сказать, выражение лица Талиса остановило бы даже стихию.

– Что касается сложных функций, – продолжал аббат, – не могу точно сказать. Я довольно мало знаю о технической стороне подобных вопросов.

– Ну так поищи, – с явным раздражением велел Талис.

– Я дорожу… – начал аббат.

– Ограничениями своими ты дорожишь, да, я знаю, – резко перебил Талис.

Я не понимала суть этой перебранки, но казалось, что она идет уже очень давно. Эти двое вдруг напомнили мне моих родителей.

– Ладно, не важно. Сам сделаю. – Он вдруг переключился, как кот, увидевший огонек лазерной указки. – Кстати, кто-нибудь знает, что стало с моей лошадью?

– Прошу прощения, – вмешалась Да Ся. – Но могу ли я спросить… что здесь обсуждается?

– Дорогая, сообщишь им нашу новость? – Талис взял меня за руку. – Или хочешь, я?

Сообразно избранной мною политике «не потакать» я ничего не ответила.

Но на этот раз молчание никак не отразилось на Талисе. Он обнял меня одной рукой, притянул к себе и одарил окружающих широкой улыбкой.

– Мы с Гретой решили сбежать вместе!

Я всегда знала, что у Элиана взрывной темперамент, но никогда раньше не думала, что это надо понимать буквально. Сейчас казалось, что у него лопнет голова.

– Что? – воскликнул он. – Прошу прощения, я хотел сказать: «Что?!»

– Элиан… – Я хотела объяснить, но трудно было решить, с чего начать.

– Поэтому ты и согласился отпустить камберлендцев? – спросил Талиса аббат.

– Нет, – скривился Талис. – Вернее, я имею в виду, нечто вроде того. В каком-то смысле.

У аббата сузились иконки глаз, он хотел что-то сказать, но всем телом зашелся в дребезжащем кашле. Прежде чем он попытался выговорить слова, послышался звук тестового сигнала.

– Талис, я бы не стал на твоем месте шантажом втягивать ее в это.

– Это не шантаж, святой отец, – возразила я. – Это соглашение.

– Угу, – буркнул Элиан. – Я еще раз спрошу: «Что?!»

Зи промолчала, но посмотрела на меня черными испытующими глазами.

– Соглашение, – объявила я. – Между Гретой Густафсен Стюарт, герцогиней Галифакса и кронпринцессой Панполярной конфедерации, с одной стороны, и Майклом Талисом, хозяином мира, с другой.

– Грета, не вгоняй меня в краску, – промурлыкал Талис.

– Я заложник обители, и моей жизнью скреплен мирный договор. Война объявлена, и тем самым моя жизнь подлежит отъятию. Но я выбираю… – На слове «выбираю» мне отказал голос. Я так давно привыкла считать, что выбора у меня нет. – Но я выбираю не умирать. Я выбираю отправиться в серую комнату с открытыми глазами. Выбираю медленную развертку сознания, чтобы получить возможность его копирования. Выбираю загрузку. Выбираю стать ВЛ.

– Грета… – прошептала Зи.

– И вот мои условия. – Я закрыла глаза. – Что камберлендцев не будут далее преследовать: больше никакого уничтожения городов. И чтобы камберлендский заложник Элиан Палник был отпущен.

– Тайно, – подсказал Талис.

– Отпущен тайно, вышел на свободу, сменил имя и начал новую жизнь.

Я открыла глаза. Элиан смотрел на меня так, будто я предатель.

– Стать настолько никем, насколько ему это удастся, – добавила я. – Чтобы остаться в живых.

Теперь на меня в глубоком молчании смотрели все.

– Идет? – подсказала я Талису.

– Идет, – тихо ответил он.

– Свидетель, – воззвала я.

Никто не ответил.

Талис посмотрел на Да Ся и поднял брови.

– Я не могу… – Да Ся уже переоделась в чистое самуэ и тщательно оттерла руки – они еще были розовые, но без следа крови Грего. Зи посмотрела на них и повторила: – Я не могу это засвидетельствовать…

Я еле удержалась, чтобы не подойти к ней, хотя мне так хотелось подержать в руке ее сильную руку. Нестерпимо хотелось.

– Да Ся. Прошу тебя.

Она посмотрела мне в глаза.

– Я свидетельствую… – Она осеклась, но продолжила: – От имени Горно-Ледниковых штатов, не являющихся стороной в данном конфликте, я свидетельствую о… – И снова голос ей отказал. – О заключении этого перемирия. Связываю вас обязательством исполнения вашего договора и… желаю вам благоденствия.

– Ваше божественное высочество. – Я прикоснулась к ее щеке.

