Кэти

Внизу, в холле, я увидела на столе письмо от Гектора. Он ведь тоже знает о похищении Билли. Я открыла и прочла прямо там. Приятное, искреннее письмо, никаких никчемных утешений. Гектор писал, что много обо мне думает, что если я захочу поговорить, могу звонить в любое время. Подписался он: «Твой друг и опытный ветеран» – так забавно… Я вспомнила нашу болтовню за обедом, и как нам было легко вместе. Гектор по-настоящему добрый человек; это я сразу поняла, когда он бросился к умирающему старику. Вот и теперь нашел время написать, поддержать.

Я поднялась на свой этаж, открыла дверь в опустевшую квартиру. Я очень остро чувствовала отсутствие Билли, не могла даже войти в детскую: его пустая кроватка была мне как упрек – упрек, что я не уберегла сына.

Нужно было сказать Маркусу про отмену обращения. Его это успокоит. Я набрала номер, однако у него с самого утра включалась голосовая почта. Он не хотел со мной разговаривать. Я оставила сообщение, рассказала последние новости и попросила его поскорее вернуться, потому что боюсь и лучше ему быть дома.

Когда он приедет, расскажу ему о своем визите к Роберту. Не могу же я говорить, что Хейя умирает, по телефону.

Я позвонила Дженни и поделилась с ней последними новостями. Она предложила приехать и побыть со мной.

И я ответила:

– Да, приезжай, пожалуйста… Я боюсь, как бы она не причинила вреда Билли…

Наконец я позвонила маме с папой.

Это был страшный разговор. Мама сильно плакала, а папа держался. Они пообещали прилететь ближайшим рейсом.

Я лежала на краю постели, уставившись на электронные часы, и смотрела, как меняются цифры. Каждая цифра состоит из прямых черточек. Единица – из двух. Ноль – из шести: по две с боков и по одной снизу и сверху. Больше всего черточек в восьмерке… сколько еще часов и минут мне предстоит жить без Билли?

Прошло несколько часов, не знаю, сколько именно, и в двери звякнул ключ. Наверное, Маркус. Я не могла заставить себя подняться. Я совсем замерзла и обессилела.

– Кэти! – позвал он.

Я кое-как встала и открыла дверь спальни.

Маркус держал на руках Билли.

Он молча протянул его мне.

Это был самый счастливый миг в моей жизни, даже счастливее того, когда я впервые взяла сына на руки. Я обнимала его, целовала, вдыхала его запах. Я плакала и смеялась и целовала моего малыша снова и снова.

– Спасибо тебе, спасибо, спасибо… Где ты его отыскал? Как?

Мы вместе вошли на кухню.

– Я узнал, где Хейя. И узнал, почему она это сделала.

Взглянув на меня, он тихо добавил:

– Она очень больна. Она умирает.

Значит, ему уже все известно. Я промолчала. Просто целовала сына, вдыхала аромат его волос и никак не могла насладиться.

– Расскажи мне все, только сейчас переодену его.

Я унесла сына в детскую, сняла с него комбинезон, поцеловала в толстенький животик, и он радостно захихикал. Какое счастье его переодевать!

– Дженни сюда едет! – крикнула я.

Маркус был в спальне и выдвигал какие-то ящики.

Я надела на Билли другой подгузник и комбинезончик. Я его целовала и целовала. Не могла нарадоваться, что он дома.

– Никогда больше тебя не оставлю, мой мальчик.

Я взяла его на руки. Он, кажется, был здоров и невредим и очень рад видеть маму.

Маркус пошел в ванную.

– Нужно позвонить маме с папой. Они уже в дороге. И Нику…

– Нет, Кэти…

Маркус вышел из ванной, неся свои туалетные принадлежности.

– То есть?

– Не звони пока Нику, пожалуйста.

– Почему? Что происходит?

Он опять пошел в спальню. Я с Билли на руках – следом. Маркус укладывал вещи в дорожную сумку. Рядом стоял его чертежный планшет.

– Зачем сумка?

– Мне придется уехать.

– Уехать?..

Он застегнул сумку, и тут до меня дошло.

– Ты уходишь к ней, да?

– Так нужно.

– Ты уходишь к Хейе. Она украла ребенка, а ты к ней уходишь.

Маркус поднял сумку и шагнул ко мне. Мне хотелось его ударить, сделать ему больно. Но я держала Билли и потому просто закричала:

– Как ты можешь? Она же чудовище!

– Береги Билли. Он теперь в безопасности, это главное.

Маркус нагнулся, чтобы поцеловать Билли, но я отшатнулась.

– Уходи. Ты не смеешь к нему приближаться.

Он очень грустно посмотрел на меня и вышел.