Видение Мелоуна, не подозревавшего о смерти Суидема и передаче его тела странным морякам, имеет удивительные совпадения с обстоятельствами его смерти. Впрочем, это еще не значит, что его надо воспринимать всерьез. Во время этого рейда без всякой видимой причины обрушились три старых, давно прогнивших до основания дома на Паркер-Плейс, погребя под собой половину участвовавших в операции полицейских и большую часть задержанных. Спастись удалось лишь тем, кто в момент обрушения находился в подвале, и Мелоуну повезло оказаться в самом глубоком подземелье под домом Суидема. Никто не может отрицать, что он действительно был там. Его нашли в состоянии глубокого обморока на берегу черного как деготь водоема рядом с разлагающейся массой плоти и костей, по работе дантиста опознанной как тело Роберта Суидема. С точки зрения властей все было очень просто: сюда вел подземный канал контрабандистов, которые остановили лайнер, забрали тело Суидема и доставили его домой. Правда, самих этих контрабандистов не нашли – во всяком случае, среди найденных тел похожих не оказалось; да и судовой врач не очень верит в это простое объяснение.

Судя по всему, Суидем возглавлял довольно разветвленную организацию контрабандистов, так как ведущий к его дому туннель был частью густой сети подземных каналов и туннелей, пронизывающей всю округу. Один из таких туннелей соединял его дом с огромным подземным залом под старой церковью, куда из последней можно было попасть лишь через узкий потайной проход, имевшийся в северной стене. В этом зале были найдены странные и весьма необычные предметы, в том числе расстроенный орган, длинные ряды скамеек и алтарь странной формы. Здесь также имелись тесные кельи, к которым вели очень узкие проходы, и в семнадцати из них были обнаружены скованные по рукам и ногам узники, пребывавшие в состоянии полного умопомрачения; среди них оказались четыре женщины с новорожденными младенцами странного вида. Все младенцы умерли вскоре после того, как их вынесли на свет, и врачи сочли это обстоятельство милосердным. Однако из видевших их никто, кроме Мелоуна, не вспомнил мрачный вопрос старика Дельрио: «An sint unquam daemones incubi et succubae, et an ex tali congressu proles nasci queat?»

Прежде чем засыпать подземные каналы, их осушили и тщательно обследовали дно. Было обнаружено огромное количество костных обломков различной величины. Стало очевидно, что именно отсюда исходила зловещая эпидемия похищений детей, будоражившая весь город; хотя только двое из выживших задержанных могли иметь к этому отношение. Сейчас они пребывают в тюрьме, поскольку не было найдено прямых доказательств их участия в убийствах. Резной золотой пьедестал или трон, представлявший собой, по словам Мелоуна, первостепенную важность для членов мерзкой секты убийц, найти так и не удалось. Правда, в одном месте под домом Суидема оказалась слишком глубокая впадина для осушения. Ее жерло закупорили и залили сверху бетоном, чтобы оно не мешало закладке фундаментов новых домов, но Мелоун иногда задумывается над тем, что же находится в ее глубине. Полиция, довольная тем, что удалось разгромить опасную банду религиозных маньяков и контрабандистов, передала федеральным властям тех курдов, что оказались непричастными к преступным деяниям, и при депортации их попутно выяснилось, что все они йезиды-дьяволопоклонники. Сухогруз и его смуглая команда так и остались неуловимой тайной, хотя циничные сыщики заверяют, что всегда готовы достойно встретить этих контрабандистов. Мелоун же полагает, что они тем самым демонстрируют ограниченность своего кругозора, не проявляя интереса к бесчисленному количеству необъяснимых улик под самым их носом и наводящим на размышления мрачным обстоятельствам этого дела; столь же критически он настроен и по отношению к газетам – они увидели в этом деле только сенсацию и смаковали подробности мелкого садистского культа, тогда как могли бы обратить внимание публики на кошмар, поражающий сердце вселенной. Но он смирился со спокойным отдыхом в Чепачете, успокаивающим расшатанную нервную систему, и надеялся, что со временем это вытеснится из случившегося в реальной жизни в область причудливого, невероятного вымысла.

Роберт Суидем покоится рядом со своей невестой на Гринвудском кладбище. Его останки зарыли в землю без обычной для таких случаев церемонии, а родственники молодоженов рады тому, что это происшествие постигло быстрое забвение. Причастность пожилого ученого к кошмарным убийствам не была доказана юридически: его смерть опередила расследование, которого, в противном случае, было бы не избежать. О кончине его в газетах почти не упоминалось, и родственники его надеются, что последующие поколения будут помнить о нем лишь как о тихом затворнике, баловавшемся безобидной магией и фольклором.

Что же касается самого Ред-Хука, то он нисколько не изменился. Суидем пришел и ушел; ужас сгустился и развеялся; но зловещий дух нищеты и убожества по-прежнему живет среди скопищ старых кирпичных домов, а группки молодых подонков все так же снуют под окнами, в которых время от времени внезапно появляются и исчезают странный свет и искаженные страхом лица. Сохраняющийся века ужас неистребим, как тысячеголовая гидра, а темные культы берут свои истоки в безднах святотатства, которые поглубже демокритова колодца. Дух зверя вездесущ и всегда побеждает, а потому горланящие и сыплющие ругательствами группки молодых людей с обезображенными оспинами лицами будут продолжать появляться в Ред-Хуке, ибо они движутся от бездны к бездне, не ведая, куда идут и откуда, движимые слепыми законами биологии, которых, вероятно, никогда не постигнут. Как и прежде, сегодня далеко не все, попадающие в Ред-Хук, возвращаются обратно по суше, и уже ходят слухи о новых подземных каналах, прорытых для контрабанды спиртного и для кое-чего другого, о чем лучше умолчать.

Старая церковь, иногда служившая танцевальным залом, теперь просто танцевальный зал, но по ночам за ее окнами иногда мелькают странные лица. Недавно полиция заподозрила, что засыпанный подземный зал раскопан и снова используется для неведомых целей. Но кто мы такие, чтобы сражаться со злом, более древним, чем само человечество? Обезьяны в Азии совершали ритуалы, чтобы умилостивить его, и оно проявляется, подобно раковой опухоли, везде, где в кирпичных домах заводится сырость.

Мелоун вздрагивает от страха вовсе не без причины: на днях один из патрульных полицейских слышал, как в подворотне смуглая косоглазая ведьма учила девочку какому-то распеву на своем наречии. Ему показалось странным, что они повторяли много раз одно и то же: «О друг и товарищ ночи, ты, восторгающийся собачьим лаем и льющейся кровью, крадущийся в тени надгробий, забирающий кровь и приносящий смертным ужас, Горго, Мормо, тысячеликая луна, обрати благосклонный взгляд на наши скромные подношения!»