Она повернула голову у меня в руке и поцеловала мою ладонь.

– Ах! – сказал Талис. – Восхитительно. Взгляните все, ну разве они не восхитительны?

Элиан глядел на меня, разинув рот.

– Ты это всерьез?

Я издала звук, который задумывался как смешок, но вместо этого прозвучал так, как если бы Элиан ударил меня в грудь.

– Разве я не серьезно говорила?

– Ты собираешься стать роботом? Ты хочешь стать роботом?! Ради меня?!

Талис взял его за локоть:

– Ради тебя, а также ради городской агломерации Большого Луисвилла. Кроме того, предпочтительнее использовать термин «ВЛ».

Элиан выдернул руку.

– Ах, Элиан, Элиан! – Талис печально покачал головой. – В этом безумном мире проблемы трех маленьких людей не стоят и выеденного яйца. Тебе придется отпустить ее, сынок. Если не отпустишь, ты об этом пожалеешь. Может, не сегодня и не завтра, но скоро и на всю… – Но, глядя, как пораженный Элиан узнает цитату, Талис перестал изображать какого-то задуманного им персонажа и широко ухмыльнулся. – Ха! Смотри-ка, отгадал! «Касабланка»! Кино, значит, любишь? Эта твоя шутка насчет Спартака – она зря пропала, тут ее никто не оценил. Ужасно, сколько мы потеряли, да? Грета, когда мы приедем в Красные горы, я заставлю тебя пересмотреть целую кучу фильмов.

Сперва несколько секунд Элиан смотрел на Талиса, тупо ухмыляясь. Теперь казалось, что его вот-вот вытошнит. Я же для себя из выступления Талиса выудила одну очень важную новость – начиная подозревать, что этот навык впредь станет для меня жизненно необходимым.

– Мы едем в Красные горы?

– А ты думала, я запихаю твои мозги в ящик, подключу все это к роботу и выгоню? Тебе потребуется очень интенсивная поддержка, если хочешь сохранить рассудок.

Я глянула на аббата, и тот подтвердил:

– Совершенно верно. И я надеюсь, Грета, что Майкл тебя предостерег. То, что останется от тебя, с большой степенью вероятности окажется неузнаваемо. И есть также большая вероятность, что ты, в любом общепринятом смысле этого слова, не выживешь.

– Я учила историю.

– Историю… – протянул аббат. Как и я, он любил историю, но сейчас произнес это слово так, будто оно почти ничего для него не значило. – Грета, я рассчитывал дать тебе больше подготовки, больше времени, больше… – Он не стал договаривать и повернулся к Талису, медленно, как орудийная платформа.

– Майкл, предупреди ее. Лучше сейчас.

И Талис… Как ни странно, стратегический ум эпохи не мог подобрать слов. Лицо у него было озадаченное, как у маленького ребенка. Он казался… беззащитным. Я решила сказать, главным образом из жалости:

– Я все знаю. Большинство ВЛ погибло.

– Да, – начал он, но остановился и провел рукой по затылку, отчего волосы снова взъерошились, как иглы дикобраза. – Короче, дело в том, что человеческий разум – чудо интеграции. Вы успешно обманываете самих себя, считая, что человек – единое целое, что есть одно главное маленькое «я», которое за все отвечает. Это полный самообман, фикция. Но это работает. Виртуальные личности – другие. У нас есть слои. – Он щелкнул языком. – У нас есть слои, и мы их теряем. Раньше специалисты называли это отслаиванием. При этом они представляли, как снимают слои шелухи при чистке лука, но этот термин не описывает всей сути. Клиенты тоже называли это отслаиванием, но мы под этим подразумевали… нечто иное.

Меня будут отслаивать! По телу побежали мурашки. Мне вспомнился смартплексовый планшет в руках у Толливера Бёрра. Вот и со мной так будет. Разлечусь на куски, и каждый кусок будет продолжать звучать, продолжать помнить…

– Ты должна понимать это, – сказал аббат. – Понимать, прежде чем сделаешь выбор.

Я посмотрела на аббата, на хорошо знакомую мне абстрактную картинку, которая заменяла ему лицо. Посмотрела на Талиса, который вдруг снова заулыбался. Его улыбка была как солнце: такая яркая, что на нее было больно смотреть.

«Внутрь гляди, – писал Аврелий, – внутри источник блага, и он всегда может пробиться, если будешь всегда его откапывать».

Элиан смотрел на меня не отрываясь. Рука Зи скользнула в мою и переплела пальцы с ее пальцами. «Поглядев внутрь», я ответила:

– Я выбрала.